«Я впервые столкнулся с так называемым «протоколом против комаров» в декабре 2023 года. Это случилось задолго до того, как в кинологическом подразделении армии (Окец) возникла нехватка собак – которая стала безумным, неофициальным оправданием процедуры. Тогда я не осознавал, насколько повсеместным станет использование живых щитов, которых мы называли «шавиш».

Сегодня почти каждый взвод держит «шавиш», и ни один пехотный отряд не входит в дом, пока его не очистит «шавиш». Это значит, что в роте четыре «шавиша», в батальоне — двенадцать, а в бригаде — не менее 36. Мы управляем субармией рабов.

Процедура проста. Невинных палестинцев заставляют входить в дома в Газе и «зачищать» их, чтобы убедиться, что там нет террористов или взрывчатки.

Недавно я увидел, что Отдел уголовных расследований военной полиции ЦАХАЛ начал шесть расследований по фактам использования палестинских гражданских лиц в качестве живого щита, и у меня отвисла челюсть. Я уже видел сокрытия, но это новый минимум. Если бы Отдел хотел серьезно заняться своей работой, ему пришлось бы начать гораздо больше расследований, чем даже тысяча. Но все, чего он хочет, — это чтобы мы могли сказать себе и миру, что мы расследуем себя. Поэтому они нашли шесть козлов отпущения и сваливают все на них.

Я присутствовал на совещании, где один из командиров бригад представил концепцию «комара» командиру дивизии как «необходимое оперативное достижение для выполнения миссии». Это было настолько нормализовано, что я подумал, что у меня галлюцинации.

Еще в августе 2024 года, когда эта история появилась в Haaretz и в свидетельствах, собранных Breaking the Silence, высокопоставленный источник сказал, что и уходящий начальник штаба ЦАХАЛа, и уходящий глава Южного командования знали об этой процедуре. Я не знаю, что хуже: то, что они не знают, что происходит в армии, которой они командуют, или то, что они знают и продолжают действовать, несмотря ни на что.

Прошло более семи месяцев с момента публикации этой истории, а солдаты продолжают задерживать палестинцев и заставлять их идти в дома и туннели впереди них. В то время как начальник штаба и глава Южного командования продолжали ничего не говорить и ничего не делать по этому поводу, протокол стал еще более распространенным и нормализованным.

Высшее руководство на местах знало об использовании живых щитов больше года, и никто не пытался этому помешать. Наоборот, это было определено как оперативная необходимость. Важно отметить, что мы можем входить в дома без использования живых щитов. Мы делали это месяцами, следуя надлежащей процедуре входа, которая включала отправку робота, дрона или собаки. Эта процедура себя оправдала, но она требовала времени, а командование хотело достижений здесь и сейчас.

Другими словами, мы заставили палестинцев действовать как живой щит не потому, что это было безопаснее для солдат армии Израиля, а потому, что это было быстрее. Вот почему мы рисковали жизнями палестинцев, которых подозревали только в том, что они оказались не в том месте и не в то время. <...>

У нас есть все основания беспокоиться о международных судах в Гааге, потому что эта процедура является преступлением – преступлением, которое теперь признает даже армия. Это происходит ежедневно и гораздо чаще, чем говорят общественности».

Фатма стала моими глазами в Газе, а я — её окном в мир», — сказала она. «Во время наших видеозвонков я запечатлела её смех, слёзы, надежды и отчаяние — не зная, к чему это приведёт. В этом и есть красота кино. Красота жизни.

Если я умру, я хочу громкой смерти. Я не хочу быть просто срочной новостью или одной из цифр в списке. Я хочу такую смерть, о которой услышит весь мир – чтобы остался след, который переживёт время, – и образ, который невозможно похоронить ни временем, ни местом.