Когда ученые мужи задумываются о практическом воплощении своих теорий, они сходятся в первую очередь в том, что неуверенность и скептицизм — это социально значимые черты, которые должны быть истоком терпимости к многообразию, гибкости, общественной «приспособляемости» и готовности к компромиссу. Некоторые доходят даже до того, что открыто заявляют, что ясность мысли — это признак диктаторской ментальности, а хронические сомнения — отсутствие твердых убеждений, нехватка абсолютных ценностей — это гарантия мирного, «демократического» общества.

Они ошибаются.

Считается, что кантовская дихотомия породила две линии кантианцев; все они принимают его основные постулаты, но избирают для себя противоположные стороны: одни выбирают разум и отвергают реальность, а другие выбирают реальность и отвергают разум. Первые оставляют мир на растерзание вторым. Собрал же все то, что пытались сделать рационализаторы Канта, унаследовал безжизненные руины софистики, казуистики, стерильности и безграничной банальности, к которым они свели философию, экзистенциализм.

Экзистенциализм в принципе заключается в указании на современную философию и заявлении «Если это разум, то пошел он к черту!». Невзирая на то, что прагматики-позитивисты-аналитики уничтожили мышление, экзистенциалисты считали их его защитниками, представляли их миру как пример рациональности, а сами вслед за этим полностью отвергли разум, объявив о его несостоятельности, протестуя против его «провала», призывая вернуться к реальности, к проблемам человеческого существования, к ценностям, к действию — к субъективным ценностям и бездумному действию. Во имя реальности они провозгласили моральное превосходство «инстинктивного», порывов, ощущений и когнитивные способности желудка, мышц, почек, сердца и крови. Это был бунт безголовых тел.

Но битва еще не окончена. Кафедры философии современных университетов стали полем сражения, которое фактически оказывается не более чем семейной ссорой между прагматиками и экзистенциалистами. А их последователи стали активистами студенческого мятежа.

Айн Рэнд. Возвращение примитива.

Если консервативные философы заявляют, что их работа — «воспитывать умы и стимулировать мысли, не отвлекаясь на политику», то как они намерены это осуществлять? Воспитывать умы — ради чего? Стимулировать мысли — в каком направлении? Очевидно, человеческий ум должен научиться мыслить безотносительно к человеческим проблемам, следовательно, подразумевая, что мышление не должно никак влиять на любые события, происходящие в окружающем мире или на его собственную жизнь, цели и деятельность. Если это так, долго ли он будет продолжать мыслить и каково будет его отношение к разуму и мышлению? (Ответ вы можете найти в любом университетском кампусе страны.)

С другой стороны, если радикальные философы утверждают, что их работа — разбираться с «сегодняшним положением вещей в мире», что они имеют в виду под «сегодняшним»? Философские проблемы не могут иметь отношения к конкретному дню или даже году. Откуда взялось «сегодняшнее положение вещей»? Кто его создал? Как философы должны выбирать, какой проблемой им заняться и на чьей стороне выступать?

Очевидно, что то, что радикалы подразумевают под вовлеченностью в политическую жизнь — это не профессиональное, то есть философское , участие в политике, а бездумное, эмоциональное «посвящение себя» любому лозунгу или событию настоящего момента. Радуясь полученному в отсутствие конкурентов положению монополистов в политической философии, они стремятся закрыть эту тему и обсуждают любые проблемы лишь в терминах практической политики, с принятием марксистской системы координат как само собой разумеющейся, в качестве догмы.

Айн Рэнд. Возвращение примитива.

Письмо, написанное 2 декабря 1945 года на русском языке, своей кузине Вере Кларнер (в девичестве Гузарчик) позволяет нам взглянуть на взаимоотношения писательницы и создательнице философии разумного эгоизма с ближайшими родственниками.

#письмаАйнРэнд

Неожиданная новость для всех русскоговорящих поклонников Айн Рэнд —в 1968 году писательница дала пятимутное интервью для радио "Голос Свободы" на русском языке.

Пока данная запись доступна лишь для членов Ayn Rand Institute (вы можете сделать донат, услышав запись одним из первых), нам остается только ждать публичного анонса на YouTube.

Публикуем сразу три письма Айн Рэнд к младшей сестре Норе (Элеоноре) Дробышевой.

И также приводим цитату из книги "Сто голосов", позволяющие лучше понять отношения между сестрами и внутри семьи:

— Были ли у вас с Алисой какие-то домашние прозвища?
— Мы с Алисой воспользовались для этого Затерянным миром Конан Дойля, а именно названием птеродактиля, летающего ящера: она была «Дактом Первым», а я – «Дактом Вторым». Я была ее тенью.

— Вы были любимицей Алисы?
— Возможно. Но точнее, я была ее тенью и подпевалой.

— Что вам в детстве не нравилось в Алисе?
— В детстве мне в ней нравилось все.

— В вашей семье соблюдали еврейские праздники?
— Мы соблюдали Песах. Проводили первый седер. Я любила мацу; отец сам делал ее. В гости приезжали все родственники с материнской стороны. Теперь за мацой мне приходится ходить в синагогу.

#письмаАйнРэнд

Теперь подумайте о нравственной и политической извращенности доминирующего сегодня взгляда на государство. Вместо того чтобы быть защитником прав человека, государство становится их самым опасным нарушителем; вместо того, чтобы охранять свободу, государство насаждает рабство; вместо того, чтобы защищать людей от насилия, государство осуществляет насилие и принуждение, когда ему угодно; вместо того, чтобы служить источником объективности в человеческих отношениях, государство создает какое-то пещерное царство неуверенности и страха при помощи необъективных законов, толкование которых оставлено на усмотрение любого бюрократа; вместо того, чтобы защищать людей от опасной прихоти ближних, государство присваивает себе право на прихоть.

Таким образом, мы быстро приближаемся к полной инверсии, когда государство будет вольно делать все что угодно, а граждане смогут действовать только по разрешению. Это будет та фаза развития, на которой человечество находилось в самые темные периоды своей истории, господство грубой силы.

Айн Рэнд. Добродетель эгоизма.

С самого раннего детства Айн Рэнд проявила себя неординарным ребёнком, разрушающим вокруг себя общепринятые нормы. В первую очередь это было связано с конфликтами с матерью. Когда семья Розенбаумов решили переехать на Невский проспект, дети какое-то время были вынуждены жить у родственников. По возвращению, Айн попросила мать купить ей мини-блузку, которую увидела у старших кузин. На просьбу последовал отказ, так как Анна считала, что девочки должны воздержать от подобных вещей. Для маленькой Рэнд этот отказ получил огромный отклик, о котором она помнила и спустя полвека. Другой случай: Анна часто устраивала встречи гостей и во время сервировки стола, Айн, скорее всего в порядке эксперимента, попросила налить ей чашку чая. Ответ был также отрицательный: детям пить чай нельзя. Тогда Рэнд воздержалась от прямого столкновения с матерью, но задалась вопросом: «Почему они не позволяют мне иметь то, что я хочу?». И сделала вывод: «Когда-нибудь у меня это будет». И возможно именно тогда и зародилась философия, которую мы знаем, как объективизм.

Вспоминаем некоторые факты из детства Алисы Розенбаум (она же Айн Рэнд) в новом материале.

Стиль — самый сложный элемент искусства. Он больше всего сообщает о художнике и часто при этом способен совершенно сбить с толку психологов. Жестокие внутренние конфликты, от которых художники страдают так же, как все прочие люди (или, может быть, сильнее), в их произведениях разрастаются. Например, стиль Сальвадора Дали воплощает лучезарную ясность, свойственную рациональной психоэпистемологии, в то время как в большинстве его сюжетов (хотя и не во всех) отразилась иррациональная и вызывающе злобная метафизика. Сходный, хотя и не столь обидный конфликт наблюдается и в живописи Вермеера, где блестящая чистота стиля соединяется с унылой метафизикой натурализма. На другом конце диапазона стилей находится так называемая «живописная» школа с ее намеренным размыванием контуров и зрительными искажениями, от Рембрандта и далее по наклонной плоскости к бунту против разума, выразившемся в таком явлении, как кубизм. Художники-кубисты целеустремленно разрушают человеческое сознание, изображая предметы такими, какими человек их не видит (в нескольких ракурсах одновременно).

Стиль передает то, что можно было бы назвать «психоэпистемологическим ощущением жизни», то есть уровень умственной работы, наиболее привычный для художника. Именно поэтому стиль столь важен в искусстве — и для самого художника, и для читателя или зрителя, причем его значимость ощущается как глубоко личная. Художнику стиль служит для выражения, а читателю или зрителю — для подтверждения его собственного самосознания, то есть силы, то есть самоуважения (или псевдосамоуважения).

— Айн Рэнд, из статьи Искусство и познание

В сети появилось интервью Айн Рэнд на русском языке для радио «Голос Америки».

Теперь заметьте природу этих традиционных этнических «достижений»: все они принадлежат к перцептивному уровню человеческого сознания. Все они — споособ взаимодействия или манипулирования с элементами реальности, существующими здесь и сейчас и воспринимаемыми напрямую. Все они — проявления доконцептуальной стадии человеческого развития.

Процитирую одно из своих эссе: «Ограниченное моментом, антиконцептуальное мышление может иметь дело только с людьми, которые ограничены теми же рамками, тем же типом "конечного мира". Для такого мышленя это означает мир, где никто не имеет дело с абстрактными идеями, которые заменяются заученными правилами поведения, принимаемыми безоценочно, как данность. "Конечность" мира здесь означает не протяженность, а степень мысленных усилий, требуемых от его обитателей. Говоря "конечный", они имеют в виду "воспринимаемый"» (Эссе называется «Недостающее звено», где рассматриваются психоэпистемологические корни современного трайбализма — прим. редактора).

Айн Рэнд. Голос Разума.

Предлагаем вашему вниманию короткий очерк — введение в объективисткую эпистемологию, позволяющую более полно ответить на многие вопросы о философии Айн Рэнд. А также напомнить о трех главных аксиомах объективизма:

1. Бытие существует.

2. Сознание существует.

3. Бытие есть тождество.

Книги Айн Рэнд не издавались в СССР, и у советского читателя почти не было возможности узнать о творчестве своей бывшей соотечественницы – создательницы философской системы объективизма. После развала Советского Союза теперь уже российский читатель получил такую возможность: в июле 1993 года совместными усилиями Института Айн Рэнд (Калифорния, США) и московской компании «‎Игра-Техника»‎ впервые на русском языке был издан сборник сочинений Айн Рэнд под названием «‎Мораль индивидуализма».

Историю первого издания Айн Рэнд в России рассказывает Егор Суриков.

Айн Рэнд предложила остроумное решение проблемы универсалий, которое позволило привязать идеи к реальности, не выделяя их при этом в некую совершенно отдельную реальность. Ключом к ее решению является определение способности к абстрагированию как способности разума отделять присутствующие в природе качества от количеств, в которых они представлены. Она назвала этот процесс «отвлечение от измерений» (measurement omission). Эта способность позволяет изолировать предметы, обладающие одинаковым качеством (но в разных количествах), а потом объединять их в группы, которые, будучи обозначены словом (это совершенно необходимо, потому что разум может непосредственно работать только с конкретными объектами), образуют концепт. Отличие от реализма заключается, как уже указывалось выше, в том, что идеи не образуют отдельной от материального мира реальности. Основным отличием от номинализма в этом взгляде является непроизвольность состава этих групп, его зависимость от реальности. В рамках Объективизма, таким образом, можно говорить о «ложных» и «истинных» концептах, что совершенно немыслимо в рамках номинализма.

Перевод осуществил Егор Суриков.

Мысль — напомнил он себе — есть оружие, которое используют для действия. Но действия были невозможны. Мысль — это средство выбора. Но никакого выбора ему не оставили. Мысль устанавливает цель, равно как и способ достижения ее. И сейчас, когда, кусок за куском, из него вырывали саму жизнь, он не мог протестовать, не мог найти цели, способа, защиты...

Риарден был подавлен и растерян. Он впервые понял, что никогда не знал страха, так как в любом несчастье прибегал ко всесильному средству —- способности действовать. Нет, думал он, речь идет не об уверенности в победе (кто может быть уверен в ней до конца?), просто о возможности действовать, кроме которой не нужно ничего другого. И теперь он испытывал, впервые за всю свою жизнь, истинный ужас, самую суть его: его разоряли, предварительно связав ему руки за спиной.

Что ж, сказал он себе, надо идти со связанными руками. Идти, даже в оковах. Иди вперед. Это не должно остановить тебя... Но другой голос напоминал о вещах, о которых он не желал даже слышать, которые гнал от себя, протестуя: «Зачем тебе все это нужно... какая от этого польза... чего ради?. наплюй!».

Айн Рэнд. Атлант расправил плечи.

Только слабость и трусость. Так легко обращаться к другим. Так тяжело опираться на собственные достижения. Можно изображать добродетель для окружающих. Нельзя изобразить добродетель перед собой, если её нет. Собственное Я — самый строгий судья. Они бегут от него. В бегах они проводят свою жизнь. Легче отдать несколько тысяч на благотворительность и считать себя благородным, чем достигнуть самоуважения на основе собственных достижений. Просто найти подмену компетентности — такие простые замены: любовь, изящество, доброта, щедрость. Но замены компетентности нет. Здесь как раз и проходит граница, которую никогда не переходят получающие жизнь из вторых рук. Их не заботят факты, идеи, работа. Их заботят лишь люди. Они не спрашивают: это правда? Они спрашивают: это то, что другие считают правдой? Не для суждения, а для повторения. Не делать — создавать впечатление, что что-то делается. Не созидать — показывать. Не способности — связи. Не заслуги — услуги. Что станет с миром без тех, кто делает: мыслит, трудится, производит? Все они себялюбивы. Не думают чужой головой и не трудятся чужими руками. Когда люди не используют свою способность независимо рассуждать, они не используют свой разум. Перестать использовать разум значит остановить жизнь. У получающих жизнь из вторых рук нет чувства реальности. Их реальность не в них, а где-то в пространстве, которое разделяет человеческие тела. Они существуют не как реальное нечто, а как соотношение между ничто и ничто. Этой пустоты в людях я никак не могу понять. Это всегда останавливает меня, когда я попадаю в какой-нибудь комитет. Люди без своего Я. Мнения без всякого осмысления. Движение без тормозов и двигателя. Власть без ответственности. Получающий жизнь из вторых рук функционирует, но источник его действий в других индивидуумах. С ним ничего нельзя обсудить. Он закрыт для обмена мнениями. С ним нельзя говорить — он не слышит. Всё равно что пытаться разговаривать со стулом. Слепая взбесившаяся масса мчится вперёд, сокрушая всё без всякого чувства или цели. Стив Мэллори не мог определить этого монстра, но знал его, и он боялся этого чудовища, источающего слюну, — человека, получающего свою жизнь из вторых рук.

Айн Рэнд. Источник.

<О романтизме в литературе>

Не ищите знакомых деталей в пейзаже — вы их не найдете; вы входите не на соседние задворки, а во вселенную, о существовании которой не подозревали.

Не ищите своих соседей — вам предстоит встреча с расой гигантов, которые могли бы и должны были бы быть вашими соседями.

Не говорите, что эти гиганты «нереальны», поскольку вы никогда прежде их не видели, — проверьте собственное зрение, а не зрение Гюго, и свои, а не его убеждения. Он не ставил себе цели показать вам то, что вы и так уже видели тысячу раз.

Не говорите, что поступки этих гигантов «невозможны», поскольку те ведут себя героически, благородно, умно, прекрасно. Помните, что человек может быть не только трусливым, подлым, глупым и безобразным.

Не говорите, что эта сияющая новая вселенная — «бегство». В ней вы станете свидетелями битв куда более жестоких, суровых и трагических, чем все то, что можно наблюдать в бильярдной на углу. Там люди сражаются не чтобы выиграть грошовую ставку, и в этом вся разница.

Не говорите, что «в жизни все не так», — спросите себя: в чьей жизни?

Айн Рэнд. Романтический манифест.

Любовь – это реакция на ценности. Мы влюбляемся в ощущение жизни человека, в сумму всего того, что ему дорого, в фундаментальную позицию или взгляд на бытие, составляющий суть его личности. Наша любовь направлена на воплощение ценностей, которые сформировали характер человека и, отражаясь в самых отдалённых его целях и мельчайших жестах, определяет стиль его души – индивидуальный стиль уникального, неповторимого, ничем не заменимого сознания. Выбор делает наше ощущение жизни – так оно реагирует, узнавая собственные главные ценности в личности другого человека.

Айн Рэнд. Романтический манифест.

Интервьюер: Обычно мы понимаем капитализм как экономическую систему, а республику или демократию – как политическую. Вы с этим согласны?

Айн Рэнд: Это действительно так. Но капитализм следует считать скорее системой политико-экономической, поскольку хозяйственное устройство, так или иначе, зависит от определённой политической структуры. Невозможно говорить о политике независимо от экономики или об экономике независимо от политики. Политическая система – совокупность нравственных, политических и экономических принципов, выраженных в законах и институтах, устанавливающих условия для взаимодействий между людьми в той или иной сфере. Законы, существующие в обществе, определяют пути реализации человеком своих экономических решений. И наоборот, государство может обеспечивать выполнение законов лишь через материальные меры – то есть, через регулирование либо защиту экономики страны. В конце концов, мысли человека сами по себе невозможно взять под контроль; человек волен думать самостоятельно даже в условиях политической диктатуры. В чём он несвободен, так это в претворении своих мыслей в жизнь. А экономика – основная область человеческой деятельности, в которой люди воплощают свои идеи на практике, участвуя в материальном производстве для удовлетворения своих потребностей выживания. Ни одна политическая система не может существовать без взаимосвязей с экономикой. Основной вопрос заключается в том, уместны установившиеся связи или нет.

Айн Рэнд. Объективно говоря. Политическое устройство свободного общества.

Интервьюер: Промышленников девятнадцатого века часто поносят как капиталистов-эксплуататоров, как «баронов-разбойников». А каково Ваше мнение об этих людях и об обвинениях, выдвинутых против них?

Айн Рэнд: Если бы человек с Марса – человек, допустим, с беспристрастным, ничем не повреждённым рассудком, изучил экономическую историю девятнадцатого века, он бы заключил, что так называемые «бароны-разбойники» были величайшими благодетелями человечества. Они подарили несметные богатства и невероятно высокий уровень жизни – вещи исторически беспрецедентные – той стране, в которой работали. Это были люди, ухватившиеся за новые идеи и на свой страх и риск по своей собственной инициативе с нуля сделавшие огромные состояния. Они не прибегали к насилию: никого не принуждали ни работать на них, ни покупать их товары, ни вовсе иметь с ними дело. Что же в таком случае вменяется им в вину? По-видимому, их деятельный гений.

Их назвали «разбойниками» за их способность создавать свои собственные богатства. Путаница между понятиями предпринимательства и грабежа необходима, чтобы оправдать в глазах людей этатизм. Если не видеть различий между политической и экономической властью, принуждением и свободной производственной деятельностью, тогда, разумеется, можно, виня во всём производителей, принять этатистскую модель. Но мы должны чётко прояснить понятия – и здесь приходится начинать дискуссию. Блага должны быть накоплены прежде, чем они могут быть кем-либо незаконно присвоены. Так называемые «бароны-разбойники» создали то богатство, в краже которого они обвиняются. Во всей истории мирового капитализма эти обвинения со стороны интеллектуалов – самые ужасные в своей несправедливости.

Айн Рэнд. Объективно говоря. «Бароны-разбойники».