Александре Николаевне Пахмутовой — 95!

По этому поводу фирма "Мелодия" сделала царский подарок, переиздав в цифре пластинку "Любовь моя — спорт", представляющую собой саундтрек к фильму "Баллада о спорте", фрагмент которого я постил давеча, да еще и с роскошным бонусом.

На мой взгляд, это лучший альбом Пахмутовой — и вот почему.

“Музыка. Меня спасла музыка” — писала Людмила Гурченко в мемуарах. Музыка и природный музыкальный талант приходили к ней на помощь в поворотные моменты жизни: когда 6-летняя Люська зарабатывала тарелку фасолевого супа пением перед немецкими солдатами в оккупированном Харькове; когда студентка ВГИКа, провалившаяся на пробах, чудом оказалась на съемочной площадке “Карнавальной ночи” и пела “5 минут”, оповещая страну о наступающей Оттепели; когда за оглушительным дебютом последовали долгие годы неудач в кино и театре, и в 1970-е, когда страна вновь открыла её как актрису и певицу благодаря музыкальным комедиям и телепрограммам; когда она снимала свой единственный фильм “Пёстрые сумерки” (2010), вдохновлённый судьбой джазового пианиста Олега Аккуратова — для него Примадонна (именно о ней Пугачёва написала одноимённую песню) сочинила музыку и в нем сыграла свою последнюю роль.
В дискографии Людмилы Гурченко немало альбомов: в постсоветское время она их выпустила даже больше, чем в советское. Особое место среди них занимает “Грустная пластинка” (впервые вышедшая в 1996-м под названием “Что знает о любви любовь”) — записанная с джазовым квартетом ее старого товарища, выдающегося пианиста Михаила Окуня, с которым они не только крепко дружили и работали, но и яростно ругались. “Грустная пластинка”, в которой встречаются Алябьев и Дунаевский, Пушкин и Шпаликов, Гумилев и Евтушенко — эталон эстетского камерного джаз-попа, бенефис точной вокальной интонации, ее личный “In the Wee Small Hours”. Полюбили ее за роли и песни комические, но меланхолия, драма и трагедия были подлинной стихией Людмилы Гурченко.
“Я думаю, что музыка играла главную роль в ее жизни. Она сама считала, что она больше актриса, а я считал, что она больше музыкант. Хотя сама она все время только об актерстве, об актерстве…”, — вспоминал Михаил Окунь.
Сегодня Людмиле Марковне Гурченко исполнилось бы 89.

Обнаружил, что Дельфин составил плейлист из пронзительных оттепельных баллад в исполнении советских див 1960-х: Пьеха, Кристалинская, Герман, Мондрус, Пахоменко и Ротару. И написал к нему поэтическую преамбулу.

В октябре приглашенным гостем Ushatava Radio стал Дельфин.

«Все эти песни примерно мои ровесницы. Возможно, я даже был рожден в минуту, когда одна из них играла по радио. Это музыка моего детства, которую я не слушал, но которая звучала вокруг. Прекрасные женщины с удивительными голосами качали меня на волнах мелодий. Я вырос. Память спрятала от меня эти бриллианты на самом дне моего внутреннего океана. Я слушал много разной музыки — хорошую, плохую, музыку, которую невозможно слушать, и даже ту, которую не нужно… Течение времени поднимает со дна души все самое ценное — то, что сделало меня тем, кто я есть. Как оказалось, я очень богат. Позвольте поделиться с вами моими сокровищами»‎

Слушайте в Spotify | Яндекс.Музыке | Apple Music | VK Музыке.

Мы с Лялей долго шли к этому выпуску подкаста: два года мы уже живем в Буэнос-Айресе, все больше погружаемся в аргентинскую культуру, не только музыку, и не перестаем поражаться ее разнообразию, качеству, европоцентричности, самобытности и почти полной неизвестности за пределами южной америки. Впрочем, для этого первого экскурса в аргентинскую музыку мы взяли, пожалуй, самые известные имена: классики Альберто Хинастера и Освальдо Голихоф, джазмены Лало Шифрин и Гато Барбьери и богоподобный рокер по имени Луис Альберто (да, как в бразильском сериале) Спинетта. Выпуск получился длиннее обычного: все потому что каждый из героев и его музыка заслуживают отдельного подкаста.
Слушать можно на разных подкаст платформах — и даже прямо в телеграме.

Сообщают, что в Москве умер композитор Павел Карманов. Ему было 54. Я когда узнал об этом, то подумал “не может быть”, и что, возможно, это один из его хулиганских “розыгрышей”. Но, увы, не розыгрыш.
Мы не приятельствовали и не общались близко, но когда встречались, давно в Москве, разговаривали без барьеров — с Пашей (по-другому почему-то не могу его назвать) было легко общаться. Мне нравилась его музыка, она тоже была без лишних барьеров и, как мне кажется, я понимал его чувство юмора. Кроме того, он земляк — из Братска.
Паша сказал мне как-то, что пишет “музыку для водителя троллейбуса”. В этой шутке была только доля шутки. Ну, во-первых, ее слышали даже люди страшно далекие от мира современной академической музыки: в рекламе или в теледжинглах, которые его кормили как композитора долгие десятилетия. А во-вторых, если бы и условный “водитель троллейбуса” послушал бы какое-нибудь Пашино сочинение — например, секстет “The City I Love and Hate”, разворачивающийся в диапазон чувств от фирменного кармановского “небесного ре мажора” до шостаковичевской бури и смури, то он бы все, конечно, понял.

А на этом фрагменте из старого телефильма 7-летний Паша Карманов играет одно из своих первых сочинений. Он прокомментировал его так: “Там видно, что я уже тогда был минималистом: у всех детей мелодии лирические, а у меня — какое-то унца-унца”.

Я всегда стеснялась Пашу, потому что непонятно было, вышучивает он тебя или нет; помню как делала с ним большое публичное интервью лет пять назад, и он вдруг спросил меня прямо в микрофон, сидя перед зрителями на сцене бывшего кинотеатра “35 мм”, почему я непрерывно улыбаюсь (я улыбалась от стеснения) — сейчас я подумала, что этот вопрос он задал, потому что тоже чувствовал какую-то неуверенность и хотел таким образом ее преодолеть.

В последние годы я в основном сталкивалась с Пашиной музыкой, когда (с огромным удовольствием) писала аннотации для буклетов дисков моих друзей, замечательных музыкантов — пианистки Маши Немцовой и саксофониста Виталика Ватули, которые часто играют и записывают его. Последний из них вышел в этом году; текст я писала весной, то есть буэнос-айресской осенью, когда все было засыпано желтыми листьями, день укорачивался и так идеально слушался Пашин “Второй снег на стадионе” с этим своим щемящим, если-надо-объяснять-то-не-надо-объяснять русским названием — пьеса начала нулевых, о которой Юлия Бедерова как всегда красиво написала в рецензии от 2004-го: “постромантическая лексика попала в постминималистскую структуру и там зажила своей завороженной жизнью ребенка со старой фотографии”.

Приходите на презентацию «Фирмы» в Переделкине. Я тоже буду — онлайн.

30 ноября в Книжном «Доме писателя» в Переделкине состоится встреча и автограф-сессия с писательницей, журналисткой, музыковедом и резиденткой Дома творчества Лялей Кандауровой. Поводом для события станет выход книги «Фирма. 100 пластинок „Мелодии“», которую Ляля написала в соавторстве с Денисом Бояриновым.

У нас вы сможете купить книгу и подписать ее у автора. Начало в 13:00. Вход свободный.

А говорили в СССР секса не было 🤦

100 лучших сексуально-эротических хитов советского рока всех времен

Этот хит-парад, составленный редакцией журнала «Контр Культ Ур’а» в 1990 году, уже не раз публиковался, но мы решили пойти до конца и составить из него плейлист:

https://vk.com/audio_playlist-2011736_16

P.S. К сожалению, отнюдь не все песни есть на стримингах и уж тем более не все прошли ремастеринг (тем аутентичнее), поэтому в плейлисте только 84 трека, которые, впрочем, дают весьма исчерпывающее представление.

#рокархив

И не будем забывать, что нашему Бобу — 71! А эту песню он записал с Ли «Скрэтч» Перри. Многая лета! Jah Live!

Вдруг вспомнилось, что незабвенное стихотворение Андрея Вознесенского "Плачет девочка в автомате" имеет несколько музыкальных интерпретаций — и одна лучше другой. Ну дворовый хит Жени Осина, под который его хоронили, наверное все помнят: он к нам всех ближе. Но песня-то стала шлягером задолго до этого: в Оттепель, в исполнении Нины Дорды, которую Василий Аксенов в "Московской саге" прописал. Потом была версия "Веселых ребят" "Первый лед", в которой поет их лихой гитарист Игорек Гатауллин. Замечательно поет и песня классная, но, увы, потерялась на фоне других хитов "Веселых ребят". Но самое забавное, что этот текст Вознесенского наш классик 20-го века Родион Щедрин взял в свои «Четыре хора на стихи Вознесенского» и звучит это так. Вот теперь и решайте, кто поет лучше.

Этим постом канал «Красная книга» передает привет духовно близкому каналу «Полчаса музыки» и напоминает, что завтра (по БА) и уже сегодня (по Мск) в Переделкине состоится презентация нашей книги с Лялей Кандауровой «Фирма: 100 пластинок «Мелодии»». С автограф-сессией! Ждем всех неравнодушных.

Я вдруг задумался: а как «культура слушания винила» была отражена в советском кино? И вспомнил пару фильмов с хорошими сценами. Ну я не киноман.
Недосягаемая вершина — это, конечно, “Я шагаю по Москве” Данелия. Там, напоминаю, продавщица пластинок — главный женский персонаж, и сцена флирта в пластиночном отделе ГУМа (???) — это вообще мой любимый эпизод в этой гениальной картине.
Второй фильм, который мне пришел на ум: странная застойная комедия с Леонидом Куравлевым “Ты — мне, я — тебе” про московского VIP-банщика, который живет развратной жизнью, а именно: пьет дома коктейли со Светланой Светличной, слушает пластинки и всячески разлагается, а потом едет на помощь к брату, начальнику рыбнадзора в глубинке, бороться с браконьерами и перековывается. Забавно, что режиссер этого фильма, Александр Серый до этого снял грандиозных “Джентльменов удачи”, но по сценарию Георгия Данелия! В “Ты — мне, я — тебе” Данелии ему не хватило, но сцена про винил — смешная.
А вы что помните?

Наш самый деятельный музописатель и безусловный маэстро Александр Кушнир уже составил итоги года и включил туда «Фирму». Включил в отличную компанию. Большое спасибо!