В перерывах на факультете переписчиков мы иногда развлекались тем, что, зверски смеясь, осуществляли «филологический анализ» чего-нибудь — неважно, чего. Остервенело, бешено вчитывали.

Позднее, натыкаясь на места, где разбирают и комментируют литературу, первое время думал, что там в основном тоже соревнуются, кто больше нанесет околесицы. Каково было мое удивление, что это не так.

Зато, пробегая глазами, можно обнаружить некоторое количество забавных словосочетаний. Например: «этически авторитетная фигура». Это если из тех, в которых есть хоть какой-то смысл…

«Этически авторитетная фигура». Выглядит как результат тяги если не стать таковой, то встать рядом. Смотрите, мол, при ком я. Смотрите — прикол… И неважно, кто конкретно имеется в виду. Дело в манере жить.

Этический авторитет… Очередная очередь к горшку — с золотом или к ночному, не отличая...

Может, я неправ и убог. Скорее всего, так и есть. Но в таком случае — стараюсь быть убогим по-своему, на свой лад (никакого «своего лада», разумеется, нет и быть не может — все мы более-менее одинаковы, — но обреченная попытка даже важнее). Получается или нет — дело другое. Тогда как многим (слишком многим) для всего, даже для этого нужен ориентир. Опускаясь или СТРЕМЯСЬ — они оглядываются, сверяясь…

Я — стремаюсь. По возможности — без оглядки.

https://news.1rj.ru/str/na_kolenke_zin/499

Здесь вы можете найти и с удовольствием прочитать за ноль рублей мою заметку о книге Больдта «Животное».

Упомянуты Друскин, Земских, рестораны быстрого питания KFC, провалы в Березниках и Соликамске и многое другое

Краем глаза увидел, и машинально показалось: Петр Ян побил Мераба Мамардашвили. Но нет. Я бы посмотрел, хотя этот Мераб дрался бы точно не в легчайшем. Садился бы в перерывах и курил трубку, ему бы клали на голову лед: «Агония Христа длится вечно, и в это время нельзя спать».

Ян хорош, конечно. Без суеты, лаконичный. Еще и земляк, приятно!

Иногда я думаю об Артюре Адамове, драматурге. Я не люблю пьесы (кроме, разве что Чехова). В театре был последний раз 15 лет назад. Жанр «пьеса для чтения» и вовсе вызывает у меня оторопь.

Из Адамова я читал только «Человек и дитя» — дневник, который он вел в психбольнице. Там Адамов оглядывается назад. Читая, нельзя не заметить неизбывный круг: увлеченность Адамова новой пьесой => провал => отчаяние => увлеченность новой пьесой => провал => отчаяние => увлеченность…

Пьесы Адамова называют началом ТеАтРа АбСуРдА. В период оккупации Франции войсками Германии и Италии, Беккет сначала переводит для Сопротивления, затем прячется в «свободной зоне» и пишет «Уотт». Ионеско ждет в Марселе, когда освободят Париж. Адамов всю войну проводит в концлагере.

После войны Беккет и Ионеско попадают в обойму, выстреливают (каламбур!). Адамов попадает в упомянутый круг и, периодически, в психбольницы.

В конце концов Адамов объелся барбитуратами. Беккет и Ионеско жили, пока не треснет. Беккет даже Нобеля получил. Впрочем, никого нельзя винить…

Мне кажется, мы с Адамовым неплохо бы помолчали за пивом. Потом пришла бы его жена, и они позвали бы меня в бордель, но я, скажу честно, не пошел бы. Да и пиво пить — тоже. Я делаю это один.

О чем молчать с Беккетом и Ионеско? Глубокомысленно — о совести и водолазках?

И вновь: девушка-оператор ПВЗ, лет двадцати. Предплечья исполосованы.

«Встречи с самоубийством» («Злой демиург»). «О самоубийстве» («Новые Паралипомены»). «Федон» и «Законы», «Письма к Луцилию». Какой затейливый мусор — в свете таких полос.

Часто я ощущаю себя просто обезьяной. Я чувствую, что в голове моей просто воздух. Мне ничего не понятно — я не могу ничего понимать. Все просто течет перед взглядом. Я вижу, как шевелятся губы, точно ветки или что угодно. Как пальцы что-то берут, ноги куда-то передвигают тела. Тела исчезают, их сменяют другие. И это не имеет никакого значения, это непонятно зачем. Какая разница? Живот урчит — ну и что? Кровь течет из заусенца, медленно. Кто-то что-то делает, кто-то что-то хочет. Я не могу ничего хотеть. Я могу чувствовать разве что раздражение, клонящееся к негодованию — и то редко. Цена по акции: 49,90. 4990. 49900. Что это значит? Почесать затылок. Почесать живот. Зевнуть. Кто-то лежит на асфальте. Облака. Пыль. Муха. Почти полное ничто. Но что если сосед вбежит и станет бить меня молотком? я сразу перестану быть обезьяной. Почему? И хорошо ли. И зачем. И кем я тогда буду.