Проверим букву в строке. Я не стал использовать сомнительные буквы вроде в, д, я и многие другие, которым тоже не помешало бы вмешательство, поэтому составлять слова пришлось из нескольких оставшихся букв.
Частотность буквы g в английском письме — 2,02 %, частотность буквы з в русском письме — 1,65 %. Две буквы двух алфавитов употребляются примерно с одинаковой частотой. В латинице g — буква-изюминка, не похожая ни на одну другую. В кириллице з может играть такую же роль.
Forwarded from Из жизни букв (Александр Зуев)
Златоцвѣтъ. Журналъ художественный и литературный. — Берлинъ : Ольга Дьякова и К°, 1924. — № 1 (единственный)
Только совершенно недавно, точно Америку, открыли старую художественную Русь, вандальски искалеченную, покрытую пылью и плесенью. Но и под пылью она была прекрасна; так прекрасна, что вполне понятен первый минутный порыв открывавших её: вернуть! вернуть!
Но вернуть в том виде нельзя, так как кости тех людей, которые носили старинные парчи, давно истлели, и с тех пор успел вырасти величавый Петербург с его «каменными громадами».
И вот, художникам-националистам предстоит колоссально трудная работа: они, пользуясь богатым старым наследием, должны создать новое серьезное, логически вытекающее из того, что уцелело. Страшно трудно найти вернуть путь. Многие из исканий, казавшиеся очаровательными вчера, уже надоедают сегодня и на них не хочется смотреть. Много крупных художников, казавшиеся вчера создателями новой национальной эры, сегодня кажутся только искателями и, может быть, предтечами. Создалась, наконец, целая полоса какого-то русского модерна, чисто западное веяние, заимствовавшее от русского только некоторые внешние формы. (…)
Будем ждать и, не теряя времени, собирать и собирать все, что ещё осталось старого в избах, и изучать и изучать. Постараемся, чтобы ничто не ускользнуло от нашего внимания; и, может быть, под влиянием увлечения минувшей красотою и создастся, наконец, новый русский стиль, вполне индивидуальный и не мишурный. И чем сильнее будет это увлечение, тем больше данных на нарождение нового русского стиля. Творцы стилей — художники. Абсурд говорить, что русские художники должны, непременно, любить русское, а немецкие — немецкое. Настоящий национализм художника сказывается не в том, что он заранее говорит себе: буду работать в русском стиле, а в том, что будучи, связан тысячью незаметных, но несомненных нитей со своей страною, он совершенно безотчетно и инстинктивно имеет тяготение именно к этой стране, а не к другой; и когда он, знакомясь с наследием национального прошлого и изучая его, проникается всё более и более любовью к художественному прошлому родины, то его бесплотное тяготение получает плоть и кровь, и он, человек нынешнего времени, ушедший слишком на двести лет от последних годов Московской эпохи, явится прямым продолжателем русского национального творчества, но более интересным, культурным и широким, чем его отдаленные предшественники.
(Иван Билибин. Народное творчество Русского севера. // Мир искусства, Т. 12. — СПб., 1904.)
Но вернуть в том виде нельзя, так как кости тех людей, которые носили старинные парчи, давно истлели, и с тех пор успел вырасти величавый Петербург с его «каменными громадами».
И вот, художникам-националистам предстоит колоссально трудная работа: они, пользуясь богатым старым наследием, должны создать новое серьезное, логически вытекающее из того, что уцелело. Страшно трудно найти вернуть путь. Многие из исканий, казавшиеся очаровательными вчера, уже надоедают сегодня и на них не хочется смотреть. Много крупных художников, казавшиеся вчера создателями новой национальной эры, сегодня кажутся только искателями и, может быть, предтечами. Создалась, наконец, целая полоса какого-то русского модерна, чисто западное веяние, заимствовавшее от русского только некоторые внешние формы. (…)
Будем ждать и, не теряя времени, собирать и собирать все, что ещё осталось старого в избах, и изучать и изучать. Постараемся, чтобы ничто не ускользнуло от нашего внимания; и, может быть, под влиянием увлечения минувшей красотою и создастся, наконец, новый русский стиль, вполне индивидуальный и не мишурный. И чем сильнее будет это увлечение, тем больше данных на нарождение нового русского стиля. Творцы стилей — художники. Абсурд говорить, что русские художники должны, непременно, любить русское, а немецкие — немецкое. Настоящий национализм художника сказывается не в том, что он заранее говорит себе: буду работать в русском стиле, а в том, что будучи, связан тысячью незаметных, но несомненных нитей со своей страною, он совершенно безотчетно и инстинктивно имеет тяготение именно к этой стране, а не к другой; и когда он, знакомясь с наследием национального прошлого и изучая его, проникается всё более и более любовью к художественному прошлому родины, то его бесплотное тяготение получает плоть и кровь, и он, человек нынешнего времени, ушедший слишком на двести лет от последних годов Московской эпохи, явится прямым продолжателем русского национального творчества, но более интересным, культурным и широким, чем его отдаленные предшественники.
(Иван Билибин. Народное творчество Русского севера. // Мир искусства, Т. 12. — СПб., 1904.)
Forwarded from Из жизни букв
Каменные_надписи_в_Ново_Иерусалимском.jpg
1.8 MB
Forwarded from Из жизни букв
Округлый Ъ пришёл, видимо, из скорописи, где угловатое начертание упростилось до одного плавного росчерка. В самой вязи, «медленной» и аккуратной, такая трансформация вряд ли возможна
Forwarded from Бложик и русский дизайн
Пора объясниться. Я создал блог как место заметок для себя, для того, чтобы оставлять в нем мысли, смотреть на них, додумывать. Но интерес, которым я не думал делиться, и который не считал таким важным, пересилил и превратил его в блог о русском дизайне. Дизайн я подразумеваю в широком смысле: как русский человек устраивал и устраивает свою материальную жизнь, делает ее удобной и красивой. Интересно, как делали раньше. Что и как менялось. Интересно, какие наработки можно перенести в наше время, что можно возродить, осовременить.
Русский дизайн, в том числе графический, появился не в 1991 году, но никто не пишет его историю. В архивах и библиотеках пылятся вещи, на которые мои коллеги не обращают внимания. Современный дизайнер изучает полезное действие инфографики по картам и диаграммам Джона Сноу, а о русских землемерных книгах он не слышал. Новые шрифты создают, глядя на на американцев и немцев. Нужно открыть русский дизайн для русских дизайнеров. Пусть они даже не станут учиться на старых примерах, но будут знать историю своего ремесла. Я не претендую на роль знатока номер один — я сам учусь. Сейчас у меня есть стремление накапливать знания о том, что я люблю, и я ему подчиняюсь. Если записи об этих находках в будущем превратятся в более качественные материалы, люди их прочтут и найдут полезными — задача будет выполнена.
Русский дизайн, в том числе графический, появился не в 1991 году, но никто не пишет его историю. В архивах и библиотеках пылятся вещи, на которые мои коллеги не обращают внимания. Современный дизайнер изучает полезное действие инфографики по картам и диаграммам Джона Сноу, а о русских землемерных книгах он не слышал. Новые шрифты создают, глядя на на американцев и немцев. Нужно открыть русский дизайн для русских дизайнеров. Пусть они даже не станут учиться на старых примерах, но будут знать историю своего ремесла. Я не претендую на роль знатока номер один — я сам учусь. Сейчас у меня есть стремление накапливать знания о том, что я люблю, и я ему подчиняюсь. Если записи об этих находках в будущем превратятся в более качественные материалы, люди их прочтут и найдут полезными — задача будет выполнена.
Forwarded from Буквове́дение
Бѣляевъ_И_С_Практическій_курсъ_изученія.pdf
4.9 MB
Бѣляевъ И. С. Практическій курсъ изученія древней русской скорописи для чтенія рукописей XѴ–XѴIII столѣтій. — М., 1907. — 84 с.
Forwarded from Буквове́дение
Книга Беляева — неплохое пособие для тех, кому нужно научиться читать русскую скоропись.
Обратите внимание: обучение чтению — это единственное назначение этой книги. Не стоит с её помощью учиться писать скорописью или изучать её историю. Слабое место книги — «Азбука скорописи ХѴ–ХѴІІІ столетий», которая содержит разные типы букв, выделенные автором по неясным принципам. Буквы выглядят безобразно, словно написаны дрожащей старческой рукой. Это не реальные буквы из русских грамот, а попытка человека начала ХХ века, не привыкшего к красивому письму, изобразить основные их варианты. Однако книга своей цели достигает — за счёт подробных объяснений и снимков с подлинных рукописей с транскрипцией и пояснениями трудных случаев.
Обратите внимание: обучение чтению — это единственное назначение этой книги. Не стоит с её помощью учиться писать скорописью или изучать её историю. Слабое место книги — «Азбука скорописи ХѴ–ХѴІІІ столетий», которая содержит разные типы букв, выделенные автором по неясным принципам. Буквы выглядят безобразно, словно написаны дрожащей старческой рукой. Это не реальные буквы из русских грамот, а попытка человека начала ХХ века, не привыкшего к красивому письму, изобразить основные их варианты. Однако книга своей цели достигает — за счёт подробных объяснений и снимков с подлинных рукописей с транскрипцией и пояснениями трудных случаев.
С пособием Беляева связана одна неприятная история. Юрий Гордон в своём монументальном труде «Книга про буквы от Аа до Яя» почти для каждой буквы приводит соответствующую строку из корявой беляевской азбуки. Подписи гласят: «Русская скоропись XV–XVIII века», «Азбука скорописного письма XVII века». Без упоминания работы Беляева, будто это действительно буквы настоящей скорописи. Особенно убого они выглядят рядом с классическими примерами более позднего времени.
Видимо, автор облегчил себе работу и взял изображения из первого нагугленного источника, вместо того чтобы посмотреть, как было на самом деле. Это выдаёт отсутствие интереса к русскому допетровскому письму, что, в общем, для него естественно. В других случаях подобраны конкретные интересные образцы, с указанием источника, иногда с комментарием.
Не важно, что подлог ненамеренный — читатели самой популярной книги (было уже три издания) по русской типографике видят именно то, что там показано. «Мне всё равно, а вы смотрите, верьте».
Видимо, автор облегчил себе работу и взял изображения из первого нагугленного источника, вместо того чтобы посмотреть, как было на самом деле. Это выдаёт отсутствие интереса к русскому допетровскому письму, что, в общем, для него естественно. В других случаях подобраны конкретные интересные образцы, с указанием источника, иногда с комментарием.
Не важно, что подлог ненамеренный — читатели самой популярной книги (было уже три издания) по русской типографике видят именно то, что там показано. «Мне всё равно, а вы смотрите, верьте».