Продолжение истории про шикарный парк братьев Шик ⬇️ (начало в видео выше)

Братья Шик приехали в город из Баварии в 1879 году. Фридриху было всего 19 лет, но он уже был дипломированным садоводом с благородной миссией: он разводил сады и делал мир прекраснее.

Первый сад Шиков занимал квартал по ул. Мира (бывшая Екатерининская) – от нынешней ул. Суворова и почти до ДК ЖД.

Фридрих Шик зарабатывал тем, что торговал овощами и саженцами по всей стране. В Екатеринодаре же он читал лекции о садоводстве в разных учебных заведениях.

Причём Шик не разделял садоводство, цветоводство и огородничество. В его саду были дорожки из цветных камушков, росли экзотические растения, тут же рядом были теплицы с овощами и розарий. У Шиков был ещё цветочный магазин в городе, на месте нынешнего памятника собачкам на Красной/Мира. А из выращенных фруктов они выпускали лимонады и соки. Здание их лимонадного завода сохранилось (ул. Мира, 69).

Сад стоял на берегу реки Карасун. В 1890-х городские власти решили часть русла реки засыпать и пустить до вокзала трамвай. С Шиком не продлили аренду. В 1893-м сад вырубили, а землю использовали для засыпки реки, которая и превратилась в нынешнюю улицу Суворова.

Фридрих тогда выкупил под сад другое место – сейчас там стоит завод им. Седина (до революции «Кубаноль»). Городской сад в середине XIX века был огромным, он спускался к Кубани и заканчивался там, где сейчас ходит водный трамвайчик в Адыгею (пер. Переправный). Потом провели железную дорогу и она отсекла часть Городского сада. Её и выкупил Шик и заложил здесь свой второй сад.

Но место оказалось неудачным, Кубань постоянно подмывала сад. Приходилось бороться с наводнениями, строить баррикады. В 1900 годы Фридрих Шик во время такой борьбы с наводнением простудился и умер. Ему было всего сорок лет. Садом дальше занимались брат Отто и жена Шика. Но сильное наводнение 1915-го окончательно уничтожило сад Шика.

Полностью семья уехала из города во время Гражданской войны.

НЕРЕАЛИЗОВАННАЯ АРХИТЕКТУРА ЕКАТЕРИНОДАРА

В Краснодаре между Пушкинской библиотекой и Екатерининским сквером стоит трехэтажный дом купца Акулова, построенный архитектором Козловым в 1911 году. Филипп Матвеевич Акулов был подрядчиком и поставщиком стройматериалов в городе. Сам он жил в районе ж/д вокзала, а этот дом построил для сдачи квартир внаём.

Однако при покупке участка, планы у Акулова были другие. В феврале 1909 года он ещё раздумывал, чтобы сделать на этом месте, и остановился на варианте – магазин. Проект Филипп Матвеевич заказал модному тогда архитектору Александру Косякину. Он начертил одноэтажное здание в стиле «модерн» с огромными окнами по последнему слову техники, лепниной по стенам и округлой угловой башенкой.

Проект не был реализован. Заказчик в последний момент передумал и пошел к другому архитектору, Александру Козлову с идеей проекта доходного дома, который тот построил.

Советские архитекторы дом Акулова перестроили до неузнаваемости, снесли балконы, достроили угол и сделали более высокую башню, перенеся на нее визуальный акцент.

А проект Александра Косякина так и остался на бумаге. Это отдельное произведение искусства, тонко передающее эпоху. Внимательно разглядывая его, можно увидеть старую орфографию в надписях, даму с зонтиком и собачкой перед фасадом, проезжающего мимо велосипедиста. Вспомним, что первая велодорожка в Екатеринодаре появилась в 1907 году. Так, что когда Косякин работал над этим проектом, велосипеды и ролики были повальными увлечениями в городе.

Ну а потом была революция. Во время гражданской войны, незадолго до отхода белых, Акулов стал последним городском головой Екатеринодара. А Косякин то ли умер от сердечного приступа, то ли покончил с собой из-за навалившихся жизненных неурядиц, его судьба не до конца ясна. В общем, эпоха, унесенная ветром.

Проект Косякина так и лежит в краевом архиве, и как будто ждет реализации. Учитывая, насколько обезличила город советская власть, построить сейчас это здание – вполне себе неплохая идея.

РЕСТАВРАЦИЯ ПО-КРАСНОДАРСКИ

В Краснодаре идет реставрация ограды атаманского дворца. На деле же это уничтожение памятника и постройка новодела из старых стройматериалов.

Когда в городе «болгаркой» чистят фасады особняков, срезая часть кирпича, это ещё терпимо – обезличенные в советское время дома, снова проявляются в городском пространстве из-под слоев штукатурки. Но здания состоят из множества элементов, это не просто одна стена, здесь же есть только кирпичная кладка. И вместо того, чтобы щадяще ее почистить и переложить самые ветхие 2–3 ряда кирпичей, строители срезают часть кирпичной кладки, а местами разбирают ее до земли и перекладывают заново.

Ограда, пережившая две войны, после таких работ перестала быть историческим объектом. А фирме, которая это делает, может стоит переключиться на евроремонты? Судя по тому, как ведутся работы, это больше по ее профилю.

Ограда атаманского дворца – значимый для города исторический объект. Сам атаманский дворец был построен в 1893 году архитектором Николаем Малама, братом атамана Кубанского казачьего войска Якова Маламы. Дворец составлял единый ансамбль с памятником Екатерине Второй и Екатеринским сквером. Он не сохранился. Дворец сначала сожгли советские войска, уходя из города в 1942 году, а во время немецкой оккупации при очередном воздушном налете на него упала советская авиабомба. Сейчас на месте дворца стоит 48 гимназия, но это другое здание. На саму ограду несколько лет назад повесили табличку, что это памятник архитектуры, и, наконец, решили реставрировать. Как выясняется, зря, пусть бы еще стояла!

(Видеосъемка в зоне реставрации сделана на скрытую камеру специально обученным карликом-стримером, загримированным под самокат)

А вот редкое фото, на котором видна ограда. Сохранился только фрагмент, который тут на фото слева.

«ЦЕНТРАЛЬ»: АРХИТЕКТУРА И ЗАМЫСЕЛ

Гостиница «Централь» на углу Красной и Гимназической – одна из главных достопримечательностей Краснодара. Она появилась в конце XIX века. В современный вид перестроена в 1910 году Александром Козловым.

У здания своеобразная архитектоника (композиция, архитектурный замысел). До начала XX века все строения в мире проектировались по принципу: тяжелое внизу, легкое – наверху. Здесь этот принцип соблюдается только наполовину. На втором этаже каменные балконы, на третьем – легкие металлические, а дальше идут совсем воздушные готические шпили, ротонда, лепнина, барельеф. Вроде бы все правильно, но первый этаж не вписывается в эту композицию. Линия каменных балконов как бы утапливает его и делает почти невидимым, сверху же – массивное строение. То есть, если бы архитектор поставил на углу под круглым балконом атланта, мы бы видели, что ему действительно тяжело держать эту тяжесть.

(продолжение ниже ⬇️)

(начало выше ⬆️)

Но Александру Козлову атлант здесь был не нужен, у него был другой замысел. Чтобы его понять, нужно реконструировать окружение этого здания.

Итак, 1909 год. В Екатеринодар приезжает из Москвы Александр Козлов, ученик Федора Шехтеля и привозит в город модерн! Его пригласили построить Зимний театр (сейчас это здание филармонии, но от былого облика не осталось и следа). В городе обсуждалось, что автор проекта – Шехтель, а Козлов приехал реализовывать проект учителя.

Но все это не так. Зимний театр ни капли не похож на работы Шехтеля, это проект самого Козлова. Возможно, Шехтель назвал его своим, чтобы дать путевку в жизнь ученику. Чтобы это понять, достаточно увидеть здания, которые спроектировал сам Шехтель. Эта школа получила название московского модерна, главными идеологами которого были как раз Федор Шехтель и Лев Кекушев. Московский модерн черпал вдохновение в парижском ар-нуво. В нем много диковинных узоров на стенах, фантастической формы окон, сказочных мотивов. В отличие от московского, северный, петербургский модерн проистекал от немецкого югенстиля. Здесь была распространена грубая рустовка первых этажей природным камнем и резкий переход от него к голой стене, больше симметрии, меньше украшений.

Приехав в Екатеринодар, Александр Козлов построил Зимний театр и к нему пошли местные магнаты, кому-то нужен был особняк, кому-то доходный дом, кому-то гостиница. Так за несколько лет возник екатеринодарский модерн.

Но Козлов не стал копировать московскую школу Шехтеля, у него нет буйства красок и пластичности форм учителя. Можно было бы сказать, что он перешел на северный модерн, но нет, он не использовал рустовку, природный камень и резкое разделение отделочных материалов на фасаде.

Александр Козлов придумал свой стиль, его можно назвать сдержанным, или провинциальным модерном. Он часто использовал приёмы разных школ, но не один не выкручивал нам полную катушку. Его узнаваемые приемы: готические мотивы (помимо «Централи» они появятся в особняке Никифораки, доме аптекаря Каплан и др.), башенки, вечный фасад (чаще всего плитка).

С вечным фасадом стоит объяснить подробнее. В отчие от мастеров прошлого, строивших эклектику и заполнявших всё пространство стены лепными узорами, которые постоянно надо было подновлять, архитекторы начала XX века начали использовать на фасаде плитку, голый бетон, рустовку из натурального камня – материалы на века.

Итак, Александр Козлов строит Зимний театр. Это скупой на украшения четырехэтажный бетонный бункер со скругленными углами. В нем так же утоплен нижний этаж. Это чисто модернистский прием. С появлением железобетона в конце XIX века, появилась возможность строить массивные конструкции, стоящие на колоннах без несущих стен. Именно тогда вошли в моду коммерческие здания, у которых первые этажи были полностью сделаны из стекла и бетона. В них находились магазины, кафе, кинотеатры.

Козлов не идет дальше, он не убирает полностью стены на первом этаже, заменяя их стеклом и железом, а лишь намечает этот приём. Но для провинции, где ещё не было модерна, это было революцией. Издалека этот бункер казался парящим в воздухе. Напомню, это время дирижаблей и аэропланов.

Вторым заказом архитектора была перестройка внешне скучной «Централи». Это было двухэтажное строение казарменного типа. После ультрасовременного модерна Александр Козлов строит неоготику и повторяет прием с утопленным первым этажом.

Зачем? Представьте себе 1910 год. Раннее утро. Мало людей. Улица ещё не заросла густыми деревьями, нет сквера им. Жукова. Вы едете на извозчике от Екатерининской площади. И, подъезжая к улице Гимназической, видите как будто парящими над землей рядом готический собор и бетонный бункер. Лучшей рекламы для архитектора сложно было придумать. Козлов остался в городе и строил, строил, строил.

Кстати, в 1913 году в Славянске-на-Кубани купец Лука Мазепа скопировал «Централь» (сейчас в этом здании находится художественная школа). А это верный признак, если вам начинают подражать, значит, вы сделали что-то, действительно, выдающиеся.

Здание Зимнего театра, построенного Козловым

📷 «С любовью из Екатеринодара»

Дом купца Мазепы, Славянск-на-Кубани

Читаю давнюю книгу, еще 2009 года, до которой все никак не доходили руки – «От неолита до главлита» Арлена Блюма.

Это история российской цензуры с множеством впервые опубликованных архивных материалов.

Актуалочка из 1928 года:

«Особенно красочен случай запрещения 22-го номера ленинградской «Врачебной газеты» (на самом деле это научный журнал). В объяснении Энгеля по этому казусу сказано кратко: «Описание случая болезни сексота ГПУ. Редактор тов. Кантор. Явная наша ошибка».

Дело возникло по поводу разрешённой Ленгублитом статьи «Алкоголизм в этиологии неврозов», присланной из Курского невро-психиатрического диспансера доктором К. К. Спицыным. В совершенно академическом тоне доктор рассказывает о «больном И. В. И., 37 лет, члене ВКП(б), сексоте ГПУ», который поступил в больницу «в крайне депрессивном состоянии». Он жаловался на то, что «не может находиться в людных местах, хотя по роду своей работы ему это необходимо», «всё вселяет в него непобедимый ужас», «непонятный страх»: он даже направил в партийную ячейку письмо, в котором грозился покончить с собой.

«Анамнез», приведённый в статье, таков: больной И. пить начал с 1915 года, но умеренно; однако в конце 1917-го, вступив в партию и одновременно в ЧК, окончательно поддался своей «слабости».

«Как сознательный человек, — продолжает курский психиатр, — он понимал, что позорно быть членом партии, агентом ГПУ, быть на хорошем счету и пить». Поэтому он свою болезнь — хронический алкоголизм — скрывал всеми доступными ему способами и больше всего в мире боялся разоблачения… А разоблачить его, когда «И. был в открытой службе», прежде всего могли его непосредственные начальники. С переходом же в сексоты (секретные сотрудники) разоблачителями его могли стать такие же сексоты, как и он сам, — он же их не знает, — то есть, по его словам, «любой гражданин».

Ему стало мерещиться, что его окружают одни лишь сексоты… И. стал избегать людных мест: перронов, площадей, демонстраций, что очень затруднило, по его признанию, выполнение им служебных обязанностей. Далее доктор подробно описывает методику лечения больного И. — не без допускаемых тогда ещё приемов фрейдистского психоанализа — и заканчивает эту замечательную в своём роде историю болезни весьма оптимистически: «Гражданин И., будучи весьма сметливым от природы человеком, понял суть своего заболевания, условные связи распались, и он служит вновь», — с чем мы его и поздравляем…».

Арка нестабильности

Арка Героев в краснодарском сквере имени Жукова – памятник символический. Он типичен для города блуждающих монументов.

Почти семьдесят лет назад он появился в виде доски почета со статуей рабочего и колхозницы сверху (фото в карусели). С лицевой стороны были фамилии передовиков производства в сфере сельского хозяйства, с обратной – в сфере промышленности. Сталинский ампир во всей красе! Прохода посередине не было.

Сквер тогда назывался именем Ворошилова. Он разделил судьбу улицы Гимназической, которая какое-то время называлась именем адыгского революционера Шахан-Гирея Хакурате. После того, как Хакурате в 1936 году признали врагом народа, его памятник снесли. Кстати, тело Хакурате скорее всего все еще покоится в сквере, справа от арки, если стоять к ней лицом. А улицу и сквер быстро переименовали и назвали именем наркома НКВД Николая Ежова.

В 1939 году после ареста Ежова снова пришлось переигрывать с названиями... Впрочем, об одиннадцати названиях Гимназической у меня был пост, я считаю ее самой переименовываемой улицей в мире. На момент же появления арки и сквер, и улица носили имя Клемента Ворошилова.

Так в качестве доски почета это памятник достоял до 1985 года. Тогда в честь сорокалетия победы его превратили в Арку Героев. Вместо фамилий передовиков производства появились фамилии кубанских Героев Советского Союза, а вместо рабочего и колхозницы – пятиконечная звезда (фото ниже).

Через одиннадцать лет монумент еще доработали. К этому времени улице вернули дореволюционное название Гимназическая, а сквер назвали уже к пятидесятилетию победы именем Георгия Жукова.

В арке появился проход, перед ней – бюст Жукова, а звезду сверху сменил конъюнктурный Георгий Победоносец.

В следующий раз, когда придет время переименований, логичней всего будет назвать ее Аркой Нестабильности, это актуально на все времена.