Гийом Дюфаи (1397 – 1474)
Guillaume Du Fay

Плач святой матери-церкви Константинопольской

Исток, струящий упованья вóды,
Отец того, над кем я слезы лью,
Я жалуюсь в Ваш суд: понес невзгоды
От силы Вашей и людской природы
Мой верный сын, став жертвой злого сброда,
А он ведь так прославил честь мою!

Отрешена от блага, я скорблю;
Не слышит слез моих душа живая.
К тебе лишь, Боже, жалобно взываю
О том, кем славен человечий род,
Кто мучим, скорбь и боль претерпевая,
К кому никто на помощь не придет.

<ок. 1454>

Lamentatio sanctae matris ecclesiae Constantinopolitanae

O tres piteulx de tout espoir fontaine,
Pere du filz dont suis mere esplorée,
Plaindre me viens a ta court souveraine,
De ta puissance et de nature humaine,
Qui ont souffert telle durté villaine
Faire à mon filz, qui tant m'a hounourée.

Dont suis de bien et de joye separée,
Sans qui vivant veule entendre mes plaints.
A toy, seul Dieu, du forfait me complains,
Du gref tourment et douloureulx oultrage,
Que voy souffrir au plus bel des humains.
Sans nul confort de tout humain lignage.

https://www.youtube.com/watch?v=PqHzCPxVrEE

ДОМ ИПАТЬЕВА, 1918 – 1977

…расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях.

…решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города.

(Из резолюций)

Что Кромвель, Робеспьер и Бонапарт
Перед уральским областным советом!
Постановить: «Разбойникам отпетым –
Войти в цареубийства авангард».

Не счесть других подвалов и мансард,
Но ты был избран тем уральским летом,
Здесь русский флаг окрасил алым цветом
Последыш триколоровых кокард.

Здесь – на обоях слово Belsatzar,
Здесь – беснованье черни и угар,
Здесь – основанье будущего храма;

Жди перевоплощения, пока
Тебя разносит пьяная рука
Под гогот торжествующего хама.

Томас Делоне (ок. 1543 – 1600)
Thomas Deloney (ca. 1543 – 1600)

О том, как леди Годива, графиня Честерская, принесла свободу городу Ковентри

Жил-был Леофрик в старину,
Он Честерский был граф,
Он многим Ковентри помог,
Тем почести стяжав.

Он много вольностей добыл
Для горожан своих;
Не нужно было им платить
Поборов никаких.

Одна лишь подать в нем была –
Налог на лошадей,
И тяжестью она легла
На городских людей.

Годива, графская жена,
Пришла его просить
Свободу полную ввести,
Налог тот упразднить.

Она давно сие свершить
Настроена была,
И с графом потому себя
Услужливо вела.

И вот с улыбкой на лице
Является она
Его о милости просить,
Сердечности полна.

Сказал ей граф: «Жена моя,
Препятствий просьбе нет;
Но что же сделать для меня
Вы можете в ответ?»

Она же: «Муж мой, господин,
Я честно вам скажу:
Просите что угодно вы –
Ни в чем не откажу!»

А он: «Коль выполните вы,
Что я прошу от вас,
То вашу просьбу, я клянусь,
Исполню тот же час».

Она сказала: «Господин,
Я вам отвечу «да»,
Пусть только станет Ковентри
Свободным навсегда».

«Тогда разденьтесь, – он сказал, –
Сложите свой наряд,
И в полдень голой на коне
Скачите через град.

Тогда свободным станет он;
Коль скажете вы «нет»,
Не будет вольностей тогда,
Введу на них запрет».

Безумной просьбою была
Графиня смущена;
Но замысла спасти свой град
Не бросила она.

Созвать старейшин городских
Тогда она велит,
Их в доброй воле убедив,
Такое говорит:

Пускай в день скачки на коне
Весь городской народ
Сидит надежно по домам
И ставни пусть запрет.

И пусть по улицам ходить
Не будет стар и млад,
Чтоб в одиночестве она
Проехала сквозь град.

Смотрел, как скачет через град
Она во весь опор,
Один лишь муж… А Ковентри
Свободным стал с тех пор.

How Couentry Was Made Free by Godiva, Countesse Of Chester

Leofricus, that Noble Earle
Of Chester, as I reade,
Did for the City of Couentry,
Many a noble deed.

Great priuiledges for the towne
This Nobleman did get,
And of all things did make it so,
That they tole-free did sit:

Saue onley that for horses still,
They did some custome pay,
Which was great charges to the towne,
Full long and many a day.

Wherefore his wife, Godiva faire,
Did of the Earl request,
That therefore he would make it free,
As well as all the rest.

So when the Lady long had sued,
Her purpose to obtaine:
Her Noble Lord at length she tooke,
Within a pleasant vaine,

And vnto him with smiling cheare,
She did forthwith proceed,
Entreating greatly that he would
Performe that goodly deed.

You moue me much, faire Dame (quoth he)
Your suit I faine uould shunne:
But what would you performe and do,
To haue this matter done?

Why any thing, my Lord (quoth she)
You will with reason craue,
I will performe it with good will,
If I my wish may haue.

If thou wilt grant one thing (said he)
Which I shall now require,
So soone as it is finished,
Thou shalt haue thy desire.

Command what you thinke good, my Lord,
I will thereto agree:
On this condition that this Towne
For euer may be free.

If thou wilt thy cloaths strip off,
And here wilt lay them downe,
And at noone day on horsebacke ride
Starke naked thorow the Towne,

They shall be free for euermore:
If thou wilt not do so,
More liberty than now they haue,
I neuer will bestow.

The lady at this strange demand,
Was much abasht in mind:
And yet for to fulfil this thing,
She neuer a whit repinde.

Wherefore to all the Officers
Of all the Towne she sent:
That they perceiuing her good will,
Which for the weale was bent,

That on the day that she should ride,
All persons thorow the Towne,
Should keepe their houses and shut their doores,
And clap their windowes downe,

So that no creature, yong or old
Should in the street be seene:
Till she had ridden all about,
Throughout the City cleane.

And when the day of riding came,
No person did her see,
Sauing her Lord: after which time,
The towne was euer free.

Томас Рейвенскрофт / Thomas Ravenscroft (ок. 1643 – 1707)

В насмешку над сельской жизнью

Узнайте, нимфы, свой досуг:
Отвратен маслобойки звук,
Доярка над ведром поет,
Отара блеет, вол ревет…
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

Свистит оратай, бросив плуг,
Пес лает, сердится индюк,
Трещат сороки почем зря,
Из речки слышится «кря-кря»...
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

В унынии поет петух,
А бой часов тосклив и глух,
Минуты медленно текут,
Зевая, дни проводит люд…
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

In Derision of Country Life

Fond nymphs, from us true pleasure learn:
There is no music in a churn,
The milkmaids sing beneath the cow,
The sheep do bleat, the oxen low:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

The team comes home, the ploughman whistles,
The great dog barks, the turkey-cock bristles,
The jackdaws caw, the magpies chatter,
Quack, quack, cry the ducks that swim in the water:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

Then melancholy crows the cock,
And dull is the sound of the village clock;
The leaden hours pass slow away;
Thus yawning mortals spend the day:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

АНАХАРСИС, 2018

Я в городе, Босфору соименном,
Пять лет уж прожил. Годы, словно миг,
Мелькнули. Как прилежный ученик,
Я время проводил за книжным тленом.

Не вычерпан мной мудрости родник;
Стремившийся к сладчайшим Иппокренам,
Вкусил я вод Исиды и привык
К построенному Кристофером Реном.

К брегам Тавриды тянется мой путь,
Не ведаю, смогу ли обогнуть
Сей грозный риф, доверившись Плеядам?

О родине суровой позабыв,
Я, Анахарсис, дикий тавроскиф,
Служу богам по эллинским обрядам.

Карл Орлеанский (1394 – 1465)
Charles d'Orléans

***
Глаза, что слезы льют ручьем,
Озноб ключицы, кость в расколе,
Трясенье в мозге головном
И бред, резвящийся на воле,
Печаль, уныние, бездолье,
Боль нá сердце и в горле ком –
Болезнь любую всем кругом
Приносит ветер Меланхолий.

Бессонницу в бреду ночном,
Круженья, головные боли,
Жар лихорадки, а потом –
Озноб, что взялся ниотколе,
И жажду, будто бы от соли,
Пот хладный на челе больном,
Икоту, бледность в каждый дом
Приносит ветер Меланхолий.

Томленья, тягости, безволье,
Застой в пространстве нутряном,
Трясущий тело костолом,
Безумной ярости раздолье,
Водянку, зоб, чирьи, мозоли,
Разврат и нравственный содом,
В ушах немолчный шум и гром
Приносит ветер Меланхолий.

Не исцелит такой недоли
Ни лекарь во врачебной школе,
Ни чародей, ни астроном;
Мучения в миру людском
Приносит ветер Меланхолий.

Yeulx rougis, plains de piteux pleurs,
Fourcelle d’espoir reffroidie,
Teste enrumée de douleurs,
Et troublée de frenésie,
Corps perclus sans plaisance lie,
Cueur du tout pausme en rigueurs,
Voy souvent avoir à plusieurs
Par le vent de merencolie.

Migraine de plaingnans ardeurs,
Transe de sommeil mipartie,
Fievre frissonnans de maleurs,
Chault ardant fort en reverie,
Soif que Confort ne rassasie,
Dueil baigné en froides sueurs,
Begayant et changeant couleurs.
Par le vent de merencolie.

Toute tourmentant en langueurs.
Colique de forcenerie,
Gravelle de soings assailleurs,
Rage de désirant folie,
Anuys enflans d’ydropisie,
Maulx ethiques aussi ailleurs
Assourdissent les escouteurs,
Par le vent de merencolie.

Guerir ne se peut maladie
Par phisique, ne cireurgie,
Astronomans ne enchanteurs,
Des maulx que seuffrent povres cueurs
Par le vent de merencolie.

Лоран Демулен (ок. 1450 – 1525)
Laurent Desmoulins

Баллада, обращенная к пресловутым англичанам

Пусть в топи Стикса, в глубь смертельных вод,
В Коцит, который покрывает лед,
В ад, где Тантала мука изводила,
Иль в лабиринт, где скрыт от глаз проход,
Туда, где буйствует водоворот,
В ту бездну, где Харибда и где Сцилла,
В моря, что Гея древле породила,
Туда, где царствует Плутон-тиран,
Забросит некой чудотворной силой
Всех мерзких и похабных англичан.

Пусть аспидов, драконов хищный род,
Клубок гадюк с отравленных болот,
Лягушки, жабы, что живут средь ила,
Пусть лев, повсюду мечущий помет,
Зловонный тигр, что в клочья жертву рвет,
Пусть пасти леопарда, крокодила,
Змеиные клыки, кабаньи рыла,
Горгоны и грифоны чуждых стран
Пожрут народ, в котором все прогнило, –
Всех мерзких и похабных англичан.

Пусть кто-нибудь в острог их упечет,
Побьет камнями, розгой иссечет,
Чтоб до песчинки их бы измельчило,
Пусть Бусирид их поместит под гнет,
Пусть греческий огонь их всех сожжет,
Чтоб вечно им дымиться, как кадилу,
Чтоб их чумой и мором поразило, –
Пусть за злодейства, жадность и обман
Пытают так, чтоб боль не уходила,
Всех мерзких и похабных англичан.

О Принц небес! К Тебе, как прежде было,
С прошеньем подступаю, полный пыла,
Молю Тебя, дерзаньем обуян:
Создай мученья, чтобы изъязвило
Всех мерзких и похабных англичан.

Ballade adressante auditz Angloys

Au profond centre de l'estang Geolus ,
Au labyrinthe construict par Dedalus,
Etaux fleuves de Stix, eaux ténébreuses,
Dedens le gouffre où est mis Tentalus,
Aux froides undes des grans lacz Cerberus,
Ou en Scilla, abismes périlleuses,
Dedens les mers de Gée dangereuses ,
Par Plutonicques et par leurs fiers desroys,
Soyent plongez, par forces merveilleuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Par grans serpens et par dragons goulluz,
Par coquodrilles et par crapaulx veluz,
Et couleufvres infaictes, venimeuses,
Par fiers lyons tous d'ordure poluz,
Par loupz, par tigres puans et dissoluz,
Par gorgonnes et bestes ravineuses,
Par lyepars, par aspics dangereuses,
Ou par griffons et leurs cruelz aboys,
Dévorés soyent, comme gens malheureuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Soubz gros rochers en prison detenuz,
El de fléaux soyent brisez menuz
Comme sablon est en mers areneuses,
De Dyoméde, de Busirres tenuz
En feu gregoys et en souffre tous nuz,
En fumées de souffres ombrageuses,
D’epydimie, de mors contagieuses;
Pour leurs malfaictz soyent à ceste foys
Tous absorbez par façons douloureuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys,

Prince du ciel, de pensées désireuses,
Par oraisons humbles, affectueuses,
Je te supplie, comme ay faict plusieurs fois ,
Que confondes en peines langoureuses
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Кажется, Игорь Караулов написал за меня манифест «Гиперборейских сонетов». Позволю себе одну лишь цитату:

«...Пассеизм как осознанная авторская стратегия – это способ противостояния инерции. Если новаторство пытается противостоять инерции путем ускорения, то пассеизм делает это путем торможения. Пассеизм – это связывание себя условностями, от которых «обычный» автор свободен, принятие на себя формальных и содержательных вериг. Участник реконструкции Бородинского сражения вынужден шить себе костюм солдата наполеоновской гвардии, что значительно сложнее, чем одеться с ног до головы в магазине готового платья.

Один из признаков пассеизма в поэзии – использование устоявшихся твёрдых форм. В этом есть вызов, бунт против прогресса, который даётся слишком легко. Повсюду процветает верлибр? Хорошо, давайте ударим по нему сонетом. Написание сонета или даже венка сонетов в наше время – пассеистская демонстрация протеста».



https://sovlit.ru/tpost/78sirzdc1u-pohvala-passeizmu-ili-o-rekonstruktorah?fbclid=IwAR3N5U6xLIcHcrd_ELDouYlttljD9UaV9FXZodCtRLoH1JuOnKB8CQA03Ck

Гийо из Дижона (ок. 1160 – ок. 1225)
Guiot de Dijon

***
Об отваге запеваю,
Ужас усмиряю свой,
Песней сердце укрепляю,
Чтобы дух не дрогнул мой,
Коль из варварского края
Не вернется в край родной
Тот, в ком я души не чаю,
Тот, кто дарит мне покой.

Если вновь поход объявят –
Помоги им, Божий Сын!
Лютый страх мне сердце травит –
Вероломен сарацин!

Страх и боль претерпевая,
Жду я милого домой;
Путь паломника свершая,
Пусть он встретится со мной,
А других я отвергаю,
Пусть и знатна я семьей,
Всех глупцами называю,
Им не буду я женой.

Если вновь поход объявят…

Нá сердце печаль несу я –
В край чужой он уведен,
Не смеюсь и не ликую,
Знаю только cкорбь и стон.
Ныне Господа молю я:
«Он пригож, в меня влюблен;
Почему, узнать хочу я,
Он со мною разлучен?»

Если вновь поход объявят…

Вот как верно узнаю я,
Что обет им соблюден:
Прилетает ветер, дуя
Из полуденных сторон,
К ветру нежному прильну я,
Стан мой ветром покорен,
В плащ мой серый, не солгу я,
Проникает дерзко он.

Если вновь поход объявят…

Как я тяжко сожалела,
Что за милым не пошла!
Он прислал рубаху с тела,
Чтоб я стала весела.
К наготе своей несмело,
Лишь падет ночная мгла,
Приложу покров я белый,
Будет страсть моя светла.

Если вновь поход объявят…

Оригинал:
https://www.youtube.com/watch?v=g3ssaMvM41A&list=RDYTcW9X7D3u8&index=6

ГРЕШНИК, ОПОМНИСЬ

(Кастильская покаянная песня XVII в.)

Грешник, опомнись
И созерцай
День судный, что ждет всех,
Чей предок – Адам.

В юдоли, где правил
Иосафат,
Увидишь ты: мир наш
Повергнут во прах.

Увидишь ты: мир наш
Разрушен дотла,
И соединится
С телом душа.

Услышишь ты зовы
Господня Суда,
Судима там будет
Разумная тварь.

Ответствуй мне, грешник:
В тебе ль благодать,
Готов ли пред Богом
Ты будешь предстать?

Там явными станут
Твой грех и вина,
Греховные тайны
Откроют тогда.

Станет ангел-хранитель
Тебя обвинять,
Пречистая Дева
Защиты не даст.

Тебя покарает
Суровый Судья,
За жизнь во грехе ты
Ответишь сполна.

Ничьих оправданий
Не надобно там,
Не будет поблажек
За злые дела.

Кого же, несчастный,
Станешь ты звать,
Коль сам Правосудный
Дрожит за тебя?

Свои прегрешенья,
Рыдая, оплачь;
Твой грех так ужасен,
Ужаснее – ад.

То – в злате личина,
Пилюля горька –
По виду – что сахар,
На вкус – что мышьяк.

То – змий злоковарный
Из пекла-огня,
Василиск, чей смертелен
Один только взгляд.

PECADOR CONTEMPLA

(Romance penitente castellano, s. XVII)

Pecador contempla
el día final
en que han de dar cuenta
los hijos de Adán.

En un verde valle
que es de Josefat
envuelto en pavesas
el mundo verás.

Acabado el mundo
debes contemplar
que el cuerpo y el alma
su unión buscarán.

Llamará Dios a Juicio
a todo racional
para que den cuenta
del modo de obrar.

Dime, pecador
si en gracia no estás
cuando Dios te llama
a su tribunal.

Tu seno de culpas
allí se verá
y aun las más ocultas
patentes serán.

Tu ángel de la guarda
allí te acusará
y María Santísima
no te amparará.

Allí el Juez severo
gran cargo te hará
de tu mala vida
tú responderás.

No habrá allí disculpas
ni se admitirán
descargos a nadie
de su mal obrar.

Dime, miserable,
¿de quién te valdrás
si allí al más justo
temblar le verás?

Llorad vuestras faltas
gemid y clamad
que si grave es la culpa
el infierno es más.

Es píldora amarga
dorado disfraz
que se vende azúcar
siendo rejalgar.

Es serpiente astuta
dragón infernal
basilisco que mata
con solo mirar.

https://www.youtube.com/watch?v=YTcW9X7D3u8

ДВА КРЫЛА СУЛТАНА, 1577

Плеснули два султановых крыла,
Господень Крест нещадно попирая,
Топя суда и города стирая;
Забудь Лепанто - вновь спустилась мгла.

Меня петля аркана привела
Невольником в сады Бахчисарая,
Где для державцев - светлый отблеск рая,
Для остальных - благоуханье зла.

Отныне будет только плен и труд,
Пока меня невзгоды не сотрут,
Пока не лягу я в земные недра.

Но верю я, что возле дальних стран,
Где Сéута, Голетта и Оран,
Меня услышит некий Сааведра.

Антуан Гамильтон (1646 – 1720)

Двойное рондо о рыцарях

По доброте скитаясь в старину,
Воители, в доспехи облаченны,
Чрез темный лес иль горну крутизну
Свергать спешили кривду и препоны.

В бою бывали рыцари сраженны,
Но иногда лихому скакуну
Нести случалось даму увлеченну,
По доброте скитаясь в старину.

В любви они девицу не одну
Склонили признавать свои законы;
В дар получали целую казну
Воители, в доспехи облаченны.

Мы ныне к ратным подвигам не склонны,
Сейчас все скажут: «Нет, я не дерзну
Нестись, забыв банкеты и салоны,
Чрез темный лес иль горну крутизну».

Принцесса, вам на верность присягну;
К вам щедры небеса и благосклонны.
Отважно вы, одна на всю страну,
Свергать спешили кривду и препоны
По доброте.

Antoine Hamilton

RONDEAU REDOUBLÉ

Par grand’bonté cheminoient autrefois
Preux chevaliers, couverts de fine armure,
Ores par monts, ores parmi les bois
Redressant torts et défaisant injure;

Trouvoient par cas horions, meurtrissure,
Par cas aussi sur fringants palefrois,
Dames près d’eux, friandes d’aventure,
Par grand’bonté cheminoient autrefois.

Toujours mettoient amour dessous leurs lois
Jeunes beautés de bénigne nature;
Et voyoit-on bien reçus chez les rois
Preux chevaliers couverts de fine armure.

Méshui s’en vont, mis en déconfiture
Soulas déduits; et la gent à pavois
Plus ne s ébat à coucher sur le dure,
Ores par monts, ores parmi les bois.

Princesse, en qui le ciel met à la fois
Esprit sans fin et grâces sans mesure,
Vous seule allez, du vieux temps aux abois,
Redressant torts et défaisant injure
Par grand bonté.

Эрнест д’Эрвильи (1838 – 1911)
Ernest d’Hervilly

The park

Его сиятельство на континенте. — Буки,
В тени которых встарь скрывался Робин Гуд,
Средь парка без листвы стенают и ревут.
Заброшен Blackwood-Castle на попеченье скуки.

Лощеная вода сползает тяжело
Вдоль выскобленного садовником газона —
Ей жажду утолял тогда, во время óно,
С охоты возвратясь, отважный Outlaw.

Для посетителей доступен парк поместья.
— Ах право же, милорд, такой не ждали чести!
— Здесь нету никого — на радость воронью —

Хотя изящен парк от листьев до щебенки;
И Bottom, лопоух, какой-нибудь девчонке
Здесь не ревет слова: «My dear, I love you!»

Outlaw – разбойник (англ.)
Bottom (Основа) – персонаж «Сна в летнюю ночь» В. Шекспира, ткач, заколдованный эльфом Пэком, превратившим его голову в ослиную.
My dear, I love you! – дорогая, я люблю тебя! (англ.)

THE PARK

Sa Seigneurie est sur le continent. — Les hêtres
Sous lesquels Robin-Hood jadis tendit son arc
Mugissent, défeuillés, au fond du noble Park.
Blackwood-Castle est désert ; closes sont les fenêtres.

Rivière de high-life, à travers un gazon
Ratissé sans relâche, eau flegmatique & noire,
Coule à présent la source où s’arrêtait pour boire
Le brave Outlaw chargé de fraîche venaison.

Le domaine est ouvert au public. — Véritable
Faveur, Mylord ! — Pourtant, bien qu’il soit confortable,
Élégant & correct — de la fleur au caillou, —

Les promeneurs jamais n’y troublent les corneilles ;
Nul Bottom de village, aux joyeuses oreilles,
N’y vient se faire dire : O my dear, I love you

Внимание, принимаем заказы на новый номер!
Литературно-исследовательский журнал о поэзии Prosodia, #13, осень 2020 – зима 2021.
Пишем доступно и академично, то есть понятно, но экспертно.
Некоторые цифры о новом номере:
18 поэтов Ростова, России и мира
17 новых поэтических книг или книг о поэзии разобраны в рецензиях и статьях
30 поэтов, о которых мы написали в номере
39 авторов номера – поэтов, переводчиков и критиков

Номер выйдет из печати в первой декаде сентября. Формат 210Х265. 210 страниц. Посмотреть полное содержание и заказать можно по ссылке: https://ingup.ru/prosodiamagazine

Тизер рецензии вашего покорного слуги на (спойлер: превосходный) перевод П.М. Грушко

Литературная репутация «князя испанских поэтов» Луиса де Гонгора-и-Арготе (1561 – 1627) знала падения и возвышения. При жизни он был окружен почитателями и подражателями, но соперничал с двумя другими поэтическими гигантами – Лопе де Вега и Франсиско де Кеведо. После смерти Гонгоры споры о его «темном стиле» не утихали, пока в XVIII столетии он не был объявлен воплощением дурновкусия; приговор просветителей оставался в силе долгие годы. «Реабилитация», как это часто случалось с поэтами барокко, к Гонгоре пришла в XX в. 1927 год, когда отмечалось 300-летие его кончины, стал судьбоносным: его подняли на щит и провозгласили своим учителем молодые испанские модернисты во главе с Ф. Гарсиа Лоркой, впоследствии вошедшие в историю как «поколение 27 года». Среди сочинений Гонгоры главнейшее – незавершенная «Поэма Уединений » (1614-27), одно из самых загадочных и парадоксальных произведений испанской литературы, казалось бы, целиком состоящее из противоречий. Бок о бок в нем идут предельный минимализм фабулы (кораблекрушение некоего юноши и его последующие наблюдения за красотами природы и сельскими празднествами), отсутствие конкретных примет места и времени, характеров, даже сюжета как такового – и головокружительная изощренность изобразительных средств, фейерверк мифологических и исторических аллюзий, неслыханная свобода образных ассоциаций, оставляющая позади самые радикальные (пост)модернистские эксперименты, нескончаемый поток напоминающих ребусы многосоставных метафор, самыми неочевидными путями описывающих самые простые и знакомые предметы и явления.

Продолжение рецензии Артема Серебренникова на "Поэму уединений" Луиса де Гонгоры читайте в нашем новом номере. Предзаказ: https://ingup.ru/prosodiamagazine

Джон Бетчеман (1906 – 1984)
John Betjeman

Слау

Бомбежечка, пади на Слау!
Здесь не растут отныне травы,
Не воздух здесь – одна отрава.
Ты все разрушь!

Сотри в мельчайшие частицы
Столовой заводской границы,
Жестянки мяса, чечевицы,
Жестянки душ.

Ты искалечь сей град-калеку,
Где дозволяют человеку
Взять за сто тыщ дом в ипотеку
На двадцать лет,

И мразь, чей подбородок сдвоен,
Чей быт легко и ловко скроен,
Чей гадкий рот слезой напоен –
Пощады нет.

Дубовый стол его взорви,
Ручонки в клочья разорви,
Похабный анекдот прерви –
Неси беду.

Но, эту погань исковеркав,
Лысеющих помилуй клерков,
Ведь нет вины у недомерков;
Они – в аду.

Не их вина, что безразличье
В них пробуждает пенье птичье,
Что хочется до неприличья
Им в Мэйденхэд,

Чтоб в барах лжесредневековых
Сидеть в беседах бестолковых,
Забыв в рыганьях непутевых
Про звездный свет,

А пергидрольные их женки
Под феном сушат головенки,
Скучают, ногти пилкой тонкой
Себе пиля.

Бомбежечка, пади на Слау
И разнеси его на славу:
Уже вот-вот пробьются травы,
Тепла земля.

Слау – пригород Лондона, в 1920-е – 30-е годы испытавший бурный рост в связи с индустриализацией, против которой направлено негодование поэта.
Мэйденхэд – город в ~35 км. от Слау, в противоположность ему имевший репутацию уютного и ухоженного.

Slough

Come friendly bombs and fall on Slough!
It isn't fit for humans now, 
There isn't grass to graze a cow. 
Swarm over, Death!

Come, bombs and blow to smithereens
Those air -conditioned, bright canteens, 
Tinned fruit, tinned meat, tinned milk, tinned beans, 
Tinned minds, tinned breath. 

Mess up the mess they call a town-
A house for ninety-seven down
And once a week a half a crown 
For twenty years. 

And get that man with double chin
Who'll always cheat and always win, 
Who washes his repulsive skin 
In women's tears:

And smash his desk of polished oak
And smash his hands so used to stroke
And stop his boring dirty joke
And make him yell. 

But spare the bald young clerks who add
The profits of the stinking cad;
It's not their fault that they are mad, 
They've tasted Hell. 

It's not their fault they do not know 
The birdsong from the radio, 
It's not their fault they often go 
To Maidenhead

And talk of sport and makes of cars
In various bogus-Tudor bars 
And daren't look up and see the stars
But belch instead. 

In labour-saving homes, with care
Their wives frizz out peroxide hair
And dry it in synthetic air
And paint their nails. 

Come, friendly bombs and fall on Slough
To get it ready for the plough.
The cabbages are coming now;
The earth exhales.

https://news.1rj.ru/str/hyperbortalk Открыт чат для обсуждения. Здесь канал “Гиперборейские сонеты” можно грязно ругать, чисто хвалить, давать заявки на контент, указывать на плохие рифмы и заниматься прочими такими вещами.