Энтони Бёрджес жалел о том, что написал «Заводной апельсин» — и всё из-за американцев, которые своими правками перечеркнули замысел писателя, превратив роман о важности нравственного выбора в гимн насилию. Вообще, Бёрджес был далёк от маргинальности. Он был литературоведом, специалистом по Джойсу и Шекспиру. А «Заводной апельсин» он написал за три недели — потому что ему срочно нужны были деньги (тогда он думал, что умирает от опухоли мозга). Это было размышление о природе насилия и важности личного нравственного выбора, история в христианском ключе, в основе которой лежала личная трагедия: первую жену Бёрджеса жестоко избили американские дезертиры — просто так, без причины. Своего юного героя писатель наделил чертами молодых современников из субкультуры модов и советских стиляг. В последней 21 главе парень взрослеет и раскаивается (21 — цифра символическая, это формальный возраст вступления во взрослую жизнь). Книгу в Англии приняли сдержанно, но ей заинтересовались американцы. Правда последние по какой-то причине решили, что хэппи-энд это не круто и в версии книги, изданной в США, 21-ю главу, которая всё расставляла по своим местам, просто выкинули. «Заводной апельсин» для американцев так и остался историей об ультранасилии. И именно такую версию взял за основу для фильма Стэнли Кубрик. Его стильная экранизация, в отличие от самой книги, вызвала мощнейший резонанс. Фильм, а заодно и книгу Бёрджеса, немедленно обвинили в провоцировании насилия среди подростков (как сейчас — компьютерные игры). Газеты раздували истории о выросшем уровне преступности. А в каком-то богом забытом британском городке Ньютон-Ле-Виллоус в 1973-ем полицейские рейды накрывали магазины с модными шмотками — в поисках целой банды «заводных апельсинов» с накрашенными глазами. И ни один из взрослых не был так разочарован и зол, как, собственно, сам автор «Заводного апельсина» Энтони Бёрджес. Писатель дожил до 1993-го года и вынужден был наблюдать с плохо скрываемым раздражением starikashki, как радикальная молодежь набивает себе татуировки с изображением героя его книги: «Из-за фильма люди совершенно не поняли книгу, и это непонимание преследует меня всю мою жизнь»

Жизнь подражает искусству, - говорил Оскар Уайльд. Увы, запоздало, жестоко и топорно. Ну, а фиг ли, колхозный рэпер на солях из Украины - ничего хорошего и выйти не могло.
В наше время в наших историях маньяки были тоньше и нежнее. Ну, и человечнее, конечно.

https://news.1rj.ru/str/ostorozhno_novosti/20745

"Удачный круиз"

Белоснежный лайнер "Антигона"
рассекал эгейскую волну.
Я, с утра приняв стакан "бурбона",
вытер ус и молвил: "Обману!",

закусил салатом из кальмара,
отшвырнул ногою табурет
и покинул полусумрак бара,
высыпав на стойку горсть монет.

"Зря ты на моем пути явилась",
- восходя наверх, я произнес,
там, на верхней палубе, резвилась
девушка моих жестоких грез.

Цыпочка, розанчик, лягушонок,
беленький купальный гарнитур
выделял тебя среди девчонок,
некрасивых и болтливых дур.

Впрочем, не один купальник белый:
твои очи синие - без дна,
и точеность ножки загорелой,
и волос каштановых копна -

все меня звало расставить сети
и коварный план мой воплотить.
боже. как я жаждал кудри эти
дерзостной рукою ухватить!

Но, храня свой лютый пыл до срока,
в розовый шезлонг уселся я
и, вздохнул, представив как жестоко
пострадает девочка моя.

И шепнул мне некий голос свыше:
" Пожалей, ведь ей пятнадцать лет!"
Я залез в карман и хмыкнул : "Тише",
- сжав складное лезвие "Жилетт".

Вечером явилась ты на танцы.
Я сумел тебя очаровать,
а мои приятели - испанцы
вусмерть упоили твою мать.

Я плясал, но каждую минуту
бритву сжать ползла моя рука.
В полночь мы вошли в твою каюту,
где маман давала храпака.

"Мама спит,- сказал я осторожно.
- Почему бы не пойти ко мне?"
Ты шепнула: " Это невозможно",
- и, дрожа, придвинулась к стене.

Опытный в делах такого рода,
я тебя на руки подхватил
и по коридорам теплохода
до своей каюты прокатил.

"Ты не бойся, не дрожи, как зайчик,
я к тебе не буду приставать.
Счас вина налью тебе бокальчик",
- молвил я, сгрузив тебя в кровать.

Я разлил шампанское в бокалы
и насыпал белый порошок
в твой бокал. К нему ты лишь припала
- и свалилась тут же, как мешок.

"Спи, усни, красивенькая киска",
- бросил я и бритву разомкнул,
и к тебе пригнувшись близко-близко,
волосы на пальцы натянул,

и, взмахнув отточенной железкой,
отхватил со лба густую прядь...
Чудный череп твой обрить до блеска
удалось минут за двадцать пять.

В мире нет сильнее наслажденья,
чем улечься с девушкой в кровать
и всю ночь, дрожа от возбужденья,
голый череп пылко целовать.

В этой тонкой, изощренной страсти
гамлетовский вижу я надрыв.
Жаль, что кой в каких державах власти
криминальный видят в ней мотив.

Потому-то я на всякий случай
акваланг всегда беру в круиз
и, смываясь после ночи жгучей,
под водой плыву домой без виз.

По Одессе, Гамбургу, Марселю,
по Калуге, Туле, Узловой,
ходят девы, сторонясь веселья,
с выскобленной голой головой.

Если ты, читатель, где увидел
девушку обритую под ноль,
знай, что это я ее обидел,
подмешав ей опий в алкоголь.

Вадим Степанцов, 199?

Эх, снег-снежок,
белая метелица!
Напилась, накувыркалась -
аж самой не верится!

– С первым снегом вас, Аркадия, —
прошептал я другу нежному,
и красавицу погладил я
по загривку белоснежному.


Как светло и упоительно! —
белый снег кружит за окнами,
здесь же милый друг слепит меня
длинными льняными локонами.


О счастливая Аркадия!
Что за имя небывалое!
Глюк пиликает по радио,
ты на мне лежишь усталая,


встрепанная и лохматая,
упоительная лапочка,
кожица сияет матово,
как неоновая лампочка.


О Россия, о Москва моя,
снежная моя Аркадия!
Все, блин, земли, страны и моря
за тебя отдам не глядя я,


за просторы белоснежные,
на гусиный пух похожие,
где за девицами нежными
парни бегают пригожие,


друг на дружечке валяются
и счастливо ухмыляются.

Путин жив!

❗️Песков в телефонном разговоре с РИА «Новости» вчера ночью назвал слухи о смерти Путина «абсурдной информационной уткой».

Знаю Олега. Чуткий, умный, начитанный, добрый человек. Звери хотят выгрызть самых лучших и светлых.
https://news.1rj.ru/str/mvatutina/3937

Олегу Цареву - сил и скорейшего выздоровления.

Не очень понимаю, почему до сих пор живы Буданов, Зеленский и Порошенко. Украинское государство зарекомендовало себя террористическим еще с 14-го года, когда убили Олеся Бузину, и продолжает таковым быть.

Попрошусь-ка охранником к Пете Лундстрему, зарплата, паёк, гастрольный график такой, что мне за десять лет не светит, страну нашу необъятную посмотрю. Опять же скрипки волшебные звуки, на душе хорошо. А придет момент - грудью закрою, я старый, пожил уже, не жалко.
https://news.1rj.ru/str/zakharprilepin/20154

Аллилуйя, Захар! И у Мыши Козырева на страничке тишь, гладь и мир. Какая Буча, какая Газа?
https://news.1rj.ru/str/zakharprilepin/20162

Вместе с нами воронежскую администрацию посетили...

"Я поэт – и больше ничего": 29 октября 1932 года в Москве умер поэт Николай Агнивцев, которого принято считать "самым легкомысленным (🤔) литератором Серебряного века".

"Да! Азиаты мы! Крепкое слово!
В матерном гневе все наши слова!
Наши обновы давно уж не новы:
Киев и Новгород! Псков и Москва!
В наших речах – курский свист соловьиный,
Волга и Днепр! Океан и фиорд!
В наших речах – грохот снежной лавины,
Ржанье и топот Батыевых орд!
В наших глазах – золотой щит Олега,
Плеть Иоанна! Курганная тишь!
Мертвенный холод Байкальского снега,
Пламя Москвы и пленённый Париж!
Эй, на запятки! Не вам ли завялым
Путь преградить разъярившимся нам?
Или, озлившись, мы хлопнем Уралом
По напомаженным вашим башкам!"

Ну вот и Хеллувин подкатил!

ВАМПИРСКАЯ САГА
(Мы из 90-х)

Заедали яблочными шкурками,
Самогон уже не влазил в хари.
Пахло писсуаром и окурками,
А точней, бычками в писсуаре.
Друг Вован присел на философию,
Всё втирал, что жизнь - лишь чья-то шутка,
Хохотал, подобно Мефистофелю,
И пердел бессовестно и жутко.

Туалет вокзальный, поезд дó дому
Ускакал без нас и мы застряли тут,
Но Вован к притону самогонному
Нас привёл, и дали нам по шкалику.
Дали нам бутылочку на променад
С жидкостью ядреною пахучею,
С неотмытой этикеткой «лимонад»,
Ну и яблок сунули по случаю.

Жахнули московские студентики,
К дизелю до дому не поспевшие,
И жевали яблоки осенние,
И дристали, словно потерпевшие,
Словно в вал девятый вдруг попавшие
На картине Айвазо-Вазовского,
Ничего практически не жравшие
С утречка общажного московского.

Тяжело дыша, мы вышли, студики,
Из сортира жуткого вокзального,
И прямой вопрос: - Ебаться будете? -
Девки прям у выхода нам задали.
Мы с Вованом взгляд на девок кинули,
Друг на друга посмотрели искоса,
Силы после дрищинга прикинули,
И пошли, как котики за вискасом.

Что сказать, девчонки были классные,
Ну а мы, от дрищинга безмозглые,
Срали на возможные опасности
И говна ваще не заподозрили.
Вот заходим в домик с палисадником,
В горницу проходим - там уж стол накрыт,
Да какой! И тортик шоколадный там,
Гусь, свинья и всюду горочки икры.

А в стране еды почти что не было,
Лишь окорочка да водка польская,
Мигом уплели гуся без хлеба мы,
И свинью погрызли с удовольствием.
- Мальчики, пивка, а, может, водочки?
- Водки и пивка, - Вован скомандовал. -
И засуетилися молодочки,
Замахали крылышками, ангелы.

Было две их изначально вроде бы,
А потом ещё вбежала парочка,
Общий тост сперва за дам мы подняли,
А потом отдельно: за Тамарочку,
За Ленка, Танюшку и Викусеньку,
А потом за них попарно выпили,
А потом остались девы в трусиках,
И уже не думалось о триппере,

А потом извивы непристойные,
Твёрдые соски, пупки, животики,
Возле наших лиц движенья знойные,
Ну и мы сидим, такие котики...

А потом набросились на нас они,
Кровь из нас хмельную, твари, выпили -
Вот вам, блять, свинина с ананасами!
Вот вам человечья ебля с триппером!

...Оклемался где-то я в ночи уже,
Понял вдруг, что превратился в нежить я,
Что Вована не спасут врачи уже,
Друга нет, и жизнь не будет прежнею.
Отдал я земной поклон приятелю
И пошёл из хаты в ночь кромешную.
Я упырь теперь, хвала Создателю,
Подставляй мне, дева, шейку грешную,
Буду я тебя кусать-посасывать,
Да не ссы, до смерти не замучаю.

Говоришь, кусай, но не вытаскивай?
Ах ты ж сколопендра злоебучая!