Мужчина проверял посылки в озоне, прочитал название книжки и спросил, что значит «метанойя». Я не смог объяснить.

Я радуюсь прохожим с собаками.
Радуюсь, когда люди целуются.
Иногда музыка заставляет плакать.
Особенно нелепо, когда на улице.

Гордо иду, держу слезы в глазах.
Но в сердце ворчу недовольно:
Почему перед треком никто не сказал,
Что будет немного больно.

Слезы текут в узор звукоряда,
Начнется припев – и станет болезней.
Я радуюсь людям в красивых нарядах,
И тем, кто, как я, рыдает под песни.

2025

Завтра бегу в озон отправлять очередную партию книжек. Но партия маленькая, поэтому хочу взять с собой еще пару штук. Если вам тоже нужен сборник, то пишите: @v_marshak

(где-то в закрепе есть подробности о формате/стоимости/страницах и тд)

Онемевшей ладонью
Ты убираешь за ухо
Со щеки
Непослушную тонкую прядь.
Пусть они затолкают весь мир
В ненасытное брюхо.
Знаю точно, весну
Им у нас не отнять.

Вижу черные тучи.
Вижу блеск заплаканных глаз.
Я тебе улыбаюсь,
Но предательски губы дрожат.
И не важно,
Кто первым погибнет из нас.
Где останемся мы,
На какой стороне баррикад.

Ветер плачет,
Касаясь наших уставших плеч.
Президенты пускают слезу
Скупой куртизанки.
Ты взяла мою руку.
Нам остаётся лечь
На асфальт,
По которому скоро проедут танки.

2014

В это воскресенье прочту пару стихов на вечере Серафимы.

Мне хочется сесть на пороге города
в лучах заходящего солнца
похожих на сноп света из кинокамеры
в мятых штанах
выгоревшей рубашке
сесть
и чинить игрушечный паровозик

Владимир Бурич

Посмотрел на себя и себя не узнал.
Кем-то стал. Но кто этот «кто-то»?
Бесконечно смотреть сквозь чужие глаза
Сны с заваленным горизонтом.

Ночь брезентом растянута, быль – муляжом:
Декорации сна чередуют слои.
Почему же тогда на теле чужом
Болят раны сильней, чем свои?

2025

Так, друзья. Мой петербургский поэтический вечер случится ровно через 2 недели. В холодную пятницу 19 декабря.

Покажу новую книжку. Продам ее тем, кто захочет. Даже писюн нарисую на развороте (по желанию).

Понятно, что предновогодний кипиш. Дедлайны. Морозы. Но поддержать и послушать стихи тоже надо.

Поэтому эти 2 недели буду регулярно ныть, пока не раскупите все билеты и не забьете полный зал в день мероприятия. Ибо волнуюсь.

Билеты тут

Рождаешься, растешь, а потом… блять, блять, блять.
Под тяжестью тревоги вот-вот переломится спина.
Нужен кто-то, кто будет постоянно повторять:
«Это не твоя вина».

Ты не пытал людей электричеством в сырой камере.
Не из-за тебя всё живое на Земле стареет и умирает.
Это не ты сбил бездомного пса на черном «Хаммере»
С синими номерами.

У тебя, блять, вообще нет «Хаммера»! Только старый велик.
Кривой руль, колесо восьмеркой – с тебя нечего взять.
С лестницы вниз летишь на велике по ступеням:
Блять, блять, блять.

Лестница – жизнь. Жизнь – конвейер на скотобойне.
Всё, что в конце останется – стихи, кости и ветчина.
Держись крепче за руль. Не прячь слезы. И просто помни:
Это не твоя вина.

2025

Есть бородатый скуфско-сексистский тейк о том, что женские коллективы – это клубок змей. Придумавший это явно никогда не тусил в мужских писательско-поэтических коллективах.

По поиску в тг случайно нашел прошлогодний пост одного старого знакомого. Это объявление о продаже моего первого сборника. Всколыхнуло память.

Вот примерно такое я постоянно слышал от старших коллег-поэтов в курских тусовках лет 10 назад. Желчное, надменное и слегка обиженное. Мол, есть настоящая поэзия, которая печатается в журналах, и есть, такие как я.

В то время я тоже токсичил и обижался. Мечтал дотянутся до какого-нибудь «престижного» журнала. Мучался от частых подъебов и синдрома самозванца.

Сейчас я на своем месте. Не сказать, что чего-то добился. Но больше не хочу ничего доказывать.