⏳ В пятницу пройдет лекция Артема Серебренникова «Постсоветский поэтический перевод: постмортем или ренессанс?».

Крушение советской власти и социалистической экономики на рубеже 1980-х и 1990-х годов привели, среди прочего, к коллапсу единой «лучшей в мире школы перевода» — в том числе перевода стихотворного. То, что последовало потом, осмыслено слабо и, как правило, оценивается сугубо негативно.

Время писать эту историю еще не настало, но явно назрела необходимость подвести некоторые итоги, пересмотреть односторонние и поверхностные оценки и осмыслить некоторые сквозные тенденции того, что было достигнуто в переводе поэзии за последние 30 лет.

Лекцию прочитает Артем Вадимович Серебренников — поэт, переводчик, PhD Оксфордского университета.

Когда: 1 ноября, 19:30.
Регистрация — по ссылке.

Расписание следующих событий поэтического цикла «Колеблемый треножник».

Джанет Литтл (1759-1813)
Janet Little

Хэллоуин

Тот, кто за Радостью идет
В театры и салоны,
Там робкой нимфы не найдет –
Она скрываться склонна.
От кружев, мушек, париков
Она бежит в селенья –
У худородных мужиков
Милей увеселенья
В иную ночь.

На Хэллоуин, когда во мгле
Задорно пляшут феи,
И мчатся ведьмы на метле
На шабаш поскорее,
И видно в полуночный час,
Как ловко эльфы скачут,
В деревне сходка собралась:
Парням и девкам, значит,
Гадать в ту ночь.

Раз в год у Дженнет Рид они
Творили волхованье.
Девицы были – лишь взгляни –
Само очарованье.
Лил дождь, стоял ужасный мрак, –
То для парней проверка:
Они не замедляли шаг,
Спеша из Лоудон-Керка
К милашкам в ночь.

Орехи клали на очаг
Гадавшие девицы.
Одним везло, другим – никак
С парнями не слюбиться:
Ведь не горит дурной орех ,
Вот как не подфартило…
И так случилось, что на всех
Орехов не хватило
В мешке в ту ночь.

Затем, свечу под темный свод
Подвесив на жердине,
За яблоком честной народ
Гонялся, рот разиня.
Пусть велика у всех корысть –
Бежит оно из пасти;
Так и не выдалось угрызть
Сей плод запретной страсти
В веселья ночь.

Затем решили, что судьбу
Найдут на дне посуды, –
Кому-то трижды за волшбу
Пришло пустое блюдо.
И на чердак сбежала Молл,
Не встретив утешенья;
Как приговор судьбы тяжел!
Рыдать без утишенья
И день, и ночь!

Беднягу Джеймса била дрожь
Всю эту посиделку,
Он говорил себе: «Не трожь
Проклятую тарелку!»
Джеймс море бед воображал
В посудине порожней,
И все гаданье продрожал,
Решив поосторожней
Побыть в ту ночь.

Потехи, смех и озорство…
В ту ночь друзья-подружки
Резвились более всего,
Начав игру в подушки.
Свой валик Дженет принесла,
И в той игре для хватких
Наградой было – без числа
Лобзаний самых сладких
В такую ночь.

Девятый час пробило вдруг –
И девушки-гадалки
Вскочили на ноги, из рук
Не выпуская прялки.
Все нехотя пошли домой,
Но приняли решенье:
Устроить надо всей гурьбой
Такое развлеченье
В иную ночь.

Оригинал: https://poets.org/poem/halloween-1

⚜️ В субботу завершаем цикл «Колеблемый треножник» поэтическими чтениями.

Нередко приходится слышать о смерти поэзии и искусства, которое больше не способно создавать новое. И все эти разговоры не имеют смысла, если сделать шаг в сторону от установки на постоянное новаторство.

Участники чтений:
Михаил Иверов — поэт, автор книги стихотворений «Метехский мост» (2014) и др.
Алексей Кокотов — поэт, переводчик; автор книг переводов европейской поэзии (Гораций, Гете и др.), сборника стихов «Паскалевы заботы» (2019) и др.
Артемий Ноготков — поэт, автор книги стихотворений «Пазори» (готовится к изданию).
Александр Саньков — поэт, автор драматической поэмы «Орфей» (2017) и сборника стихов «Ботаника Аида» (2019).
Артем Серебренников — поэт, переводчик; автор книг переводов европейской поэзии (Франция, Испания, Англия и др.), цикла стихов «Гиперборейский сонеты».

На вечере можно будет приобрести несколько редких поэтических изданий, в том числе сборники выступающих.

Когда: 9 ноября, 18:30.
Регистрация — по ссылке.

Джулия Уорд Хау (1819 – 1910)
Julia Ward Howe

БОЕВОЙ ГИМН РЕСПУБЛИКИ

Господь грядет во славе, это взор провидит мой:
Он в давильне гроздья гнева сокрушит Своей стопой,
Страшный меч Его сверкает, словно сполох грозовой,
Он с истиной грядет.

Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Он с истиной грядет.

Вижу: Он – в кострах дозорных сотни ратных лагерей,
Там Ему в росе вечерней много служит алтарей,
Приговор Его прочту я в мутном свете фонарей:
День Господа грядет.

Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
День Господа грядет.

Вот горящее посланье нам Господь на стали шлет:
«Кто воздаст врагам Господним, тем воздастся в их черед,
Пусть Герой, женой рожденный, змия голову сотрет,
Ведь к нам Господь грядет».

Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Ведь к нам Господь грядет.

Божьи трубы отступленья не протрубят никогда,
Он просеет наши души в предварении Суда,
Мчи, душа, навстречу Богу, устремляйся же туда!
Уже Господь грядет.

Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Уже Господь грядет.

В белизне заморских лилий Божий Сын пришел в наш дом,
Нас с тобой преображая искупительным огнем,
Умер Он, спасая души, – за свободу мы умрем,
Пока Господь грядет.

Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Славься, славься, аллилуйя!
Пока Господь грядет.

1862

BATTLE HYMN OF THE REPUBLIC

Mine eyes have seen the glory of the coming of the Lord;
He is trampling out the vintage where the grapes of wrath are stored;
He hath loosed the fateful lightning of His terrible swift sword:
His truth is marching on.

(Chorus)
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
His truth is marching on.

I have seen Him in the watch-fires of a hundred circling camps,
They have builded Him an altar in the evening dews and damps;
I can read His righteous sentence by the dim and flaring lamps:
His day is marching on.

(Chorus)
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
His day is marching on.

I have read a fiery gospel writ in burnished rows of steel:
"As ye deal with my contemners, so with you my grace shall deal";
Let the Hero, born of woman, crush the serpent with his heel,
Since God is marching on.

(Chorus)
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Since God is marching on.

He has sounded forth the trumpet that shall never call retreat;
He is sifting out the hearts of men before His judgment-seat;
Oh, be swift, my soul, to answer Him! Be jubilant, my feet!
Our God is marching on.

(Chorus)
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Our God is marching on.

In the beauty of the lilies Christ was born across the sea,
With a glory in His bosom that transfigures you and me.
As He died to make men holy, let us die to make men free,
While God is marching on.

(Chorus)
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah!
While God is marching on.

1862

https://www.youtube.com/watch?v=Jy6AOGRsR80

Редьярд Киплинг (1865 – 1936)
Rudyard Kipling

Боги Тетрадных Истин

Идя по стезе воплощений средь множества рас и веков,
Склоняю главу и колени пред ликом Торговых Богов,
Подглядывая сквозь пальцы, я вижу их взлет и крах…
А Боги Тетрадных Истин вечно живы во всех веках.

Мы помним, как их повстречали, – на ветках мы жили тогда.
Терпеливо нас поучали: жжет Огонь и мочит Вода.
Мы в уроках нашли изъяны – нет Фантазии, низок Полет…
Пусть их слушают Обезьяны – нас Стезя Людская зовет!

Мы мчались по ветру Духа – они же длили свой путь,
Не как Торговые Боги, не торопясь ничуть,
Но всякий раз догоняли – и слышалось всякий раз:
Тут племя согнали со льдины, там в Риме вдруг свет погас.

Презирали они все надежды, что питали наш скорбный мир,
Говорили – луна не из Гамбурга, и она – не зеленый сыр,
Говорили – нет Пасхи в Китае, на горé не засвищет рак…
Мы почтили Богов Торговых, нам суливших множество благ.

Обещали в период Кембрийский – будет вечная тишь да гладь,
Надо только сложить оружье – и не станет враг воевать,
А потом нас продали в рабство и к врагам отвели налегке…
А Боги Тетрадных Истин сказали: «Лучше синица в руке».

Обещали в Феминный период, что улучшится жизнь вполне, –
Мы прониклись любовью к ближнему, а точнее – к его жене,
И не стало детей у женщин, и мужчины в безумьи живут…
А Боги Тетрадных Истин сказали: «Карается блуд».

Обещали нам – в век Углеродный обойдется без катастроф,
Если мы ради общего Павла ограбим отдельных Петров,
И в итоге у нас уйма денег, только негде их тратить окрест…
А Боги Тетрадных Истин сказали: «Кто не трудится, да не ест».

И дрогнули Боги Торговые, разбежался пророков хор,
Смирились сердца суровые и ясен стал приговор:
«Не все, что блестит, то золото», «Дважды два равно четырем» –
И Боги Тетрадных Истин вновь твердят об уроке своем.

Всегда так было и будет под сенью этих небес –
Четыре вечных закона общественный дал нам прогресс:
Пес вернется на блевотину, снова в Луже уляжется Хряк,
Свой обожженный палец в Огонь снова сунет Дурак,

А когда в дивном новом мире переменится все подряд,
Всем заплатят за существованье, а за грех не будет расплат,
Как Воде подобает быть мокрой, как положено жечь Огню,
Боги Тетрадных Истин вернутся, неся погром и резню!

оригинал: https://www.kiplingsociety.co.uk/poem/poems_copybook.htm

Прежде чем увидеть свет, рукопись «Кадастровой конторы» Георга Гейма пролежала в чемодане полвека, текст остался известен только специалистам.

Между тем, цикл показывает, что поэзия экспрессионизма могла быть и смешной, и саркастически злой, и рефлексирующей над своими же собственными приёмами и образами. Перевод с немецкого и вступление — Антона Чёрного.

https://prosodia.ru/catalog/stikhi/georg-geym-kadastrovaya-kontora/

Джон Маккрэй (1872 – 1918)
John McCrae

В полях фламандских

В полях фламандских шелестят
Головки маков, и стоят
Кресты. Над ними – вышина,
Где жаворонка песнь слышна –
Но глушит пение снаряд.

Мы – те, что под землей лежат.
Жизнь и любовь, рассвет, закат
У нас похитила война
В полях фламандских.

На бой! В руках других солдат
Пусть наши факелы горят,
Нам ваша вера так нужна,
Иначе не изведать сна
Погибшим, где цветы шумят
В полях фламандских.

In Flanders Fields

In Flanders fields the poppies blow
Between the crosses, row on row,
That mark our place; and in the sky
The larks, still bravely singing, fly
Scarce heard amid the guns below.

We are the Dead. Short days ago
We lived, felt dawn, saw sunset glow,
Loved and were loved, and now we lie
In Flanders fields.

Take up our quarrel with the foe:
To you from failing hands we throw
The torch; be yours to hold it high.
If ye break faith with us who die
We shall not sleep, though poppies grow
In Flanders fields.

POETÆ MINORES

Cartaginem esse delendam

Взгляни: сорняк мусический пророс.
Наш мим, принарядившись драматургом,
Поёт пэан боям под Тевтобургом,
Едва с телеги обозрев обоз.

Другой, сомиролюбен демиургам,
В стихах на легионы льёт понос,
Грозит «последним временем» всерьёз:
«Вы все сгниёте, я один resurgam!»

Несходны вы, но если приглядеться,
То каждый причастился в свой черёд
Того же матерьяльца и секретца —

Один и тот же задом-наперёд
Любитель варварского оселедца:
Один его растит, другой дерёт.

#ЦиклЭмблем

Эзра Паунд (1885 – 1972)
Ezra Pound

Баллада о Добром Друге

Произносит ее Симон Зелот вскоре после распятия

Неужели достался попам-палачам
Самый лучший на свете Друг?
А он море любил, крепких моряков
И волну, что качает струг.

Целой толпой за ним пришли –
Ухмыльнулся наш Добрый Друг:
«Только не трогать друзей моих,
А не то будет вам каюк».

Среди копий острых вели его –
Хохотал тогда Добрый Друг:
«Где ж вы были, когда я бродил один,
По городу делая крюк?»

Величали его за чашей вина,
За трапезой севши вкруг…
Каплуном-святошей не был он –
Настоящий мужик был наш Друг.

Бичом из веревок сто человек,
Я видел, гонял наш Друг
За то, что дом высокий, святой
Стал притоном менял-хапуг.

Хоть ты тресни, в книгу его не вписать –
Не влезет в нее Добрый Друг;
Он любил не пыль зачервивевших книг,
А волну, что качает струг.

Тот, кто думает, – хитростью взяли его,
Тот безмозгл и близорук.
«Я пойду на пир, а потом на смерть», –
Так сказал нам наш Добрый Друг.

«Вы видели: я исцелял слепых,
Воскрешал наложеньем рук,
Теперь на древе, увидите вы,
Умирать будет ваш Добрый Друг».

Наш Добрый Друг Божьим сыном был;
Чем с ним, горших нет разлук.
Я видел – он тысячи покорял,
На древе теперь Добрый Друг.

Когда гвозди вонзились, он не рыдал;
Кровь лилась из пробитых рук,
Лаяли гончие псы небес –
Но не плакал наш Добрый Друг.

Я видел – он тысячи покорял,
В Галилейских холмах наш Друг;
Они роптали, а он, сероглаз
Как море, ходил вокруг,

Как море, что штормовой порой
Носит злосчастный струг,
Галилейское море, чью бурю вмиг
Словом смирил наш Друг.

Владыкой людей Добрый Друг наш был,
Был и ветру, и морю друг,
Тот, кто думает, – мол, убили его,
Тот безмозгл и близорук.

Я видел: вкушал он дикий мед
Из пробитых гвоздями рук.

The Ballad of the Goodly Fere

Simon Zelotes speaketh it somewhile after the Crucifixion.

Ha' we lost the goodliest fere o' all
For the priests and the gallows tree?
Aye lover he was of brawny men,
O' ships and the open sea.

When they came wi' a host to take Our Man
His smile was good to see,
"First let these go!" quo' our Goodly Fere,
"Or I'll see ye damned," says he.

Aye he sent us out through the crossed high spears
And the scorn of his laugh rang free,
"Why took ye not me when I walked about
Alone in the town?" says he.

Oh we drank his "Hale" in the good red wine
When we last made company,
No capon priest was the Goodly Fere
But a man o' men was he.

I ha' seen him drive a hundred men
Wi' a bundle o' cords swung free,
That they took the high and holy house
For their pawn and treasury.

They'll no' get him a' in a book I think
Though they write it cunningly;
No mouse of the scrolls was the Goodly Fere
But aye loved the open sea.

If they think they ha' snared our Goodly Fere
They are fools to the last degree.
"I'll go to the feast," quo' our Goodly Fere,
"Though I go to the gallows tree."

"Ye ha' seen me heal the lame and blind,
And wake the dead," says he,
"Ye shall see one thing to master all:
'Tis how a brave man dies on the tree."

A son of God was the Goodly Fere
That bade us his brothers be.
I ha' seen him cow a thousand men.
I have seen him upon the tree.

Like the sea that brooks no voyaging
With the winds unleashed and free,
Like the sea that he cowed at Genseret
Wi' twey words spoke' suddently.

A master of men was the Goodly Fere,
A mate of the wind and sea,
If they think they ha' slain our Goodly Fere
They are fools eternally.

I ha' seen him eat o' the honey-comb
Sin' they nailed him to the tree.

BON VIVANT, 1962

Расплывчатого вечера оттенки...
В абсенте мысли уплывают вдаль...
Плясал когда-то я на Place Pigalle
В объятиях одной демимонденки...

Я помню – ложно-скромная вуаль,
Прикосновенье ласковой коленки...
А вслед за тем – полвека, что в застенке...
Но, право слово, ничего не жаль.

Мы снова все бодры и веселы:
Какой-то Элвис, чудаки-Битлы –
Но как же все это задорно, други!

И, пьяной ностальгией обуян,
Восьмидесятилетний бонвиван
Вам спляшет не канкан, а буги-вуги.

Лоран Тайад (1854 – 1919)
Laurent Tailhade

Баллада об искусственном размножении

О Вагнер, заклинатель черта,
Гляди в магический кристалл –
Кипит-дымит твоя реторта,
В ней с саламандрой смешан кал,
Ты жабу там переплавлял
С приправой в виде чернобыли.
У этой магии финал –
Родить гомункула в бутыли.

Встает Мечта сквозь воздух спертый…
На Белоснежек он плевал,
На рыхлых баб любого сорта,
И на вагину, и на фалл.
О Будда! Здесь твой идеал
Аскезы скоро станет былью,
Твой перст дорогу указал –
Родить гомункула в бутыли.

Проклятье сифилиса стерто,
Не нужно принимать металл!
Елена в наготе простерта,
Влюбленный чувствует запал…
Сношайтесь – вот вам сеновал,
Альков и будуар, все в силе;
Ведь сможет огненный накал
Родить гомункула в бутыли.

Принц, пряных сказок феодал,
Князь томных неженок, не ты ли
Давно такого чуда ждал –
Родить гомункула в бутыли?

BALLADE DE LA GÉNÉRATION ARTIFICIELLE

Wagner, chimiste qu’exténue
Le grimoire du nécromant,
Distille, au fond de sa cornue,
La salamandre et l’excrément,
Et le crapaud que, doctement,
Assaisonne la verte oseille.
Pour que soit clos, en un moment,
L’homuncule dans la bouteille.

Catarrheux, il étreint la Nue.
Fi de la Belle-au-Bois-Dormant !
Fi de la galloyse charnue,
Du mignon et de la jument !
Gaûtama ! le renoncement
Absolu que Ton Doigt conseille
Préside à cet accouchement :
L’homuncule dans la bouteille.

Plus de vérole saugrenue !
Plus d’argent-vif ou d’orpiment !
Hélène, avec sa beauté nue,
Intoxique le jeune Amant.
[Foutez] vous donc tout simplement,
Au coin du feu, sous une treille ;
Puis décantez modestement
L’homuncule dans la bouteille.

ENVOI
Fleur des gitons, Prince Charmant,
Nonpareille est cette merveille
Offerte à votre étonnement :
L’homuncule dans la bouteille.

06.12 в 19:00 в клубе Lachesis (Чистопрудный бульвар, 25) будет иметь место поэтический турнир, на котором ваш покорный слуга предстанет в качестве арбитра изящества. Приходите людей посмотреть, себя показать.

https://news.1rj.ru/str/lachesis_groves/690