Борис Рыжий

Ночью поздней, в трамвае пустом —
Новогодний игрушечный сор.
У красавицы с траурным ртом
Как-то ангельски холоден взор.
Пьяный друг мне шепнёт: «Человек
Её бросил? Ну что ж? Ничего —
Через миг, через час, через век
И она позабудет его».
Я, проснувшись, скажу: «Может быть
Муж на кофточку денег не дал…».
А потом не смогу позабыть,
Вспомнив нежную деву-печаль.
Как, под эти морщинки у губ
Подставляя несчастье своё,
Я — наружно и ветрен и груб —
И люблю и жалею её
1995

Борис Рыжий

Ещё вполне сопливым мальчиком
я понял с тихим сожаленьем,
что мне не справиться с задачником,
делением и умноженьем,

что, пусть их хвалят, мне не нравится
родимый город многожильный,
что мама вовсе не красавица
и что отец – не самый сильный,

что я, увы, не стану лётчиком,
разведчиком и космонавтом,
каким-нибудь шахтопроходчиком,
а буду вечно виноватым,

что никогда не справлюсь с ужином,
что гири тяжелей котлета,
что вряд ли стоит братьям плюшевым
тайком рассказывать всё это,

что это всё однажды выльется
в простые формулы, тем паче,
что утешать никто не кинется,
что и не может быть иначе.
1996

Виктор Куллэ

Снег затеял порошить.
Непогода бесится.
Чтобы зиму пережить,
нужно меньше месяца.

Чтоб с пришествием весны —
своенравной, северной —
не было у белизны
шансов на спасение.

Станет все серым-серо,
как в рассветных сумерках.
Разразится хор сорок
на окрестных мусорках.

Вдоль обочин забурлит
ледяная кашица.
Снова сердце заболит.
Выживаем, кажется.
2010

Борис Рыжий

В ночи, в чужом автомобиле,
почти бессмертен и крылат,
в каком-то допотопном стиле
сижу, откинувшись назад.
С надменной лёгкостью водитель
передвигает свой рычаг.
И желтоватый проявитель
кусками оживляет мрак.
Встаёт вселенная из мрака –
мир, что построен и забыт.
Мелькнёт какой-нибудь бродяга
и снова в вечность улетит.
Почти летя, скользя по краю
в невразумительную даль,
я вспоминаю, вспоминаю,
и мне становится так жаль.
Я вспоминаю чьи-то лица,
всё, что легко умел забыть,
над чем не выпало склониться,
кого не вышло полюбить.
И я жалею, я жалею,
что раньше видел только дым,
что не сумею, не сумею
вернуться новым и другим.
В ночи, в чужом автомобиле
я понимаю навсегда,
что, может, только те и были,
в кого не верил никогда.
А что? Им тоже неизвестно,
куда шофёр меня завёз.
Когда-нибудь заглянут в бездну
глазами, светлыми от слёз.
1998

Борис Рыжий

Я скажу тебе немного-
Два-три слова или слога.
Ты живёшь- и слава Богу.
Я живу - и ничего.
Потихоньку, помаленьку,
Не виню судьбу- злодейку,
Свой талант ценю в копейку,
Хоть и верую в него.

Разговорчик сей беспечный,
Безыскусный, бесконечный
Глуп, наверно, друг сердечный,
Но поверь мне - я устал
От заумных, от серьёзных,
Слишком хладных или слёзных.
Я, как Фет, хочу о звёздах -
Нынче слаб у них накал.

Был я мальчиком однажды
И с собой пытался дважды...
Впрочем, это всё неважно,
Потому что нет, не смог.
Важно то, что в те минуты,
Так сказать, сердечной смуты
Абсолютно, абсолютно
Нет, никто мне не помог.

Вот и ты, и ты мужайся -
С грустью, с болью расставайся.
Эх, перо моё, сломайся,
Что за рифмы, чур меня.
Не оставлю. Понимая,
Как нужна тебе, родная,
Чепуховина такая,
Погремушка, болтовня.
1995

Ирина Ермакова

…Эрос Танатосу говорит: не ври,
у меня еще полон колчан, и куда ни кинь
всякая цель, глянь — светится изнутри,
а Танатос Эросу говорит: отдзынь!

Эрос Танатосу говорит: старик,
я вызываю тебя на честный бой,
это ж будет смертельный номер, прикинь на миг…
а Танатос Эросу говорит: с тобой?
Ты чего, мелкий, снова с утра пьян?
Эрос крылышками бяк-бяк — просто беда.

А у Танатоса снова черный гремит карман,
он достает и в трубку рычит: д-да…
и поворачивается к Эросу спиной,
и в его лопатке тут же, нежно-зла,
в левой качаясь лопатке, уже больной,
златоперая вспыхивает стрела.
2009

Игорь Караулов

Восьмого марта он пошёл в ларёк.
Наверное, за цветами? За цветами.
Он семенил окольными местами
и думал, как всегда, про рагнарёк.
Он был захвачен гибелью богов,
её отображение в культуре
он представлял в цветной миниатюре,
как это делал, может быть, Ле Гофф.
Толпа богов сгорает в корабле,
а им на смену, в пене или в тине,
из моря поднимаются богини
и вот уже шагают по земле.
Подчас у них знакомое лицо:
хозяйка бань, начальница детсада,
из фитнес-центра юная наяда,
соседка, что служила в ФСО.
С богинями считай что повезло,
есть общие приятели и темы.
А что берём? Конечно, хризантемы,
они зовутся нежно и светло.
Идя обратно с факелом в руке,
он должен оступиться, оглядеться
и тут должно остановиться сердце
и рухнуть вниз в негаданной тоске.
Но ничего такого за версту,
одни богини привыкают к суше.
Его шаги становятся всё глуше,
и он с цветами входит в пустоту.
2021

Борис Рыжий

Напялим чёрный фрак
и тросточку возьмём —
постукивая так,
по городу пойдём.

Где нищие, жлобьё,
безумцы и рвачи —
сокровище моё,
стучи, стучи, стучи.

Стучи, моя тоска,
стучи, моя печаль,
у сердца, у виска
за всё, чего мне жаль.

За всех, кто умирал
в удушливой глуши,
за всех, кто не отдал
за эту жизнь души.

Среди фуфаек, роб
и всяческих спецух
стучи сильнее, чтоб
окреп великий слух.

…Заглянем на базар
и в ресторан зайдём —
сжирайте свой навар,
мы дар свой не сожрём.

Мы будем битый час
слоняться взад-вперед.
…И бабочка у нас
на горле оживёт…
1996

Борис Рыжий

Ангел, лицо озарив, зажёг
маленький огонёк,
лампу мощностью в десять ватт –
и полетел назад.
Спят инженеры, банкиры спят.
Даже менты, и те –
разве уместно ловить ребят
в эдакой темноте?
Разве позволит чертить чертёж
эдакий тусклый свет?
Только убийца готовит нож.
Только не спит поэт:
рцы слово твердо укъ ферт.
Ночь, как любовь, чиста.
Три составляющих жизни: смерть,
поэзия и звезда.
1996

Мария Ватутина

Кухня. Кафельный пол.
Варится кофе в турке.
Черные стулья. Стол.
В пепельнице окурки.

Солнце лезет в окно,
грузное, словно слово
«предопределено».
Утро. Четверть восьмого.

Мало того, апрель.
Резкая тень от двери.
Кто-то предусмотрел
женщину в интерьере.

Знает сосновый бор,
знает плющ на заборе,
знает дверной затвор,
что здесь случится вскоре.

Тема определена.
Мир этот вряд ли женствен.
В том уж ее вина,
что ее взгляд торжествен.

В том, что на целый вздох
чувство ее короче
стало, когда заглох
бешеный морок ночи.

Сбудется лишь потом
предназначенье это —
даже бросая дом,
в нем оставаться где-то:

за шевеленьем штор,
за разворотом двери.
Чтобы глядел в упор,
чтобы глазам не верил,

воздух глотая ртом,
жаждал сердечных капель,
чтобы метнул потом
пепельницу о кафель.

Щелка стальных ворот...
Слаще любви — свобода.
Не предостережет
женщина от ухода.

Молча придержит дверь
и — не уйдет, конечно.
Худшая из потерь
та, что с тобою вечно.
2003

Борис Рыжий

Хотелось музыки, а не литературы,
Хотелось живописи, а не стихов,
Стопы ямбической, пеона и цезуры.
Да мало ли чего хотелось нам с тобой.

Хотелось неба нам, ещё хотелось моря.
А я хотел ещё, когда ребёнком был,
Большого, светлого, чтоб как у взрослых, горя.
Вот тут не мучайся - его ты получил.
1996

Иван Давыдов

Господь говорит Гагарину.
Здесь непонятно – вернешься или каюк.
Будешь ли жить еще, если да, то сколько.
Этот корабль без руля, ветрил и кают –
Просто консервная банка и ты в ней килька.

Слышишь, вокруг ледяное звенит ничто,
Армия смерти нового ждет солдата?
Если попасть сюда было твоей мечтой,
Значит умом я тебя обделил когда-то.

Я тебя вижу насквозь, увидь же меня в упор.
Я так устал у комет вычесывать перхоть,
И, чтобы занавес раньше времени не упал,
Звездные гвозди вколачивать в черный бархат.

Ладно, тебе пора в ваш потешный хоспис.
Шлите еще с героями ржавых ведер.
Кстати, они там спросят тебя про космос.
Скажешь – в космосе был, но меня не видел.
2010

Борис Рыжий

Гимн кошке
Ты столь паршива, моя кошка,
что гимн слагать тебе не буду.
Давай, гляди в свое окошко,
пока я мою здесь посуду.

Тебя я притащил по пьянке,
была ты маленьким котенком.
И за ушами были ранки.
И я их смазывал зеленкой.

Единственное, что тревожит, –
когда войду в пределы мрака,
тебе настанет крышка тоже.
И в этом что-то есть, однако.

И вот от этого мне страшно.
И вот поэтому мне больно.
А остальное все – не важно.
Шестнадцать строчек. Ты довольна?
2000

В мае будет двадцать лет, с момента ухода Бориса Рыжего и ребята из https://news.1rj.ru/str/dnostation совместно с Музеем Литературная жизнь Урала XX века, Библиотекой им. В. В. Маяковского и библиотекой им. Ф. М. Достоевского 15 мая организуют Поэтический марафон, в формате телемоста. Любой желающий может принять участие. Участвовать можно и как слушатель, а можно самому прочитать один-два стиха Рыжего. А если для вашего выступления выберите стих из нашего канала (да еще и привет нам передадите) будет вдвойне приятно.
Здесь регистрация на марафон и подробности.

Борис Рыжий

Пела мама мне когда-то,
слышал я из темноты:
спят ребята и зверята
тихо-тихо, спи и ты.

Только – надо ж так случиться –
холод, пенье, яркий свет:
двадцать лет уж мне не спится,
сны не снятся двадцать лет.

Послоняюсь по квартире
или сяду на кровать.
Надо мне в огромном мире
жить, работать, умирать.

Быть примерным гражданином
и солдатом – иногда.
Но в окне широком, длинном
тлеет узкая звезда.

Освещает крыши, крыши,
Я гляжу на свет из тьмы:
не так громко, сердце, тише –
тут хозяева не мы.
1997

7 мая - день памяти Бориса Рыжего

Погадай мне, цыганка, на медный грoш,
растoлкуй, отчегo умру.
Отвечает цыганка, мoл, ты умрешь,
не живут такие в миру.

Станет сын чужим и чужой жена,
отвернутся друзья-враги.
Что убьет тебя, молодой? Вина.
Но вину свою береги.

Перед кем вина? Перед тем, что жив.
И смеется, глядит в глаза.
И звучит с базара блатной мотив,
проясняются небеса.
2001

Борис Рыжий

На окошке на фоне заката
дрянь какая-то жёлтым цвела.
В общежитии жиркомбината
некто Н., кроме прочих, жила.

И в легчайшем подпитье являясь,
я ей всякие розы дарил.
Раздеваясь, но не разуваясь,
несмешно о смешном говорил.

Трепетала надменная бровка,
матерок с алой губки слетал.
Говорить мне об этом неловко,
но я точно стихи ей читал.

Я читал ей о жизни поэта,
чётко к смерти поэта клоня.
И за это, за это, за это
эта Н. целовала меня.

Целовала меня и любила.
Разливала по кружкам вино.
О печальном смешно говорила.
Михалкова ценила кино.

Выходил я один на дорогу,
чуть шатаясь мотор тормозил.
Мимо кладбища, цирка, острога
вёз меня молчаливый дебил.

И грустил я, спросив сигарету,
что, какая б любовь ни была,
я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.
2000

Борис Рыжий

Ты почему-то покраснела,
а я черёмухи нарвал,
ты целоваться не умела,
но я тебя поцеловал.

Ребята в сквере водку пили,
играли в свару и буру,
крутили Токарева Вилли
и матерились на ветру.

Такой покой в волнах эфира,
ну а пока не льётся кровь,
нет ничего уместней, Ира*,
чем настоящая любовь.
1999

Ира-школьная любовь, ставшая женой и матерью единственного сына Рыжего

С большим удовольствием всегда узнаю о событиях посвященных Борису Рыжему да и в целом современной русской поэзии. Вот как раз питерский Невидимый театр поставил спектакль «Как хорошо мы плохо жили» по стихам и дневникам Рыжего. Кто в Петербурге решит сходить, во-первых, очень вам завидуем, во-вторых, расскажите потом, что из стихов вошло в постановку. Билеты (гуманные, мы проверили) тут. Напомню, в этом канале никогда не будет коммерческой рекламы, только искренние рекомендации.

А вот, кстати, и стих, строчка из которого стала названием спектакля.

Борис Рыжий

Спотыкаюсь на ровном месте,
Беспокоен и тороплив:
Мы с тобою погибнем вместе,
Я держусь за простой мотив.

Это скрипочка злая-злая
На плече нарыдалась всласть.
Это частная жизнь простая
С вечной музыкой обнялась.

Это в частности, ну а в целом -
Оказалась всерьёз игра.
Было синим, а стало белым,
Белым-белым та-ра-ра-ра
1997

Денис Новиков

Давай молчать с тобой на равных,
Коль разговор утратил смысл.
Нет ран, и соли нет на ранах.
Дождь голубей с балкона смыл.

Нет денег. В сотый раз обшарил
Карманы куртки — денег нет.
И, судя по всему, не шарик
Земля, а колющий предмет.
1992