А для редакции Ильи Данишевского переиздание, которые вы все долго ждали.

приобрел литературный номер журнала Esquire — не в последнюю очередь из-за фамилии Набоков на обложке. от ВВН там ровно 14 слов, и те из уже опубликованных «Строгих суждений».

никакой, короче, веры русским охранителям.

в ленте весь день восторженные посты про вчерашний концерт Arcade Fire — самое, по словам очевидцев, эффектное, что случилось с «Пикником „Афиши“» за всю историю, — и почти ничего про то, что происходило параллельно главной сцене. меж тем до России доехал нежнейший ансамбль Rhye, состоящий, как выяснилось, сразу из семи музыкантов, каждый из которых отвечал за свою собственную версию гибкой, совершенно себя не стесняющейся красоты. то, что на записи звучало как результат слаженной, бесшовной практически работы, было разъято и — великолепная хирургия! — предъявлено во всей своей сложности и непредсказуемости: это джаз. легкое дыхание пропустили через духовые, и оказалось, что под The Fall, или Taste, или Count to Five, можно не только млеть, как забытое на жаре мороженое в высоком стакане. если что, Майк Милош обещал вернуться.

63

​​не в службу, а от искреннего восхищения: на Букмейте появилась (бесплатная) глава из книги Олега Навального «3 1/2» — про то, как устроена русская тюрьма. «Наладка» — описание ее одновременно весьма замысловатой и, скажем так, стрессоустойчивой коммуникационной системы: мент ловил меня, но не поймал. тут, на фоне «Нового величия», Барнаула, голодовки Сенцова, повсеместных пыток и других угнетающих сюжетов, надо бы прибавить что-то про исключительный исторический момент, когда семиотика зоны вдруг стала особенно актуальной, но чего уж тут: узилище остается одним из главных локусов русской культуры наряду с дворянскими гнездами, интеллигентскими кухнями и отменяющими классовые различия траншеями и окопами. тюрьма — это никакая не Анти-Терра, не угрюмый сателлит нашей внешне благополучной жизни, а сопредельная, руку протяни, территория; ее невозможно, да что там — стыдно экзотизировать. Навальный, при всех удивительных (лексических, в первую очередь) подробностях, к этому и не стремится: «Наладка» — не столько про «всюду жизнь», сколько про жизнь вообще, которую день изо дня ведут сотни тысяч наших соотечественников.

​​на днях в фейсбуке Галины Юзефович вспоминали лучшие рассказы, написанные по-русски за последние 10 примерно лет, и никто (в том числе и я) почему-то не вспомнил короткую прозу П.В. Пепперштейна, великого. перечитал тут одно старое интервью — какое же счастье, что он у нас всех есть.

​​в порядке каминг-аута: посмотрел наконец любимый всеми фильм «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» — и в очередной раз подивился тому, как по-разному люди воспринимают однозначные казалось бы эстетические явления. long story short: по-моему, это страшно фальшивое (ребята в спортивках пьют пиво под группу «Не твое дело», как же), безнадежно любительское (вслушайтесь еще раз в эти реплики; посмотрите попристальнее, как артисты двигаются в кадре), в худшем смысле вымышленное кино про настоящую вроде как Россию — или что там можно за нее принять, ловя палочками яйцо в похмельном рамене. я решительно не понимаю, какие контраргументы, кроме «душевности» или, не знаю, попущенного Серебрякова, может выставить мой воображаемый оппонент: как будто нельзя послушать «Панельку» без видеоряда. чтобы не заканчивать пост в миноре — три рекомендации от всего сердца: «Теснота» Кантемира Балагова, «Мешок без дна» Рустама Хамдамова и «Срок» Александра Расторгуева, Павла Костомарова и Алексея Пивоварова.

доброе утро

если про битого хотя бы есть поговорка, то как отстоять честь и имя филолога Бахнова?

Юрий Кагарлицкий у BadComedian
Алексей Цветков у Дудя
Перри Андерсон в The Graham Norton Show
Ноам Хомский в SNL

так победим

простите, пожалуйста, все (via Антон Самонин)

​​60 лет назад в Америке — после громкого, затронувшего два континента скандала — вышла «Лолита» Владимира Набокова: роман, для которого «чрезвычайно трудно» нарисовать обложку — чтобы без бабочек и порочных нимфеток. Первое американское издание отличается известным аскетизмом: сочетание белого, черного, желтого и красного, трогательная — и мало что говорящая случайному читателю — приписка «от автора „Пнина“». Мягкая синева Penguin Classics. Автор, вырезанный из дерева: Милан, 1983. Деликатное черно-белое минское издание. И — страшная кукла, которую поставили на обложку в бразильском Abril Cultural. Проткнутая шилом (?) девочка. Набоков, который пишет на бабочке. Больше красоты и жути — здесь.

​​когда-нибудь это должно было случиться: напротив человека, не различающего бандита и держиморду, сядет большой русский писатель, который сегодня бесит всех, кроме меня и Олеси Герасименко. другое дело, что уже сейчас можно представить себе драматургию этой беседы, основные ее развилки и, конечно, главный вопрос — ну да, про самую обсуждаемую (и самую нежную) сцену из «Эдички». есть ощущение, что «Дудю (который ВДудь)» не помешал бы для этого интервью хорошо информированный консультант: я бы, например, с интересом послушал про нью-йоркскую встречу ЭВЛ с Труменом Капоте, знакомство с Профферами и Бродским и — оборвавшуюся уже, наверное, — дружбу с Сашей Соколовым.

давно мечтал объединить свои впечатления от нескольких непочтительных биографий, и вот наконец представился повод: написал для «Горького», почему Набоков обожал Гоголя, за что Синявский любил Пушкина, можно ли оставить талант и совесть в писательском буфете, как читать Довлатова и чего стоит солженицынское «жить не по лжи». из наблюдений за собственными реакциями: теперь очень хочется перечитать «Зону» и — чтобы сличить свои ощущения с восторгами ну хотя бы А.К. Жолковского — «Ленина в Цюрихе».

​​что-то у нас с Жаном-Марком Валле не складывается: год назад я зевал на «Большой маленькой лжи», в этом — кемарил под «Острые предметы». еще один пример, когда книжка — которая очень честное, глазастое, с неожиданными, ни с того ни с сего, прозрениями чтиво — все-таки лучше.

а теперь давайте вместе ждать «Романовых»

Редакция Психо Daily попросила написать мини-рецензию на интервью *Лимонова Дудю* своего коллегу и соратника – критика Игоря Кириенкова, который ведет прекрасный канал I'm Writing A Novel (подпишитесь!). B вот, что он нам написал:

«Мы немногого ждали от этого выпуска и даже вчерне набрасывали структуру интервью: с вопросами про политику и обязательным пуантом — верификацией описанного в «Эдичке» гомосексуального опыта. Но и без того, чтобы потрафить аудитории, которая гуглит не «Лимонов Жолковский», а «Лимонов негр», Дудь мог удивить, свернуть в сторону, блеснуть, в конце концов, неожиданно глубоким знанием лимоновской био- и (еще круче) библиографии.

Вместо этого он решил проблематизировать самый скучный и, пожалуй, самый случайный эпизод из жизни классика — его ситуационный альянс с демократической оппозицией, «Стратегию 31» и слоган «Россия без Путина», поместив Деда в свой любимый сюжет: отречение богов от их идеалов, переобувание, неспособность вовремя замолчать. Прокурорский тон, стальные, как у Николая Первого, глаза — Дудь сыграл в жандарма и попытался ущучить в непоследовательности человека, который никогда от своих (довольно противных, что уж там) взглядов не отказывался. Русский мир и Запад, Сталин и Навальный, либералы и фашисты — этот автор так давно и надежно забросал цветами и лимонками кумиров и врагов, чтобы в 2018-м водить к нему в вольер экскурсии.

«Вы не забывайте, я великий русский писатель»,
— говорит Лимонов ближе к концу, и как же хочется крикнуть в экран вместе с ним: ну спроси ты его про Париж и про Штаты; задай лишний вопрос о соперничестве с Бродским и Солженицыным; узнай, каково это — когда о тебе при жизни пишут роман-биографию на французском (речь про документальный роман Эммануэля Каррера. – Прим. ПD). Человек, научивший тысячи соотечественников «свободно ебаться как животное» (М. Баронова), — как он такой в нашей целомудренной литературе возник? Ради кого резал вены? Почему писал колонки для GQ от руки — и печатает ли на компьютере сейчас?

Перед Дудем 1 час 11 минут сидел один из самых удивительных персонажей в истории русской культуры, а он, надув щеки, выяснял, не стыдно ли публиковаться у Габрелянова и что там все-таки было в нью-йоркской подворотне 40 лет назад.

«Мне нахер ничего не надо, я сам как-нибудь».
75 лет. 60 где-то книг and counting. Траур не траур, но памятник Эдуарду Лимонову точно поставят».

​​сначала друзья из прекрасного городского постмедиа Психо Daily (за которым удобнее всего следить здесь и в инстаграме) позвали меня на светский ужин (где я не давал покоя Олесе Герасименко), а сегодня попросили поделиться впечатлениями от разговора Дудя и Лимонова; делюсь.

для контраста — испепеляющий пост Глеба Морева на ту же тему. согласиться можно со многим, да только «Эдичку», по-моему, не переиздают совсем по другой причине. Лимонов — это вечное становление, постоянное сбрасывание кожи; Лимонов — это всегда brand new. другой автор построил бы на своей первой книге репутацию (либертена, радикала, поэта), а он будет писать еще и, может быть, хуже — лишь бы не совпасть с чужими ожиданиями, обмануть, отречься. есть в этом что-то очень сектантское; что-то — на, вот возьми ее скорей — очень русское.

старые либретто Сорокина > новых сорокинских рассказов

подробности — последуют

не последний, кажется, повод порассуждать о Льве Толстом — в связи с книгой Ирины Паперно «Кто, что я?», которую можно читать везде, но удобнее всего, конечно, на Букмейте. наверное, это какая-то внутренняя и потому неизбежно искаженная оптика, но, похоже, эти 190 отмечают (готовятся отметить) пышнее, чем 100 со дня смерти в 2010-м: граф возвращается.

​​14 июня в одном издательском письме мелькнуло дежурное «новый роман Пелевина»: типичный анонс с продолжением, ищите во всех книжных страны, знаем-знаем. сегодня второе сентября: до сих пор нет ни названия, ни обложки, ни автором сочиненной аннотации. полез проверять, когда мы узнавали про «свежего» в последние несколько лет.

2015-й, «Смотритель»: 3 августа
2016-й, «Лампа Мафусаила»: 5 августа
2017-й, «iPhuck 10»: 1 сентября

похоже, филонит в этот раз самый дорогой русский копирайтер-философ, срывает коллегам дедлайн; тоже, как у Сорокина, «не идет». может, оно и к лучшему: меньше всего сейчас хочется читать что-то натужное про «Раскраски для взрослых» и тайные смыслы ЧМ-2018.

как рачительный хозяин, за две недели зову всех на дискуссию «Про стыдные книги», которая пройдет в Культурном центре ЗИЛ 18 сентября в 19:30. скажу сразу, что в гилти-плежа не верю (в том смысле, что all books are beautiful) и уж конечно ни к каким «мэтрам книжной индустрии» себя не отношу, — но может получиться свежо и бодро.