ПОСЛЕДНИЙ РИМЛЯНИН, 410

Восьми столетий минула пора,
Вновь чужеземец пишет нам законы –
Нам от врагов не стало обороны,
Нет «днесь» иль «завтра» – есть одно «вчера».

Пусть нет теперь гусей и нет Юноны,
Спас римлян храм апостола Петра.
Не семь холмов – голгофская гора
Прочнейшим служит основаньем трона.

Три дня прошло, а варвар все наглей –
Пылает Форум, цирк и мавзолей,
Нет больше места Риму в мире бренном.

И пронесется прочь за годом год,
И вновь подхватит новый галл иль гот
Тот меч, что на весы был брошен Бренном.

Уильям Белл Скотт / William Bell Scott (1811 – 1890)

Стихи о солнечных часах

Полвторого только. Сумрак гнетет.
Но ворон умчался, и день настает.

Полтретьего. На циферблат не взглянуть.
Ножку пора первой туфлей обуть.

Полчетвертого. Дня проступили черты.
На ветках уже распустились цветы.

«Полпятого» – вот что сказал нам гномон.
Двери заприте – со школой знаком он.

Полшестого. Солнце на высоте.
Пусть туда-сюда побегает он в суете.

Полседьмого. Дождь пошел, грянул гром!
Пусть побродит, помыслит о том да о сем.

Полвосьмого. Тени все резче и резче.
Небесам титан угрожает зловеще!

Полдевятого. Высохли быстро дожди.
Время летит – сам не мчись, подожди!

Полдесятого. Небо прояснилось почти.
Время все нити переплести.

Пол-одиннадцатого. Нет больше тумана.
Не время итог подводить! Еще рано!

Полдвенадцатого. Удлинились тени.
Время исповеди для былых прегрешений.

Полпервого. Мрак холодный, густой.
Колокол бьет! Могильщик, рой!

A Rhyme of the Sun-Dial

The dial is dark, ‘tis but half-past one:
But the crow is abroad, and the day’s begun.

The dial is dim, ‘tis but half-past two:
Fit the small foot with its neat first shoe.

The light gains fast, it is half-past three:
Now the blossom appears all over the tree.

The gnomon tells it is but half-past four:
Shut upon him the old school-door.

The sun is strong, it is half-past five:
Through this and through that let him hustle and strive.

Ha, thunder and rain! it is half-past six:
Hither and thither, go, wander and fix.

The shadows are sharp, it is half-past seven:
The Titan dares to scale even heaven!

The rain soon dries, it is half-past eight:
Time faster flies, but it is not late!

The sky now is clear, it is half-past nine:
Draw all the threads and make them entwine.

Clearer and calmer, ‘tis half-past ten:
Count we gains? not yet: try again.

The shadows lengthen, half-past eleven:
He looks back, alas! let the man be shriven!

The mist falls cold, it is half-past twelve:
Hark, the bell tolls! up, sexton and delve!

Джошуа Сильвестр / Joshua Sylvester (1563 - 1618)

***
Будь я подобен низменной равнине,
А ты высоким небосводом будь –
О небе грезил б твой пастух доныне,
В мечтах к Любимой думал бы прильнуть.
Возвысься я, как небо над равниной,
А ты будь незаметна и низка,
Как моря непроглядная пучина, –
Где ты ни будь – любовь моя близка.
Будь ты землей, я небом будь высоким, –
То я Любимой воссиял бы так
И взором бы глядел тысячеоким,
Что провалился бы весь мир во мрак.
Где б ни был я – иль под, иль над тобою –,
Где ты ни будь – любовь тебе открою.

***
Were I as base as is the lowly plain,
And you, my Love, as high as heaven above,
Yet should the thoughts of me your humble swain
Ascend to heaven, in honour of my Love.
Were I as high as heaven above the plain,
And you, my Love, as humble and as low
As are the deepest bottoms of the main,
Whereso’er you were, with you my love should go.
Were you the earth, dear Love, and I the skies,
My love should shine on you like to the sun,
And look upon you with ten thousand eyes
Till heaven wax'd blind, and till the world were done.
Whereso’er I am, below, or else above you,
Whereso’er you are, my heart shall truly love you.

Лоран Дреленкур (1625 – 1680)
Laurent Drelincourt

На открытие Нового Света

Уступит опыту ваш разум неизбежно;
Вглядитесь, мудрецы, откройте же очам
Два полушария, соседних небесам,
Благоговейте же пред красотой безбрежной!

Но, знанье новое, ты ранишь безутешно!
Искал я новый свет – свет ветхий вижу сам:
Адама ветхий род – раб идольским богам,
Возмездием Творец карает род мятежный.

Мирозиждитель, Ты, что солнце сотворил,
Молю Тебя, чтоб Ты народы озарил
Спасительным лучом нетварного сиянья.

Крест, будь им маяком – пошли им с неба свет,
К распятому Христу веди их в упованьи,
Что Он их претворит, открыв им новый свет.

Sur la découverte du Nouveau Monde

Que ta faible raison cède à l’expérience :
Ecole détrompée, ouvre aujourd’hui les yeux :
Vois le double hémisphère, environné des cieux ;
Et d’un si vaste tour admire l’excellence.

Tu me blesses le cœur, nouvelle connaissance.
Dans un monde nouveau, je trouve un monde vieux ;
Vielle race d’Adam, esclave des faux dieux ;
Rebelle au Créateur, objet de sa vengeance.

Toi, qui fis le soleil, en formant l’univers,
Répands, par ton Esprit, sur ces peuples divers,
Du mystique soleil la clarté salutaire.

Que la croix de leur ciel leur serve d’un flambeau,
Qui les mène à Jésus, mourant sur le calvaire :
Et les rechange encore en un monde nouveau.

Лоран Тайад (1854 – 1919)
Laurent Tailhade

Баллада об искусственном размножении

О Вагнер, заклинатель черта,
Гляди в магический кристалл –
Кипит-дымит твоя реторта,
В ней с саламандрой смешан кал,
Ты жабу там переплавлял
С приправой в виде чернобыли.
У этой магии финал –
Родить гомункула в бутыли.

Встает Мечта сквозь воздух спертый…
На Белоснежек он плевал,
На рыхлых баб любого сорта,
И на вагину, и на фалл.
О Будда! Здесь твой идеал
Аскезы скоро станет былью,
Твой перст дорогу указал –
Родить гомункула в бутыли.

Проклятье сифилиса стерто,
Не нужно принимать металл!
Елена в наготе простерта,
Влюбленный чувствует запал…
Сношайтесь – вот вам сеновал,
Альков и будуар, все в силе;
Ведь сможет огненный накал
Родить гомункула в бутыли.

Принц, пряных сказок феодал,
Князь томных неженок, не ты ли
Давно такого чуда ждал –
Родить гомункула в бутыли?

BALLADE DE LA GÉNÉRATION ARTIFICIELLE

Wagner, chimiste qu’exténue
Le grimoire du nécromant,
Distille, au fond de sa cornue,
La salamandre et l’excrément,
Et le crapaud que, doctement,
Assaisonne la verte oseille.
Pour que soit clos, en un moment,
L’homuncule dans la bouteille.

Catarrheux, il étreint la Nue.
Fi de la Belle-au-Bois-Dormant !
Fi de la galloyse charnue,
Du mignon et de la jument !
Gaûtama ! le renoncement
Absolu que Ton Doigt conseille
Préside à cet accouchement :
L’homuncule dans la bouteille.

Plus de vérole saugrenue !
Plus d’argent-vif ou d’orpiment !
Hélène, avec sa beauté nue,
Intoxique le jeune Amant.
[Foutez] vous donc tout simplement,
Au coin du feu, sous une treille ;
Puis décantez modestement
L’homuncule dans la bouteille.

ENVOI
Fleur des gitons, Prince Charmant,
Nonpareille est cette merveille
Offerte à votre étonnement :
L’homuncule dans la bouteille.

Теодор де Банвиль (1823 – 1891)
Théodore de Banville

Баллада о повешенных

В лесу, где ветви шелестят,
Где Флора пробудилась рано, –
Там трупы гроздьями висят,
Встают в сиянье из тумана.
На дубе выросли – как странно! –
Такие дивные плоды,
Что нет их даже у султана.
Здесь – королевские сады.

Холодный висельников ряд
О чем-то мыслит постоянно.
Они трепещут и дрожат,
Коль веют вихри и бураны;
Восходом солнца осиянны,
В лучах зари на все лады
Танцуют в пляске балаганной.
Здесь – королевские сады.

Их тайным воплям внемлет ад,
Висеть с друзьями им желанно,
А в небесах огни горят,
Кругом росистая поляна,
И в травах аромат медвяный,
И птицы из лихой орды
Клюют им череп непрестанно.
Здесь – королевские сады.

Принц, этот лес я славлю рьяно:
Он скрыл повешенных следы
В своей листве благоуханной.
Здесь – королевские сады.

Ballade des pendus

Sur ses larges bras étendus,
La forêt où s'éveille Flore,
A des chapelets de pendus
Que le matin caresse et dore.
Ce bois sombre, où le chêne arbore
Des grappes de fruits inouïs
Même chez le Turc et le More,
C'est le verger du roi Louis.

Tous ces pauvres gens morfondus,
Roulant des pensers qu'on ignore,
Dans des tourbillons éperdus
Voltigent, palpitants encore.
Le soleil levant les dévore.
Regardez-les, cieux éblouis,
Danser dans les feux de l'aurore.
C'est le verger du roi Louis.

Ces pendus, du diable entendus,
Appellent des pendus encore.
Tandis qu'aux cieux, d'azur tendus,
Où semble luire un météore,
La rosée en l'air s'évapore,
Un essaim d'oiseaux réjouis
Par-dessus leur tête picore.
C'est le verger du roi Louis.

Prince, il est un bois que décore
Un tas de pendus enfouis
Dans le doux feuillage sonore.
C'est le verger du roi Louis!

Гийом Дюфаи (1397 – 1474)
Guillaume Du Fay

Плач святой матери-церкви Константинопольской

Исток, струящий упованья вóды,
Отец того, над кем я слезы лью,
Я жалуюсь в Ваш суд: понес невзгоды
От силы Вашей и людской природы
Мой верный сын, став жертвой злого сброда,
А он ведь так прославил честь мою!

Отрешена от блага, я скорблю;
Не слышит слез моих душа живая.
К тебе лишь, Боже, жалобно взываю
О том, кем славен человечий род,
Кто мучим, скорбь и боль претерпевая,
К кому никто на помощь не придет.

<ок. 1454>

Lamentatio sanctae matris ecclesiae Constantinopolitanae

O tres piteulx de tout espoir fontaine,
Pere du filz dont suis mere esplorée,
Plaindre me viens a ta court souveraine,
De ta puissance et de nature humaine,
Qui ont souffert telle durté villaine
Faire à mon filz, qui tant m'a hounourée.

Dont suis de bien et de joye separée,
Sans qui vivant veule entendre mes plaints.
A toy, seul Dieu, du forfait me complains,
Du gref tourment et douloureulx oultrage,
Que voy souffrir au plus bel des humains.
Sans nul confort de tout humain lignage.

https://www.youtube.com/watch?v=PqHzCPxVrEE

ДОМ ИПАТЬЕВА, 1918 – 1977

…расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях.

…решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города.

(Из резолюций)

Что Кромвель, Робеспьер и Бонапарт
Перед уральским областным советом!
Постановить: «Разбойникам отпетым –
Войти в цареубийства авангард».

Не счесть других подвалов и мансард,
Но ты был избран тем уральским летом,
Здесь русский флаг окрасил алым цветом
Последыш триколоровых кокард.

Здесь – на обоях слово Belsatzar,
Здесь – беснованье черни и угар,
Здесь – основанье будущего храма;

Жди перевоплощения, пока
Тебя разносит пьяная рука
Под гогот торжествующего хама.

Томас Делоне (ок. 1543 – 1600)
Thomas Deloney (ca. 1543 – 1600)

О том, как леди Годива, графиня Честерская, принесла свободу городу Ковентри

Жил-был Леофрик в старину,
Он Честерский был граф,
Он многим Ковентри помог,
Тем почести стяжав.

Он много вольностей добыл
Для горожан своих;
Не нужно было им платить
Поборов никаких.

Одна лишь подать в нем была –
Налог на лошадей,
И тяжестью она легла
На городских людей.

Годива, графская жена,
Пришла его просить
Свободу полную ввести,
Налог тот упразднить.

Она давно сие свершить
Настроена была,
И с графом потому себя
Услужливо вела.

И вот с улыбкой на лице
Является она
Его о милости просить,
Сердечности полна.

Сказал ей граф: «Жена моя,
Препятствий просьбе нет;
Но что же сделать для меня
Вы можете в ответ?»

Она же: «Муж мой, господин,
Я честно вам скажу:
Просите что угодно вы –
Ни в чем не откажу!»

А он: «Коль выполните вы,
Что я прошу от вас,
То вашу просьбу, я клянусь,
Исполню тот же час».

Она сказала: «Господин,
Я вам отвечу «да»,
Пусть только станет Ковентри
Свободным навсегда».

«Тогда разденьтесь, – он сказал, –
Сложите свой наряд,
И в полдень голой на коне
Скачите через град.

Тогда свободным станет он;
Коль скажете вы «нет»,
Не будет вольностей тогда,
Введу на них запрет».

Безумной просьбою была
Графиня смущена;
Но замысла спасти свой град
Не бросила она.

Созвать старейшин городских
Тогда она велит,
Их в доброй воле убедив,
Такое говорит:

Пускай в день скачки на коне
Весь городской народ
Сидит надежно по домам
И ставни пусть запрет.

И пусть по улицам ходить
Не будет стар и млад,
Чтоб в одиночестве она
Проехала сквозь град.

Смотрел, как скачет через град
Она во весь опор,
Один лишь муж… А Ковентри
Свободным стал с тех пор.

How Couentry Was Made Free by Godiva, Countesse Of Chester

Leofricus, that Noble Earle
Of Chester, as I reade,
Did for the City of Couentry,
Many a noble deed.

Great priuiledges for the towne
This Nobleman did get,
And of all things did make it so,
That they tole-free did sit:

Saue onley that for horses still,
They did some custome pay,
Which was great charges to the towne,
Full long and many a day.

Wherefore his wife, Godiva faire,
Did of the Earl request,
That therefore he would make it free,
As well as all the rest.

So when the Lady long had sued,
Her purpose to obtaine:
Her Noble Lord at length she tooke,
Within a pleasant vaine,

And vnto him with smiling cheare,
She did forthwith proceed,
Entreating greatly that he would
Performe that goodly deed.

You moue me much, faire Dame (quoth he)
Your suit I faine uould shunne:
But what would you performe and do,
To haue this matter done?

Why any thing, my Lord (quoth she)
You will with reason craue,
I will performe it with good will,
If I my wish may haue.

If thou wilt grant one thing (said he)
Which I shall now require,
So soone as it is finished,
Thou shalt haue thy desire.

Command what you thinke good, my Lord,
I will thereto agree:
On this condition that this Towne
For euer may be free.

If thou wilt thy cloaths strip off,
And here wilt lay them downe,
And at noone day on horsebacke ride
Starke naked thorow the Towne,

They shall be free for euermore:
If thou wilt not do so,
More liberty than now they haue,
I neuer will bestow.

The lady at this strange demand,
Was much abasht in mind:
And yet for to fulfil this thing,
She neuer a whit repinde.

Wherefore to all the Officers
Of all the Towne she sent:
That they perceiuing her good will,
Which for the weale was bent,

That on the day that she should ride,
All persons thorow the Towne,
Should keepe their houses and shut their doores,
And clap their windowes downe,

So that no creature, yong or old
Should in the street be seene:
Till she had ridden all about,
Throughout the City cleane.

And when the day of riding came,
No person did her see,
Sauing her Lord: after which time,
The towne was euer free.

Томас Рейвенскрофт / Thomas Ravenscroft (ок. 1643 – 1707)

В насмешку над сельской жизнью

Узнайте, нимфы, свой досуг:
Отвратен маслобойки звук,
Доярка над ведром поет,
Отара блеет, вол ревет…
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

Свистит оратай, бросив плуг,
Пес лает, сердится индюк,
Трещат сороки почем зря,
Из речки слышится «кря-кря»...
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

В унынии поет петух,
А бой часов тосклив и глух,
Минуты медленно текут,
Зевая, дни проводит люд…
Коль то – для женщины услада,
Нет, нет, подобной жизни мне не надо!

In Derision of Country Life

Fond nymphs, from us true pleasure learn:
There is no music in a churn,
The milkmaids sing beneath the cow,
The sheep do bleat, the oxen low:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

The team comes home, the ploughman whistles,
The great dog barks, the turkey-cock bristles,
The jackdaws caw, the magpies chatter,
Quack, quack, cry the ducks that swim in the water:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

Then melancholy crows the cock,
And dull is the sound of the village clock;
The leaden hours pass slow away;
Thus yawning mortals spend the day:
If these are comforts for a wife,
Defend, defend me from a country life.

АНАХАРСИС, 2018

Я в городе, Босфору соименном,
Пять лет уж прожил. Годы, словно миг,
Мелькнули. Как прилежный ученик,
Я время проводил за книжным тленом.

Не вычерпан мной мудрости родник;
Стремившийся к сладчайшим Иппокренам,
Вкусил я вод Исиды и привык
К построенному Кристофером Реном.

К брегам Тавриды тянется мой путь,
Не ведаю, смогу ли обогнуть
Сей грозный риф, доверившись Плеядам?

О родине суровой позабыв,
Я, Анахарсис, дикий тавроскиф,
Служу богам по эллинским обрядам.

Карл Орлеанский (1394 – 1465)
Charles d'Orléans

***
Глаза, что слезы льют ручьем,
Озноб ключицы, кость в расколе,
Трясенье в мозге головном
И бред, резвящийся на воле,
Печаль, уныние, бездолье,
Боль нá сердце и в горле ком –
Болезнь любую всем кругом
Приносит ветер Меланхолий.

Бессонницу в бреду ночном,
Круженья, головные боли,
Жар лихорадки, а потом –
Озноб, что взялся ниотколе,
И жажду, будто бы от соли,
Пот хладный на челе больном,
Икоту, бледность в каждый дом
Приносит ветер Меланхолий.

Томленья, тягости, безволье,
Застой в пространстве нутряном,
Трясущий тело костолом,
Безумной ярости раздолье,
Водянку, зоб, чирьи, мозоли,
Разврат и нравственный содом,
В ушах немолчный шум и гром
Приносит ветер Меланхолий.

Не исцелит такой недоли
Ни лекарь во врачебной школе,
Ни чародей, ни астроном;
Мучения в миру людском
Приносит ветер Меланхолий.

Yeulx rougis, plains de piteux pleurs,
Fourcelle d’espoir reffroidie,
Teste enrumée de douleurs,
Et troublée de frenésie,
Corps perclus sans plaisance lie,
Cueur du tout pausme en rigueurs,
Voy souvent avoir à plusieurs
Par le vent de merencolie.

Migraine de plaingnans ardeurs,
Transe de sommeil mipartie,
Fievre frissonnans de maleurs,
Chault ardant fort en reverie,
Soif que Confort ne rassasie,
Dueil baigné en froides sueurs,
Begayant et changeant couleurs.
Par le vent de merencolie.

Toute tourmentant en langueurs.
Colique de forcenerie,
Gravelle de soings assailleurs,
Rage de désirant folie,
Anuys enflans d’ydropisie,
Maulx ethiques aussi ailleurs
Assourdissent les escouteurs,
Par le vent de merencolie.

Guerir ne se peut maladie
Par phisique, ne cireurgie,
Astronomans ne enchanteurs,
Des maulx que seuffrent povres cueurs
Par le vent de merencolie.

Лоран Демулен (ок. 1450 – 1525)
Laurent Desmoulins

Баллада, обращенная к пресловутым англичанам

Пусть в топи Стикса, в глубь смертельных вод,
В Коцит, который покрывает лед,
В ад, где Тантала мука изводила,
Иль в лабиринт, где скрыт от глаз проход,
Туда, где буйствует водоворот,
В ту бездну, где Харибда и где Сцилла,
В моря, что Гея древле породила,
Туда, где царствует Плутон-тиран,
Забросит некой чудотворной силой
Всех мерзких и похабных англичан.

Пусть аспидов, драконов хищный род,
Клубок гадюк с отравленных болот,
Лягушки, жабы, что живут средь ила,
Пусть лев, повсюду мечущий помет,
Зловонный тигр, что в клочья жертву рвет,
Пусть пасти леопарда, крокодила,
Змеиные клыки, кабаньи рыла,
Горгоны и грифоны чуждых стран
Пожрут народ, в котором все прогнило, –
Всех мерзких и похабных англичан.

Пусть кто-нибудь в острог их упечет,
Побьет камнями, розгой иссечет,
Чтоб до песчинки их бы измельчило,
Пусть Бусирид их поместит под гнет,
Пусть греческий огонь их всех сожжет,
Чтоб вечно им дымиться, как кадилу,
Чтоб их чумой и мором поразило, –
Пусть за злодейства, жадность и обман
Пытают так, чтоб боль не уходила,
Всех мерзких и похабных англичан.

О Принц небес! К Тебе, как прежде было,
С прошеньем подступаю, полный пыла,
Молю Тебя, дерзаньем обуян:
Создай мученья, чтобы изъязвило
Всех мерзких и похабных англичан.

Ballade adressante auditz Angloys

Au profond centre de l'estang Geolus ,
Au labyrinthe construict par Dedalus,
Etaux fleuves de Stix, eaux ténébreuses,
Dedens le gouffre où est mis Tentalus,
Aux froides undes des grans lacz Cerberus,
Ou en Scilla, abismes périlleuses,
Dedens les mers de Gée dangereuses ,
Par Plutonicques et par leurs fiers desroys,
Soyent plongez, par forces merveilleuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Par grans serpens et par dragons goulluz,
Par coquodrilles et par crapaulx veluz,
Et couleufvres infaictes, venimeuses,
Par fiers lyons tous d'ordure poluz,
Par loupz, par tigres puans et dissoluz,
Par gorgonnes et bestes ravineuses,
Par lyepars, par aspics dangereuses,
Ou par griffons et leurs cruelz aboys,
Dévorés soyent, comme gens malheureuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Soubz gros rochers en prison detenuz,
El de fléaux soyent brisez menuz
Comme sablon est en mers areneuses,
De Dyoméde, de Busirres tenuz
En feu gregoys et en souffre tous nuz,
En fumées de souffres ombrageuses,
D’epydimie, de mors contagieuses;
Pour leurs malfaictz soyent à ceste foys
Tous absorbez par façons douloureuses,
Ses gros souillars et infâmes Angloys,

Prince du ciel, de pensées désireuses,
Par oraisons humbles, affectueuses,
Je te supplie, comme ay faict plusieurs fois ,
Que confondes en peines langoureuses
Ses gros souillars et infâmes Angloys.

Кажется, Игорь Караулов написал за меня манифест «Гиперборейских сонетов». Позволю себе одну лишь цитату:

«...Пассеизм как осознанная авторская стратегия – это способ противостояния инерции. Если новаторство пытается противостоять инерции путем ускорения, то пассеизм делает это путем торможения. Пассеизм – это связывание себя условностями, от которых «обычный» автор свободен, принятие на себя формальных и содержательных вериг. Участник реконструкции Бородинского сражения вынужден шить себе костюм солдата наполеоновской гвардии, что значительно сложнее, чем одеться с ног до головы в магазине готового платья.

Один из признаков пассеизма в поэзии – использование устоявшихся твёрдых форм. В этом есть вызов, бунт против прогресса, который даётся слишком легко. Повсюду процветает верлибр? Хорошо, давайте ударим по нему сонетом. Написание сонета или даже венка сонетов в наше время – пассеистская демонстрация протеста».



https://sovlit.ru/tpost/78sirzdc1u-pohvala-passeizmu-ili-o-rekonstruktorah?fbclid=IwAR3N5U6xLIcHcrd_ELDouYlttljD9UaV9FXZodCtRLoH1JuOnKB8CQA03Ck

Гийо из Дижона (ок. 1160 – ок. 1225)
Guiot de Dijon

***
Об отваге запеваю,
Ужас усмиряю свой,
Песней сердце укрепляю,
Чтобы дух не дрогнул мой,
Коль из варварского края
Не вернется в край родной
Тот, в ком я души не чаю,
Тот, кто дарит мне покой.

Если вновь поход объявят –
Помоги им, Божий Сын!
Лютый страх мне сердце травит –
Вероломен сарацин!

Страх и боль претерпевая,
Жду я милого домой;
Путь паломника свершая,
Пусть он встретится со мной,
А других я отвергаю,
Пусть и знатна я семьей,
Всех глупцами называю,
Им не буду я женой.

Если вновь поход объявят…

Нá сердце печаль несу я –
В край чужой он уведен,
Не смеюсь и не ликую,
Знаю только cкорбь и стон.
Ныне Господа молю я:
«Он пригож, в меня влюблен;
Почему, узнать хочу я,
Он со мною разлучен?»

Если вновь поход объявят…

Вот как верно узнаю я,
Что обет им соблюден:
Прилетает ветер, дуя
Из полуденных сторон,
К ветру нежному прильну я,
Стан мой ветром покорен,
В плащ мой серый, не солгу я,
Проникает дерзко он.

Если вновь поход объявят…

Как я тяжко сожалела,
Что за милым не пошла!
Он прислал рубаху с тела,
Чтоб я стала весела.
К наготе своей несмело,
Лишь падет ночная мгла,
Приложу покров я белый,
Будет страсть моя светла.

Если вновь поход объявят…

Оригинал:
https://www.youtube.com/watch?v=g3ssaMvM41A&list=RDYTcW9X7D3u8&index=6

ГРЕШНИК, ОПОМНИСЬ

(Кастильская покаянная песня XVII в.)

Грешник, опомнись
И созерцай
День судный, что ждет всех,
Чей предок – Адам.

В юдоли, где правил
Иосафат,
Увидишь ты: мир наш
Повергнут во прах.

Увидишь ты: мир наш
Разрушен дотла,
И соединится
С телом душа.

Услышишь ты зовы
Господня Суда,
Судима там будет
Разумная тварь.

Ответствуй мне, грешник:
В тебе ль благодать,
Готов ли пред Богом
Ты будешь предстать?

Там явными станут
Твой грех и вина,
Греховные тайны
Откроют тогда.

Станет ангел-хранитель
Тебя обвинять,
Пречистая Дева
Защиты не даст.

Тебя покарает
Суровый Судья,
За жизнь во грехе ты
Ответишь сполна.

Ничьих оправданий
Не надобно там,
Не будет поблажек
За злые дела.

Кого же, несчастный,
Станешь ты звать,
Коль сам Правосудный
Дрожит за тебя?

Свои прегрешенья,
Рыдая, оплачь;
Твой грех так ужасен,
Ужаснее – ад.

То – в злате личина,
Пилюля горька –
По виду – что сахар,
На вкус – что мышьяк.

То – змий злоковарный
Из пекла-огня,
Василиск, чей смертелен
Один только взгляд.

PECADOR CONTEMPLA

(Romance penitente castellano, s. XVII)

Pecador contempla
el día final
en que han de dar cuenta
los hijos de Adán.

En un verde valle
que es de Josefat
envuelto en pavesas
el mundo verás.

Acabado el mundo
debes contemplar
que el cuerpo y el alma
su unión buscarán.

Llamará Dios a Juicio
a todo racional
para que den cuenta
del modo de obrar.

Dime, pecador
si en gracia no estás
cuando Dios te llama
a su tribunal.

Tu seno de culpas
allí se verá
y aun las más ocultas
patentes serán.

Tu ángel de la guarda
allí te acusará
y María Santísima
no te amparará.

Allí el Juez severo
gran cargo te hará
de tu mala vida
tú responderás.

No habrá allí disculpas
ni se admitirán
descargos a nadie
de su mal obrar.

Dime, miserable,
¿de quién te valdrás
si allí al más justo
temblar le verás?

Llorad vuestras faltas
gemid y clamad
que si grave es la culpa
el infierno es más.

Es píldora amarga
dorado disfraz
que se vende azúcar
siendo rejalgar.

Es serpiente astuta
dragón infernal
basilisco que mata
con solo mirar.

https://www.youtube.com/watch?v=YTcW9X7D3u8

ДВА КРЫЛА СУЛТАНА, 1577

Плеснули два султановых крыла,
Господень Крест нещадно попирая,
Топя суда и города стирая;
Забудь Лепанто - вновь спустилась мгла.

Меня петля аркана привела
Невольником в сады Бахчисарая,
Где для державцев - светлый отблеск рая,
Для остальных - благоуханье зла.

Отныне будет только плен и труд,
Пока меня невзгоды не сотрут,
Пока не лягу я в земные недра.

Но верю я, что возле дальних стран,
Где Сéута, Голетта и Оран,
Меня услышит некий Сааведра.

Антуан Гамильтон (1646 – 1720)

Двойное рондо о рыцарях

По доброте скитаясь в старину,
Воители, в доспехи облаченны,
Чрез темный лес иль горну крутизну
Свергать спешили кривду и препоны.

В бою бывали рыцари сраженны,
Но иногда лихому скакуну
Нести случалось даму увлеченну,
По доброте скитаясь в старину.

В любви они девицу не одну
Склонили признавать свои законы;
В дар получали целую казну
Воители, в доспехи облаченны.

Мы ныне к ратным подвигам не склонны,
Сейчас все скажут: «Нет, я не дерзну
Нестись, забыв банкеты и салоны,
Чрез темный лес иль горну крутизну».

Принцесса, вам на верность присягну;
К вам щедры небеса и благосклонны.
Отважно вы, одна на всю страну,
Свергать спешили кривду и препоны
По доброте.

Antoine Hamilton

RONDEAU REDOUBLÉ

Par grand’bonté cheminoient autrefois
Preux chevaliers, couverts de fine armure,
Ores par monts, ores parmi les bois
Redressant torts et défaisant injure;

Trouvoient par cas horions, meurtrissure,
Par cas aussi sur fringants palefrois,
Dames près d’eux, friandes d’aventure,
Par grand’bonté cheminoient autrefois.

Toujours mettoient amour dessous leurs lois
Jeunes beautés de bénigne nature;
Et voyoit-on bien reçus chez les rois
Preux chevaliers couverts de fine armure.

Méshui s’en vont, mis en déconfiture
Soulas déduits; et la gent à pavois
Plus ne s ébat à coucher sur le dure,
Ores par monts, ores parmi les bois.

Princesse, en qui le ciel met à la fois
Esprit sans fin et grâces sans mesure,
Vous seule allez, du vieux temps aux abois,
Redressant torts et défaisant injure
Par grand bonté.

Эрнест д’Эрвильи (1838 – 1911)
Ernest d’Hervilly

The park

Его сиятельство на континенте. — Буки,
В тени которых встарь скрывался Робин Гуд,
Средь парка без листвы стенают и ревут.
Заброшен Blackwood-Castle на попеченье скуки.

Лощеная вода сползает тяжело
Вдоль выскобленного садовником газона —
Ей жажду утолял тогда, во время óно,
С охоты возвратясь, отважный Outlaw.

Для посетителей доступен парк поместья.
— Ах право же, милорд, такой не ждали чести!
— Здесь нету никого — на радость воронью —

Хотя изящен парк от листьев до щебенки;
И Bottom, лопоух, какой-нибудь девчонке
Здесь не ревет слова: «My dear, I love you!»

Outlaw – разбойник (англ.)
Bottom (Основа) – персонаж «Сна в летнюю ночь» В. Шекспира, ткач, заколдованный эльфом Пэком, превратившим его голову в ослиную.
My dear, I love you! – дорогая, я люблю тебя! (англ.)

THE PARK

Sa Seigneurie est sur le continent. — Les hêtres
Sous lesquels Robin-Hood jadis tendit son arc
Mugissent, défeuillés, au fond du noble Park.
Blackwood-Castle est désert ; closes sont les fenêtres.

Rivière de high-life, à travers un gazon
Ratissé sans relâche, eau flegmatique & noire,
Coule à présent la source où s’arrêtait pour boire
Le brave Outlaw chargé de fraîche venaison.

Le domaine est ouvert au public. — Véritable
Faveur, Mylord ! — Pourtant, bien qu’il soit confortable,
Élégant & correct — de la fleur au caillou, —

Les promeneurs jamais n’y troublent les corneilles ;
Nul Bottom de village, aux joyeuses oreilles,
N’y vient se faire dire : O my dear, I love you