Ну вот еще Снусмумрик. Известно, что Туве Янссон вывела в этом образе своего жениха Атоса Виртанена. Потом писательница ушла от Атоса в лесбийскую дюбовь. Виртанен был журналистом и коммунистом-сталинистом. Вскользь говорится, что во время Зимней войны Снусмумрик ушел в подполье как иноагент. Уже в конце 1940-х Янссон публиковала в его газете комиксы про муми-троллей, но они газете пришлись не по нраву, потому что муми-папа был “слишком буржуазный”: очки надел, шляпу надел.

Потом Виртанен стал депутатом финского парламента. Когда умер Сталин, Снусмумрик выступил по радио с речью, где ни разу не упомянул гордую войну маленького северного народца против империи орков, но высказался о Сталине в таких выражениях:

“Собрания его сочинений в шведском и финском изданиях составили около двадцати томов. Работы Сталина как политического, экономического и философского автора отличаются образцовой простотой и ясностью. Он пишет научно точную прозу, которая также заряжена значительной жизненной энергией. Именно в этой простоте и логической ясности следует искать объяснение его огромного влияния как социалистического учителя и лидера.

У финского народа есть несколько особых причин помнить Сталина и дело его жизни. Он всегда проявлял позитивный интерес к нашей стране. Он посещал нашу страну как минимум дважды. Первый раз как участник большевистской конференции в Тампере. В 1917 году он был гостем на съезде Социал-демократической партии. Будучи наркомом по делам национальностей, он подписал вместе с Лениным документ о признании независимости нашей страны после отделения от России... Интерес Сталина к национальному вопросу, возможно, отчасти связан с тем, что он сам принадлежал к одному из национальных меньшинств царской России – грузинскому народу“

Трудно не согласиться, что все народы, получившие независимость от России, должны благодарить Ленина и Сталина каждый день на коленях.

“Муми-тролль понюхал воздух.
— Ты что, куришь табак нового сорта? — спросили он. — По
запаху табак напоминает малину. Это хороший табак?
— Совсэм нэт, — ответил Снусмумрик. — Но я курю его
только по воскрэсэньям”

Сегодня, в долгий день в середине ноября, маленький текст про добрый советский фильм для детей, лунные заговоры, жертвоприношения и каплю про Евангелион.

https://blog.okko.tv/articles/kak-zazhigayut-zvezdy-k-yubileyu-bolshogo-kosmicheskogo-puteshestviya

Кристофер Нолан говорит про свою будущую «Одиссею», что древние греки, понимаете, не знали науки, поэтому когда была гроза думали, что это Зевс перуны метает, вот и сочинили целую мифологию. Такой взгляд на мировую культуру от первокурсника технического вуза вероятно и делает фильмы Нолана с их непременной Философией столь популярными в эру научпопа. Булычева читал, Рождение трагедии из духа музыки не читал.

Так, говорят, когда-то ролевые (толкиенские) игры собирали с одной стороны духовно-продвинутую молодежь, которая видела в обмотанной изолентой палке меч Эскалибур, а в пригородном лесочке — порталы в неведомое, а с другой — технарей-реконструкторов, доказывающих превосходство материалистического взгляда на мир ударами кольев в жбан. Последние вроде бы победили по причинам механическим. И Нолан вот всегда побеждает: магия кино с магией физики!

А лучше б он ВК в свое время и экранизировал вместо Гомера, не так жалко плевка в вечность.

Журнал Пролиткульт публикует мой рассказ.
О чем писал, как обычно не помню, но в процессе штырило приятно.

https://prolitcult.ru/gorelikov-lyubov-k-astronomii

Невольно узнал, что писательница Вагнер написала рассказ с помощью ИИ, за который получила премию имени Катаева. И все повторяют, естественно, что литература вмерла, а если б Катаев это узнал, он бы эту Вагнер избил палкой.

Но почему Катаев был бы обязательно против? Он всю жизнь пытался поженить разные жанры и пытался экспериментировать с формой уже в семидесятые годы. Он бы с этим ИИ повозился. А главное, это интересно в связи с историей написания «Двенадцати стульев». Их написал... кто? Ильф и Петров телепатически? Сам Катаев? Демонический Булгаков? ИИ как идеальный гострайтер, гениальная китайская комната — вот великая комбинаторика.

(Очевидно, впрочем, что идеально ИИ писал бы не за Катаева, а за Платонова. Прямо томами. Русский космИИзм)

Первый канал к 90-летию Вуди Аллена показывал Дождливый день в Нью-Йорке. Я раньше не смотрел и теперь был почти счастлив — а если б смотрел в школе, был бы совсем счастлив. Хотя это, понятно, на любителя. И немного раздражает навязчивый закатный свет оператора Витторио Стораро в любое время дня и ночи.

Вуди Аллен, как теперь окончательно утвердилось — это американский Лев Толстой, сразу по нескольким параметрам. Во-первых, писучесть, ну, это понятно. Во-вторых, редкая способность в возрасте за восемьдесят иметь тот же голос, ясность мышления и письма, что в тридцать. Даже, пожалуй, еще чище (хотя, как и у позднего Толстого, бывают чудовищные провалы).

Это вообще самый юношеский фильм Аллена из тех, что я помню. Отчетливо сэлинджеровский, даже с прямыми остылками. Читая про Холдена Колфилда и прочих, я школьником верил, что увижу тот великий Нью-Йорк, где тусуются эти дико красивые, чудовищно богатые, бессовестно образованные девушки и юноши, без конца курят, пьют виски, слушают джаз и мечтают о вечном, а за ними носятся вереницами такси, спорящие за то, кто повезет американских мечтателей на очередную вечную вечеринку в гигантской квартире или нуарном клубе.

Потом я убедил себя, что этого Нью-Йорка больше нет вовсе, но он видимо есть — или хотя бы Аллен может его достоверно вообразить.

Наконец Аллен похож на Толстого тем, что будучи плоть от плоти этой староголливудски-обаятельной культуры ее же пинает. По сюжету Дождливого дня герой Шаламе в какой-то момент в трагическом юном веселье приводит проститутку на прием к своей матери, светской львице, меценатке и председательнице элитного книжного клуба. А мать ему по секрету говорит, что сама в молодости была проституткой — так папа, богатый еврей, ее и присмотрел. То есть, американскую «аристократию» по Аллену нарожали такие вот Элизы Дулитл, попавшие в случай потомки отребья с Мэйфлауэра. Аристократия обаятельная, но фальшивая, и гены, подчеркивает мама Шаламе, возьмут свое.

Вот такая мораль, за которую, видимо, Аллена после этого фильма предали анафеме окончательно.

Интересно бы кстати узнать подлинное мнение Аллена о Шекспире.

Роба Райнера с женой зарезал сын-наркоман. Неделю не знаю, что о этом думать. Когда Пазолини убили – понятно, до сих пор со всех сторон обсуждают. А тут только руками развести.

Райнер был хороший режиссёр за всё хорошее против всего плохого. Вырос он с золотой ложкой во рту. Товарищи по ложе (ложке) объяснили, что такое Всё Плохое. Во-первых, надо бороться с сигаретами – самые страшные наркотики (см. Южный парк). Во-вторых, надо бороться за права меньшинств – и воевать с русскими. Если что, Райнер снял рекламу, где дрессированный Морган Фриман говорит согражданам, что Россия начала войну против США, вооружайтесь! Было это кстати не в 2022 даже, а когда Хиллари первый раз проиграла Трампу выборы. Короче, искал русский след и потерял сынка.

Те, кто восхищается фильмом Stand by Me, обычно не читали оригинал Кинга, который называется ТРУП, ИЛИ ПАДЕНИЕ НЕВИННОСТИ, и не понимают, насколько Райнер выхолостил историю, превратив ее в сопли с сахаром. Но второй раз взявшись за Кинга, он прыгнул выше головы.

Мизери – возможн, лучший роман Кинга, экранизация не хуже. История о зависимости интеллигента от народа, о том, что рукописи не горят, и горящую рукопись можно засунуть своему народу в глотку. Ну и про наркоманию конечно, кинговскую и вообще. Концовка фильма отличается от романной рефлексии. Безумная американская женщина восстаёт из мертвых и показывает автору острый нож.

Примерно одновременно с отличной Мизери старина Стивен Кинг написал на редкость идиотскую книгу Томминокеры, тоже об алкоголизме. Там примерно в том сюжет, что из тысячу лет назад разбившегося в Америке НЛО идут эманации, которые облучают мозги жителей Маленького Города. Что интересно, в целом это идёт жителям на пользу: они все становятся очень талантливыми.

У большинства таланты состоят в том, чтобы, например, оптимизировать бумажную работу в офисе или обустроить собственное жилище с помощью изоленты и палок – неизвестно, знал ли Кинг, что подобная мания самоделкинства типа "очумелые ручки" была типична для советских граждан (а может, и остаётся).

Но в городе живёт ещё и писательница, сочиняет вестерн-макулатуру. И вот она с помощью инопланетной магии умудряется подключить пишмашинку (или уже компьютер, не помню) прямо к мозгу. И кпд у неё утроился: она, скажем, моет посуду, думает про новую книжку, а клавиатура автоматически печатает бестселлер. Более того, она сочиняет даже во сне – а с утра получает листы рукописи.

Непонятно, как Кинг мог написать это, будучи, простите, писателем. Хорошо известно, что даже устная речь не может автоматически переводиться в письменную, надо поправить три раза. "Внутренний голос" тем более не может. Чтобы приготовиться записать фразу, нужно сконцентрироваться, проговорить её про себя. Писатель классического периода мог не писать руками, а диктовать роман жене-секретарше, но не мыть при этом посуду – это работа, а не отдых.

Конечно, Кинг описывает как бы идеальную нейронку для писателя. И тут же роман поясняет, что это вообще плохо, что так инопланетяне крадут душу и тд. Если Томминокеры не бред, а предвидение, то может быть. Неслучайно сегодня одна из главных областей применения ИИ – военная пропаганда. Заполнившие инет порождения коллективного бессознательного наших небратьев по разуму, с горящими кремлями и сельскими сортирами. Такие же уродские и ОДИНАКОВЫЕ, как фантазия плохого художника, телепатически перенесенная на холст инопланетной магией вне процесса творчества.

По-моему, в фильмах Кларка вечная Калифорния изображает ад. Никакого Голливуда, туда ему допуска нет. Как его героям-скейтерам-мексиканцам из «Ну че, рокеры?» в элитный район Беверли-Хиллз. Как андеграундным латиносам — через границу в «Девушке из Марфы». И так далее. В аду «Кен Парка» только секс и смерть сулят мнимую свободу покинутым детям нулевых годов, которые едва могут связать два слова и еще не имеют интернета. Но они тоскуют по чему-то. Томление плоти на желтушном солнце переплавляется в страдание духа.