Креативные индустрии в России: от грантовой зависимости к инвестиционной модели

Креативные индустрии (КИ) растут в 2–3 раза быстрее, чем экономика в среднем. Но главный вопрос не в темпах, а в их природе: сможет ли этот рост превратить КИ из объекта социальной поддержки в полноценный, самодостаточный сектор экономики? О ключевых вызовах и перспективах креативной экономики рассказывает Екатерина Черкес-Заде — директор Центра развития креативной экономики Агентства стратегических инициатив по продвижению новых проектов (АСИ), директор Universal University.

Эта беседа состоялась в рамках совместного исследования «Платформы» и АНО «Национальные приоритеты» о КИ как драйвере развития отечественной экономики.

Сидим на грантах, а нужно строить бизнес
Главный системный вызов — зависимость от грантов. КИ сидят на грантах, а это не экономика. Ключевая задача — сделать так, чтобы в КИ начали вкладывать и частные, и госинвесторы и растить проекты уже как бизнес. При этом у КИ огромный экспортный потенциал, который уже сегодня реализуется. Например, наши анимационные проекты активно покупают и показывают в Индии и Китае.

Еще один барьер — централизация. Нужно, чтобы компании развивались не только в Москве и Петербурге. Есть блестящие примеры: команда из Владивостока делает компьютерную графику для Москвы, используя разницу в 7 часов. Так же люди работают на Голливуд. Это правильное направление.

Возвращение брендов: платить надо за все
Сейчас перед нами стоит конкретный вызов — возможное возвращение западных брендов, которые ушли с рынка. Считаю, надо защищать своего производителя. Вход на российский рынок должен быть дороже, сильно дороже, чем раньше — мне кажется, это честно.

При этом нельзя закрывать рынок полностью: наши продукты должны жить в глобальной конкуренции. Задача государства — найти баланс: активно поддерживать своих, но и сохранять конкуренцию.

Инфраструктурная вариативность
Когда регион начинает развивать креативную инфраструктуру, нужно подумать: строить новый кластер на госденьги или поддержать предпринимателя, который уже 10 лет своими силами развивает такое пространство? Есть прекрасные частные примеры: «Квадрат» в Уфе, а есть государственные — «Квартал труда» в Якутске.

Вся работа ведется в рамках поручений Президента по развитию КИ. Минэкономразвития вместе с АСИ и другими акторами занимаются созданием системных мер поддержки, развитием инфраструктуры и правовым регулированием, направленным на развитие КИ.

Кадры как базовый ресурс развития
Креативная экономика — талантоцентричная. В 2022 году произошла большая релокация. Люди уезжали не только по политическим причинам, но и потому что работали удаленно на глобальные компании. Нужны условия для удержания талантов. И конечно, важно качественное образование. Задача университета в нашей сфере — обеспечить выпускника не просто дипломом, но и качественным портфолио.

Будущее креативных индустрий — подвижная материя
Мы выигрываем в экспорте отраслей на стыке технологий и креатива. Любая такая стыковка дает мощный мультипликативный эффект. И в этом наше будущее. А еще будущее — за теми, кто понимает: чтобы сделать КИ экономикой, она должна выстраиваться в логике бизнес-процессов.

Перечень КИ может дополняться в будущем, потому что креативная экономика живая и быстро растущая. Туда уже сейчас могут добавить искусственный интеллект. Все отрасли внутри КИ очень разные. Но что их всех объединяет — они продолжают расти год к году. И растут в 2–3 раза быстрее по сравнению с другими отраслями экономики. Например, фэшн растет на 30% в год.

Развивать КИ — это как растить идеальный газон, это занимает много времени и сил: нужно поливать и постригать долгие годы. И мы уже 20 лет на этом пути. Первые результаты, которые мы видим — от экспорта анимации до роста фэшн-брендов — доказывают, что движемся мы в правильном направлении и начинаем пожинать первые плоды.

Полная версия статьи

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

От локального центра до национального лидера. Как Нижний Новгород перезапускает креативную среду

В России креативные индустрии (КИ) стали модной темой, в которую, по привычке отношения к трендам, «побежали все». Результат — не совсем точная статистика и риски инвестиций впустую. О том, как выстроить для отрасли эффективную политику поддержки, основанную на честных данных и рациональных решениях, рассказывает Олег Беркович, заместитель губернатора Нижегородской области, курирующий направление КИ в регионе.

Это первая часть большого интервью с экспертом в рамках совместного исследования «Платформы» и АНО «Национальные приоритеты» о КИ как драйвере развития российской экономики. Продолжение — о конкретных инфраструктурных проектах и главном, «неденежном» результате работы с КИ — мы выпустим в канале позже.

Позиции креативных индустрий: текущие результаты и статистические аберрации

По плану вклад креативных индустрий в ВРП страны должен достигать 6%. Но это плановая цель к 2030 году, а реальные показатели сейчас немного ниже. Мы в Нижегородской области потратили месяцы на то, чтобы получить подлинные фактические данные: все вручную проверить и вычеркнуть те компании, которые попадали в статистику лишь из-за формального соответствия по ОКВЭД.

В том числе мы убрали из этой статистики ГАЗ, у которого тоже есть свое отдельное подразделение с «креативным ОКВЭДом». Потому что это справедливо, объективно и честно. В итоге получили реалистичный показатель порядка 3% ВРП по творческим видам деятельности. И в этом нет никакой трагедии, скорее наоборот — это фиксация текущих результатов для дальнейшей работы и отслеживания динамики.

То есть сейчас одна из статистических аберраций — оценить вклад производства реальных креативных продуктов внутри промышленных гигантов. Если мы хотим понимать реальное положение дел, нам нужны именно такие длительные кропотливые ручные проверки. Только так мы увидим, какие индустрии растут на самом деле, а какие проседают, и сможем принимать верные решения на основе этой аналитики.

При этом Нижегородская область — один из лидеров по развитию КИ в России. У нас есть самая крупная компания в области лазерных проекций Dreamlaser, входящая в мировой топ-5. У нас очень сильно развито IT: мы в числе регионов-лидеров в стране по количеству айтишников на душу населения. После ухода Intel наши ребята в основном остались здесь, в регионе, они пошли работать в «Росатом», «Ростех» и в «Сбер», который открыл у нас свое крупное IT-представительство.

Поддержка КИ: от грантов к системным инструментам

Грантовый конкурс развития КИ был нашей рабочей лошадкой. Это отличный инструмент, чтобы запустить дальнейший маховик. Ежегодно до 100 миллионов рублей через гранты мы вкладывали в поддержку и развитие моды, кино, гастрономии, туризма, исполнительского искусства. Благодаря этому у нас появились и живут новые институции в сфере современного искусства, которые котируются на федеральном уровне.

Но у грантов есть потолок. Компании, с которыми мы начинали пять лет назад, доросли до того уровня, что им уже не нужны гранты. Им нужно экспортное сопровождение, оборотные средства, дешевые кредиты на развитие, лизинговые программы на технику.

И вот здесь — провал. Государство создало эти инструменты для бизнеса в целом, но для креативных индустрий отдельного трека нет ни в Корпорации МСП, ни в Российском экспортном центре, ни в Минпромторге. Нам приходится работать «руками», буквально соединяя наших гастрономов или производителей хохломы с федеральными структурами.

Больше всего не хватает именно инструментов кредитования. Нужно точечно работать со специальными программами. Например, здорово бы субсидировать ставку, как в туризме, для объектов культуры и междисциплинарных центров вроде музея цифрового искусства, который мы хотим создать.

Полная версия статьи

Что такое «честная специализация» и почему не каждый регион должен строить свой отдельный IT-кластер? Какую роль при этом может сыграть координационный центр? Об этом — во второй части интервью с Олегом Берковичем.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Чем дальше на север — тем выше ощущение ценности культуры в жизни человека. Почему бизнесу важно инвестировать в инфраструктуру и события

Александр Дыбаль, член правления «Газпром нефти», курирующий корпоративные коммуникации и социальные инвестиции, на примере программы «Родные города» объясняет, как культура влияет на жизнь в регионах присутствия компании и почему она является таким же важным фактором качества жизни, как здравоохранение или образование.

Своей позицией эксперт поделился в колонке, подготовленной по результатам сессии «Инвестиции бизнеса в культуру: меценатство, маркетинг или инвестиции», организованной совместно с сообществом Noôdome.

Для Москвы и Петербурга культурная среда — нечто само собой разумеющееся. Но чем дальше на север, особенно в арктические регионы вроде Ямало-Ненецкого или Ханты-Мансийского округов, тем острее ощущается отсутствие культурных событий.

Культура, наравне с образованием, здравоохранением и экологией, — важная составляющая жизни. Когда она есть — ее не замечают. Когда ее нет — понимают, насколько она необходима.

Четыре ключевых элемента культурной среды
Культурная сфера, как и городская среда, состоит из множества элементов, которые при интеграции в единую систему дают нужный эффект. Среди широкой линейки составляющих есть четыре базовых элемента.

Первый — инфраструктура. Это физические пространства: театры, кинотеатры, музеи.
Второй — люди культуры: даже при наличии зданий, без специалистов, умеющих работать в этой сфере, ничего не получится.
Третий — календарь событий: концерты, выставки, фестивали, спектакли, кино.
И четвертый — коллеги называют это институциями, можно назвать экосистемой культуры. Это то, что связывает все предыдущие пункты в логичный, непротиворечивый и гармоничный мир, живущий по своим особым законам, и который и должен жить сам.

Отсутствие этих элементов напрямую влияет на жизнь людей. Есть города, где реальная культурная инфраструктура практически отсутствует. Не приезжают театры на гастроли, не проводятся качественные концерты, негде сделать хорошую выставку.

Но есть и позитивные примеры. В Ханты-Мансийске при 100 тысячах населения есть прекрасный культурный центр, куда могут приехать и балет Большого театра, и рок-группа, и где можно провести кинофестиваль. При этом в некоторых городах-миллионниках центров такого уровня может и не быть. То есть в большинстве случаев ключевым остается вопрос инфраструктуры.

Разовые события и долгосрочные программы: экосистема формирования культурной среды
Приезд артистов, гастроли театров, выставки и даже локальные фестивали — все это крайне важно для формирования культурного календаря. Но одних событий недостаточно, нужна системная работа, которая может выстраиваться по отдельным трекам.

Пример такой точечной, но эффективной инициативы — Музыкальная мастерская Юрия Розума. Проект родился по запросу региональных властей: в местных музыкальных школах не хватало современных методик преподавания и творческих форматов для ребят. Мы организовали мастер-классы, на которые народный артист Юрий Розум — не только блестящий пианист, но и талантливый педагог — приезжает с командой педагогов ведущих московских музыкальных вузов, повышает квалификацию местных преподавателей, формирует новые возможности для ребят.

Этот проект недорогой. Основные затраты — билеты и гонорары преподавателям, которые, конечно, еще и прекрасные энтузиасты. Инициатива решает конкретную задачу, пользуется популярностью учеников и учителей музыкальных школ, а основывается, разумеется, на увлеченности самого маэстро.

Мы пришли к формуле: лучше сделать десять недорогих проектов, чем один большой и дорогой. Это позволяет «накрывать сеткой» больше территорий, формировать насыщенную культурную программу и в конечном счете получать значимые эффекты.

Культура — не роскошь, а один из базовых элементов качества жизни. Инвестируя в нее, бизнес не просто исполняет социальную миссию, но и создает среду, в которой людям хочется полноценно жить, работать и отдыхать.

Полная версия статьи

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

В Москве стартовал I экспертный форум «Социальные инвестиции»

Прямо сейчас в сообществе Noôdome начал работу первый экспертный форум «Социальные инвестиции». Мероприятие проводит сообщество Noôdome совместно с Центром социального проектирования «Платформа».

За последние три года социальная функция бизнеса в России значительно возросла, трансформировавшись в одну из первичных. На подходы к устойчивому развитию территорий присутствия и социнвестированию повлияли запросы и власти, и самого общества, и дефицит кадров, и возросшая осознанность руководства компаний.

«Сегодня мы возрождаем традицию бизнес-дней и выводим диалог на новый уровень.

Noôdome — это сообщество людей из разных сфер, но объединенных общими ценностями.

Наш первый форум о социальных инвестициях — как раз о ценностях со стороны бизнеса.

Важность и уникальность формата в том, что мы создаем условия для диалога не только между бизнесменами, но и диалога с государством, экспертами, исследователями и самим обществом. Только так можно по-настоящему решать вопросы.

Мы верим, что успех бизнеса измеряется не только финансовым результатами, но и тем, что останется после нас», —

открывая форум, отметила сооснователь Noôdome, социальный предприниматель Вероника Зонабенд.

Миссия форума — стимулирование бизнеса и общественных институтов к более активной социальной роли за счет создания регулярной площадки для диалога между властью, бизнесом и экспертным сообществом.

Конечная цель — определить наиболее актуальные направления социальных инвестиций, формы взаимодействия участников, подходы к оценке социальных эффектов, практики для масштабирования, а также обсудить барьеры и другие прикладные вопросы.

В чем уникальность формата
Это не разовое событие, а запуск постоянной практико-ориентированной площадки, аналогов которой сегодня в России не существует. Такой формат позволит не только фиксировать текущие тренды, но и перейти к самому ценному — анализу успешных кейсов и неудач, с которыми сталкиваются компании. Запрос на формат поступил напрямую от крупного бизнеса и общественных институтов.

Участники форума — представители политических структур России, крупнейших компаний и частных фондов, занимающихся социальным инвестированием, а также независимые эксперты — отмечают необходимость слышать и понимать взаимные интересы, находить потенциал для сотрудничества и, что особенно важно, намерены верифицировать лучшие идеи и предложить решения для их практической реализации.

Программа построена вокруг обсуждения ключевых вопросов:
• Как проектировать социальную архитектуру в современных условиях?
• Как вовлекать государство и общество в долгосрочные проекты?
• Как выдержать конкуренцию за таланты, репутацию и местные рынки?
• Какую роль играют социальные предприниматели как «герои повседневности»?

Структура форума включает панельную дискуссию и три параллельные тематические сессии. Результаты каждого трека будут оформлены в виде кратких аналитических докладов, которые станут основой для развития дальнейшего диалога.

Это только начало
Сегодняшний форум — старт выполнения долгосрочных задач. Развивать экспертный форум мы будем в двух форматах:

1️⃣ Развертывание регулярной площадки — проведение очного форума 1–2 раза в год для проработки наиболее актуальных вопросов, согласования позиций, фиксации главных принятых решений и промежуточных итогов.

2️⃣ Организация тематических сессий — углубленная проработка отдельных треков, темы которых определяются прямо сейчас в процессе дискуссии (наиболее проблемные сферы, новые подходы, управленческие механизмы).

Сегодня мы закладываем фундамент для совместной системной работы, направленной на формирование в России современной и целостной социальной архитектуры.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Индия на глобальной «шахматной доске»

В эту среду, 19 ноября, в 17:00 в рамках проекта «Диалоги на Платформе» обсудим место и роль Индии в текущих международных процессах и перспективы российско-индийского партнерства. Это мероприятие ЦСП «Платформа» вновь проведет в партнерстве с Российской ассоциацией по связям с общественностью (РАСО).

Стратегическую важность тема обретает в свете того, что Индия стала вторым по значимости внешним партнером России, а в перспективе мы можем увидеть укрепление геополитической триады «Россия-Индия-Китай». А еще большей актуальности дискуссии придает планируемый визит Владимира Путина в Нью-Дели в начале декабря для участия в Российско-индийском форуме.

Ключевой спикер:
• Евгений Грива — эксперт в сфере российско-индийского бизнеса, один из ключевых специалистов по индийской экономике и политике.

Также в дискуссии участвуют:
• Андрей Андреев — председатель комитета РАСО по международному сотрудничеству;
• Кирилл Косминский — член комитета РАСО по международному сотрудничеству, директор Ассоциации краудфандинга.

В фокусе диалога:
🔹 Индия как стратегический партнер: каково ее место на «большой шахматной доске» и в чем перспективы формирования треугольника «Россия-Индия-Китай»?
🔹 Новые возможности для российско-индийского сотрудничества в условиях санкционного давления: какие отрасли и проекты становятся приоритетными?
🔹 Российский бизнес на индийском рынке: как эффективно выстраивать работу с учетом местной корпоративной и общественной культуры?
🔹 Практические аспекты: возможности и вызовы привлечения индийских специалистов для работы в России.

Чтобы присоединиться к онлайн-дискуссии, задать вопрос или поучаствовать в «Диалогах» в качестве эксперта, напишите нам в свободной форме → dialogi@pltf.ru до 15:00 (МСК) 19 ноября.

Присоединяйтесь к диалогу!

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Вопросы о крупной собственности

«Белградский доклад» о политическом понимании крупной частной собственности в России, подготовленный 2 года назад при прямом участии «Платформы» и ряда наших коллег (их имена найдете в документе) из РАСО, зажил вчера новой жизнью на коммуникационном форуме «Дни PR'25», ежегодно организуемом ассоциацией.

С подачи президента РАСО Евгения Минченко трактовка тезисов доклада стала частью острейшей дискуссии о частной собственности на пленарной сессии, в которой участвовали лидер партии «Новые люди» Алексей Нечаев, депутат и профессор ВШЭ Станислав Наумов, адвокат Андрей Дроздов, руководитель ЦСП «Платформа» Алексей Фирсов.

Доклад оказался не то чтобы провидческий — но он концептуально ухватил на уровне национального культурного кода те моменты, которые лежат в основе понимания крупной собственности и политических трактовок ее дальнейшей судьбы. Ряд недавних событий, связанных с конфискацией, национализацией или передачей в другие руки активов, актуализирует его логику.

Поэтому по ссылке приводим все ключевые тезисы доклада, не потерявшие свою актуальность и сегодня.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Стоимость суверенитета: почему 70% локализации — это только полпути

Объем российского рынка нефтегазового машиностроения в 2024 году — 674 млрд рублей. Из них 508 млрд — отечественная продукция. За 10 лет доля локализации в отрасли выросла с 43% до 70%.

«В области нефтегазодобычи у нас сейчас предельно высокий уровень применения собственных компетенций. Практически у всех компаний очень высокий научный уровень. Нефтегазовая отрасль одной из первых попала под санкции — еще в 2014 году, и у нас уже фактически 11 лет идет работа по локализации. Она приносит свои плоды».

Василий Осьмаков, первый заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации (на момент подготовки доклада)

Эти и другие показатели роста из нового исследования говорят о серьезной проделанной работе таких компаний, как ОМК в металлургии, «Иркут» в авиастроении или ОДК в двигателестроении. Но за успехами скрывается и главный парадокс: можно добиться высоких процентов в одних сегментах, но оставаться уязвимым в других, не менее важных и критических.

Например, в микроэлектронике (где сохраняется зависимость от импорта продукции из Китая и Тайваня) или станкостроении, где доля российского оборудования за 5 лет поднялась лишь с 23% до 30%. Мы создаем уникальные комплексы для энергетики, но критически зависим от импортных комплектующих для них. Это вскрывает системный сбой: мы научились замещать, но не всегда то, что нужно для настоящего суверенитета.

Здесь же возникает важный вопрос: что именно считать локализацией? Зачастую это сборка на внутренних мощностях, но на основе адаптированных зарубежных решений и ноу-хау. Глубокая же локализация, предполагающая собственные технологии, разработанные «с нуля», как у «Лаборатории Будущего» с ее дронами-«канатоходцами» или «Primelab» с насосами, все еще остается более сложным и дорогим путем.

Проблема не в нежелании бизнеса. Он упирается в стену из административных препон, высоких издержек и недоверия B2B-сектора, за предыдущие годы работы хорошо привыкшего к зарубежным брендам. Импортозамещение уперлось не в технологии, а в логику развития.

Парадокс 70% локализации — одна из ключевых тем совместного доклада АНО «Национальные приоритеты» и ЦСП «Платформа» «Сделано в России: от импортозамещения к технологическому лидерству».

Исследование показывает: следующий этап — это переход от подсчета «замещенных позиций» к созданию целых техноконтуров. Когда российская разработка, производство ключевых компонентов и сервисная экосистема становятся не списком достижений, а единым организмом. Только так можно перейти от вынужденного замещения к осознанному лидерству.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Зачем бизнес покупает билет в пространство культуры

«Невозможно дать единственный и универсальный ответ на вопрос о том, зачем бизнес занимается культурными инициативами. Каждая компания отвечает на него по-своему. Мы для себя ответили так: мы стремимся насытить жизнь в городах присутствия возможностями, которые не могут дать в силу ряда причин государственные структуры, создать дополнительные форматы досуга и самореализации», — так объясняет стратегию культурных инвестиций старший вице-президент «Норникеля» Лариса Зелькова в новом докладе «Платформы».

Но что стоит за этой стратегией на практике? Почему крупная компания, чья первичная цель — извлечение прибыли, начинает системно вкладывать миллионы в театральные лаборатории в моногороде или фестивали современного искусства на Крайнем Севере? Маркетинг, осознанная миссия или новая форма социальной ответственности?

Ответ оказался сложнее и многограннее. Бизнес пришел к пониманию, что культура — это не просто благотворительность, а стратегический актив. Значение таких проектов гораздо шире прямых инвестиций в имидж или кадры.

Для бизнеса, особенно в регионах, культура становится универсальным языком разговора с территорией, местными сообществами и властью. Это способ показать, что компания — не временный гость, а часть местной ткани и кода, готовая вкладываться в развитие территории, в ее идентичность и среду. Это архитектура доверия, которая создает прочную основу для долгосрочных отношений.

Но здесь же кроется главный вызов. Грань между реальным эффектом и красивым отчетом с высокими KPI очень тонка.

«Культура — это не разовое событие или мероприятие, это среда, в которой живут люди, это прежде всего само поведение людей. И социальный эффект выступления Башмета или Спивакова выражается не числом купивших билеты на концерт в конкретном городе, а числом жителей этого города, увлеченных классической музыкой после концерта. Настоящая культура — не то, что привозят по случаю, а то, что остается и становится частью повседневности», — подчеркивает социолог, руководитель исследовательской группы «ЦИРКОН»

Игорь Задорин

Именно в этой парадигме бизнес и сталкивается с ловушкой. Он привык считать окупаемость, но эффект от поддержки театра или выставки местных художников не впишешь в отчет квартальными цифрами. Эффект проявляется на длительной дистанции — в лояльности молодого инженера, который решил остаться в городе, потому что там есть где жить, работать и хорошо отдохнуть. В росте доверия к бренду. В способности целого коллектива мыслить креативно.

Проблема в том, что многие компании до сих пор действуют по старинке: «привозят» готовые столичные проекты, вкладываются в разовые яркие события, ждут быстрого хайпа. В итоге — низкая вовлеченность жителей и выброшенные на ветер деньги. Культура не терпит диктата и коротких забегов. Ей нужны не спонсоры, а партнеры, готовые выращивать среду, а не ставить памятники самим себе.

В докладе мы анализируем опыт «Норникеля», «Газпром нефти», «Металлоинвеста», «Росатома», «Северстали», ВЭБ РФ, а также частных фондов — Рыбаков Фонда, Благотворительного фонда Елены и Геннадия Тимченко и фонда «Доброта Севера». Своими кейсами и позициями эксперты делились в рамках масштабного исследования «Платформы» о трансформации роли и значении культуры в современной экономике и обществе.

Как бизнесу не просто тратить, а инвестировать с умом, избегая ошибок «навязанных форматов» и создавая ту самую повседневную культурную среду? Вместе с экспертами ищем ответы в публичном докладе «Инвестиции бизнеса в культуру: от меценатства к системным стратегиям».

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Трансформация СПО. Как рождается новый средний класс

Государство планирует, что к 2030 году 60% выпускников будут поступать в систему СПО, но реальность сопротивляется: 70% родителей видят будущее своих детей только в вузах, и лишь 19% рассматривают колледжи как вариант.

Возникает системный сбой: бизнес остро нуждается в квалифицированных сварщиках, операторах и технологах, чьи зарплаты уже сегодня обгоняют доходы многих выпускников вузов, но молодежь массово выбирает IT и сервисные специальности. Кто виноват в этом разрыве? Устаревшие стереотипы о «тяжелейшей работе руками на производстве», консервативные родительские установки или сама система СПО, которая до сих пор не может избавиться от имиджа «для тех, кто не прошел в вуз по баллам»?

О том, как развернуть эту инерцию, рассказывает ректор Института развития профессионального образования (ИРПО) Сергей Кожевников. Его материал — подробный разбор механики федерального проекта «Профессионалитет»: как он стимулирует самоорганизацию бизнеса и колледжей на местах, почему софинансирование компаний стало системообразующим элементом и как создаваемая экосистема готовит нового специалиста — будущего представителя нового среднего класса с конкретной профессией, достойной зарплатой и четкими карьерными перспективами.

Материал подготовлен в рамках масштабного исследования «Платформы» и ИРПО, посвященного трансформации СПО под влиянием программ бизнеса и государства, результаты которого будут представлены в конце года.

От дисперсной модели к системному подходу
До внедрения модели «Профессионалитета» и активного участия бизнеса в развитии СПО система была очень дисперсной. В отдельных регионах благодаря поддержке региональных властей или частных инвесторов колледжи получали необходимое финансирование и развивались комплексно, но таких было меньшинство. Студенты шли в колледжи в силу сложившихся жизненных обстоятельств. Партнеров у колледжей не было, и лишь локальные ростки системности пробивались сквозь общую разрозненность.

Основной вызов — обновление материально-технической базы. Особенно остро эта проблема стояла в промышленной сфере, где оборудование в колледжах, если и присутствовало, то было сильно устаревшим. Даже когда представители бизнеса включались в образовательный процесс, материальная база оставалась главным препятствием для эффективного взаимодействия образования и производства.

Механика «Профессионалитета»: не скрипт, а стимул для самоорганизации
Необходимость институционализации успешных практик взаимодействия бизнеса и образования на федеральном уровне привела к появлению проекта «Профессионалитет».

Мы, как федеральный оператор «Профессионалитета», не занимаемся «маршрутизацией» по типу «ты идешь сюда, ты делаешь то». У нас нет таких скриптов. Суть в том, что есть некоторая детерминирующая сила сверху, надстройка. Мы говорим коллегам: если вы на местном уровне договоритесь и будете соответствовать набору критериев конкурсного отбора — тогда вы войдете в проект. Эта самоорганизующая модель.

Софинансирование со стороны бизнеса — системообразующий элемент «Профессионалитета». Это не только дополнительный источник ресурсов, но и индикатор реальной заинтересованности компаний в результативности подготовки кадров.

Результаты: рост качества подготовки и новый образ СПО
Для нас главный результат — трудоустроенный выпускник, который удовлетворен своей работой и зарплатой. Независимо от специализации — будь то высококвалифицированный сварщик или оператор сельскохозяйственной техники — все выпускники должны работать по специальности и получать достойное вознаграждение.

СПО — это честно. Это про конкретику. В колледже студент с первого дня осознает свои профессиональные задачи и карьерные перспективы. Это способствует быстрому взрослению и формированию осознанного отношения к профессии. СПО сегодня — это опора общества, опора экономики и даже будущий средний класс.

Это сокращенная версия статьи Сергея Кожевникова, полную версию читайте здесь

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Зачем я везу музыку в места, куда можно добраться только на вертолете? — восстанавливаю справедливость (часть I)

Можно ли изменить подход к обучению детей, не дожидаясь масштабных реформ в сфере образования? Оказывается, да — если найти точку приложения сил, энтузиазма и инициативы. Для Народного артиста России пианиста Юрия Розума такой точкой стали музыкальные школы в малых городах. Там он и его команда не просто дают мастер-классы или концерт, а создают новую работающую модель образования будущего: без зубрежки и запугивания, но с увлеченностью, страстью и смыслом. И доступного при этом — для всех.

Проект «Музыкальная мастерская», который «Газпром нефть» поддерживает и масштабирует вот уже восемь лет, — это пример того, как можно иначе учить детей музыке даже в самой отдаленной северной глубинке. И этот урок важен не только для музыкантов.

Своей позицией профессор Российской академии музыки им. Гнесиных Юрий Розум поделился в рамках исследования «Платформы» о современной культурной трансформации.

1. «Зачем лететь на край света?»

Давайте, я начну с самого начала, с того. Все получилось достаточно случайно, но, как мы знаем, все случайное закономерно. Я был в Сербии, на фестивале у Эмира Кустурицы. Там я познакомился с Александром Дыбалем из «Газпром нефти». Разговорились, я рассказал о работе своего фонда, о том, как мы пытаемся доносить музыку до тех, кто лишен доступа к ней. Он говорит: «Знаете, нам это интересно. Давайте попробуем сделать что-то совместно в городах, где работает компания».

Так родилась наша «Музыкальная мастерская». Меня часто спрашивают: зачем вам, признанному музыканту, менять крупные города и гастроли по всему миру на поселки на Ямале? Представьте: вы летите на самолете в Салехард или Новый Уренгой, потом садитесь в вертолет и с командой летите два-три часа во всякие Яр-Сале, Тарко-Сале… Зачем?

А я всегда отвечаю вопросом на вопрос: скажите, если бы ваши дети жили в малых поселках, вы бы не хотели, чтобы они имели все то же, что дети больших городов? Они что, чем-то хуже? Ребенок в Москве или Екатеринбурге вышел на соседнюю улицу — и попал на фестиваль. А здесь такой возможности просто нет. Дети ничем не виноваты, и они так же одарены, как и дети мегаполисов. Просто родились и живут в иных условиях. Мы едем, чтобы восстановить справедливость.

2. Убийство музыки линейкой по пальцам

Когда мы только начинали, картина была катастрофической. Я столкнулся не просто с отдельными недостатками, а с системой, уходящей корнями в прошлое. В поздние советские годы, а особенно в лихие 90-е, когда пошло рушиться образование, в нашем министерстве культуры расцвела самая настоящая схоластика.

Суть этой системы была в том, чтобы ученик прошел программу: сыграл это громко, это тихо, и шел дальше. Музыка превращалась не в искусство, а в трудовую повинность, в учебную обязаловку. «Надо сделать. А зачем?» — этот вопрос никто не задавал.

На одном из круглых столов мне родители пожаловались, что учительница бьет ребенка линейкой по пальцам, если у него что-то не получается. И это были не единичные случаи — разные учительницы, и разные линейки. Я потом спросил этих педагогов: «Зачем вам в музыкальной школе столько линеек? Что вы ими измеряете?» Оказалось — это просто инструмент для устрашения, для «убеждения», такой метод воспитания.

Представьте: поэзию на иностранном языке учат, заставляя читать одни строчки громче, другие тише, без перевода, не объясняя, о чем там — о дружбе, о любви, о школе. Вот к этому же сводилось и преподавание музыки во многих школах. Детей учили не слушать музыку душой, не играть сердцем, а только механически двигать пальцами.

В результате — зубрежка. Ученик выходил на сцену, его руки играли, а голова и сердце отсутствовали. Он даже не слышал, что играет. Происходило убийство музыки и убийство творческого начала в ребенке. Именно против этого мы и привезли нашу «Музыкальную мастерскую». Наш багаж был набит не методичками, а живым звуком, который должен пробиться через многолетние наслоения формализма и страха...

Полная версия статьи

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Колонка Юрия Розума, часть II

3. Музыка — язык, на котором можно говорить, слушать и чувствовать

Мы везем с собой совершенно другую культуру. Мы несем культуру красоты музыкальной, свободы музыкальной. Наша задача — не просто научить правильным нотам, а разбудить в ребенке слух. Не только слух ушей, но и слух души. Ведь главный вопрос, который мы задаем на мастер-классах: «Ты слышишь, что играешь?»

Поэтому мы учим и педагогов, и детей самому главному — слышать. Слышать музыку, слышать, что идет из-под твоих пальцев, слышать то, что у тебя на сердце. И координировать то, что внутри, с тем, что выходит наружу. Музыка — это язык. В нем есть свои фразы, свои запятые, точки, многоточия.

Мы учим мелодию играть так, чтобы она царила над аккомпанементом. Показываем, как одна и та же фраза может звучать по-разному, в зависимости от того, что ты хочешь ею сказать. О дружбе, о любви, о зиме, о солнце. Играть — значит говорить этим языком. Если ты не понимаешь, о чем говоришь, зачем ты это делаешь?

И знаете, происходит чудо. Сначала мы видим зажатых, почти онемевших детей. А через несколько лет — в тех же самых городах — к нам выходят ребята, которые играют свободно. У них горят глаза. Они начинают не просто исполнять ноты, а разговаривать с залом на языке Шопена и Чайковского. И это рождает новый, совершенно иной ландшафт — уже не только музыкальный.

4. Профит бизнеса и всех — это новое культурное поколение

А какой, собственно, профит от всего этого? То есть, если говорить по-русски, наш итог и главное достижение — это новое культурное поколение.

Разве можно сравнить поколение мест, куда приезжают такие программы, как наша мастерская, с тем, что было раньше? У этих ребят совершенно другие глаза, совершенно другая речь. Разве можно сравнить это с тем, кто пьет, матерится и двух слов связать не может? Конечно, профит — огромный, колоссальный.

Это не менее важно, чем прямой бизнес наших партнеров. В конце концов, добыча газа и нефти — все это для чего? Для страны. А страна — это что? Это разные люди. А люди — это разные дети, прежде всего.

Я смотрю не только на музыкантов. В школах искусств я вижу, как дети рисуют — просто фантастика, у них совершенно другое мышление. Это правильное вложение. Очень целенаправленное, очень разумное, с большой и долгосрочной отдачей.

И глядя на этих детей, я вспоминаю свой собственный путь и тех, кого нам удалось поддержать. И понимаю, что самое ценное — это не масштаб, а глубина. И сейчас, когда проект живет и дышит сам, главное — не растерять это живое, хрупкое чудо человеческого таланта.

5. Важно накапливать, а не расточать — талант не должен стать разменной монетой

Когда я смотрю на этих детей — на их горящие глаза, на их смелость, с которой они теперь подходят к роялю, — я вспоминаю своих первых стипендиатов. Среди них были и Даниил Трифонов, получивший и «Грэмми», и Гран-при конкурса Чайковского, и джазовый виртуоз Олег Аккуратов, и скрипач Равиль Ислямов. Из более чем полутора тысяч поддержанных нами ребят сотни стали настоящими музыкантами — кто-то играет в лучших оркестрах мира, кто-то руководит факультетами, кто-то преподает.

Но наша задача — не создать конвейер по производству гениев. Талант — это особая зона ранимости. Это хрупкий материал, который с большей вероятностью может направить свою энергию на саморазрушение, если его вовремя не подхватить, не окружить пониманием и заботой.

Поэтому я не стремлюсь к бездумному расширению. Наш проект — это не бизнес-план, это живой организм. Каждый год к нам добавляются новые города, новые инструменты, появляются творческие лаборатории, где ребята начинают сочинять музыку, и педагогические форумы, где учителя со всей страны обмениваются опытом.

Главное лично для меня — сохранить эту хрупкую экосистему, эту атмосферу служения музыке, а не отчетам. Чтобы она развивалась естественно, без резких толчков и землетрясений. Чтобы каждый ребенок, где бы он ни родился, мог услышать, как звучит его собственная душа. И чтобы ему было что сказать этим звуком — миру.

Полная версия статьи

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Культура как инвестиция в будущее: почему бизнесу можно и нужно выходить за периметры своих KPI

Зачем бизнесу вкладываться в культуру и как оценивать отдачу от таких проектов? Антон Назаров, профессор РАНХиГС, советник Министра просвещения РФ, председатель совета директоров Центра управления репутацией, убежден: настоящий эффект приносят только те инициативы, которые формируют новое мировоззрение человека и новые социальные практики.
Своей позицией эксперт делится в рамках исследования «Платформы» о современной культурной трансформации «Инвестиции бизнеса в культуру: от меценатства к системным стратегиям».

Государственные институты — ФПГ, ПФКИ, ИРИ — поддерживают множество важных социальных и культурных проектов. Здесь вопрос в их продолжительности — далеко не все становятся постоянно действующими и долгосрочными.

В нашей книге, написанной в соавторстве с Игорем Писарским, про управление стратегическими коммуникациями мы говорим об устойчивости мировоззрения и формировании связанных с ним социальных практик. Когда этот глубинный процесс запускается, он начинает работать одновременно на страну, на регион, на компанию и на сообщество. Вот тогда и возникает настоящий долгосрочный эффект.

Три слагаемых успеха культурного проекта
Первый стратегический фактор — готовность компании выйти за собственный периметр. Многие предприятия ограничиваются только своими территориями присутствия. Но главный потенциал в том, чтобы смотреть на эту работу шире. Не только с точки зрения ROI, но и как на социальные инвестиции. Или, что самое правильное, как на формирование того самого мировоззрения.

Второй фактор — время. Когда компания реализует проекты, рассчитанные на период, выходящий за пределы обычной человеческой жизни, это создает стратегическую устойчивость и стабильность для людей. Это становится важнейшей причиной, которая влияет на решение остаться в городе. Знакомая многим история — пять часов ехать на машине до областного центра, чтобы посмотреть достойный концерт, — это ведь как раз про отсутствие долгосрочной культурной среды.

Третий — комплексность. Речь о том, когда не одна компания в одиночку финансирует проекты, а объединяется с культурными институциями. Так формируется настоящий национальный масштаб. Многие успешные федеральные проекты выросли из региональных инициатив.

Два удачных примера долгосрочных инвестиций в культуру
Первый — Ковдор. Маленький моногородок в Мурманской области превратился в один из туристических магнитов федерального уровня благодаря запущенной Владимиром Ториным и его командой программе Еврохима «Ковдор — столица Гипербореи».

Еще один проект, развитие которого сейчас в активной фазе, — Новотроицк в Оренбургской области. Город преображается на глазах и с точки зрения инфраструктуры и развития многочисленных социальных проектов, спорта, туризма, медиа и культуры. За проектом «Новотроицк меняется» стоит компания «Уральская сталь» и Вадим Ковалев. И это несмотря на тяжелую экономическую ситуацию в металлургической отрасли.

Таких примеров гораздо больше, но и этих двух достаточно, чтобы понять, насколько устойчивость и долговременность важны для формирования мировоззрения и социальных практик, которые оборачиваются социальной стабильностью.

Как культура становится властью
Если цель — выполнение KPI, как это часто бывает, то это одна история. А если цель — формирование мировоззрения и устойчивое развитие, о котором говорят в рамках ЭКГ/ESG, тогда это совсем другая философия. Ее не всегда можно измерить исключительно цифрами в отчетах.

Культура — это один из основных институтов так называемой символической власти наряду с образованием, церковью и медиа. Ее иногда называют «светской церковью» и даже «пятой властью».

Если мы будем воспринимать культуру как силу, формирующую этос, среду и ценности, — тогда мы будем создавать по-настоящему серьезные проекты. Их даже будет сложно назвать просто проектами, потому что это станет совокупностью инициатив, которые формируют новую логику развития — социальную архитектуру компании, региона и страны в целом.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Уровень стресса у россиян вырос. Сильнее всего он затрагивает молодежь

«Постоянные депрессии и стрессы могут в будущем стать одной из основных проблем у молодежи, на решение которой потребуются глобальные и системные усилия», — подчеркнул в новой статье «Коммерсанта» социолог Алексей Фирсов (🔹«Платформа»).

«Коммерсантъ» опубликовал данные из свежего исследования ВЦИОМ об уровне стресса у россиян. За три года доля тех, кто испытывает напряжение регулярно, выросла с 26% до 37%. Процент опрошенных, не испытывающих напряжение, наоборот, упал с 42% до 35%. При этом проблема ощутимо «молодеет».

По данным телефонного опроса ВЦИОМ, проведенного в октябре 2025 года, частота стресса почти не зависит от пола, но сильно коррелирует с возрастом.

Наиболее уязвимая группа — люди в возрасте 25–34 лет. С регулярным стрессом (несколько раз в месяц) здесь сталкиваются более половины опрошенных (52%). Для сравнения, среди респондентов старше 60 лет таких лишь 12%.

Основные причины переживаний остаются неизменными: личные и семейные отношения, финансовое положение и работа. Каждый десятый отметил стресс, связанный с потерей близких.

На общий рост напряжения работают фоновые системные факторы: непрерывный поток информации, экономическая нестабильность, урбанизация и повсеместное нарушение режима труда и отдыха. Эти условия создают хроническую нагрузку, которая снижает общую устойчивость, нарушает сон, расшатывает психологическое состояние и приводит к другим расстройствам.

Почему же молодежь страдает чаще, несмотря на то, что росла в более комфортное время? В статье Алексей Фирсов отмечает три ключевых фактора.

1. Разная внутренняя опора:

«У поколения, выросшего в СССР, были четкие внутренние ориентиры, которые им прививали с детства, поэтому они гораздо лучше справляются со стрессом и ищут опору в самих себе. У молодого поколения, наоборот, завышена склонность к тревоге».

2. Качество социальных связей. У молодых они оказываются более хрупкими:

«Помимо того, что молодежь в принципе выросла в более комфортное время и испытывала меньше социально-политических перемен, она склонна к выстраиванию менее крепких социальных связей, поэтому им сложнее найти поддержку в окружении».

3. Информационная перегрузка:

«Молодые люди сталкиваются с большим объемом информации и не могут отказаться от ее постоянного потребления, хуже концентрируют внимание и меньше обдумывают происходящее, потому что на это им попросту не хватает времени».

По материалам статьи «Коммерсантъ» на основе исследования Аналитического центра ВЦИОМ.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Индия: от балансирования к глобальной субъектности. Как строить диалог с будущей супердержавой

В рамках проекта «Диалоги на Платформе», проведенного ЦСП «Платформа» совместно с Российской ассоциацией по связям с общественностью (РАСО), эксперты обсудили качественную трансформацию Индии, которая из балансира между центрами силы превращается в уверенную супердержаву.

Амбиции стать второй экономикой мира — уже не лозунг, а магистральная цель. Российскому бизнесу и государству необходимо заново выстраивать формат взаимодействия с новым глобальным игроком. Индия почувствовала свою силу и готова к партнерству, но только на условиях взаимной выгоды и уважения.

Сегодня эта тема приобрела особую актуальность на фоне начавшегося государственного визита Владимира Путина в Индию, в ходе которого страны на высшем уровне определят новые ориентиры стратегического партнерства.

В дискуссии приняли участие:
• Евгений Грива, PhD (economics), канд. психол. наук, профессор Shankara Group of Institutes (Индия), эксперт в сфере российско-индийского бизнеса, один из ключевых специалистов по индийской экономике и политике;
• Алексей Крыловский, канд. экон. наук, Президент AV Group, руководитель Совета Стратегов.

Приводим позиции экспертов в кратком изложении. Полную версию статьи читайте здесь.

1. Евгений Грива: «Индия накачала мускулы. Теперь с ней нужно говорить иначе»

Внешняя политика: чистый прагматизм с примесью старой дружбы
Сегодня индийцы говорят вещи, которые пару лет назад было сложно представить. Они открыто заявляют: мы будем делать то, что нам выгодно на политической арене, и прежде всего в экономических вопросах.

Это чистый прагматизм, в основе которого чаще всего лежит экономическая выгода. Индии нужны противоракетные комплексы — они покупают С-400, несмотря на любое давление. Им выгодна российская нефть — они ее покупают. Им интереснее делать космическую программу с США — они идут туда. Потому что это выгодно.

Но, будучи восточной и традиционной страной, Индия не может существовать без некой «химии», иррационального момента. Фраза «хинди-русси бхай-бхай» — это не пустой звук. Индийцы могут быть четко ориентированы на западные рынки из-за технологий, но при этом говорят: «А вы нам ближе». И это важно.

Практика бизнеса: как заходить на индийский рынок
В Индию нельзя заходить с подходом «ничего личного, только бизнес» — это путь в никуда. Но помимо этого, есть несколько жестких правил.

• Индия — не единое поле. Это страна, где каждый штат — почти отдельное государство. Не нужно пытаться «съесть» ее целиком через Дели.

• Это высококонкурентный рынок с программой «Самодостаточная Индия». Нужно искать свою нишу и возможности для локализации по программам вроде «Make in India»

• Индия — страна «понятийная». Рейтинги легкости ведения бизнеса растут, но она никогда не будет в их лидерах, потому что реальность такова: «запрещено» не означает «нельзя», а означает «ищем партнеров для решения вопроса». Партнера нужно выбирать тщательно.

Особенности коммуникации: сначала личное доверие, потом дело
Если партнер выбран, начинается главное — выстраивание взаимодействия.

1️⃣ В Индии сначала выстраивают личные, доверительные отношения, а потом переходят к бизнесу. Заход с кейсами и презентациями на первой же встрече — грубая ошибка. Нужно познакомиться, проникнуться, встретиться раза три-четыре. Если доверительные отношения сложились, индийский партнер может сделать для вас больше даже в ущерб экономической логике.

2️⃣ Терпение. На индийской земле все происходит примерно в два раза дольше, чем в наших представлениях. Нужно закладывать это время и не пытаться давить скоростью.

3️⃣ Сохранение своей идентичности. Важно понимать индийские реалии, но нельзя в них растворяться. Как только вы начинаете чрезмерно подстраиваться — носить местную одежду, включаться в местные праздники — на Востоке это может быть воспринято не как уважение, а как слабость. Я называю это «ореолом колонизатора». Важно сохранять свое лицо, тогда вас будут воспринимать как равного и сильного партнера.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Индия: от балансирования к глобальной субъектности. Как строить диалог с будущей супердержавой (часть II)

2. Алексей Крыловский: «Планы Индии по обгону США — это уже не прогноз, а национальный проект»

Когда мы говорим об Индии, за глобальными трендами и культурными кодами важно разглядеть жесткие экономические контуры и цифры. Мой интерес к стране лежит в плоскости трех ключевых вопросов: насколько серьезны ее амбиции стать лидером, какие внутренние противоречия ей предстоит преодолеть, и как мы можем использовать ее человеческий капитал для наших целей.

Амбиции стали магистральным курсом, а не риторикой
Сейчас в индийском экспертном и правительственном сообществе происходит качественный сдвиг. Если два года назад тема обгона США звучала как смелый прогноз на полях форумов, то сегодня она перешла в разряд магистральных целей.

Мы смотрим на программу «Викшит Бхарат» (Viksit Bharat 2047 — Развитая Индия 2047 — прим.) и видим совершенно конкретные ориентиры: рост экономики с 3,7 до 34 триллионов долларов к 2047 году. Это уже не просто опережение, а уверенный обгон американской экономики, причем, по некоторым расчетам, это может произойти еще до юбилейного года — ориентировочно к 2040‑му.

Этот ориентир уже звучит не от экономистов-теоретиков, а из уст таких фигур, как Пиюш Гоял (министр торговли и промышленности Республики Индия), который говорит об этом как о вполне достижимом рубеже. Для Индии статус экономики номер два — это уже не мечта, а план. И эта риторика, подогреваемая текущей напряженностью в отношениях с США, становится мейнстримом.

Главный вызов для лидера — противоречие между эффективностью и занятостью
Однако на пути к лидерству Индию ждет фундаментальное противоречие. С одной стороны, все глобальные лидеры грезят производительностью, роботизацией и «темными заводами». С другой — Индия ежегодно выводит на рынок труда 7–8 миллионов человек, а создает лишь около 2 миллионов рабочих мест.

Возникает вопрос: сможет ли страна одновременно быть высокотехнологичным локомотивом и социальным амортизатором для сотен миллионов? Пока мы видим два параллельных мира: островки высокой технологичности, которые тянут за собой прогресс, и огромный массив экономики, где сознательно тормозят автоматизацию, чтобы дать людям работу.

Сможет ли экономический рост не замедлиться под весом этого противоречия — ключевой вопрос для индийского правительства.


3. Перспективы: индийская рабочая сила для России — от десятков тысяч к миллионам?

Эксперты сошлись во взглядах на то, что в контексте индийской рабочей силы для России открывается уникальное окно возможностей. Если говорить о привлечении 70 тысяч индийских специалистов, то, по мнению участников «Диалогов», это несерьезные стартовые цифры. России следует мыслить на порядок масштабнее — речь должна идти о сотнях тысяч, а в перспективе и о миллионах рабочих.

Почему это стратегически выгодно:
• Квалификация и выгодная зарплата. Индийцы получают хорошее образование, особенно в технических областях, а их зарплатные ожидания ниже, чем у специалистов из Средней Азии.

• Безопасность и адаптивность. Они не склонны к созданию замкнутых анклавов, не остаются нелегально, а главное — демонстрируют феноменальную адаптивность к любым условиям, будь то Ямал или Дальний Восток.

• Готовая инфраструктура. В самой Индии уже создана отлаженная система центров подготовки и сертификации персонала для работы за рубежом.

Единственное, что индийцев по-настоящему волнует, — это наличие индийской кухни. И главный барьер для России здесь — не желание индийцев, а собственные административные процедуры. Если преодолеть все эти внутренние барьеры, индийская рабочая сила может стать одним из самых эффективных инструментов компенсации дефицита кадров в российской экономике на долгосрочную перспективу.

Полная версия статьи

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»

Идентичность поверх инфраструктуры: как бизнес учится удерживать людей не только зарплатой

«Сотрудник не должен испытывать культурологического диссонанса, выходя за территорию завода. Он должен четко понимать, где его семья получит медицинские и образовательные услуги, где он проведет вечер и на какую выставку он пойдет на выходных», — отмечает Алексей Шахов из СИБУРа. И этот тезис хорошо отражает смену парадигмы.

Раньше было просто: построил завод — пришли люди. Сегодня — построил завод, а люди… могут разъехаться по другим городам. Потому что молодой специалист выбирает не между двумя работодателями, а между двумя средами для жизни. Где будет интереснее, драйвовее, где есть свое сообщество — туда он и поедет.

Так кадровый голод перевернул правила игры. Социальные инвестиции бизнеса перестали быть факультативной «социалкой» — они превратились в обязательное условие выживания на территории и новый стратегический актив.

Но инфраструктура — парки, стадионы, благоустройство — это лишь необходимая «внешняя оболочка». Наполнить ее жизнью, смыслами и драйвом куда сложнее. Именно «городская анимация», креативные индустрии и сильные сообщества становятся решающими факторами в конкуренции за таланты.

Бизнес это понял и за последние годы трансформировал свой подход к развитию территорий присутствия. «Норникель», например, делает ставку не только на стройку и реновацию, но и на четкое закрепление городской идентичности в Норильске.

«Газпром нефть» продолжает развивать программу «Родные Города», которая управляет инвестициями в городах разного типа, создавая сквозные межрегиональные проекты.

«Северсталь» осознала, что одного благоустройства Череповца недостаточно — и приняла креативную стратегию города, где КИ рассматриваются как ключевой поставщик смыслов и городской энергетики.

СИБУР реализует комплексный мастер-план в Тобольске, а Фонд Андрея Мельниченко создает «Советы горожан» в моногородах как систему антикризисного управления и оперативного взаимодействия активных жителей, бизнеса и власти.

Качество социальных инвестиций — вот что становится ключевой ставкой в конкурентной борьбе за человеческий капитал. Эффективная социальная стратегия — это и есть новый подход к развитию территорий. И его уже ищут и находят многие участники рынка, включая «Газпром нефть», «Росатом», ОМК и другие компании, фонды и городские сообщества.

Как работают эти инструменты на практике и как кооперация бизнеса, власти и жителей создает «социальный иммунитет» города — в новом исследовании «Платформы» «Социальные инвестиции как драйвер конкурентоспособности территорий».

Доклад подготовлен по итогам Первого экспертного форума «Социальные инвестиции», проведенного сообществом Noôdome и ЦСП «Платформа». В его основе — диалог и кейсы ключевых игроков: компаний «Норникель», СИБУР, ОМК, «Северсталь», «Росатом», частных фондов (Потанина, Тимченко, Рыбакова, Мельниченко), ведущих урбанистов (Wowhaus, «Центр Lab», «Арканика») и экспертного сообщества.

🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»