Провели четвертое заседание. Получилось два доклада (А.Г. Дугина и А.К. Секацкого) + вопросы и обсуждения.​

Наступает эпоха невозможного, самая русская эпоха. Эпоха построения Империи, которую нам никто не дает извне, сверху. Основания Империи экзистенциальны —​ они приобретаются нами из глубины подлинного переживания происходящего. Поэтому сейчас так важны люди с опытом Донбасса —​ поскольку именно здесь, на Донбассе, имеет место подлинное русское экзистирование, здесь нет ни модерна, ни постмодерна,​ здесь бьется русское бытие как таковое. Здесь сопрягаются важнейшие экзистенциалы, необходимые нам для будущего. Все, кто отправился на Донбасс, не были посланы государством, они отправились как добровольны, которые свободно избрали свою судьбу. На горизонте этой судьбы всегда маячит смерть, судьба всегда грозит смертью, но свободно избранная —​ она чревата встречей с Родиной. Здесь уже можно говорить об построении Империи, о формировании новых элит и великом русском исправлении имен. Которое мы продолжаем.

"О правде и праве" - такое стихотворение написал русский философ и поэт Владимир Карпец.

Целовать ли кнут заморской воли,
Иль до белых звонниц добрести ? –
Выйди да спроси у ветра в поле
Об итоге Русского пути.

Что в грядущем - правда или право?
Нет ответа.
Только крик ворон.
Спит в снегах великая держава.
Воют ветры с четырех сторон.

Владимиру Карпцу также принадлежит замечательная статья "Право как идол". Дело в том, что рецепция западноевропейского права Россией - явление достаточно нигилистическое для нашей цивилизации в силу его отчуждённости от нашей жизни.

"Всякому городу нрав и права; Всяка имеет свой ум голова", - цитировал в таких случаях Владимир Карпец другого поэта и философа Григория Сковороду.

А вы любите современную поэзию? Российский поэт Сергей Арутюнов говорит, что люди не ценят творчество: «Сейчас положение поэзии, оно более чем ничтожно. Кто такой поэт? Это никто, в принципе».

Он проводит творческие семинары в Литературном институте. На них с учениками мужчина обсуждает написанные стихотворения. Но часто ему приходится выслушивать критику со стороны студентов: «Вы не даёте передохнуть читателю. Это создаёт такое впечатление асфальтоукладчика». Сергей считает, что у него с современной молодёжью «ментальная стена».

Историю мужчины рассказала Олеся Шигина в фильме «Поэт Сергей Арутюнов». Она прислала ленту на конкурс неигрового кино aRTel.doc. Голосуйте за эту работу, если понравилась. Может, именно она станет лучшим фильмом июля в номинации «Народная документалистика».

#конкурс #человек

Подписаться ✅ Канал с новостями

привет, друзья-художники! это опен-колл на благотворительную выставку-продажу работ, деньги с которой пойдут на помощь больнице в Херсонской области. это наша коллаборация с «Добрыми русскими людьми». мероприятие мы планируем на середину сентября, оно состоится в небольшом особняке в центре Москвы (где конкретно - пока секрет). мы принимаем не только работы на христианскую тему, но и вообще любые. наша цель - помочь тем, кто сейчас нуждается в помощи.

PS пожалуйста будьте в курсе, что у нас нет возможности завести на мероприятие покупателей-олигархов с чемоданами денег. покупателями и посетителями выставки будут обычные люди среднего достатка. поэтому не ожидайте сумасшедших ценников и нереальных продаж. мы просто пытаемся помочь нашим, помочь чем можем. если вам близок такой подход - присылайте фото работ с названием и размерами на телеграм 89263285925, или @anton_v_belikov

просьба распространить среди тех, кому это может быть интересно.

🏛И ещё раз о трихотомии «этнос», «народ» и «нация». Если принять к сведению всё вышесказанное (прочесть вот это, это и ещё это), то этносоциологическая концепция А.Г. Дугина, где разводятся понятия «этноса», «народа» и «нации» не предстаёт чем-то экстраординарным. Напротив, это наследие всей линии германской и российской этносоциологических традиций и специфики отношения к понятиям «нация» и «народ» у русских и германских правых «почвенников».

Вслед за Вебером и Мюлльманом Дугин определяет этнос как простейшую форму и одновременно корневую часть общества, лежащую в основе остальных, ограничивая употребление термина только архаическими сообществами или архаическим же измерением жизни более сложных социологических структур.

👨‍🌾Народ в этой схеме — первая производная от этноса и высшая форма культурного и духовного развития. Этнос или точнее несколько этносов вступивших в историю, (вступил один этнос, - жди интенсивного взаимодействия с другими, завоеваний и союзов, образования политий) выход из состояния равновесия и «вечного возвращения», которое характеризует архаическое общество , и образование сложных структур: государственных, религиозных, мировоззренческих (философских), социальных (сословная дифференциация), в которые вовлечены несколько этносов. Часто элита в значительной степени, если не вся, является аллогенной, представляет изначально иной этнос, чем низы общества. Высшей политическое формой бытия народа является империя, где народ не просто живёт в истории, но имеет специфическую миссию. В христианской империи — это идея катехона, удерживающего мир от пришествия Антихриста.

В народе сочетаются этническое разнообразие и стремление к единству. Разнообразие — потому что как элита пополняется представителями разных этносов, и так и на нижних этажах присутствуют разные этносы. Однако как в элите так и между находящимися в её подчинении крестьянскими общинами идут процессы взаимодействия, коммуникации и формирования однородных культурных типов. Наконец, это же общение идёт между низами и верхами — верхи усваивают язык и элементы культуры низов, низы усваивают нормативные политические и религиозные модели, спускаемые сверху. В итоге получается и разнообразное и схожее в общих чертах общество, единство в многообразии.

Например, в России до петровских реформ, да и после на уровне низов проходила интеграция славянских, финно-угорских и прочих этнических общин при доминировании славянского, т. е. Русского начала. В верхах шла интеграция варяжской, славянской, литовской, татарской аристократии, так что все в конце концов также становились русскими, формировался русский народ, объединённый и представлением об общем происхождении, и культурой и исторической миссией.

Между русскими верхами и низами также была связь — языковая и культурная, а преодоление культурного послепетровского разрыва дало нам Пушкина, Гоголя и Достоевского.

При этом всегда оставалась возможность как органичного сосуществования в империи и вместе с русским народом отдельных не смешивающихся с ним этносов (напр, якутов, бурят, татарских этносов, вращающихся на разных орбитах от этого культурного и государственного ядра, так и обрусения ряда других этносов, перенимания доминирующих стандартов поведения и даже традиций и языка (как в Поволжье, на Урале и Русском Севере).

Нация в схеме Александра Гельевича лишена любого положительного значения (за исключением того, что она лучше глобального гражданского общества первертов), потому что всё это положительное значение приписано понятию «народ» как комплексной структуре традиционного сакрального общества. Нация же понимается как этносоциологическая форма, возникающая при разрушении традиционных обществ и при переходе от парадигмы Премодерна к Модерну, т. е. результате процессов десакрализации, секуляризации, ликвидации традиционного сословного деления, замены его классовым, буржуазных революций и т. п. Здесь во многом принимается критическая позиция Геллнера, Андерсона и Хобсбаума. Нация требует большей гомогенности, основана на индивидуальной, а не коллективной идентичности и в якобинском идеале требует ассимиляции всех находящихся в её зоне досягаемости этносов. Нация претендует на суверенитет, оспаривая его у сакрального монарха, который тот получает от Бога. В целом, это продукт «вторичного упрощения», говоря языком К. Н. Леонтьева и апостасии.

На Западе переход от народов к нациям практически полностью осуществлен (хотя отдельные элементы архаического т. н. этнического и традиционного т. н. «народного» сознания ещё проявляются как в повседневной жизни, так и в культуре). На Востоке и в России из-за феномена археомодерна говорить о «нации» в этмо понимании сложно. За модернистским фасадом проглядываются контуры традиционного общества и империи. Поэтому, например, язык ТГ-канала «Добрый московит» более адекватно описывает события у нас и на Украине, чем новостные сводки.

В чём преимущества такого разделения (прежде всего народа и нации):

📌Принимается во внимание различие между социальной структурой и коллективной психологией, представлениями людей традиционного общества и общества Модерна, что пропадает в этносимволистском подходе Э. Смита и концепции «наций до национализма» Дж. Армстронга. Не стоит притворяться, что Реформация, Ренессанс, Просвещение и пр. ничего не значат и ничего не меняют в социальных структурах и восприятии человеком себя и мира, и переносить ретроспективно концепт «нации» в его понимании в современном западном обществе например в IX век на Руси. Развести Модерн и Премодерн, Традицию и дать этносоциологическому содержанию Традиции корректное имя — более научно.

📌Деактивируется разрушительный потенциал конструктивистского подхода Геллнера и компании. Нации как то, что возникает на месте народов традиционного общества — попадают под эту критику, народы — нет. Если Вы левый, может быть «нация» как буржуазный конструкт Вас не прельщает, но народ-то — другое дело. Мы тоже за народ. 📌Империя предстаёт не как конгломерат множества этнических и сословных групп, лишенных реальной социальной солидарности, но как политическая форма, имеющая этносоциологическую солидарную и дифференцированную одновременно основу - народ. Народ и Империя не соотносятся как акциденция и субстанция: и то и другое существенно и создаёт и пересоздаёт друг друга. Империя формирует народ в его ключевых особенностях, но и народ формирует уникальный облик империи.

📌Обращение к «народу» деактивирует опасность «модернистского, конструктивистского «национализма», всегда возможного при обращении к «нации» после того как работы конструктивистов завоевали популярность. Начитавшись Андерсона и прочих молодая часть «правых» начинает строить национализм по их книжкам с неминуемыми обращениями к гражданскому обществу, нацбилдингу, требованием большей модернизации, насмешками над русской традицией как архаикой. В результате — дискурс «постчеловек говорит по-русски» и горизонт трансгуманизма (что ярко проявилось в случае Е. Просвирнина).

📌Попутно деактивируется либеральная составляющая обращения к «нации», когда другая часть «националистов», считает, что раз они за «национальное государство», то надо быть за демократию, прогресс, «парламентаризм», «свободные выборы» и навального, т. е. за развал России.

Сергей Булгаков: Благодаря войне мы получаем откровение смерти

Наверное, сложно сейчас отыскать среди наших граждан такого человека, который бы не задавался, хотя бы на несколько мгновений, «вечными вопросами» о войне, жизни и смерти.

Сегодня мы обратимся к наследию русского религиозного философа, священнослужителя Сергея Николаевича Булгакова, и посмотрим, как он осмыслял жизнь и смерть оптике войны.

Тема войны задевает Булгакова, прежде всего, в годы Первой мировой войны.
.
Сергей Николаевич пишет статью, которая будет называться «Русские думы», и где он будет размышлять о русском воинстве, о целях войны, о том, что ратный подвиг – это подвиг не только военный или политический, но также подвиг духовный.

Можно процитировать отрывок из неё: «Русское воинство на поле брани не только спасает свою Родину от страшного врага, но вместе с тем священной кровью своей оно духовно возрождает Россию, искупает наш грех маловерия».

В 1915 году Булгаков читает публичную лекцию под названием «Война и русское самосознание». Главный посыл этой лекции состоит в том, что благодаря войне народ и каждый человек по отдельности получает некий апокалипсис, то есть откровение – откровение смерти.

«Вот именно это откровение смерти, – говорит Булгаков, – позволяет отделаться от той бесконечной, бессмысленной, поджидающей нас на каждом шагу мещанской мишуры, которая человека окружила, и которая не даёт проявиться его подлинной духовной природе».

В откровении смерти философ видит истоки духовного воскрешения: «Пусть странно, а для многих дико прозвучит моё слово, но скажу его: это воскрешение приносится смертью, откровением смерти. Над миром стала смерть, о которой забыли или, вернее, хотели забыть, и, как небесный благовест, как предвестие грозной трубы архангела, зазвучала сердцах весть. Смерть старательно изгонялась из мещанского обихода. У смерти стараются отнять её торжественно-мистический характер, не услышать её откровения, заглушая её тихий шепот светскими церемониями, напыщенными речами».
Война меняет стройность и упорядоченность нашего быта. Но вместе с тем она ломает, уничтожает наше мещанское, буржуазное сознание, привыкшее выстраивать жизнь как некий план.

Булгаков пишет: «Смерть есть тихий свет вечности, пред которым блекнут все ложные ценности. Этот свет пытались закрыть или затемнить разными подложными ценностями, но пламя вечности снова вспыхнуло над миром. Война неимоверно приблизила к сознанию смерть, сделала её реально ощутимой, а это означает не что иное как то, что мирочувствие эволюционно-мещанская должно уступить место религиозно-трагическому».

При этом для Булгакова, безусловно, война является катастрофой, бедствием. Война всегда разнуздывает звериную человеческую природу. Из-за войны происходит огрубление нравов, война будит в нас достаточно низменные чувства, инстинкты и она, конечно же, несёт нам погибель. Всё это так, но не нужно забывать, что война все эти вещи, низменные и звериные, не создаёт. Она их выявляет.

Вместе с этим во время войны выявляется нечто бесконечно ценное: подвиг, жертвенность, любовь, честь, братство, доблесть и так далее. Философ риторически вопрошает: «Не должны ли мы, не колеблясь, признать, что настоящая война, этот бич божий, ведёт за собой не только разгром, но и духовное пробуждение».

В годы Первой мировой войны Булгаков уповает на русское христолюбивое воинство, как на реальную действующую силу, которая «величием своего духа может спасти и освободить мир от западнического мещанства, антихристова пленения». Именно эта сила должна взять Царьград, и благодаря этому будет положено начало новой византийской эпохи.

Полностью текст Никиты Рогозина, написанный по лекции Андрея Коробова-Латынцева читайте на сайте "Родина на Неве":

https://rodinananeve.ru/sergej-bulgakov-blagodarya-vojne-my-poluchaem-otkrovenie-smerti/

Это Дэвид Линч. Он всего лишь предложил позвать на Украину парней из Белого вигвама, чтобы покончить с войной

Линч, -напомним, культовый режиссёр, снявший сериал "Твин пикс" про Лору Палмер. И, надо сказать, достаточно независимый режиссёр. Настолько независимый, что даже покончил с кино, переживающим не лучшие времена.

«Все сильно изменилось. Очень многие фильмы не показывают хороших сборов, даже несмотря на то, что они отличные. А те, что собирают отлично, — это не то, что я стал бы снимать» — говорил о своём решении режиссёр.

Но к чему это мы про кино, если речь про Украину? А к тому, что человек, который идёт против мейнстрима в культуре, сделал это и в политике.

Анастасия Георгиевна Гачева завела тг-канал "Восстановление родства", на который я очень советую подписаться всем, в ком горит любовь к отечественной философии.

А.Г. Гачева - крупнейший наш специалист по философии общего дела Н.Ф.Фёдорова и русскому космизму. Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН, заведующий Библиотекой им. Н.Ф.Фёдорова, замечательный учёный (всё, что вы читали о русском космизме, вы скорее всего читали за ее авторством) и просто замечательный, отзывчивый русский человек. Канал обещает быть интересным, подписывайтесь непременно!

Стихотворение дня

Тёплые, мягкие люди, нажми — и кровь потечёт,
Но это не просто люди, а боевой расчёт.
Грязные, закопчённые железные короба,
Но это не просто танки — это твоя Судьба.

В осатаневшем мире никто не внемлет тебе,
А значит, надо прибегнуть к танкам, то есть к Судьбе,
Хоть это совсем не просто, хоть стынет сердце в груди,
Когда лейтенант сержанту командует: «Заводи».

В этом жестоком мире способов много есть,
Чтобы тебе пришельцы сумели на шею сесть,
Вопят певцы и актёры: «Смирись, а не то беда!» —
С глупцами это проходит, но с танками — никогда.

Тёплые, мягкие люди в танковом коробу,
Но именно их движенья и предрешают Судьбу,
Именно их движений слушается снаряд,
Который пришельцев из ада швыряет обратно в ад.

Тёплые, мягкие люди, братья и сыновья,
Спешат в железной колонне на берег небытия,
Чтоб там наконец решилось — жить нам или тонуть,
И ангелы-вертолёты им расчищают путь.

Андрей Добрынин