не только жители москвы
но чёрной памяти подранки
свои читают похоронки
чухны потомки и мордвы
и жаворонки спозаранку
свистят военные негромко
но наши легкие и бронхи
не подпевают им мертвы

мы всё потратили увы
на кренделя и на баранки
на гренки с привкусом халвы
спустили доллары и франки
так долго были не трезвы
что похоронены в сторонке
у края будущей воронки
и корня следующей травы

осталась рифма для вдовы
ее пустой графы на бланке
уже построились по струнке
в тисках крахмальной синевы
чтоб в рамках траурной канвы
но провод вынув из колонки
трубы последней раструб звонкий
задрать не выше головы

#Кудрявцев

«Помнишь, мы говорили: надо брать с собой детей и на войну — конечно, зрителями, на конях, а где безопасно, так и поближе; пусть они отведают крови, словно щенки... Вы согласны, что относительно государства и его устройства мы высказали совсем не пустые пожелания? Конечно, все это трудно, однако как-то возможно, притом не иначе, чем было сказано: когда властителями в государстве станут подлинные философы, будет ли их несколько или хотя бы один, нынешними почестями они пренебрегут, считая их низменными и ничего не стоящими, и будут высоко ценить порядочность и ту честь, что с нею связана, но самым великим и необходимым будут считать справедливость; служа ей и умножая ее, устроят они свое государство... Всех, кому в городе больше десяти лет, они отошлют в деревню, а остальных детей, оградив их от воздействия современных нравов, свойственных родителям, воспитают на свой лад, в тех законах, которые мы разобрали раньше. Таким-то вот образом всего легче и скорее установится тот государственный строй, о котором мы говорили, государство расцветет, а народ, у которого оно возникнет, достигнет блаженства и извлечет для себя великую пользу».

См. «Государство»

#Платон
#Entwurf

Обычно люди, когда говорят о власти философов, представляют нечто благостное. Что-то вроде Марка Аврелия, причем в том виде, в каком его показали в «Гладиаторе». Им можно посоветовать почитать «Государство» Платона. Этот текст наглядно демонстрирует, что власть философов — едва ли не худшее, что вообще может быть для обывателя. Средний политик упивается самим фактом власти, связанным с ней доступом к ресурсам, это понятная прагматика. Для философа власть — это лишь инструмент для работы с /человеческим/ материалом, формирующий тело полиса. Они творцы, их язык обращен мясом, а свои тексты они пишут кровью. Коммуницировать с ними из-вне их дискурсивной системы крайне сложно. Хуже только власть художников/поэтов. С ними диалог в принципе невозможен, их власть не просто жестока, но еще и непредсказуема.

Федор Гиренок о феномене популярности Сталина:

«Сталинистами не рождаются. Сталинистами становятся. Вот Я. Я не поклонник Сталина. Но если дело пойдет так, как оно идет, то я стану сталинистом. Конечно, я это буду скрывать, не показывать вида, лицемерить. Но где-то в затылочном сознании у меня будет запрятана мысль о том, что вообще-то пора ему появиться. Не надолго, на полгода. На месяц. Чтобы успеть навести порядок в умах и делах. Чтобы призвать к ответу. Кого? Меня, так меня. Соседа, так соседа. За что? За измену. За линию Бейкера — Шеварднадзе, за Крым, за южную Сибирь, за Новороссийские губернии Малороссии. За Россию, которая потеряла моря и не имеет выхода.

Не ужасно ли думать, что русские люди строили государство, создавали свои церкви, вели войны, возводили ДнепроГЭС и Магнитку, запускали космические аппараты для того только, чтобы какой-нибудь пучеглазый демократ обучал своего ребенка в Сорбонне, чтобы мелкий лавочник раскатывал на мерседесе, чтобы чиновник купал свое тело в джакузи. Для того ли сотни лет русские люди терпели нужду и проливали кровь, чтобы жирел чиновник на даче-крепости, чтобы носила жемчуга торговка.

«Сталин» — это жест отчаяния. Последняя надежда найти управу на глупцов. Сталин — душегуб. И Ельцин — душегуб. Но душегубство последнего мелочное. Пошлое. Оно нарушает законы не из великой страсти, а из лавочной хитрости, грязного порока. Пьянства. У Сталина были дела, под которыми струилась кровь русского народа. В наши времена есть только кровь. И нет никаких дел. Есть наркотики и нет мечты.

Сталин — это эстетический жест восстания против мерзости, которая подняла голову в твоей душе. Против того, чтобы ты брал взятки. Хотя для этого есть все основания. Против диктатуры денег, которые стали последней целью.

К Сталину взывают от бессилия и бессмыслицы, от ужаса перед всеобщей продажностью. Каждый из нас должен ответить за то, что последние десять лет мы не строили ракеты, не бурили скважины, не строили заводы, не писали книги. За то, что мы только пили и крали, крали и пили. И ходили на презентации.

Сталин должен прийти, чтобы ужас появился на блудливом лице лавочника. Прийти и уйти. Но ведь он не уйдет. Вот в чем проблема».

См. «Удовольствие мыслить иначе»

#Гиренок

Текст 1999 года. Но желания спрашивать у Гиренка, стал он все-таки сталинистом или нет, у меня уже как-то нет.

«… ослепленная своим будущим губителем, /республика/ больше не верит в свои институты и не видит смысла в своем существовании. Она путается в собственных законах, а законы, защищая ее врага, настраивают ее, вынуждают ее уйти в отставку. Изнемогая от избытка собственной терпимости, она щадит противника, который не пощадит ее, дозволяет формулировать подтачивающие и разрушающие ее мифы, поддается нежным уговорам своего палача. Имеет ли она право существовать дальше, если сами ее принципы приближают ее гибель? Вот трагический парадокс свободы: посредственности, которые только и делают возможными ее проявления, не могут гарантировать ей долгую жизнь. Мы всем обязаны их ничтожеству и всё теряем из-за нее. Стало быть, они никогда не в состоянии справиться со стоящими перед ними задачами. И вот эту посредственность я ненавидел в ту пору, когда безоговорочно любил тиранов, о которых, однако, нужно сказать, что, в отличие от их карикатур (а любой демократ — это опереточный тиран), у них есть судьба, и даже слишком много судьбы. И если я исповедовал культ тиранов, то происходило это потому, что, обладая инстинктом отдавать приказы, они не опускаются ни до диалога, ни до аргументов: они приказывают, издают декреты, не снисходя до оправдания своих поступков. Отсюда их цинизм, который я ставил выше всех добродетелей и всех пороков как признак превосходства и даже благородства, который, в моих глазах, выделял их из остальных смертных. Будучи не в силах возвыситься до них делами, я надеялся достичь этого словом, практикуя софизмы и невероятный вздор: стать столь же одиозным в духовной сфере, какими они были в сфере власти, создавать вакуум с помощью слова, взорвать глагол, а вместе с ним и мир, лопнуть одновременно с тем и другим и в конце концов оказаться под их обломками!

Теперь же, обманутый этими сумасбродствами и всем, что красило мою жизнь, я дошел до мечтаний о городе, являющемся чудом умеренности, управляемом командой восьмидесятилетних, слегка маразматических старцев, машинально любезных и еще достаточно трезвомыслящих, чтобы плодотворно пользоваться своей немощью, свободных от желаний, сожалений, сомнений и настолько озабоченных всеобщим равновесием и благосостоянием, что даже в улыбке они признали бы знак беспорядка или подрывной деятельности. Ныне же моя деградация столь велика, что даже демократы представляются мне чересчур амбициозными и исступленными».

См. «История и утопия»

#Сиоран
#Чоран

Товарищ выразил удивление тем, насколько плохо — в техническом отношении, даже если вынести за скобки этику — организована медиакампания по поддержке «народа Донбасса». Разные институции как будто соревнуются в халтуре, в «я работаю на отъебись, как и все здесь». Бесконечные конкурсы рисунков, нелепые бессмысленные флешмобы. Пытался найти какие-то слова для ответа, но потом понял, что по этому поводу все уже высказал Олег Кашин еще 7 лет назад.

«Как это выглядит? На несчастной донецкой земле дерутся насмерть между собой две пришельческие армии, одна с Карпат, другая из России. Одна — из тех кофейных краев, где шпили, брусчатка, Вакарчук и украинский язык. Другая — из таких же, как Донецк, майонезных краев. Солдаты из Пскова, из Бийска, из Балтийска. Две чужие армии воюют за чужую землю.

Когда-нибудь им это надоест, войн без конца не бывает. Мертвых солдат похоронят, живые вернутся домой — одни к своему Вакарчуку во львовских кофейнях, другие к своему майонезу в бийских пятиэтажках. Все останутся при своем, и Донбасс тоже. Чужая для всех земля; есть много фильмов ужасов про брошенные шахтерские края — простая американская семья едет транзитом через глухую степь, а там… У холмов есть глаза! Шахтеры-мутанты, до которых слишком долго никому не было дела. Сейчас они всех убьют и съедят.

В этом никто и никогда не признается вслух, но и Киеву, и Москве с самого начала было плевать на людей, которые там живут. И в мифологии молодой европейской демократии, противостоящей кровожадному Мордору, и в мифологии империи, воссоздающей свой русский мир, нет места людям Донецка, Луганска и окружающих их Горловок с Макеевками. Никто не придумал даже завлекательного обещания по поводу того, что ждет их в светлом послепобедном будущем, никто не сказал им, что после победы они станут великим народом и полетят к звездам — никуда они не полетят, не будет ничего. Будет черная дыра между Россией и Украиной, и единственная возможность претендовать хотя бы на минимальное счастье — это выбраться из этой дыры. За что воевали? А ни за что.

В маленьких восточноевропейских странах распространено такое отношение ко Второй мировой войне, что свободолюбивые народы этих стран одинаково безуспешно, хотя иногда и героически противостояли сначала гитлеровскому тоталитаризму, а потом не менее ужасному сталинскому. В России такой взгляд на историю многих раздражает, но, кажется, эту формулу можно применить и к донецкой войне: да, мы увидели, как это выглядит, когда два государства ведут войну против несчастной маленькой страны. Война России и Украины против Донбасса — наверное, к этому надо относиться именно так, это точнее всего».

#проходящее


Впрочем, раздали же паспорта. Пленницы скопинского маньяка вспоминали, что иногда на него находила какая-то странная нежность: он внезапно становился ласковым, дарил подарки и белье. Мог даже заговорить о любви. Вот это примерно из этой же серии. В красивом белье всяко лучше, чем без него. Ну и что, что на цепи в холодном подвале.

Вам

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, —
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если б он, приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

1915


#Маяковский

Только не арт-кафе, а, скорее, арт-кабак.

— Ради чего они разрушают нашу жизнь?
— Как всегда. Ради вашего же блага.

«Катастрофу развяжут не извращенцы, а бюрократы, причем мы даже не сможем узнать, с благими или дурными намерениями они это сделали».

#проходящее
#Лакан

«Итак, судя по всему, история человечества закончилась. Что ж, пора подвести итоги. Думаю, сделать это надо спокойно, без вульгарной аффектации. Сегодня, я хочу говорить с вами, как мёртвый с мёртвыми. То есть откровенно. Позвольте вашему вниманию предложить небольшую речь в защиту человечества, как биологического вида.

Это был трагический вид. Возможно и впрямь, изначально обречённый. Роковая и прекрасная наша участь заключалась в том, что мы стремились прыгнуть выше самих себя, быть лучше, чем было положено нам природой. Мы находили в себе силы сострадать, хотя это противоречило законом выживания. Испытывать чувства собственного достоинства, хотя его всегда топтали. Создавать шедевры искусства, сознавая их бесполезность и недолговечность. Мы находили в себе силы любить. Господи, как это было трудно! Ибо неумолимое время предавало тлению и тела, и мысли, и чувства. Но человек продолжал любить, и любовь создала искусство. Искусство которое запечатлело нашу неземную тоску по идеалу, наше бесконечное отчаяние и наш вселенский крик ужаса. Вопль одиноких, мыслящих существ в холодной, безразличной к нам пустыне космоса.

Здесь, в этих стенах прозвучало много слов ненависти к человеку. Презрений к нему и насмешек. Но сегодня я не брошу в него камень. Нет. Я скажу так: «Я любил человечество. И люблю его сейчас, когда его уже нет, ещё больше. Именно, за его трагическую судьбу». И я хочу сказать вам коллеги. Я хочу сказать Вам: «Я люблю вас». Для каждого свой скачок сознания. Возможно, это мой. Я хочу, чтобы вы это знали. Сейчас я уйду в эту комнату, и для меня всё кончится. В конце концов, мы взрослые люди, и смерть не так уж страшна, когда погибло всё».

См. «Письма мертвого человека»

#Лопушанский
#Filmkunst

«Весна». Максимилиан Ленц, 1898.

Как Млечный Путь, любовь твоя
Во мне мерцает влагой звездной,
В зеркальных снах над водной бездной
Алмазность пытки затая.

Ты — слезный свет во тьме железной,
Ты — горький звездный сок. А я —
Я — помутневшие края
Зари слепой и бесполезной.

И жаль мне ночи... Оттого ль,
Что вечных звезд родная боль
Нам новой смертью сердце скрепит?

Как синий лед мой день... Смотри!
И меркнет звезд алмазный трепет
В безбольном холоде зари.

1907

#Волошин

Светлая тоска этого стихотворения хорошо передана в исполнении Majdanek Waltz.

«Бутылочка ново-пассита и я нахожу в себе силы вам все это простить».

#Fetzen
#СлаваКПСС

«Философия не интеллектуальная деятельность. Поэтому никакие наши толкования не перетолкуют Платона. Не может быть такой вещи как победа неправильной или правильной интерпретации Хайдеггера. Философ не для того чтобы так или по-другому войти в нашу картину истории философии. Он для того чтобы показать нам, где наши картины, наши сны и где то упущенное, о чем сны. Между ранним и поздним большая разница».

См. «Толкование сновидений»

#Бибихин

Хороший маленький текст на тему пропасти, разделяющей интеллектуала/историка философии и философа.

Есть какой-то особый сорт людей: они не просто любят Достоевского, а постоянно при любой возможности всем рассказывают об этой любви /примерно как в том скетче из «Гриффинов» про фотографии детей/. Мне, каждый раз, когда я попадаю на них, вспоминается этот фрагмент из Лакана, в котором он рассуждает о целесообразности игры с сеттингом:

«Мы не говорили бы всего этого, если бы еще раньше, в период, ныне уже завершенный, нашей работы, нам не удалось благодаря экспериментам с короткими сеансами обнаружить у субъекта мужского пола фантазм анальной беременности и сновидение о разрешении от нее путем кесарева сечения, не сделай мы этого вовремя, нам пришлось бы выслушивать его рассуждения об искусстве Достоевского до сих пор. Мы, впрочем, не собираемся защищать здесь эту процедуру, мы просто хотели бы показать, что в основе ее технического применения лежит абсолютно четкий диалектический смысл».

См. «Функция и поле речи и языка в психоанализе»

#Entwurf
#Лакан
#Достоевский