Стихи 2015 г.

РОЖДЕНИЕ НАЦИИ

Всполохи над терриконами,
Вонь взорванных химзаводов,
Ветер играет знаменами
Бригад, батальонов и взводов.

Каин вскрыл брюхо Авеля,
Как во времена Адама,
В печень брата ладони вставлены,
Прости Украина-мама!

Под боевой клич Марса
И радостный гимн Калиопы
В крови рождается нация,
Новая юность Европы!

Двести лет об этом мечтали
Пьяницы-интеллигенты,
Язык воедино мешали,
Как брагу в ковчежце заветном,

А потом внезапно ударило
В бошки от дистиллята!
Славянск, Илловайск, Изварино,
Заводы, могилы, хаты!

Правнуки пришлых кацапов,
Малоросы и галичане,
И горсть палестинских казаков
с мечтательными очами -

Гордо, горласто, свободно,
Истошно заголосили:
"Готовы быть всем, чем угодно,
Только бы не Россией!

Эсэсовцами, гайдамаками,
уборщиками евроуборных,
В борделях работать сраками,
Ложиться под желтых и черных,

Носить чубы, вышиванки,
Кольца в носу и мониста,
Но не походить на Ванек
Неродных, ненавистных!"

Назвали нас недославянами,
Рабами нас обозвали,
А прадеды их атаманов
Панам сапоги лизали.

Новым Нестором делаются
Летопись, Четьи-Минеи:
Россия от скотьего Велеса,
Они - от троянца Энея,

Наша мать - мордовская Мокошь,
Отец их - Перун днепровский,
Наша сила в гречке с окрошкой,
Их - в борще, да он все-таки польский!

Извод крепостных кацапов,
Малоросы и галичане,
И горсть иудейских казаков
с мечтательными очами

Гордо, горласто, свободно,
Истошно заголосили:
Мы будем всем, чем угодно
Лишь бы не быть Россией!

15 мая 2017 года в Киеве человеку прострелили ноги за то, что не ответил "Героям слава!" на известное приветствие. Никого тогда это особенно уже не удивляло. Сейчас не удивляют даже провокации «героев», запаливших учебный корпус на Запорожской АЭС.
Ниже мой вирш, написаннный весной 2015, незадолго до нашего первого концерта в Донецке, праздновавшего День Победы и год борьбы со вторым нашествием ожившей нацистской гидры.

ИЮЛЬСКОЕ

Вокзальчик поселковый за Окой,
Жарища, рельсы, шпалы и платформа.
А я стою и думаю с тоской,
Что где-то чуть южней - точь в точь такой,
Что там снаряд упал - и это норма.

Снуют электровозы день деньской,
И здесь, и в ближнем параллельном мире,
Где дважды два сегодня не четыре,
Где люди даже не мишени в тире,
А пешки над пустеющей доской,

И Гулливер небрежною рукой
Играет там в чапаевские шашки.
Героям - слава, им уныл покой,
Им слово "мир" рифмуется с тоской.
Горите, мрите, пешки и букашки!

Глаза зажмурю и встряхну башкой,
Чтоб уплыла нездешняя картинка:
Вот дед упал с оторванной рукой,
Вот пол-бабульки с треснувшей клюкой,
Хрипит в крови девчонка-буратинка...

Вокзальчик поселковый за Окой,
Такой уютный, тихонький такой,
Пригрелся бомжик, ивушка кудрява.

Я вырву гланды этой вот рукой
Тому, кто крикнет здесь: "Героям слава!"

Я, говорит, вне политики, я за мир.
Ну, типа, грустно, когда погибают люди.
Я отстраняюсь от бомб и кровавых дыр,
Я, говорит, верю, что бог рассудит.

Война, говорит - это, конечно, ад.
Жалко людей. Этих больше, а тех - не очень.
Ну, упадёт к ним на огород снаряд.
Ну, во дворе постреляют немножко ночью.

Мне неприятен пропагандистский трёп,
Он агрессивен, ужасен и так неистов.
Это нормально - желать врагу пулю в лоб.
Да врёте вы всё, там нет никаких нацистов.

Там такие же люди, они не хотят войны.
То есть, конечно, хотят, но имеют право.
Они за свободу от нас для своей страны,
Поэтому я за мир, но героям - слава.

И не то чтоб одни животные равнее других,
Просто одни бомбы правильнее, чем другие.
Совесть моя чиста, и мой голос тих
В этой ужасной, сошедшей с ума России.

Я отстраняюсь от бомб и кровавых дыр,
Я отстраняюсь от выбора "или - или".
Я, говорит, вне политики, я за мир.
Скорее бы вас, сволочей, разбомбили.

Декабрь 2017 г., Александр Пелевин (Петербург)

После того, как русским котикам запретили международные конкурсы, у украинских появился шанс на победу!

Приезжайте в Одинцово
Поплясать под Степанцова!

Влад Маленко:
***
Запад с Востоком садятся за общий стол.
Молодая кровь между ними в хрустальной чаше.
Запад: Секс, наркотики, рок-н-ролл.
Восток: это не наше.

А в ногах у них жила нефти и море слез,
И собака из фильма Тарковского вдруг рычит.
Запад: теперь футбол,
там где был Христос.
Восток молчит.

Города - это мир парикмахерских и аптек.
А в степи только ветер и сверху звезда пасётся.
Запад: мужчина + женщина - прошлый век.
Восток смеётся.

Между ними в солдатской фляге запас воды,
И поэт непонятный страну называет Тройка.
Запад стар, но под маской выглядит молодым.
Восток на руке может
сделать стойку.

Ты закрыл глаза и считаешь до двадцати,
Вспоминаешь о детстве советском своём далёком.
Но ведь это война,
мой милый, как ни крути.
Хоть мы все за мир между западом и востоком.

6.3.22ВМ

Сергей Зхус:
***

Расстреляйте меня украинской ракетой
Прямо в голову, в буйную голову, блять.
Может быть, я пойму, как случилось все это.
Как мы друг против друга пошли воевать.
Расхуячьте мне сердце из русского танка.
Может быть, я почувствую тот же задор,
Тот с которым стрелял по Донецку с Луганском
Безымянный солдат, смерть неся в каждый двор.
Разьебите все нахуй. И солнце, и море,
Чтоб настал, наконец, долгожданный покой,
Тот, с которым, узнав про далёкое горе,
Мы вздыхали и дружно махали рукой.

Герман Титов:

ПАМЯТИ ХАРЬКОВА И ЕГО ПОЭТОВ

Не будет нам дома в Харькове –
Не будет его нигде.
Мы сами судьбу накаркали,
И шли навстречу беде.

Погибшим нет оправдания,
Пошли по звезде дела:
Сгорают люди и здания,
Где юность моя прошла.

Не будет свободы давешней,
Ни здесь, ни там, ни внутри,
Лишь чёрно-белые клавиши
И мёртвые снегири.

Свершает свой суд история,
А в сердце входит война,
И прячут огонь за шторами,
Пять дней лишёнными сна.

И стали мы все сиротами,
С безместной кровной тоской,
И сны маршируют ротами
По чёрствым камням Сумской.

И стали слова пустынями,
И время чувствуешь так,
Как будто плывём на льдине мы,
И страшен грядущий мрак.

Кофе наш!

В канун ковидой эпохи начал я писать нового «Евгения Онегина». Вы, начитанные мои, скажете, мол знаем мы, немало было уже замахов на «Онегина», и будете правы. Ерунды написано за два века много, но мой и лучший, и особенный. Он у меня барышня - и не аристократ, а наоборот, работяжка. Барышня-цветочница. Но не менее важный персонаж - ее любимец, кот по кличке Крюгер, который выручает хозяйку из разных щекотливых ситуаций и в Москве, и в других точках планеты. Название сначала придумалось «Кот-террорист и барышня-флорист», потом чуть изменилось. Первые две главы уже перед вами, начата третья. Надеюсь, буду почтеннейшую публику продолжать веселить и дальше, вознося над тревогами нашего бренного и беспокойного мира.

Послезавтра, 10 марта, презентуем книгу в Доме Ростовых.

Четыре года назад c квартетом «Мастодонт» презентовали этот альбом по всяким московским заведениям. Несуществующий рыцарь - это про рыцаря в войске Карла Великого, отвоевывавшего Испанию у нехристей. Агилульф его звали. Сегодня про него споём на Z-концерте.

ПРОЩАНИЕ С ОПОЛЧЕНЦЕМ

Приблудный кот по кличке Ополченец
Принес в подарок мертвого крота.
Ай, молодец, мужик, почти чеченец!
Горжусь иметь в друзьях тебя, кота.

Ты не читал Сорокина и Кафку,
Ты никогда не слушал Muse и Blur,
Не нюхал кокаин и ссал на травку,
В рот не возьмешь "Риоху" и рокфор.

Далек ты от полемики в фейсбуке,
Ты не читаешь "Завтра" или "Сноб",
Почуяв жрачку, прыгаешь мне в руки,
Мой драный деревенский губошлеп.

Спасибо, брат, что потравил здесь мышек,
А крот, ну, крот. Он мышек генерал.
До новых встреч. Сентябрь листву колышет.
Вот только жабу зря ты, брат, задрал.

Пускай ты бомж, бродяга и лишенец,
И мне не приручить тебя, увы, -
Ты выживешь, я знаю, Ополченец.
Не зря зимой сбежал ты из Москвы.

2015

Русские не сдаются -
Русские умирают.
Мухи на трупе ебутся,
Рядом танк догорает.

Не украинец Гиркин!
Так воевать нечестно!
А Дюк Ришелье с Де Рибасом
Были кем, интересно?

Кем был фельдмаршал Миних,
Кем был Барклай де Толли?
Им воевать за Россию
Было нечестно, что ли?

Мри, украинец русский,
Под терриконом Донбасса
За шоколад "Сорренто"
И за Ляшко-пидараса,

За певучую мову,
Что тебе не дается,
И за зеленую муху,
Что на тебе ебется.

Не сходить тебе больше
На матч "Черноморец"-"Динамо".
"Мама! - ты крикнул, рухнув. -
Мамочка!" - а не "Мамо!"

А ведь такой хорошей
Могла бы быть Украина.
Скажи, любила ль ты, мамо,
Нэридномовного сына?

(2014)

КАКАШКА

Плыла какашка по Майдану
Весенним юрким ручейком.
Какому доблестному пану
Такый вдалось зробыты ком?

Чи був то мусор-беркутяка,
Бандерожид, титушка-мразь,
Иль депутатская собака
От выстрелов обосралась?

Иль журналист, вздыхая тяжко,
Сказал: посру! - просрав айпад,
Но, миль пардон, плыла какашка
Через державный Киев-град.

Она скакала по канавкам,
Оставшимся средь мостовой,
И собирала мусор всякий
На борт вонючий липкий свой:

Кусок георгиевской ленты
И украинский двоецвет,
Шпаргалку дурика-студента,
Клочки листовок и газет.

Над ней сверкали фотовспышки -
Турист из Луцка делал look,
Горели весело покрышки
По-над горами каменюк.

И на рояле желто-синем,
Как в фильме офицер СС,
Играл боец ей вслед Россини,
"Coldplay", Бетховена и "Yes".

О Украина, ридна маты!
Куда опять тебя несет?
Чьи нынче запылают хаты?
Кто снова бабок насосет?

Теперь какому чародею
Отдашь разбойную красу?
Менту, фашисту, иудею?
Армянке, белящей косу?

Постой, остановись, дурашка,
А вдруг опять не в ту струю?!
Плывет и кружится какашка,
И я задумчивый стою.

(февраль 2014)

Прекрасный перевод на русский язык стихотворения Яна Таксюра, похищенного СБУ - «Надпись на солдатской могиле», сделанный Виктором Куллэ:

Я засыпан землёй. Двадцать лет с небольшим.
Из Ирпеня, сержант. Звали Вася.
Мы стреляли вслепую сквозь грохот и дым,
А потом я погиб. На Донбассе.

Силюсь вспомнить рыбалку, в саду соловьёв,
Пробужденье от маминой ласки.
Только мама и помнится: очи её.
И ещё один парень в Славянске.

Белокурый, высокий, худой паренёк…
Что ж он высунул нос из подвала?
Прилетевшим снарядом пробит потолок —
И ни дома, ни парня, не стало.

Я въезжал в этот город на тёплой броне
После тщательного артобстрела.
Вижу: хлопчик убитый лежит на спине.
Струйка крови у губ стекленела.

Вижу: в ту ж обувку, что я, он обут.
Узнаю ту же модную стрижку.
Нам твердили, что всюду враги — ну а тут
Пожалел я внезапно парнишку.

Грянул взрыв. Я не знаю, кто вёл артобстрел,
Чья незримая злобная сила.
Дома остов, как призрак стоявший, осел —
И меня рядом с ним придавило.

Пополам разделивши беду, мы легли
На земле, что звалась: Украина.
Тяжко так, что нет мочи… Но вижу вдали
Матерь Божью и Божьего Сына.

Матерь Божья в слезах умоляет Сынка,
Чтоб явил Свою милость и жалость.
Мёртвый хлопчик лежит. Чую: рядом рука.
Кровь в земле украинской смешалась.

Глянул любящий, но справедливый Отец —
Нам от взора Его не укрыться —
Мгла разверзлась. И я осознал наконец,
Что отныне я братоубийца.

Я засыпан землёй, но мне жаль милый край:
Поле щедрое, речки прохладу.
Мама, мама, мы сами сгубили свой рай,
Словно в жилы нам впрыснули яду.

Мама, родная, я заклинаю сыскать,
Где погибшего брата могила.
Каждый день, каждый миг умоляй его мать,
Чтоб меня за безумье простила.

Если братская кровь будет литься из ран,
Не узрю больше Божьего Сына.
Помолитесь, чтоб сгинул проклятый дурман,
Что тебя отравил, Украина.