Кекова Светлана
То, что жизни и смерти дороже,
Я сегодня куплю за гроши.
Что ж ты водишь ладонью по коже -
Шелковистой изнанки души?

Разбежались, вздохнули, застыли,
Волны плоские цвета слюды
Кто уснул или умер-не ты ли,
Царь речного песка и воды?

Бог приходит к тебе и уходит,
Сердце бьется и движется кровь
Всё, что в мире с тобой происходит,
Называется словом любовь.

Проступает намёком на чудо
В мертвом дереве тело креста
Жив Христос, и готовит Иуда
К поцелую сухие уста.

Борис Рыжий

С трудом закончив вуз технический,
В НИИ каком-нибудь служить.
Мелькать в печати перьодической,
Но никому не говорить.

Зимою, вечерами мглистыми
Пить анальгин, шипя «говно».
Но исхудав, перед дантистами
Нарисоваться всё равно.

А по весне, когда акации
Гурьбою станут расцветать,
От аллергической реакции
Чихать, сморкаться, и чихать.

В подъезде, как инстинкт советует,
Пнуть кошку в ожиревший зад.
Смолчав и сплюнув где не следует,
Заматериться невпопад.

И только раз — случайно, походя —
Открыто поглядев вперед,
Услышать, как в груди шарахнулась
Душа, которая умрёт.
1998

Игорь Караулов

Помню, Брежнев ещё молодой,
а писатели старые были.
Помню, вышел один с бородой,
говорил, говорил о России.
О, Россия, ты пепел в горсти,
что поделать с тобой, неизвестно,
так что подлая рифма "прости"
тут по совести стала уместна.
О, Россия, подашь ли ты знак
хоть миганием лампочки матовой?
Помню, жив и здоров Пастернак.
Вру, не помню - но жил при Ахматовой.
Я кричал и просил молока,
а она умирала в больнице.
Кто безумствовал исподтишка,
кто мечтал о святой загранице.
А когда я увидел рассвет,
не лошадка пришла из тумана
и не ёжик, а Пестель, поэт
и какая-то левая Анна.
Помню, трое сидят у окна
грациозно, легко и свободно,
и немецкая плещет волна
о нездешнем из жёлтой Ригонды.
Пестель - пест или вовсе пищаль,
а поэт был поклонник Лепажа.
А вот Анну немножечко жаль:
ни при чём, а попала туда же -
в край, где волны крушат материк,
вековечные сваи глодая.
Брежнев - ангел и бывший старик,
только Анна всегда молодая.
2020

Борис Рыжий

Разломаю сигареты,
хмуро трубочку набью –
как там русские поэты
машут шашками в бою?

Вот из града Петрограда
мне приходит телеграф.
Восклицаю: «О, досада!»,
в клочья ленту разорвав.

Чтоб на месте разобраться,
кто зачинщик и когда,
да разжаловать засранца
в рядовые навсегда,

На сукне зеленом фоне
орденов жемчужный ряд-
в бронированном вагоне
еду в город Петроград.

Только нервы пересилю,
вновь хватаюсь за виски.
Если б тиф!
«Педерастия
косит гвардии полки».
1998

Игорь Караулов

Под бормотанье батарей
под утро всякое приснится.
Вот, например, как князь Андрей
лежит под небом Аушвица.
В ушах контузия звенит,
воняют рухнувшие крупы
и ввинчиваются в зенит
лиловых глаз его шурупы.
Остыла рваная земля,
горн оттрубил и стяг отреял.
Подводы возят штабеля
других, бесчисленных андреев.
В мозгу находит уголок
небесный голос и глумится:
не будет больше ни балов,
ни скачек после Аушвица.
А вместо песен и охот
гляди на небо в чёрном дыме,
такое низкое, как свод
казённой бани с душевыми.
2019

Павел Володин

За секунду, мама, проходит страх,
но печаль будет длиться вечно..
Нараспашку, мама, одни, впотьмах
Все в дыму расписных отечеств.
⠀
Хороша столица - хохлома, да гжель
На руках как младенца носит.
Холодна же водка, горяча постель..
Всё забили мы в папиросы.
⠀
Разгони же, тройка, нас по кольцу
С облаками вровень! Да по пейзажу
И налей мне барину, подлецу.
Утоли мою жажду...
2020

Дима Ветер

я никогда не разбирался в моде,
носил вещи, больше похожие на пыль,

но я всегда замечал хорошо одетых уродин и плохо одетых богинь.
2012

Анна Ревякина

Город в праздники - чистоган,
Ни налогов, ни новостей.
Город прячет в чулке наган,
В подворотне - туза бубей.
Мы сыграем с ним в преферанс,
Будто я ещё тот игрок.
Он споёт мне дурной романс,
Выдавая за местный рок.
Заметелены фонари,
Едва теплятся сквозь метель,
Город пахнет картошкой фри,
И наводит на пеших хмель.
Колко пальцами трогать снег,
Снег так холоден, как курок.
Я замысливаю побег,
Город хочет впаять мне срок,
Заточить меня в стиль ампир.
Год семнадцатый, пробил час.
И одно утешенье - спирт,
Пить за тех, кого Бог не спас.
2017

Игорь Караулов

Ад не без добрых людей, говорят.
Как же без них? Ведь совсем был бы ад.
Добрые люди гуляют в аду
гордо, свободно, у злых на виду.

Добрые люди придут на подмогу,
добрые люди покажут дорогу
к чанам, кальдерам с кипящей смолой.
Сгнившую ногу отрежут пилой.

Добрые люди помогут со справкой
и пособят с сигаретами, травкой.
В пекле и в пепле, в гное и смраде
добрые люди всегда при параде.

Брюки с иголочки, розы в петлице,
невозмутимые светлые лица.
В черной пещере, у мертвой реки –
всюду одни добряки, добряки.

Бывает, подумаешь – что за
дела?
Я что тут, один – воплощение зла?
2018

Борис Рыжий

Ночь, скамеечка и вино,
дребезжащий фонарь-кретин.
Расставаться хотели, но
так и шли вдоль сырых витрин.

И сентябрьских ценитель драм,
соглядатай чужих измен
сквозь стекло улыбался нам
нежно – английский манекен.

Вот и все, это добрый знак
или злой – все одно, дружок.
Кто еще улыбнется так
двум преступно влюбленным – Бог
или дьявол? – осенним двум,
под дождем, в городке пустом.

Ты запомни его костюм –
я хочу умереть в таком.
1995

Семён Пегов

Ты позабыла сверить чертежи
С замерами на совпаденье плоти.
Мне бы изжить тебя и пережить,
Но я напротив

Стою как мальчик для битья
И в жилах скачет напряженье -
В момент совместного небытия,
В момент сближенья.
2020

Ирина Евса

Если тебе велят – влево, а ты направо 
топаешь в аккурат,
не сомневайся, брат, это еще не слава
и не свобода, брат. 
Правду ори свою рэпом или былинным
слогом, но посмотри:
ты все равно в строю, непоправимо длинном,
ровного рва внутри. 

Вот и гадай, как лох: пафос, а может, лепет?
Прятаться или сметь?
Гиппиус или Блок? Быков или Прилепин?
Родина или смерть?
Вверить спешат толпу ратники и сиротки –
всяк своему божку. 
Хуже всего тому, кто семенит в середке, 
в плечи втянув башку. 
С кем ты – спеша, скользя? Мне за тебя тревожно. 
В тот ли вписался ряд? 
Притормозить нельзя. Выбраться невозможно. 
Разве что – в небо, брат.
2016

Борис Рыжий

Ах, подожди еще немножко,
постой со мной, послушай, как
играет мальчик на гармошке —
дитя бараков и бродяг.

А рядом, жалкая как птаха,
стоит ребенок лет пяти.
Народ безлюб, но щедр, однако,
подходят с денежкой в горсти.

Скажи с снобизмом педагога
ты, пустомеля пустомель,
что путь мальчишки — до острога,
а место девочки — бордель.

Не год, а век, как сон, растает,
твой бедный внук сюда придет,
а этот мальчик все играет,
а эта девочка — поет.
1996

Анна Ревякина

Греюсь, кутаюсь, депрессую,
Залегаю на дно дивана.
Снег похож на тетрадь в косую,
На пунктирную медиану,
На поломанный телевизор,
Белым шумом укрыта речка.
Я приму твой открытый вызов,
Дорого мне человечка.
Я сумею молчать так долго,
Как никто не молчал до ныне.
Я ношу на груди размолвку,
Нелюбовь к своему мужчине.
Я сумею молчать так нежно,
Не мешай мне молчать, так нужно.
Мир за окнами белоснежный,
Мир внутри меня безоружный.
И не шлем не спасет, ни латы,
Я в халате лежу из плюша.
Напиши мне как виноват ты,
Позвони мне, я стану слушать.
2016

Борис Рыжий

Осенние сумерки злые,
как десятилетье назад.
Аптечные стекла сырые
Фигуру твою исказят.

И прошлое как на ладони.
И листья засыпали сквер.
И мальчик стоит на балконе
и слушает музыку сфер.

И странное видит виденье
и помнит, что будет потом:
с изящной стремительной тенью
шагает по улице гном.

С изящной стремительной тенью
шагает по улице гном,
красивое стихотворенье
бормочет уродливым ртом.

Бормочет, бормочет, бормочет,
бормочет и тает как сон.
И с жизнью смириться не хочет,
и смерти не ведает он.
1998

Вера Павлова

Убежит молоко черемухи,
и душа босиком убежит
по траве, и простятся промахи
ей — за то, что не помнит обид,
и очнется мечта-заочница,
и раскроет свою тетрадь…
И не то чтобы жить захочется,
но расхочется умирать.
2006

Бахыт Кинжеев

Нет, не безумная ткачиха
блуждает в кипах полотна -
ко мне приходит тихо-тихо подруга старая одна,

в свечном огне, в кухóнном дыме
играет пальцами худыми,
свистит растительный мотив, к коленям голову склонив.

Я принесу вина и чая,
в неузнаваемой ночи
простую гостью угощая
всем, что имеется в печи,

но в город честный, город зыбкий,
где алкоголик и бедняк,
она уходит без улыбки,
благословенья не приняв,

и вслед за нею, в сердце ранен,
влачится по чужой земле
на тонких ножках горожанин,
почти невидимый во мгле.
1992

Евгений Чигрин

Не выходи из гаджета, не совершай оплошности.
Ветер гоняет жёлтые. Красным пришли кранты.
Двор, как площадка съёмочной в свете тупой киношности,
А в подворотнях прячутся маленькие коты.

Не выходи из осени: осень в наколках старости,
На переходе в зимнее мёртвых не сосчитать.
Небо, сложилось в сумерки, видимо, от усталости,
(Господи, всякий умерший вписан в твою тетрадь?)

…Скоро снежинки двинутся на головах автобусов,
Мир превратится в праздничный маркет: огни, шары.
Взгляды имущих шарятся по магелланам глобусов,
Видятся путешествия, встречи, тепло, дары.

Не выходи из прошлого, видишь, волхвы вдоль улицы
Едут в «шестёрке», видимо, будут подарки всем.
Окна открою — слышится лучший мотив Кустурицы,
Свет из любой окраины тянется в Вифлеем
2020

Борис Рыжий

Свернул трамвай на улицу Титова,
разбрызгивая по небу сирень.
И облака — и я с тобою снова —
летят над головою, добрый день!

День добрый, это наша остановка,
знакомый по бессоннице пейзаж.
Кондуктор, на руке татуировка
не «твой навеки», а «бессменно Ваш».

С окурком «Примы» я на первом плане,
хотя меня давно в помине нет.
Мне восемнадцать лет, в моём кармане
отвёртка, зажигалка и кастет.

То за руку здороваясь, то просто
кивая подвернувшейся шпане,
с короткой стрижкой, небольшого роста,
как верно вспоминают обо мне,

перехожу по лужам переулок:
что, Муза, тушь растёрла по щекам?
Я для тебя забрал цветы у чурок,
и никому тебя я не отдам.

Я мир швырну к ногам твоим, ребёнок,
и мы с тобой простимся навсегда,
красавица, когда крупье-подонок
кивнёт амбалам в троечках, когда,

весь выигрыш поставивший на слово,
я проиграю, и в последний раз
свернёт трамвай на улицу Титова,
где ты стоишь и слёзы льёшь из глаз.
2001

Игорь Караулов

Кто-нибудь скажет, какое сегодня число?
Кто-нибудь скажет – а времени сколько прошло
с тех пор, как я встал, надел на себя штаны
и вышел из дома досматривать чудо-сны?

Конечно, с собакой. С собакой мы входим в лес,
состоящий из мокрых игольчатых древес.
Под ногами и лапами чавкает мертвый покров
и сами себе мы похожи на стадо коров.

В прошлом году та же ветошь была под ногой,
а собака другая и вместо меня другой.
Звон от Петра и Павла окатывал с головой,
осыпал монетами, как зрители и конвой.

Петр и Павел, вот уж вовек не поймешь,
что в ваших историях правда, а что ложь.
Когда участковый спросил меня у креста,
я сказал – вас не знаю, и совесть моя чиста.

Я читал, что в Риме у вас был чеканный двор.
Вы чеканили звон и вели бесконечный спор.
Или нет – познакомились ровно чтобы проститься.
А два колокола не могут наговориться.

До Петра и Павла – детсадик и рыжий корт.
У Петра и Павла – конюшня и конный спорт.
И иконный бизнес, и жаждущая рука.
И оптовый рынок, и снова лес, облака.
2009

Борис Рыжий

В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвертый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет.

Промышленной зоны
красивый и первый певец
сидит на газоне,
традиции новой отец.

Он курит неспешно,
он не говорит ничего
(прижались к коленям его
печально и нежно

козленок с барашком),
и слез его очи полны.
Венок из ромашек,
спортивные, в общем, штаны,

кроссовки и майка —
короче, одет без затей,
чтоб было не жалко
отдать эти вещи в музей.

Следит за погрузкой
песка на раздолбанный ЗИЛ —
приемный, но любящий сын
поэзии русской.
2000