Немного из моего мертвого паблика в ВК с 100 подписчиками

Что, кто и где,
за монотонностью нескончаемых тем,
что ты, кто ты и где.

За безразличием грубой бумаги,
за стенами старой тетради,
за тысячей ширм и замков,
под надстройками психологических оков,

рычагов, рычунов,
ой,
травм и ломающих слов,

обязательно имеющих смысл снов,
обязательно лающих псов,
обязательно немой как речной сом,

кому кланяешься, когда входишь в двор.

Двор неуютный, забытый ветрами,
там сироты, там наркоманы,
а там немного квартир под ментами,
ой, мантами,
мантрами
молится славный панельный дом -

газ есть, есть и лом,
входить принято только вон.

И фигурка,
сгорблена, чуть убога,
сведя плечи,
бежит к вечерней турке
какого-то поддельного кофе,

что пахнет, конечно,
но вкус искусственен и смешон.

Кто ты, путник метро и парковки,
что ты, какие хранишь упаковки,
пакеты, паркеты, монеты,
что сжимаешь в руках в моменты,
когда теряется смысл слова «бедный»?

Ведь кто из всех беден?
Купюр иль сознания сила?
Кто ты за скромной обедней,
что ты средь мирского пира,

и где на картине,
где лиц разных - не счесть,
средь галереи, где скопище дивного
хранят с такой честью,

будто это они,
будто это же их.

Но, разглядев детали,
в сколах, черточках и мазках,
я вижу лишь фигурку средь мая,
что, сжавшись, бежит по дворам,
держа у груди тетрадь,
а там -
человечек, собранный по кусочкам,
по кусочкам букв и строгих точек,
по обломках побелки и кафеля
в комуналке поодаль от парка,
по бутылкам, стаканам и свалкам,
смердящим чем-то бескрайне людским.

И где-то меж листиков, исписанных им,
по карьерной лестнице пройденных зим,
как рана, как шрам и нарыв,
надрывно начерчена фраза:
«Кто я, что я и где
среди всех этих людей?»

28.12.2022

Белые халаты
летят из палаты
в каком-то из снов.

Их вальс
вводит в транс,
лекарства уносят звон.

Мечты сгорели
белым пламенем
по грубому льду.

Весна не терпит метели,
а я ее не терплю.

Проталины в знаниях,
оставь надежду свою
всяк выходящий из пламени.

Палево-чёрные камни
станут основой для храма.

Во снах все бело,
пронзительно и неприлично темно.

Непонимание - основа всего,
суть отношения мира
к личному, сокрытому от глаз.

Ломать и стегать - вот наш закон,
клыками рвать милое,
а разговор - это приказ.

Танец белых халатов,
недостижимость изящной печали,
порежут - только тебе крепить заплаты
и нашивать на раны листы из стали.

Разорви круг тоски,
что сомкнули на шее младенцу.
Пинцетом вырежи куски
отравленных снарядов.

Твоё сердце
скоро промёрзнет до дна,
кровь идёт,
но только она
одна.

Беспечна видящего слепота
и смотрящего катаракта.

Уходят под откос поезда,
и ритм пульса сбивается с такта.

Не дожидаясь антракта,
актеры садятся пить.

Тонкая нить
людской памяти
разорвётся на раз и...
два.

Молодые с глазами страдальца,
познавшего вдоволь вкус льда.

Тонкие пальцы
промерзают быстро,
когда ветер в лицо -
руки пианиста,
который сломался под звон.

И игра его стала унылой,
будто панихида по старому,
сигареты как спицы
пришили ко взгляду талое.

Крики синиц
под рассветную дымку
разобьются о скрипку.

Скрипы половиц -
знаешь их наизусть.

Ни слова не падет из уст,
когда оставляешь гнилое
родное.

Родина может быть уродиной,
любимой уродиной.

Суть в том, кто ее изуродовал,
надругался под предлогом святого.

Воин потерян,
не найти ему искомого.

Праведник будет осмеян
за правду, сказанную в лицо.

Путь человечества
(всегда с гнильцой)
кнопками, лезвиями, углями усеян.

Голос отечества
зовёт ещё молодых,
молоком упокоенных
святых.

Что посеешь, то и пожнёшь,
семенам нужен уход,
но их бросают в болотный брод,
откуда выплыть - ни шанса.

В беспечно-страстном танце,
разбитые об пол,
как самые изящные вазы,
ищем выход за фразами,
смысл которых смешон.

Вальс белых халатов
в каком-то из снов
пророчит грядущие такты
в мелодии слов,
что оборвётся однажды.

Каждый,
выходящий из огня,
оставь надежды.

Родина не приняла тебя,
и ты бродишь гол,
хоть и в одежде.

Уйти - воткнуть кол
в еле живое сердце.

Нить не порвать,
но растянуть -
осмелься.

27.02.21 - 1.03.21

«Посвящение неродной сестре»

от Таганки до Павелецкой,
следы жизни советской.
сезон скоро сменится,
запахи специй.

молоко шебаршит и пенится,
перечная мельница.

ты моя сверстница,
а так легка и светла,
ты пленница
всего того зла,
что заря в себе принесла.

спасибо, что стала
светом в конце зала,
почти кровью и плотью моей.

ночь сменит день,
безупречная, обездоленная лень,
черчу сердце твое в параллель,
несу радость и хмель.

картина застывшего бара,
8 утра, колокола с «Китая»,
грузные шаги амбала,
твоя улыбка такое ценное малое.

кем была, кем стала,
сколько слов осталось в заметках,
все дело в побелке.

насколько мелким
окажется пепел?

почему полюбила ты этого?
почему не оставила позади?
бигуди, грузные шаги.

"здравствуйте, Дарья,
Марью знаете?"
"Конечно, частица сердца моя"
"Собирайтесь"
"Куда?"
"Вдруг тело опознаете?"

наркотики, слава,
14 смен, почти наряд,
что же с тобой, милая, стало,
что он сделал, какой обряд?

лица нет, нет и меня,
кристально чистая простыня,
а под ней не человек - тень от тебя.

бум, бум, бах -
странная серия звуков,
башмачок из нубука.

20 ножевых,
где-то с пять огнестрельных.

почти как распятие Христа,
крестик нательный,
не отмыть постели.

тарелки от стен отлетели,
накрыло метелью майской.

разряд на кончиках пальцев.

может, статься,
ещё одна станция -
правильный выход
из себя.

ну же, родная, приди сюда,
вскричи снова вольной сойкой,
так звонко,
чтоб дребезжали стекла.

цветочная стойка,
пыльный индийский ковер,
давно устаревшая плойка.

костер.

бросаю листья в котел,
ветер мучает потухшие волосы.

небо поцарапано белыми полосами,
еле слышимый голос.

бум, бум, бах,
резкий вздох,
страх,
крах.

только прах.

впопыхах,
кое-как,
достать рюкзак.

как же так?

если бог есть,
пусть придет.

пусть поймёт,
пусть скует тебе тело из стали.

что же ты такая хрустальная?

камни палевые,
удушье от побелки.

что же ты такая белая?

ну поднимись же, родная,
закричи на меня, поругай.

попугай повторяет «ай! ай!»

прости, не серчай.

нет, нет,
ничего,
засыпай.

наш май,
наш нежный и славный май,
забрал тебя,
надеюсь, в рай.

раз,
два,
три,
четыре,
пять -
нежность легко распять.

пули словно гвозди
в кресте.

родная,
напоследок «нашей» звезде,
прошу останься
везде и нигде.

8.06.25