Дмитрий Ольшанский в статье для словаря психоанализа применительно к лакановскому определению любви приводит несколько цитат. Одна из них — Жан-Люка Нанси:

«Определение любви у Лакана — любить — значит давать то, чего не имеешь — это христианское определение, то есть определение невозможного. Мы хорошо понимаем это определение и можем согласить с ним, даже не будучи христианаными. Но что это значит, давать то, чего не имеешь? — Это, естественно, значит давать не то, что я могу иметь, то есть ничего из того, что может принадлежать мне, ничего из того, что можно взять и отдать другому. То есть давать ни какую-то вещь и ни самого себя. Опять же, если бы я мог отдать себя, это значило бы, что я сам принадлежу себе как вещь. То есть это определение говорит нам, что любовь состоит в том, чтобы отдавать ничто, то, что вообще не относится к вещам, не относится к объектам, если угодно, но относится к субъектам. Для меня это определение значит давать другому то, что ни при каких обстоятельствах не может стать моей собственностью, как, например, моя собственная персона, то есть давать то, что находится по ту сторону или за пределами самого субъекта. По-немецки можно сказать, что смысл любви в заброшенности самого себя. Любовь представляет нам всю невозможность быть самим собой».

#Нанси
#Лакан

Можно начинать с этого каждое утро.

И видел я: затеплил свечи
Плакучий вереск по сугорам,
И ангелы, златя убором
Лохмотья елей, ржавь коряжин,
В кошницу из лазурной пряжи
Слагали, как фиалки, души.
Их было тысяча на суше
И гатями в болотной води!..
О Господи, кому угоден
Моих ресниц улов зловещий?
А Выго сукровицей плещет
О пленный берег, где медведь
В недавном милом ладил сеть,
Чтобы словить луну на ужин!
Данилово — котел жемчужин,
Дамасских перлов, слезных смазней,
От поругания и казни
Укрылося под зыбкой схимой, —
То Китеж новый и незримый,
То беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тетка Фекла,
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слезы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи.
В немеренном горючем скопе
От тачки, заступа и горстки
Они расплавом беломорским
В шлюзах и дамбах высят воды.
Их рассекают пароходы
От Повенца до Рыбьей Соли,—
То памятник великой боли,
Метла небесная за грех
Тому, кто, выпив сладкий мех
С напитком дедовским стоялым,
Не восхотел в бору опалом,
В напетой, кондовой избе
Баюкать солнце по судьбе,
По доле и по крестной страже...

См. «Разруха»

#Клюев

Николай Клюев многим отталкивает. Своей нарочитой народностью, из которой он вылепил бренд и степень пошлости которой отмечали еще современники, своим увлечением большевистской мутью, наконец, тем, что, как говорят, отказал Есенину в разговоре, когда тот прибежал к своему бывшему учителю в последний день своей жизни.

Однако Клюев умер поэтом. Когда редактор «Известий» и «Нового мира» Гронский лично выразил ему возмущение по поводу неформатности материала, тот ответил, что отказывается писать «нормальные» стихи. В октябре 1937 Клюева расстреляли под Томском.

Степень серьезности отношения к человеку в наше время выражается в том, дослушиваете ли вы до конца его голосовые.

#проходящее

В дополнение к письму.

#Дягилева

Напоминание о том, что от ужасного нас отделяет только очень тонкий ледок. И никогда не знаешь, когда именно и где он треснет. Реальность хрупка и обрушивается она именно тогда, когда этого совсем не ждешь. Например, в какой-нибудь обычный праздничный вечер.

#проходящее

«Напрасно говорить, что высота была только в прошлом. Если мы не видим ее в настоящем, то не увидим нигде и никогда».

См. «Возвращение отцов»

#Бибихин

Кристева отмечала, что у речи есть два измерения: символическое, связанное с грамматикой и логикой дискурса, и семиотическое, непосредственно раскрывающее аффективность через стилистику, ритмику и тональность.

Иными словами, речь находит свое выражение не столько в словах, сколько в сгущениях и смещениях, пунктуации — расстановке пауз.

Может быть, именно поэтому так раздражают те, кто не способен вовремя кончить — в всех значениях этого глагола. Они вносят еще больше диссонанса в этот и без того очень хрупкий мир.

#Entwurf

последние релизы группы Аигел не становились удачными исканиями, какими были первые два альбома электронного бэнда. кто-то уже несколько разочаровался и подскинул их со счетов, но по инерции все равно прослушивал то, что выходило под их именем. этот кто-то, очевидно, — я.

когда-то это была любимая моя группа и я ожидал, что ножи с обложки пластинки 'Музыка' перекочуют на мое тело в виде татуировки, как перекочевали строчки в голову. не так давно они выпустили саунд к сериалу 'Топи' по сценарию Глуховского, а теперь записали сингл 'Кожа', также являющейся иллюстрацией, правда теперь уже аудиосериала. в нем исполнители звучат, как в старые злые. и это чувствуется лучше с каждым последующем включением нового трека.

Для меня «Музыка» — это «Снег», «Ёк-ёк», и, в первую очередь, «Две недели».

Если сам текст колыбельной, несмотря на холодное звучание, еще оставляет какую-то надежду, то клип, вышедший спустя два года после релиза альбома, расставляет все по своим местам: освобождение и единение возможны, но не на пространствах этого мира.

…Кап-кап-кап-кап – капает время из крана.
Две недели. Две недели буду я без сна —
Не усну, пока не растает страшная Далёкая страна. 
Море подошло так близко к твоей темнице,  
Море брызгается, щекочет ей прутья-ресницы,
Море щиплет ей пустые глазницы,
Вот-вот сотрёт её с лица земли любви моей игривая волна…
Пока-пока, пока, Далекая страна! 
Все последние денёчки тебе в окна злые доплюю:
Тьфу! Тьфу! О тебе я больше не пою! 
Две недели… Две недели — и мы в раю.
Тапочки — у двери,
Платьишко примерю,
Мамочки, не верю…
— Мама, две недели – это сколько минут?
— Кабы, доченька, я знала… Сколько б ни было, все остальные — наши.


#АИГЕЛ

Ящерице отрывают хвост —
Я отрываюсь сам и отрастаю в пол.
Это темный, как дерьмо
И кровь, из слов плевок
На белое, как лист,
Лицо твое.

#Fetzen
#ТотСамый

Виктор Васнецов. «Сирин и Алконост. Птицы радости и печали»

«И все же это чудовищное нагромождение ужасов, выходящих за рамки не только человеческих чувств и возможностей, но даже воображения, не идет ни в какое сравнение с тем, что произойдет с человеческим сообществом, если сильнейший реальный кризис, который нам угрожает, действительно разразится. Единственная разница между кошмарными картинами, которые рисует Сад, и этой катастрофой, состоит в том, что никакая мотивация, связанная с наслаждением, в последнем случае не имеет места. Катастрофу развяжут не извращенцы, а бюрократы, причем мы даже не сможем узнать, с благими или дурными намерениями они это сделали. Развязана она будет по приказу, и произойдет это, повинуясь правилам функционирования механизма, колесиками и инстанциями которого послужит множество человеческих воль, сломленных, порабощенных и поставленных на службу задаче, которая потеряет по ходу дела свой смысл. Задачей этой будет восполнение бездонной утраты, которая предстает нам здесь в качестве глубочайшего и непременного измерения человеческой жизни».

См. «Этика психоанализа»

#Лакан
#Entwurf

Любая рукотворная катастрофа — всего лишь побочный продукт чьей-то сублимации, того, кто хотел как лучше. Самое чистое злое — все из чистейшего доброго.

это нас уже
разучивает бездна
но еще
не выговаривает вся
мы пройдем обочиной истории
через чахлой речи пустыри
это ты
без легкого который и
это я
без тяжести внутри

#Fetzen
#Кудрявцев

Фрагмент из стихотворения в память поэта и переводчика Михаила Генделева. Он умер в 2009 году от инфекции, полученной в результате пересадки легкого.

зачем обнимать
если нельзя задушить

зачем целовать
если нельзя съесть

зачем брать
если нельзя взять навсегда
с собой
туда
в райский сад

#Бурич


В свете «бездонной утраты, глубочайшего и непременного измерения человеческой жизни», любое объектное отношение оказывается всегда уже неизбежно ущербным.

#Лакан
#Entwurf

«Всякая красота уже сама по себе есть проекция, эманация потребности в любви, поэтому красоту женщины нельзя отличать от любви мужчины в качестве предмета, на который эта любовь простирается: красота женщины есть то же самое, что и любовь мужчины, это один и тот же, а не два различных факта...

Во всякой любви мужчина любит только себя. Но он любит себя не как субъективное существо, опутанное всякими слабостями и низостями, тяжеловесностью и мелочностью своей натуры. Он любит то, чем он хотел бы, чем он должен бы быть. Он любит свое интимнейшее, глубочайшее, умопостигаемое существо, свободное от гнета необходимости, от груд земного праха. В своих временно пространственных проявлениях это существо смешано с грязью чувственной ограниченности, оно не является чистым первозданным изображением своим. Как бы ни углубился человек в созерцание своего существа, он чувствует в себе тьму и грязь. Он не находит той белой незапятнанной чистоты, которую он так мучительно ищет в себе. И нет у него более сильного, горячего, искреннего желания, чем желание оставаться всецело тем, что он есть. Но эту цель, к которой он так жадно стремится, он не находит в основах собственного существа, а потому переносится своей мыслью в окружающую среду для того, чтобы тем скорее достигнуть ее. Он проектирует свой идеал абсолютно ценного существа, которого не в состоянии выявить в себе самом, на другое человеческое существо, в этом и только в этом кроется значение того, что он любит это существо. Но к этому акту способен только тот человек, который в чем-нибудь провинился и чувствует за собою вину: поэтому ребенок еще не в состоянии любить».

См. «Пол и характер»

Прекрасно образованный для своего юного возраста, осмелившийся спорить с практически мейнстримным на то время махизмом, Вайнингер, покончивший с собой в 1903 году, не успел да и не мог прийти в психоанализ: вряд ли его воспаленное себялюбие — строчка Мирона «Боже, как же я себя люблю — Отто Вайнингер» крайне точна — позволило бы ему стать чьим-то учеником. Потому мы вынуждены читать его как нечто «перед» психоанализом, как один из его корявых приквелов. В текстах Вайнингера цитаты авторитетов перемежаются с откровеннейшей чушью, которую и в его время печатали разве что в дешевых брошюрах, но к которым он относился драматически, по-юношески серьезно; но среди этого можно найти прекрасные фрагменты, тонкие и живые. Например, как представленное выше рассуждение о любви.

#Вайнингер
#Entwurf

как изморозь меж двух оконных рам
так между дней встающий по утрам
я холоден и нелицеприятен

отечество мое когда в окне
прошу тебя — являйся лучше мне
в раскраске солнечных твоих лучей и пятен

кто прожил тут эпоху целиком
кто мял ее нелепый силикон
тот навсегда до почек отморожен

но тем пока не впору зеленеть
камедь здесь точит камень а не медь
чтоб нам не онеметь со страха тоже

как похоть между двух окопных драк
на пять минут заря cменяет мрак
на нового заряда и разлива

— не то чтоб мы боялись — темноту
на полутьмы гремучую me too
на маяту и радио тоскливо

как тот маяк — вещает в пустоту
где спит солдат продрогший на посту
и видит неразборчиво и криво

не только смерть — что курит за углом
врага — на треть берущего числом
но как оно могло бы стать красиво

как снега свет за треснувшим стеклом

#Кудрявцев

«Прочие же заранее были рождены без дара: ума и щедрости чувств в них не могло быть, потому что родители зачали их не избытком тела, а своею ночною тоской и слабостью грустных сил, — это было взаимное забвение двоих спрятавшихся, тайно живущих на свете людей, — если бы они жили слишком явно и счастливо, их бы уничтожили действительные люди которые числятся в государственном населении и ночуют на своих дворах. Ума в прочих не должно существовать — ум и оживленное чувство могли быть только в тех людях, у которых имелся свободный запас тела и теплота покоя над головой, но у родителей прочих были лишь остатки тела, истертого трудом и протравленного едким горем, а ум и сердечно-чувствительная заунывность исчезли как высшие признаки за недостатком отдыха и нежно-питательных веществ. И прочие появились из глубины своих матерей среди круглой беды, потому что матери их ушли от них так скоро, как только могли их поднять ноги после слабости родов, чтобы не успеть увидеть своего ребенка и нечаянно не полюбить его навсегда. Оставшийся маленький прочий должен был самостоятельно делать из себя будущего человека, не надеясь ни на кого, не ощущая ничего, кроме своих теплющихся внутренностей; кругом был внешний мир, а прочий ребенок лежал посреди него и плакал, сопротивляясь этим первому горю, которое останется незабвенным на всю жизнь — навеки утраченной теплоте матери».

См. «Чевенгур»

#Платонов

Лучший фрагмент для утра понедельника.

«Поскольку человек — животное болезненное, любые его высказывания или поступки равнозначны симптомам».

См. «Признания и проклятия»

#Сиоран
#Чоран