Сегодня в твиттере все докопались до Илона Маска. У него спросили, какое у него любимое анимэ — и он выдал 8 позиций, которые, цитирую TJ, «будто скопированы из первой строчки по запросу "лучшее анимэ"»

И я вот подумал — а с каких это пор вообще любить лучшее и рекомендовать это теперь считается заурядным? Человек запускает ракеты в космос, чтобы какой-то очередной хуй в твиттере сравнил его с «мак-комбо от Насти Ивлеевой»

Если человек говорит, что его любимая книга — «Мастер и Маргарита», то это не он скучный, а вы сноб ебаный и душнила. Дайте людям любить тот контент, какой они хотят. Дайте им возможность смотреть «слишком простые» фильмы и читать «мейнстримовую литературу».

Можно сколько угодно сидеть с загадочным ебалом на сеансе Дэвида Линча, но если вы осуждаете чужие вкусы где-то за пределами своей кухни — то вы еблан, и Дэвидом Линчем это не лечится.

Кстати, пользуясь случаем, «Тетрадь Смерти» и Миядзаки — заебись, я бы тоже это рекомендовал. А ещё Ковбоя Бибопа.

Разбирал архивы и нашёл чудесную короткую армейскую историю.

— Кабинет подполковника Зубчика знаешь?
— Нет
— Заходишь в штаб, направо, там кабинет с табличкой «полковник Фирсов». Это кабинет подполковника Зубчика.

#армейское

— Так, молодой человек, вы привиты?

Спрашивает меня в метро женщина лет примерно 50. Знаете, вот эти женщины, которые всё делают бесцеремонно, но с шармом, так, что не понять, всерьёз они или постиронично спрашивают тебя, какой ты ориентации и почему носишь такую дурацкую шапку. Женщина интересовалась моей прививкой, потому что я сел в вагоне рядом с ней.

— Привит, — говорю, — воспитан, к лотку приучен.
— Это приятно. Значит, не заразите и не нагадите.

И вернулаась глазами в свой томик какой-то беллитристики.
Не урыла, а закопала.

#истории

Стою в Перекрёстке, набираю лимоны.
Женщина рядом: «О, лимоны. Правильно, молодой человек, сейчас за здоровьем нужно следить, цитрусовых берите побольше»
Я, который набирает лимоны для коктейля с джином: 😐

Пришёл ставить второй компонент прививки. Захожу в холл, женщина-администратор говорит:

— У нас сейчас кварцевание. Придётся подождать минут сорок.
— Я тогда пойду пока перекушу (показываю в сторону ближайшей едальни).

Девушка кивает. Смотрит мне вслед некоторое время.

— Только не пейте!

Видимо, выгляжу я не очень

#истории

Привет. Давно не виделись. Четыре месяца, получается.
Все эти четыре месяца я не был уверен, нужно ли продолжать вести короткие очерки и записывать смехуёчки, пока твоя страна отправляет ракеты на головы мирным жителям соседней страны. Но несколько человек, чьё мнение мне очень-очень важно, сказали, что записывать нужно, потому что тревожность плодит каждый второй телеграм-канал, а добрый и жизненный контент теряется в тоннах хейт-спича и взаимных нападок друг на друга людей в белом пальто.

С началом войны я уехал из России. Долгое время старался это своё белое пальто не запачкать. Потом долгое время разбирался с тем, как вообще я теперь самоопределяюсь. В эмиграции случается много смешного и философского. Кажется, по всем фундоментальным вопросам я с собой в гармонию пришёл. Но вам это всё будет скучно читать. Так что, как говорится, «а чё сказать-то хотел?»

Мои кореша, вы прекрасно знаете мою позицию. Не хочу использовать этот славный маленький канал как площадку для политических высказываний, поэтому постараюсь просто вести смешной дневничок. Стей тюнд, 🕊

Расчехлюсь немного)
В общем, сижу сегодня в кафешке, обедаю. Параллельно очень сильно переживаю, что забыл про рабочий созвон и теперь придётся одновременно говорить умные вещи и стараться не засрать бороду едой, потому что умные вещи не воспринимаются, когда у тебя на подбородке три четверти кебаба висят.

Подходит попрошайка — парнишка лет 10-13. Я уже привык не обращать на них внимания, но этот попрашайничал прям очень настойчиво. Подошёл официант и говорит этому парнишке, мол «Он ябанджи (иностранец то есть), он тебя не понимает, он не говорит на турецком, уходи».

Я, не отрываясь от телефона, на автомате выдаю на турецком:

«Да, я ябанджи, я тебя не понимаю, я не говорю на турецком, уходи».

Пацан залип, наверное, на целую минуту.

Я же с разной степенью успешности учу турецкий (даже не знаю, с кем больше — с репетитором или с таксистами). Но пока всё очень плохо)

Как-то зашёл в один продуктовый в центре, набрал корзину. На кассе спрашиваю:

— не кадар? (В смысле, сколько с меня)
— ики йуз он беш. — говорит кассир и смотрит на меня.
Я смотрю на кассира.
Кассир продолжает смотреть на меня. А я на него.

Я на слух числа до сих пор очень плохо воспринимаю. Говорю кассиру, мол «чок пардон, анламадым» — «извините, не понял»

— ики! Йуз! Он! Беш! (Бля, как будто если говорить громче, я пойму)
— Анламадым (смотрю жалобно, глазами побитой собаки)
— ИКИ! ЙУЗ! ОН! БЕШ! — кассир подключил жестикуляцию.

Спустя три-четыре попытки кассир внезапно сдался:

— ИКИ…ЙУЗ…Да блять!
— А, так понимаю.

Из Беларуси оказался. Хороший парень) подсказал потом, как числительные лучше запоминать

В Турции вообще нет никаких границ — если вы любитель «личного пространства», «держать дистанцию», тогда пиздец, жить тут будет трудно.
Но я по своей природе лабрадор, и бросаюсь к каждому, кто готов со мной разговаривать. Бросаюсь, радостно свесив язык и делая довольную морду (всякого рода интеллектуалы-интроверты, конечно, яростно кривят ебальники при виде меня, это правда). Но это так, для вступления.

Есть у нас тут один ресторанчик, где мы почти каждый день обедаем. Хозяин, которого по-турецки называют Патрон, уже нас знает, всегда выходит поздороваться, постучать по плечу и попиздеть за жизнь.

Вот и вчера я шёл мимо этого рестика, Патрон увидел меня ещё с веранды, и начал свой убийственный смол-ток на турецком.

— Эй, братишка, чё как дела?
— Хорошо, — говорю, —у тебя как?
— Хорошо. Куда идёшь?
— По делам.
— По хорошим делам?
— По очень хорошим.

(Я за вином шёл — хорошее же дело?)

— *непереводимая тирада на турецком о чём-то очень важном и нужном, сказанная Патроном со скоростью пулемёта «Максим»*.
— Ой, извини, не понимаю(

Патрон после этого делает очень строгое лицо и предъявляет:

— Ты когда турецкий выучишь, м? Пять месяцев уже тут ходишь! Учи давай!
— Учу-учу, очень трудно.
— Трудно-шмудно, учи! Всё давай, пока.

И патрон упорхнул обратно кошмарить своих официантов.
Вот теперь думаю, как бы домашнее задание не начал задавать.

Я сегодня в Стамбуле впервые взял самокат в аренду. Ну вот этот, знаете, который через приложение бронировать. Тех, кто на них катается, еще в Москве называют блядскими самокатчиками и постоянно желают им смерти. Ну да не суть.

Если вы никогда не ездили на самокате в Стамбуле, то вряд ли вы в полной мере можете оценить сцены из фильма «Безумный Макс».
Уже на второй минуте мне хотелось кричать «Запомните меня!», а на крыше каждого второго автобуса мне мерещился чувак, играющий на электрогитаре.

В целом водители Стамбула слабо представляют, что такое самокатчик. Это не пешеход и не машина, и как на нее реагировать — не очень понятно, поэтому они просто предпочитают делать вид, что самокатчика не существует. Тем лучше для него, если он погибнет славной смертью под колёсами — меньше возни с полицией.
А вы говорите урбанизация, джентрификация…

Я в последнее время стал крайне хитрожопым эмигрантом и фразу turkçe bilmiyorum («я не знаю турецкого») начал использовать не по назначению.

Потому что давайте будем честны, я здесь уже больше полугода, с горем пополам и при неустанном содействии Аллаха какие-то азы всё-таки усвоил, хоть и поверхностно. При должном уровне старания и себя, и собеседника, общую тему разговора понять могу.

Но бывает так, что мне удобно не понять человека (ну знаете, когда проще сказать «ой, извините, я турецкого не знаю, ничем помочь вам не могу»). Особенно это комично начинает смотреться, когда я понимаю, что «не знаю турецкого» примерно на середине диалога.

Пять минут назад звонок в дверь. Я к таким дикарским способам обращения к людям отношусь с опаской — я же миллениал, какие звонки в дверь, только мессенджеры, только личное пространство:)

Пошёл открывать — а там стоит турецкий дядя с бейджиком, он очень-очень оживлённо начинает что-то рассказывать. Что-то очень важное, поэтому я киваю, участливо на него смотрю. Но быстро теряю интерес после того, как понимаю, что он собирает бабки.

— Чок пардон, — говорю, — аби, туркче бильмийорум.

Не знаю, мол, турецкого.

На что дядя не растерялся, и стал очень активно и в лицах показывать мне пантомиму. Из пантомимы стало ясно, что деньги собирают на помощь детям. Показывал он примерно так: сначала отмерял метр от пола, мол, вот такие дети, глазки ай-яй-яй, ножки йок, ручки йок, каталки — очень дорого, ничего у них нет, ай-яй-яй, аби, дай денег.

А я же инь и янь, доктор Джекил и Мистер Хайд, хитрожопый эмигрант и сердобольный лох.
Лох не потому что ведусь на разводы, а потому что как только слышу, что кому-то нужна помощь, то забываю обо всём остальном. А ведь если посмотреть правде в глаза, вот именно сейчас помимо турецких детей помощь нужна гораздо менее эфемерным людям, в том числе близким и даже самому себе, и только последний лох может этот факт проигнорировать.

Но дядя продолжает крутить по кругу пантомиму — он с усилием вращает колёса невидимой каталки, держится за невидимый детский глаз и плачет, аккуратно ощупывает конечности, потому что сейчас это не турецкого мужика, а маленьких деток хрупкие ручки и ножки.

Сердечко моё и без того поддатливое, рассыпалось на молекулы. Последняя попытка отмазаться фразой, что нет наличных, разбилась о диджитализацию и мобильнй банкинг. Оказалось, что у дядьки ещё был листочек с объяснением целей сбора, но на английском — и из него я понял, что у этих детей к тому же рак.

Отдал я совсем немного денег — вот прям совсем немного. Но отдал, наверное, потому что мозг в этом хаосе и пиздеце желает сделать простое и понятное позитивное действие без серой морали и без бесконечных дилем. Мол, дети болеют, помочь детям — это всегда хорошо, если конечно это не развод.

Я не знаю, зачем я рассказываю эту историю. Наверное, чтобы делиться хоть чем-то и заодно напоминать самому себе, что жизнь всё ещё идёт и в ней продолжаются события, которые никак не связаны ни с войной, ни с режимом в родной стране, ни с политикой. И их нужно рефлексировать, чтобы с ума не сойти. Вот так.

Сегодня короткое.
Сижу, работаю. Слышу внезапно страшные звуки с балкона, на котором сушится бельё. Грохот, треск, какие-то движения.

Оказывается, на улице локальный апокалипсис — дождь, шквальный ветер, деревья гнутся до самого асфальта, осенние листья срывает с деревьев, а вывески — с кафешек.

И конечно, с сушилки улетела пара носков, и, кажется, трусы. Всё бы ничего, трусы были с ананасами, а носки — с риком и морти, не самая ценная часть моей коллекции. Но внизу огромная куча кафешек, где люди до сих пор едят на летних верандах. И ведь кому-то в тарелку могло приземлиться моё бельё! Стыдно.

С другой стороны, кому-то могла и вывеска в тарелку приземлиться, так что может и не так страшно. Чок пардон, джанымлер, кто же знал, что прищепки пригодятся😅

У турков всё прекрасно с эмпатией, гостеприимством, с взаимовыручкой, но с английским всё катастрофически плохо. Поэтому я худо-бедно, через боль, но стараюсь запоминать какие-то новые слова на турецком, потому что это единственный способ коммуникации с местными.

И есть у меня сосед, который всегда мне очень рад. Завидев меня за три лестничных пролёта, он радостно кричит: «АЛЕЕЕЕЕЕЕЕКСССССС!!!!», и это имя эхом разносится по всем пяти этажам моего дома — «лексссс....лекссс....леекссс....», так, что женщины в парикмахерской на втором нервно вздрагивают. У этого соседа комбо — он совсем не знает английского, но думает, что разговаривает на нём отменно, и каждую конструкцию типа I what name it is you произносит с гордостью, с академической расстановкой, и плевать, что граматика с семантикой перееблись и родили кривой порядок слов.

И вот стоим мы на площадке: сосед, я, и мой турецкий друг, который помогал переезжать.
Сосед показывает на кусок шкафа, стоящий в коридоре, потом на себя и говорит:

— I! («Ай» в смысле, мол, моё)
— My! — поправляет его мой турецкий друг. И смотрит на меня с ухмылкой, мол «видал, англичанин, не знает, как правильно».
— Mine! — поправляю их обоих и начинаю смотреть с превосходством.
— buradaki en zeki kişi sen misin? — говорит мне мой турецкий друг
— Чё?
— Вот именно.

Да, я душнила, получается.

Сижу у стоматолога, жду экзекуции с удалением зуба мудрости. Рядом сидит брутальный лысый бородатый мужчина, которых спокойным и уверенным голосом разговаривает со своим другом Саней по телефону.

— Ну Сань, я короче вчера купил эту калитку за триста баксов, понял? Ну привёз домой, тоси-боси, поставил у забора, думал, завтра повешу и всё по красоте. Утром прихожу — нет калитки. Ну я к малой захожу — где, спрашиваю, калитка? А она говорит, выбросила её, прикинь? Триста баксов сука, Саня, у них сейчас такой возраст, что они нихрена кроме своего компьютера и телефона не видят!

Потом этот мужик глубоко вдохнул, выдохнул.

— Блин, Сань, у них даже язык какой-то свой, движения свои, друзья, может конечно сейчас уже и не надо ей мозги трахать, ну выбросила и выбросила.

Кажется, я увидел в его глазах горечь от взросления дочери — и это было грустно и очень мило

После Стамбула Пхукет мне кажется совершенно другим миром. Я здесь уже больше месяца, но даже на миллиметр не приблизился к пониманию стиля жизни местных. Но уже полюбил тайцев всей своей бездонной душой за их отношение ко всему.

Если турки — волшебные спасатели, которые готовы свернуть горы, лишь бы помочь гостю, то тайцы — больше философы. Сегодня ездил по аптекам, надо было купить лекарство, чтобы подлечить свою протекающую кукуху. В месте с самым прозрачным морем и самым жарким солнцем люди мало что знают про антидепрессанты и прочие прелести миллениальской жизни, а потому найти такие таблетки непросто.

Фармацевт в аптеке лениво ест что-то типа пад-тая и скорее лежит на стуле, чем сидит.

— Привет-здравствуйте, а есть у вас вот такие таблетки?

Фармацевт долго разглядывает название. Потом просит показать картинки пачки. Снова долго смотрит.

— А это вам от чего?
— Кукуху лечить.
— Ооооо. Поняяяятно.

Фармацевт с подозрением оглядывает моё спокойное лицо и снова начинает что-то искать. Спустя пять минут говорит:

— Сори, нету у нас такого.
— А где есть?
— Ну может где-то и есть.
— Вот на Пхукете прям?
— Ну может и не на Пхукете.
— Но мне очень надо найти это лекарство!
— Ну тогда ищите, конечно.
— Но я не могу нигде найти!
— Ну тогда больше не ищите.
— Но мне их врач прописал.
— Ну сходите к врачу здесь, может быть врач вам даст.
— Но у меня уже есть рецепт, вот он.
— Но у меня всё ещё нет ваших таблеток. Может, так пройдёт?

Да блять, уже прошло, спасибо)

Когда уходил из аптеки, фармацевт ещё долго задумчиво смотрел мне вслед. Ещё бы, у тебя километры синего, прозрачного, солёного антидепрессанта, а ты какими-то таблетками тут людей заёбываешь. Сабай-сабай, короче.

— I like your rice.

Что может пойти не так с этой фразой? А вы прочитайте её вслух.

Официантска в баре спрашивает, всё ли было вкусно и бесподобно? Я хотел отметить рис, потому что в Азии он действительно вкусный и сводит с ума. Вот я и ответил — I like your rice.

Официантка крайне засмущалась, но, кажется, даже была готова продолжать диалог, потому что она услышала «I like your eyes». Честное слово, ни к кому подкатывать не хотел, но конфуз вышел довольно забавный.

КАК Я ТЕРАПЕВТИЧЕСКИ ЁБНУЛСЯ С БАЙКА

Я всё-таки думаю, что на асфальт меня привела гордыня. Ведь я и байк — это как северный полюс и родинка на голове у Горбачёва — хуй знает, как вообще связать. То есть на всём двухколёсном с мотором я в жизни катался раза три. И у меня даже нет страсти по мотоциклам, как у многих пацанов, я не знаю, что такое «крутящий момент» и фильм этот тоже не смотрел. Но тому, кто мне сдал байк в аренду я уверенно сказал «конечно-конечно, всё умею, давай уже сюда ключи» и весь этот месяц усиленно учился прямо на практике. Если вы помните, я даже в тот день в инстаграме выложил дырявые на жопе шорты и себя в каске — всё верно, в первый же день я с него свалился. Но это было ожидаемо и вовсе не больно — шёл дождь, асфальт, уклон, лысая резина, долбоёб за рулём — вот и вся формула.

Но месяц спустя, когда я сел на новый байк, стал ездить вроде чуточку раслабленнее, вроде чуточку быстрее, кое-где позволяя себе лавировать между машин, прям как местные и вообще получать какое-то удовольствие от езды. Но я не зря в начале сказал про гордыню.
Трасса, держатель для телефона на кочке разжимает свои лапки, и телефон (с открытым навигатором) летит на асфальт. Я отвлёкся всего на секунду на это и зачем-то резко дал по тормозам, видимо, чтобы телефон не потерять.

Асфальт, жопа-голова-жопа голова, ободранные конечности, охуевшие водители, которые, казалось, даже хотели мне поаплодировать за красоту исполнения, телефон, который вместе с байком доехал ещё метров 5 издавая ужасный скрежет по асфальту, встревоженная женщина откуда-то из Германии, которая очень хотела помочь, херова гора влажных салфеток...

Спустя 10 минут я уже сидел на лавочке возле аптеки, фармацевт меня бинтовала, заливала перекисью, мазала какими-то мазями, а я вывел простую мысль.

Сначала тормози, а потом думай о материальном, тупорылый.

Заживает всё ок, но больно, конечно) Ведь в последний раз я обдирал коленки лет двадцать назад

Почти каждый встречный сейчас, оглядывая меня с ног до головы, начинает улыбаться и спрашивать:

— Bike?

И руками ещё так «врум врум» показывают, чтобы я точно понял, что собеседник догадался, что я недавно ёбнулся с мопеда.

Байк, байк, мой ты дорогой Шерлок Холмс.

Сейчас созванивался с одним новым другом и подумалось — как же мощно мотивирует добро.

В Турции напротив нашего дома есть кафе. Его хозяин — Аднан, вообще, брат хозяина нашей второй квартиры. Но он так сильно стремится помочь гостям, что до сих пор делает для нас многое — водит в муниципалитеты, за ручку таскает по всяким инстанциям, если надо, возмущается на турецком, чтобы нам всё сделали по уму.

А главное, он ничего не требует взамен. Говорит, что ему нравится помогать. Купили ему на НГ сертификат, чтобы Аднан сгонял в ТЦ за рубашками, которые он обожает.

Аднан так засмущался этому подарку, что чуть не обидился. Говорит, что я ему как младший брат. Вот пишу об этом и даже немного грустно, что такой замечательный старший брат мне встретился в Турции, а не в России

Женщина за соседним столом орёт на все заведение по телефону:

— Блин, зай, Тайланд уже не тот. Не знаю, может, потому что этих самых…русских стало много, как будто блин в Анапу приехала.

Ну да, зай, всё так 🙄

Как-то возвращались на байке вечером с другого конца острова. Время примерно часов семь, уже стемнело. Впереди видим кучу полицейских и штук 10 байков, которые они остановили. Стало ясно, стригут бабло. Нас, конечно же, тоже тормозят.

— Ваши права, пожалуйста.

Включаю идиота и протягиваю ему свои российские.

— Нет, не такие. Международные.
— У меня только такие.
— Тогда штраф вот столько.

Показывает на калькуляторе 2 тысячи бат.
Достаём кошельки. У меня 100, у пассажира ещё примерно 500. Показываем менту.

— НЕТ НЕТ, ВЫ ЧО, СПРЯЧЬТЕ!
Мент засуетился, потому что рубаха-парень россиянин его так подставляет, при всех взятку предлагает.

Когда он убедился, что мы нищие, как настоящие художники, призадумался. Почесал репу.

— Ладно. На первый раз прощаю, это предупреждение. Уезжайте.

Ты погляди, какой паразит, побрезговал взять меньше, чем положено, вот это уровень)