Мы давно не развлекали себя интеллектуальными играми на тему "Реши правовую задачку, не решаемую Трудовым кодексом, при помощи гражданского права".

Напомню, что некоторое время назад мы с Андреем Егоровым накидали пару десятков примеров, когда работника, находящегося в споре с работодателем, можно было бы эффективно защитить при помощи субсидиарного применения к трудовому договору норм Гражданского кодекса.

Не все коллеги-"трудовики" почему-то с этим согласились. Хотя странно, на мой взгляд, отталкивать дружескую руку помощи, которая протягивается для того, чтобы сделать еще более сильной защиты центральной фигуры, опекаемой трудовым законодательством - работника.

Сегодня будет такой казус.

Работник, воспользовавшись длительными майскими праздниками и отгулами, купил путевку на Мальдивы и улетел туда, например с 1 до 12 мая 2024 года.

8 мая на предприятии случается производственная авария, которая дает возможность администрации (ст. 113 ТК) привлечь работника к работе в праздничные дни без его согласия.

Работодатель, который не знает, что работник далеко, направляет работнику смс-уведомление 8 мая в 23.30. В нем он сообщает, что в связи с аварией работник привлекается к работе 9 мая с 9 утра. Работник в ответ сообщает, что он в праздничные дни находится не в России, что замена билета повлечет за собой издержки, свободных мест на ближайшие рейсы в Москву нет. Кроме того, сам перелет из Мальдив в Москву занимает более девяти часов, что означает физическую невозможность выполнить требование работодателя.

Работодатель оставляет эту информацию без ответа.

Как ответить на вопрос о том, возникла ли у работника обязанность выйти на работу в праздничный день?

Гражданское право решает эту задачку элементарно - через доктрину невозможности исполнения обязательства. Так как добраться от Мальдив до Москвы за обозначенное работнику время невозможно, исполнение обязанности по выходу на работу объективно невозможно, она юридически не существует (ст. 416 ГК). Предельно просто.

Разумеется, похожих норм о прекращении "трудоправовых обязательств" в связи с невозможностью их исполнения в ТК нет.

Собственно, они и не нужны, если правильно смотреть на место трудового договора в системе гражданско-правовых договоров и применение к нему сначала норм ТГ, а потом - в случае пробелов, субсидиарно, и только ради защиты интересов работника (!) - норм ГК.

Конечно, можно попытаться решить казус так. Если администрация попробует впаять работнику прогул из-за неявки, то его можно оспорить со ссылкой на то, что прогул был по уважительной причине. Но это скользкая дорожка, ведь "уважительность" - это оценка суда. Который, например, может решить, что лететь на 9 мая черт знает куда не стоило, можно было бы и в Сочи путевку взять, или в Крым. А улетел за тридевять земель, вот и расхлебывай последствия.

В общем, еще один хороший казус в копилку.

PS. Надо было, конечно, для выступления на сегодняшней конференции по свободе договора выбрать тему "Общее обязательственное право и трудовое законодательство".

PS. Ну и конечно, трудовое законодательство не содержит ни слова о том, должен ли работодатель компенсировать работнику дополнительные сборы за изменение даты вылета, чтобы все-таки выйти на работу.

Видимо, коллеги-трудовики скажут, что нет. Гражданское право скажет, что да.

Ведомости пишут, что РСПП выдвинул еще одну законодательную инициативу по защите бизнеса от активности генпрокуратуры по изъятию бизнесов.

Предлагаются поправки, в соответствии с которыми нельзя будет изъять актив, который был приобретен госслужащим и не был им задекларирован, у последующего собственника, если актив был приобретен за рыночную цену и покупатель не знал о том, что том, что актив не задекларирован.

Считается, что это сдержит рвение прокуроров.

Честно говоря, я не думаю, что это поможет. Эти все защитные механизмы и так есть в законах. Ведь чиновник, не раскрывший актив, все равно остается его собственником. И именно собственность он передает покупателю.

Прокуратура, требующая изъятия актива в доход бюджета, может доказывать, что покупка была ничтожной, значит собственность не перешла, она по-прежнему у бывшего чиновника и актив можно изъять.

Споры о ничтожности таких сделок отлично можно решать на основании норм параграфа 2 главы 9 Гражданского кодекса, в ней уже есть все необходимые защитные механизмы.

Проблема, таким образом, не в законах. И даже не в генпрокуратуре.

Проблема в судах, которые не хотят применять действующий закон. Поэтому же они будут применять какой-то другой?

Возвращаясь к трудовому праву.

Я придумал классную тему для магистерской диссертации: «Секундарные права сторон трудового договора».

Например, право на отпуск - типичное секундарное (преобразовательное) право, преобразующее обязанность трудиться в право не трудиться.

В цивилистике концепция секундарных прав неплохо разработана (право отказаться от договора и проч.). Навскидку, она хорошо и на отношения сторон трудового договора хорошо ляжет.

По-моему, это прекрасное подтверждение эффективности работы правительства.

Поставленная цель была достигнута на шесть лет раньше.

Больше всего удивляет риторика. Вместо того, чтобы сказать, что правительство так эффективно работало в сфере туризма, что отдых в России стал привлекательнее чем за границей, вице-премьер Чернышенко рассуждает о том, что «россиян отучили от колониальной привычки отдыхать за границей».

В первом случае он бы подчеркнул собственную эффективность. Во втором - он подчеркнул другое свое качество.

Вообще никаких навыков публичных выступлений что ли нет?

PS. Судя по комментариям, правильная фраза должна звучать так: «Мы отучили россиян от привычки отдыхать».

Процессуальные причуды дел о персональных санкциях в Евросоюзе.

Решения суда ЕС о применении европейского законодательства об ограничительных мерах (которые все уже привыкли неправильно называть санкциями) в целом довольно любопытное чтение.

С одной стороны, хорошо заметно, что этот суд охотно признает незаконными акты Совета ЕС (это такой коллективный президент Евросоюза) о санкционировании российских лиц.

(Я не могу себе представить такое же количество признанных незаконными верх.судом указов президента Путина; впрочем, возможно, просто потому что президент Путин не издает незаконных указов).

С другой стороны, суд ЕС (по крайней мере, первая инстанция, до апелляции массовые "русские бизнес-дела" еще не добрались) довольно осторожен с точки зрения ограничения дискреции Совета ЕС в выборе санкционируемых целей.

Например, суд, обсуждая вопрос о том, должно ли санкционируемое лицо быть связано с оппонирующим политическим режимом, сказал, что нет, этот признак не обязателен. Иными словами, Совет ЕС может санкционировать любого бизнесмена в России, не важно, является ли он сторонником президента Путина или нет.

На мой взгляд, это очень странно, ведь персональные ограничительные меры - это инструмент политической борьбы с недружественным ЕС политическим режимом. Но оставим этот вопрос, он довольно непростой с точки зрения юридического содержания.

Есть другая любопытная проблема, интересная для анализа.

Когда Совет ЕС санкционирует какого-нибудь российского бизнесмена, то он обычно в обосновании пишет, что он(а) занимает такие-то позиции, контролирует такую-то компанию и проч. Зачастую эти обоснования содержат фактологические ошибки, так как помещаемая в них информация почерпнута чиновниками ЕС в основном из интернета.

Надо сказать, что эта информация (о том, что кто-то кого-то контролирует) моментально попадает в глобальные комплаенс-базы и может иметь разрушительные последствия для компаний.

Например, большие банки (причем, даже не европейские или американские, а, например, китайские или арабские) будут ориентироваться на нее. И, скорее всего, воздержатся от того, чтобы иметь дело с компанией, находящейся - по мнению Совета ЕС - под контролем санкционированного лица.

Как я уже написал, качество работы брюссельской бюрократии с фактами очень невысокое. Они их не проверяют, просто полагаются на данные с сайтов разного качества. Поэтому брюссельские чиновники часто допускают грубые ошибки. Цена которых может быть миллионы долларов.

Некоторое время назад компании, заинтересованные в том, чтобы оспорить неверные факты в основаниях санкционирования отдельных российских бизнесменов, подали иски в суд ЕС, требуя признать некорректными фразы в этих самых основаниях.

Однако суд последовательно занимал позицию, что мотивировку введения санкций оспаривать нельзя, нужно полностью оспаривать санкционирование. На что у компаний, разумеется, права нет.

Кроме того, суд ЕС говорит: применение персональных санкций это компетенция не ЕС, а стран-членов ЕС, поэтому если вы, компании, не подконтрольны санкционированному бизнесмену, то идите в национальные суды стран-членов и доказывайте это в них.

Но при этом возникает такой вопрос: как может национальный суд, скажем, Германии, сказать, что компания А не находится под контролем лица Х, если есть ... неотмененный нормативный акт (регламент) ЕС, где написано ровно обратное?

Выстраивается такой, кажется, замкнутый круг: Совет ЕС пишет ерунду, суд ЕС говорит "идите в национальные суды", национальные суды говорят "ну так есть не оспоренный акт Совета ЕС, которым факты установлены".

Как можно попробовать этот круг разорвать?

Кажется, ответ кроется в применении Советом ЕС и национальными судами разных стандартов доказывания фактов в делах о санкционировании.

Совет ЕС - согласно практике суда Евросоюза - при внесении в санкционные списки руководствуется стандартом set of indicia, то есть, наличием некоторых внешних признаков, подтверждающих определенные факты. Это похоже на стандарт полицейские prima facie, то есть, "на первый взгляд".

=======

окончание - далее

Окончание

===========

Суды при разрешении споров должны руководствоваться стандартом "баланс вероятностей", "balance of probabilities". Это означает, что факт считается доказанным, если представлены доказательства, что он скорее есть чем нет. Простых "знаков" (информации на каких-то вебсайтах и проч.) мало, надо чтобы доказательства были убедительнее.

Видимо, только при таком подходе идея суда ЕС о том, что мотивировка введения персональных санкций не может быть оспорена отдельно, будет логичной.

Этот ребус напоминает знаменитый кейс О. Джей Симпсона. Когда в уголовном суде его оправдали по обвинению в убийстве жены, а гражданский суд удовлетворил иск о возмещении вреда, причиненного убийством.

Разница опять-таки в стандартах доказывания: в уголовном процессе он "вне всяких разумных сомнений" ("совершенно точно, что он убил", что не смогла доказать прокуратура в деле об убийстве). А в гражданском - "баланс вероятностей" ("скорее он убил, чем не он", с этим стандартом истцы - родственники убитой жены - справились).

Судя по отсутствую комментариев, дорогих читателей канала тема санкций не очень интересует.

Может, это и хорошо ))

Дорогие читатели много раз просили сделать рекомендации по поводу того, что читать по частному праву.

Я все откладывал, но после стрима о том, как следует изучать частное право, понял, что надо действовать.

Вот рекомендательный список от меня - ссылка.

Читаю решения суда ЕС по делам Авена и Фридмана. Заметил, что суд перестал называть Путина President Putin. Теперь он его именует Mr Putin.

Сегодня умер О Джей Симпсон.

Человек, который научил весь мир тому, что приговор, в котором написано, что лицо оправдано в совершении убийства, и решение по гражданскому делу, в котором написано, он виновен в причинении смерти, не противоречат друг другу.

Дело лишь в разных стандартах доказывания фактов в гражданских и уголовных делах.

Почему-то с запозданием увидел новость про переписку (!) РБК и генеральной прокуратуры по поводу причин предъявления иска об изъятии в государственную собственность акций Соликамского магниевого завода.

РБК спрашивает генпрокуратуру, а как же добросовестные приобретатели, купившие акции на бирже? Почему они-то страдают?

На это генпрокуратура отвечает: они не добросовестные приобретатели, потому что имущество выбыло из владения государства помимо воли.

Для обывателя, не искушенного в юриспруденции, этот диалог можно изложить в виде следующего разговора:

РБК: "А как же дельфины, ведь они же млекопитающие!"

Генпрокуратура: "Ну какие же они млекопитающие, они же живут в воде".

Ну или так: "Но это же красное!". "Нет, это не красное, это круглое".

Я в целом не очень высокого мнения об уровне юридических знаний в сфере гражданского права у сотрудников генпрокуратуры (я с ними сталкивался лично и знаю, о чем говорю).

Но давать в публичное пространство настолько безграмотный ответ, кажется, даже для них странно.

Конечно же, любой человек, владеющий русским языком, может прочитать в ст. 302 ГК о том, что в некоторых случаях даже у добросовестного приобретателя можно истребовать имущество. Например, тогда, когда оно выбыло от собственника без его на то воли.

Я уж молчу о том, что это совершенно антиправовая идея - истребовать приобретенные на биржевых торгах акции в пользу лица, чью имущество было незаконно внесено в уставный капитал. Это вовсе не та ситуация, которая имеется в виду в ст. 302 ГК, устанавливающей ограничения в защите добросовестного приобретателя.

В общем, даже на фоне предыдущих дел о т.н. "деприватизации" это выглядит особенно чудовищным и неправовым.

Но и этот иск был удовлетворен арб. судом Пермского края.

И теперь еще один, уже очень личный комментарий.

Мне жгуче стыдно за своих бывших коллег из системы арбитражных судов. То, что они делают с правом - это предательство. Предательство всего - права, правосудия, интересов нашей Родины, в конце концов. Которые заключаются не в том, чтобы угождать властям, а в утверждении законности.

Хотя эти судьи, наверняка, оправдывают себя так: "А что я могу сделать против системы? У меня - дети (родители, ипотека, ...)".

В 17-ую апелляцию я не верю.

Но потом посмотрим, чего на самом деле стоят судьи ФАС УО, которых я долго называл лучшими в системе арбитражных судов. Это будет очень любопытное для меня наблюдение.

На ютубе вышла первая часть подкаста «Что такое вещное обеспечение?».

Александр Гуна и я обсуждаем догму залогового права и титульное обеспечение.

Посмотреть можно здесь - ссылка.

Рекомендую также подписаться на канал Александра - Постглоссатор, где он пишет интересные заметки о гражданском праве.

С большим удовольствием послушал рассказ Антона Александровича Иванова для подкаста "Вокруг права" про преподавание на советских юрфаках и царивших там нравах.

Для меня новыми были детали очень поучительной истории про профессора гражданского права ЛГУ Олимпиада Соломоновича Иоффе.

О.С. Иоффе был фронтовиком, который окончил после войны юрфак, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал завкафедрой гражданского права в ЛГУ. Был блестящим лектором и авторитетным ученым.

В конце семидесятых его дочь с мужем эмигрировали в США, от него руководство ЛГУ потребовало публично осудить ее. Он отказался, тогда его сняли с должности завкафедрой и лишили звания профессора. Иоффе в 1981 году тоже эмигрировал в США, где и умер в 2005.

Эта история в принципе со счастливым концом, так как она случилась в травоядные (по советским меркам) восьмидесятые. Проф. Иоффе не убили, не посадили в тюрьму, не упекли в психушку.

Но эта история очень хорошо показывает все отвратительные, омерзительные качества советского прошлого.

Я снисходительно отношусь к тому, когда от обывателей слышу о замечательном советском прошлом и мороженом по 22 копейки.

Плохо, когда юристы вздыхают о том, "как же хорошо было в советском союзе". Нет, не было хорошо. Это было чудовищное, антиправовое государство. Последнее, что должен делать юрист - это с тоской вспоминать его и желать его возвращения.

В Казахстане криминализовали бытовое насилие, до этого в 2017 году произошла его декриминализация (как и у нас, кстати).

Я не специалист в сфере уголовной политики, но я знаю, что само по себе ужесточение наказаний не оказывает сильного влияния на уровень преступности.

Видимо, намного более важная задача - как сделать так, чтобы у жертвы бытового насилия была возможность быстро получить защитный ордер (запрет на приближение), убежище на некоторое время и т.п.

Это решается не ужесточением уголовной ответственности, а принятием закона о профилактике бытового насилия. И, разумеется, реализацией на практике его положений.

Кстати, в Казахстане он есть.

А в России нет до сих пор, причем - насколько я слышал - несмотря даже на поддержку идей профилактики бытового насилия и защиты женщин со стороны спикера В. Матвиенко, их продвижение блокируется со стороны некоего блока "старых мужчин с бэкграундом работы в советских правоохранительных органах".

Честно говоря, я вообще не понимаю, что может быть препятствием для реализации этих мер по защите жертв домашнего насилия в нашей стране.

Рассуждения о том, что женщины будут шантажировать мужчин теми же возможными защитными ордерами, нелепы. Достаточно лишь разумно урегулировать процедуру получения ордера, срок его действия, условия продления и санкции за нарушение.

(Еще одно возражение - что присоединение России к Стамбульской конвенции о борьбе с домашним насилием противоречит курсу на борьбу с гендерами и проч. Оно тоже нелепо, так как профилактика бытового насилия возможна и без присоединения к Стамбульской конвенции).

Кроме того, эта сфера очень хороша для приложения усилий гражданского общества и НКО, В части создания тех же убежищ для жертв. Но мы видимо, что государство активно гасит любые попытки НКО работать с обществом. Например, объявляя их иностранными агентами.

В общем, я не вижу ни одного разумного аргумента, почему в России до сих пор ничего не сделано для принятия закона о профилактике домашнего насилия. Особенно в год, который власти, кажется, объявили годом семьи.

Вниманию студентов, изучающих частное право.

Научный фонд, спонсируемый федеральной землей Тироль, разместил в открытом доступе 1200 страничный учебник австрийского гражданского права, написанный проф. университета Инсбрука Х. Бартой.

Есть онлайн версия, есть пдф из бумажной книги.

Это издание 2004 года, поэтому вряд ли его можно рассматривать как учебник действующего австрийского права.

Но всем, кто интересуется теорией частного права и сравнительным правом, он будет очень интересен.

Ссылка - здесь.

Выложил на ютуб канал запись подкаста с Кириллом Михайловым (проект «Цивилист») о том, как лучше изучать частное право.

Забавно, что в комментариях какой-то коллега пишет, мол, что Бевзенко вконец оскотинился, вместо того, чтобы размещать ролики о том, как практические казусы решать и дела выигрывать, гонит туфту какую-то теоретическую. А обязан - нам помогать наши вопросики эффективно решать.

Кстати, об учебниках.

Вчера я выложил ссылку на отличный австрийский учебник частного права.

А сегодня обнаружил, что тот самый учебник гражданского права России, который я на подкасте назвал наиболее симпатичным, тоже есть в свободном доступе. Это учебник под ред. Александра Петровича Сергеева, с большим участием коллектива из ярославской школы частного права и нескольких моих добрых друзей из СПб.

Он выложен на сайте ЯрГУ. Большие молодцы, можно только поприветствовать такое начинание!

Ссылка - здесь.

Отличный старый мем об учебниках частного права

Коллега сделала эту фотографию на границе Бельгии и Голландии.

Догадайтесь, с какой стороны Голландия, а с какой - Бельгия.

#пятничное

​​Отличная головоломка для того, чтобы поскрипеть мозгами в воскресный день.

В 2020 году один из домов в Бристоле был выставлен на продажу за 300 тыс. фунтов. Продавец и покупатель предварительно договорились о сделке и должны были через неделю обменяться подписанными договорами купли-продажи.

Но в одну из ночей перед этим Бэнкси создал на стене дома граффити, которую он назвал «Aachoo» («Апчхи»). Авторство он сам подтвердил в инстаграме.

Разумеется, продавец понял, что цена дома выросла в разы (по оценкам, до 5 млн. фунтов) и отказался от заключения сделки.

Вопрос: следует ли защитить покупателя в этой ситуации? Например, понуждением к заключению договора купли-продажи на первоначальных условиях? Или иском об убытках от к продавцу? Или иском об убытках к … Бэнкси, из-за которого сорвалась сделка?

PS. Понятно, что речь не идет о знании английского права. Мне интересно, что подскажет ваше правовое чувство.