ИМЕНА ПРИБАЛТИКИ

Жить неплохо с именем Тоомас,
У того от баб отбою нет,
Дымоход прочистит он на совесть,
Даже не потребовав монет.

Если же тебя назвали Урмас,
То тебе положено урчать
В час, когда ругаясь нецензурно,
Дама укатилась под кровать.

Моден и красив, как ангел, Гуннар,
Только, к сожалению, нарцисс.
Если ж дама хочет ночи бурной,
То с Кууно будет зашибись.

Человек по имени Прииди -
Не болгарин, Хендрикс - не мулат,
И покуда с ними что-то выйдет,
Дама накидается вумат.

Лехо, Лехар, Алексас - не русский,
Индулис - ни капли не индус,
Не шпион ни разу смелый Юстас,
И не пахнет бомжиком Амбрус.

Вот идёт собою гордый Ингвар,
Можно по-простому: Игорек,
При бабле бывает очень жирный,
Чаще же мозглявый, как хорёк.

С чешуей от шпрот на рыжей морде,
В поисках халявного бухла,
По фуршетам ходит хитрый Модрис -
Бабочка и смокинг, все дела.

На рояле без конца играет,
Будто мёдом мазано ему -
Угадайте кто? Конечно, Раймонд
Отчего все прутся - не пойму.

Пивом и горохом подзаправясь,
Закрутив пшеничные усы,
В Балтику заходит важный Альгис
И подолгу с наслажденьем ссыт.

Там где сотни Альгисов поссали,
В Балтике рождается янтарь:
Гинтарас осудит их едва ли,
Предки завещали это встарь.

Дайнис славен пьяную гульбою,
Богом хмеля поцелован он,
Степонас, подлец, хорош собою,
А Вэдимас весел и умён.

Ажолас как дуб - парнище крепкий,
Нигулас, он щедр, как Дед Мороз,
Йозас в праздник дарит всем конфетки,
Кристап добр и ласков, как Христос.

Как вампир сосет тебя Европа,
Песня, дайна, Балтия моя.
Молодежь бежит, с деньгами жопа,
Но тебе до гроба верен я!

Над речною весеннею гладью
Жарче солнышко стало плясать.
"Я хочу быть прожженною блядью,
Я желаю с проглотом сосать!"

Это маленький женский ребенок -
Ротик свеж, язычок с ноготок,
Как травиночка нежен и тонок, -
Обновляет Ютуб и тик-ток.

И такое от этого счастье,
И такое томленье в груди,
Что охота ей шлёпнуть по пасти
И сурово сказать: не пизди!

https://news.1rj.ru/str/iikhu/22836

Даем гойды с Вадимом Степанцовым и Игорем Карауловым.

Лучшее стихотворение вчерашнего вечера)
https://news.1rj.ru/str/stepantsov_z/3315

Турецкий султан отменил толерантность

Ранее на турецких пляжах 30 дней без визы могли отмокать казахи, азербайджанцы и таджики, теперь с лёгкой руки Эрдогана Таджикистан из этого списка вылетел.

Прямо-таки тюркская программа антитеррора. Ждём, что Пугачёва, Манижа и прочие фанатки террористов в слёзном экстазе бойкотируют Турцию за столь резкие меры? 🧐

Друзья, приходите через неделю на утренник, на Красные Ворота, поддержим донецких детишек, которые танцевали со мной в спектакле, послушаем Мастодонтов, Дениса Мажукова и других прекрасных артистов.

Я ПОМНЮ: МНЕ С ТОБОЙ ВДВОЕМ...

Добрынин Андрей
* * *
 
Я помню: мне с тобой вдвоем
Ни разу не было легко,
Но сохраню тебя в резном
Шкафу эпохи рококо.
 
И твой застывший силуэт
Там будет глянец покрывать,
И лишь мечтам моим в ответ
Порой ты будешь оживать.
 
Забудусь – и раздастся вдруг
Надтреснутый и нежный звон,
И ты описываешь круг,
Изображая котильон.
 
На жизненных моих часах
Кружись под звон версальских пчел,
Чтоб в нарисованных глазах
Любовь я наконец прочел.
 
Ты не причуда, не каприз,
Ты – друг средь каменной тщеты,
Ведь я – фарфоровый маркиз,
Такой же хрупкий, как и ты.
 
Сквозь флер мечтательных отрад
Читает будущее взор,
Где крах финансов, и Марат,
И буйство черни, и террор.
 
Мужайся! Роковая твердь
Сдвигается со всех сторон,
Но звонкой будет наша смерть,
И мелодичен будет звон.

Видео в работе, а мы с коллегами поздравляем героический край новой песней.

Рассказ МАКСИМА ГРИГОРЬЕВА "На Запорожском направлении".

Часть 4. Читать предыдущую часть.

В 1945 году вышел фильм "Небесный тихоход". Тот самый, в котором пели "Первым делом, первым делом — самолеты, ну а девушки, а девушки — потом" и "Дождливым вечером, вечером, вечером, когда пилотам, прямо скажем, делать нечего". В то время дождь был серьезным препятствием для авиации. Сейчас же он, как и туман вместе с низкой температурой, — препятствие для работы беспилотников, по крайней мере таких, как у нас. Отсутствие боевой работы вызывало у всех расчетов как минимум досаду, все были "заточены" на результат, иногда летали по 20 часов в сутки. Но делать было нечего — после взлета в таких условиях "птичку" можно просто потерять.

В один из таких дней, когда, к всеобщей досаде, работать было нельзя, мы поехали к моему доброму знакомому — командиру одного из добровольческих отрядов "БАРС". Приехав в штаб, на одной стене под надписью "Навечно в строю" мы увидели фотографии бойцов его отряда, погибших на фронте. На другой стене висел плакат "Воин, помни! Главная твоя задача — убивать врага! Хохол сам себя не убьет!".

Мы, конечно, не удержались спросить командира отряда: не слишком ли? Это же почти как у Константина Симонова: "Убей же немца! Сколько раз увидишь, столько и убей!"

— А ты разве не помнишь, что тебе рассказывали в Мариуполе? Не тебе ли говорили, как снайперы хохла отстреливали маленьких детей и стариков? Не тебе еле выживший человек рассказывал, как хохол еще в 2014 году пытал людей в аэропорту Мариуполя, а тела не выдержавших пытки сбрасывал в ямы? Тебе же самому военнопленные ВСУ рассказывали, как получали приказ и как потом они стреляли по машинам с надписями "дети" и по убегающим от них в нашу сторону женщинам? А помнишь, бабушка 80 лет рассказывала, что ВСУ так и говорили ей: "Мы вас — русскомовных — ненавидим, иди отсюда, пока не застрелили"? Дальше продолжить? Долго могу напоминать... — все это было сказано командиром "БАРСа" спокойным профессорским тоном. Из всех нас, наверно, только я знал, что у большого бородатого и мускулистого мужика со Стечкиным в кобуре несколько написанных им книг и научная степень. Как и у большинства добровольцев, его участие в войне было многократно обдуманным шагом, но формулировать свою мысль он мог лучше многих.

Он продолжил, было видно, что то, что он скажет, было глубоко продуманной и обоснованной позицией:
— Эта звериная ненависть хохла к нам — даже не к гражданам России, а просто к русским, даже родившимся на Украине, — ничем не меньше, чем ненависть нацистов и оуновцев (организация украинских националистов — признана экстремистской и запрещена в России) к нам во время Великой Отечественной. Сравни, как на Украине сейчас прессуют и издеваются над русскими и как мы относимся к людям с украинской национальностью в России — никто им слова плохого не скажет, украинцы — такая же часть российского народа, как и остальные. Симонов когда писал "убей немца", он же не говорил о "мирняке" — о немецких женщинах и детях. Он писал: убей вооруженного немца — врага.

— Так и для нас "хохол" — это не украинец. Ты же знаешь, у меня треть отряда украинцы. "Хохол" — это солдат ВСУ, враг, воюющий против нас и нашего народа, неважно, тут или в Киеве — с оружием в руках. И пока он с этим оружием в руках, наша задача — найти и убить его в честном бою.

В начало рассказа

Полностью рассказ опубликован в "Парламентской газете" №13 (апрель, 2024).

#запискидобровольца

"Смотрите, женщины кругом:
Министры, думцы, офицеры!"

Где бы я ни читал свой опус "Мамзель", везде ко мне подходили люди из публики и говорили: "Это же про нашу министерку культуры, да? Ха-ха-ха!" Так было и в Симферополе. Не знал, что она уже год сидит.

https://news.1rj.ru/str/kshulika/81469

Из давнего.

И ВЕЧНЫЙ ЦОЙ...
                                                
Кого-то Цой перепахал, а мне он нахуй не усрался,
Я русский рокенрольный кал младенцем слушать заебался,
Придет папаша в жопито домой, воткнет кассету с Цоем,
На койку валится в пальто и подпевает сиплым воем.
Моя замурзанная мать пинала плинтусы и стены,
Когда просил он подпевать "Кукушку" или "Перемены".
Еще от группы "ДДТ" и "Чайфа" мой старик тащился,
И прочей нудной хуете перед кассетником молился.
Папаша мой от водки сдох, когда уже ходил я в школу,
Ушел из дома русский рок, смурной, корявый, невеселый.
Но тут по радио его вовсю крутить зачем-то стали,
И парни класса моего "Кукушкой" вновь меня достали.
Потом я думать стал про вуз и документы нес куда-то,
Осознавая, что боюсь: и там прорежутся фанаты.
И там прорезались они: едва на стол поставишь тару,
Как посчитать кукушке дни бакланы просят под гитару.
Я вуз перетерпел, и вот тружусь в конторе сисадмином,
Меня начальник, вор и жмот, обходит бабками и чином.
Но сереньким декабрьским днем вдруг взорвалась моя френдлента:
"Товарищ, смело в бой пойдем против жулья и президента!"
И в этот серый выходной я белую пришпилил ленту,
И показал урыльник мой всему жулью и президенту.
И эхом от кремлевских стен знакомый голос отражался,
Но слышать вопли: "Перемен!" - ребят, я, правда, заебался.
Меня тошнило на людей от фонограммы рок-героя,
Мне надавали пиздюлей и злобно вывели из строя.
Вот так с дружками папа мой у Дома Белого бакланил,
И вдохновлял их тот же Цой, и жизнь их детям испоганил.
Отцовской молодости гимн убил мой дух революцьонный,
И почесал я к тем, другим, где пел Кобзон вечнозеленый.
Там мерзла молодь на ветрах немодная, не из фейсбука,
Тоска была в глазах и страх, что наебут с деньгами, сука.
Вот эти точно бы могли разрушить все до основанья,
Но по домам их развезли, чуть-чуть умножив состоянье.
И все же, ебаный пиздец, какой для сердца выбор трудный:
Одним поет живой мертвец, другим поет мертвяк занудный.
Друзья, я честный, я ходил, я белым вихрем пропитался.
Пусть Цой кого-то разбудил, а мне он нахуй не усрался.

ПИКЕТ

На пляже мамаши и дети
Умильно глядят на меня,
Когда в одиночном пикете
Мой фаллос встаёт среди дня.

- А что это, мама, у дяди
Из трусиков рвётся на свет?
- Отстань от меня, бога ради!
- Ну что это, мама? - Пикет!

И дети, запомнивши слово,
Особенно девочки, да,
Когда подрастают, готовы
В пикетах пропасть навсегда.

Пикеты, в пикет, на пикете!
Все формы его хороши.
А мы, старичьё, на Пхукете,
Просрали остатки души.

МАМЗЕЛЬ

Не ваша, не моя вина,
Что жизнь ее была несладкой.
Была у девушки спина
И грудь под левою лопаткой.

Как грудь ее туда сползла,
Вопросов мне не задавайте,
Но в мире очень много зла,
Прям вот до жопы, так и знайте.

Ах, юные мои друзья,
Мы с вами все не без изъяна.
К примеру, ссусь в постели я,
А кто-то серет прямо в ванну,

Ну, у кого-то свинский зоб
Иль заячий, допустим, хвостик,
Но сиська под лопаткой чтоб -
Ну ладно, не свистите, бросьте!

Простите вы меня, совка,
Но знаю: нынешние куры
Кладут с приборчиком х..чутка
На все уроки физкультуры.

И эта хитрая мамзель
Изъян умело свой скрывала.
В шестнадцать в девичью постель
Втащила пьяного амбала.

Амбал не понял ничего,
Лишь утром в бессловесной муке,
Дойдя до дома своего,
Смотрел у зеркала на руки.

И так сходило много раз,
Пока она не полюбила.
Вы ждёте рифму... эмм, Кавказ?
А вот пардон, не тут-то было!

В губернском городе её,
Где сплошь менты и экс-бандосы,
Случился губер, ё-моё,
Не то что прежние обсосы.

Его прислали из Москвы,
Он был прекрасен как Безруков,
Да, тоже староват, увы,
Но, девочки, кобель не сука.

Она влюбилась в тот же миг,
Когда он в телеке явился.
Водитель - крёстный - на пикник
Для крёстной пропуска добился.

Был губернаторский приём
Изыскан, но без распальцовки,
Бомонд и пресса - все на нём
Подразомлели от перцовки,

Которой местный спиртзавод
Снабдил начальство для сугреву.
Вот губернатор ссать идёт,
За ним крадётся наша дева.

От глаз охраны в лопухах
Она к овражку проскользнула.
- Привет, ты кто? - Я Маша. - Вах!
И как тебя сюда надуло?

Ты журналистка или кто?
- Не журналистка, просто Маша.
- А я Евгений. Конь в пальто.
У вас здесь губером ебашу.

Поедешь в сауну со мной?
- Да с вами я куда угодно!
К тому же завтра выходной...
- Ах ты газель! Ну вот и годно.

Когда с красоткой поднялся
Наш губернатор из оврага,
Охрана вылупилась вся,
И кто-то брякнул: «Не салага».

И губернатор произнёс:
- Кто тут гундосит? Ты, лохматый?
Теперь в охране будешь босс.
Ну что, поехали до хаты?

Перцовка, звёзды и луна,
И вот они уже в парилке.
И молвил Женя: - Оба-на,
Какие, блин, в тайге кобылки!

Ну раздевайся, что стоишь?
Снимай уже простынку эту.
- А можно это, Женя, слышь,
Ну чтобы первый раз без свету?

- Вот ты затейница, Машуль.
Ну ладно, нахер свет погасим. -
Вошёл Евгений, как июль,
В Машуню, тёпел и прекрасен.

- О да, о шит, о йе, о йа!
Скорей карету мне, карету!
А где же, Маша, грудь твоя?
Вот сердце есть, а сиськи нету.

А где тут свет? Да будет свет!
Ну здравствуй, Маша сиська-сзади.
А ну-ка сделай мне минет.
Не вытирай, люблю в помаде.

Сама не помнишь, говоришь,
Как сделалось такое чудо?
А мне вот нравится, малыш,
И я с тобой все время буду.

Ну, вне семьи и вне жены,
Они в Москве, ты ж понимаешь.
А нам в правительстве нужны
Такие девушки, смекаешь?

Чего умеешь? Ничего?
Ни в алгебре, ни в физкультуре?
Ну, сделаем тебя того,
Моим зампредом по культуре.

Я хоть чинуша, но эстэт,
Журнал «Медведь» читал когда-то.
А что теперь? Превед-медвед,
Ю-туб и рэп, и тонны мата.

Театр тут рухлядь, скукота,
В музее Шишкин да Поленов,
А у меня уже мечта,
Чтоб был Пикассо непременно.

Весь этот местный чернозём
Не знает, кто такой Пикассо.
В Париж поедем, привезём.
Пусть просветятся, пидарасы!
.........................
Вот так бывает вознесён,
Кого сама судьба возносит.
От жизни получает всё
Лишь тот, кто любит и не просит.

Смотрите: женщины кругом -
Министры, думцы, офицеры.
О мать Россия, милый дом,
Какие дивные примеры!

Вот в телевизоре они
Губами шевелят, как рыбки.
О русский бог! Вовек храни
Их вицмуниры и улыбки.

Вы не подумайте, что, вот,
Поэт из энтих, недовольных.
Пусть дама пилит и сосет,
И служит ширмой для двуствольных -

Она начальству друг и брат,
А иногда считать умеет.
Пускай чиновник будет рад,
Когда такой продукт имеет.

Кому попроще - топ-модель,
Бесстрашным - гард с могучей писькой,
А просветленному - мамзель
С блуждающей по телу сиськой.

Смотрите, женщины кругом,
Протестных плясок офицеры!
https://news.1rj.ru/str/naehavshie/18257

Неравнодушные поклонники спрашивают: а где балалаечник и клавишник? Где, где, поссать отошли.
https://news.1rj.ru/str/rymochnayazyzino/1894

Владимир Полупанов (АиФ):

Этой историей хочу немного поднять вам настроение. Пару лет назад брал интервью у актера Семена Стругачева, снявшегося в "Особенностях национальной охоты (рыбалки)". Приведу его ответ на вопрос, как он впервые попал на охоту после выхода фильмов про "особенности".

— Это правда, что до съёмок этого фильма вы не держали в руках ружьё?

— Я действительно никогда не держал в руках ружья и не стрелял. Люблю рыбалку, но охоту терпеть не могу, потому что не могу убивать животных. Андрей Федорцов, который тогда ещё не сыграл Васю Рогова (сериал «Убойная сила» — прим. ред.) и был не так узнаваем, сказал мне: «Сень, я вчера пивка выпил. У меня менты права отобрали. Они тебя любят, пойдем меня спасать». Прихожу к начальнику районного ГАИ и говорю: «Вы меня узнаете?» Он говорит: «Узнаю, херовая картина ваши “Особенности национальной охоты”». «А что не так?» — спросил я. «Вы же всех военных и ментов показали пьяницами. Вы знаете, что такое настоящая охота?» И я ему признался, что никогда не был на охоте. «Ах, ты еще и на охоте не был! Садись и слушай». Он мне 2,5 часа рассказывал о том, что такое настоящая охота, что можно пить, что можно есть, чем не должно пахнуть от охотника и т. д. Я даже записывать начал, только чтобы права вернуть. «Отдам твоему другу права, — закончил он, — но с одним условием. Если завтра поедешь со мной на охоту». Пришлось ехать. С самого начала и до конца охоты было так, как мы снимали в кино. Один к одному. При этом он каждый раз подходил ко мне и спрашивал: «Ну, ты понял, что такое охота?» — «Понял, — отвечал я. — Мы так не снимали». Мы постреляли по бутылочкам. Никого не убили, слава Богу. А когда вернулись в Санкт-Петербург, я пришел к нему за правами. Он меня спросил: «Как фамилия друга?» — «Федорцов», — говорю. Он долго его искал в компьютере, а потом сказал: «Семен, прости, но он в другом районе». Такая была у меня первая и последняя охота.

Мой друг Василий Фомин неожиданно угадал мое настроение:

ОДА МОСКВЕ

Пою тебя, о москвитянин!
Пусть невелик пожиток твой, –
Ты Крез, ты Ротшильд, ты Потанин!
Богат ты матушкой–Москвой!

Что б там не говорили люди,
Расслаблен ты, неспешен ты…
Ракетой мимо в рёве буден
Летит приезжий, а не ты!  

Ты же, купив укроп на рынке,
Сидишь, довлея сам себе,
На Воронцовом, на Ордынке,
В Котельниках, в Москве, в судьбе.

Москва все стерпит, превозможет,
Всех обогреет, исцелит,
Кому-то выпишет по роже,
Тебя же любит, московит!

Тебе – улыбочка Никольской,
Тебе – на Маросейке двор,
И тротуары с плиткой скользкой,
И тополей пушистый хор.

Нас всех хранят в большой деревне
Ивана купол на заре,
Княгиня Марья Алексевна,
И грустный Гоголь во дворе.

Живи, товарищ, москвитянин,
Москва тобой одним жива!
Ушёл Лужков, уйдет Собянин,
Но будет вечно тут Москва!
2017