Вилл Ламмерт родился в немецком Хагене в 1892 году. Работал в мастерской эмигранта из Российской империи Моисея Когана. А позднее его учителем стал скульптор Рихард Лукш, который дружил с Густавом Климтом и архитектором Отто Вагнером. И, кстати, был женат на дочери художника Константина Маковского. Самого Ламмерта судьба сводила и со скульптором-кубистом Александром Архипенко, и с художником Отто Диксом. Обожаем такие причудливые хитросплетения биографий!

Во время Первой мировой войны Ламмерт служил рядовым и чудом выжил после серьёзного ранения. В 1920-е годы он занимался архитектурной скульптурой и руководил керамической мастерской в экспериментальном городе-саде Маргаретенхёэ под Эссеном.

Однажды в кабинет директора Музея Горького вошёл человек и медленно произнёс: «Здравствуйте, Мария Николаевич!» Я чуть не рассмеялся от услышанного, но удержался. Мужчина вежливо поклонился и мне. Елизарова сказала, что это немецкий скульптор Вилли Ламмерт.

Ламмерт принёс заказанную для музея небольшую работу о молодом Алексее Пешкове. Она стала для меня неожиданной тем, что была выполнена подчёркнуто графично. Жёстко и грубо, в непривычной для меня манере, не в традициях русской школы ваяния. От неё веяло чем-то от упрощённого конструктивизма, возможно, от немецкой готики. Но необычность вещи была очевидна.

Толстяк Семёнов был невероятно похож на своих прожорливых животных и с таким сильным гротеском, что образ тирана пекарни был настоящей находкой. Группа выполнена до предела просто и лаконично, хотя и несколько схематично. В этой работе я почувствовал стиль скульптора, его «я», увидел его своеобразное мастерство.

Однажды, когда я спросил его, знает ли он, что на строительстве этого сооружения работали немецкие военнопленные, маэстро пожал плечами и тихо сказал: «Война». Кстати, в подвалах этого сооружения хранились картины казанских художников, в том числе, думаю, и мои три пейзажа (в период войны они дважды экспонировались на выставках), но, к сожалению, все погибли. Рассказывали, что, видимо, эти холсты пленные использовали вместо портянок.

Помню последнюю встречу с Ламмертом на Кольце, он сказал тогда: «Nach Haus, Faterland!» И дал понять, что уезжает навсегда. На моё: «Was ist los?», он что-то долго говорил. Кажется, я его понял. Он говорил о сокровенном, что там, на Родине, его ждут. Надо возвращаться домой…

Скульптор мне показался маленьким и жалким, он стоял съёжившись, не то от холода, не то от чего-то ещё, возможно, нервничал. И прищуренным взглядом долго смотрел на серое небо. По морщинкам старика — он действительно казался не по летам старше, от волнения скатилась прощальная слеза…

Да, там он нашёл своё долгожданное благополучие. Построил дом, создал условия для творчества. Работал, выставлялся на выставках, учил молодёжь. Профессор, член немецкой Академии искусств в Берлине, лауреат высшей премии ГДР Вилли Ламмерт оставил о себе добрую память и бесценные произведения, которые останутся и грядущим поколениям расскажут о бурных днях нашего сложного века.