📖 Книжный совет №5

За диагнозами, рецептами, рекомендациями и мнениями — порой поддерживающими, а порой осуждающими и критическими, всегда стоит фигура врача. Что доктора думают о своей работе, о пациентах, о болезнях и о подходах к лечению? Сделали подборку, в которой вас ждет рассказ именно об этом, — от первого лица.

«Нью-йоркский обход», Александр Стесин

Читать, чтобы вместе с автором отправиться на Запад и на Восток, узнать о традициях, приметах и принципах, которые помогают людям в разных частях Земли встречаться лицом к лицу с болезнями, страхами и неопределенностью,

«Семь лет в "Крестах": Тюрьма глазами психиатра», Алексей Гавриш

Прочитать, чтобы узнать, как врачи относятся к пациентам в местах заключения, как обстановка закрытого учреждения меняет людей — в том числе, сотрудников таких мест.

«Счастливый человек. История сельского доктора», Джон Берджер

Зачем читать: чтобы увидеть отношения врача с пациентом, которые редко можно встретить в реалиях что государственной, что частной медицины. Рассказ автора поможет обратить внимание на самого себя, в отрыве от ожиданий и требований внешнего мира.

📔 Книжный совет. Выпуск 6

«Познавая боль»

Ни одно определение боли никогда не будет полным и исчерпывающим даже для одного человека, не говоря уже о сообществе. Боль — всегда субъективна, какие бы шкалы и классификации не пытались внедрить профессионалы. Для описания этого чувства, явления, состояния всегда будет недостаточно слов. А то, как мы ее переживаем, связано с возможностью вообще осознавать происходящее с нами.

Последнее суждение становится особенно важным в контексте рассуждений о боли эмоциональной, душевной. Как часто она догоняет запоздало или так и не приходит, поскольку мы не понимаем до конца, что с нами случилось, как нас задели какие-то события?

Субъективность боли — одновременно хорошая и плохая новость. Плохая — потому что нет единого и эффективного рецепта по тому, как с ней справляться. Хорошая — потому что никто не может приказать вам, как быть со своей болью. А значит вы можете построить свой маршрут к исцелению способом, который подходит именно вам, найти ту помощь, которая нужна именно вам.

🌟 Может быть одним из элементов, которые вам помогут, станет книга «Познавая боль», ее автор наводит на все описанные выше мысли, а еще рассказывает о личном опыте жизни с болью, об ее историческом восприятии на протяжении веков, о том, как боль выражают и не выражают, о роли эмпатии в обсуждении боли и о том, когда боль может быть ресурсом и источником новых открытий о себе и мире.

«Переживание боли формируется из знания о ней, и это знание может быть бытовым, индивидуальным, общим или коллективным. Опыт оформляется параллельно, в согласии или противостоянии с медицинскими метафорами и зависит от времени, места и обстоятельств. Но между этими метафорами и культурно-историческими сдвигами в представлении о том, как следует переживать и демонстрировать боль, всегда существуют трения»

Стигма рождается и умирает, у нее есть возраст и есть срок давности. У стигмы есть свои гносеология, национальность, исторический контекст. 

Например, с распадом СССР мы не особенно печемся о трудовой биографии своей семьи, которая раньше предопределила бы наш путь. А придумывать небылицы о ВИЧ-положительных людях начали гораздо позже, чем о людях с психиатрическими диагнозами. Потому что безумие старше ВИЧ-инфекции. Мы уже не знаем, среди каких этносов были людоеды, мы не боимся людей с гетерохромией. Потому что зачастую стигма преодолевается, но иногда — нет. Поэтому мне как исследователю кажется, что эта тема неисчерпаемая.

Для человека, побывавшего в застенках психиатрической клиники характерна самостигматизация. В таких местах индивид получает уникальный и зачастую травмирующий опыт, который не с кем разделить.

Чтобы разобраться со способами самоидентификации людей, побывавших в психиатрической клинике, я обратилась к работе социолога И. Гофмана «Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью». Исследователь описывает четыре типа такой «моральной карьеры» — идентичности, которая переступила порог и оказалась по ту сторону нормальности.

Кратко охарактеризую эти типы:

⬛️ человек с врожденной стигмой, которая вживается в идентичность (например — сирота);

🟨человек, который был окружен благожелательным соседством или семьей, которая не артикулировала стигматизацию. Такой человек узнает о своей стигме, попадая в «большое общество», например — школу;

⬛️ человек, который в довольно позднем возрасте приобрел стигму, поэтому задолго до неё сложил представления о «нормальных» и стигматизированных. Такой человек, по словам исследователя, будет испытывать трудности с повторной идентификацией;

🟨 человек, который прошел социализацию вне границ стигмы и должен обучиться новому образу жизни, например, человек получивший психиатрический диагноз в сознательном возрасте.

На мой взгляд, в этой классификации отражены все призмы, через которые человек может работать со стигмой. Очень многое в будущей работе над своей стигмой зависит от исходных обстоятельств, при которых человек с ней столкнулся. «Испорченное» детство, запятнанная юность или экзистенциальный поворот во взрослом возрасте — путь к «выходу» из стигмы для всех будет различаться в зависимости от условий «на входе».

🖋️Новая рубрика: словарь

Как мы писали в колонке о языковом разрыве, сложности восприятия возникают, когда у людей в вокабуляре нет одних и тех же слов. А еще иногда реальность не соответствует ожиданиям, значения слов расходятся с нормой, закрепленной в словаре или в общественном понимании.

В нашей новой рубрике мы постараемся строить понятийные мостики между людьми, помогать тем, кто пострадал от госпитализации, находить слова для рассказа о своем опыте. А их друзьям, коллегам и семьям — лучше понимать своих близких.

Встречайте первый выпуск рубрики, сохраняйте, делитесь карточками. А в комментариях можно написать, о каком термине вы бы хотели услышать дальше!

📚 Книжный совет. Выпуск 7

«Сквозь слезы. Русская эмоциональная культура»

Способность плакать и эффект, который слезы производят, объясняются на многих уровнях — и физиологическом, и эмоциональном, и культурном. К какой интерпретации не прибегай — этот процесс неизменно важен, особенно в разговоре о травме, ее проживании и исцелении.

Российские писатели, ученые и исследователи изучили всхлипывания, рыдания и бесслезные страдания, чтобы собрать свои мысли в сборник эссе, который мы сегодня предлагаем вам прочитать.

Что значили слезы у Набокова, почему мы плачем от красоты, как слезы вообще описывались в литературе на протяжении всей истории России.

Книга поможет разобраться в своих собственных реакциях на внутренний и внешний мир, а читать можно не подряд — выберите эссе, которое больше понравится по названию или автору.

«Логика здесь такая: я плачу — следовательно, я существую, следовательно, герои сентиментальной повести существуют, следовательно, чувствительный сострадательный Бог есть. (А что, если я не плачу или не могу заплакать? Значит, что-то не то со мной, настаивали идеологи сентиментализма)»