63

​​не в службу, а от искреннего восхищения: на Букмейте появилась (бесплатная) глава из книги Олега Навального «3 1/2» — про то, как устроена русская тюрьма. «Наладка» — описание ее одновременно весьма замысловатой и, скажем так, стрессоустойчивой коммуникационной системы: мент ловил меня, но не поймал. тут, на фоне «Нового величия», Барнаула, голодовки Сенцова, повсеместных пыток и других угнетающих сюжетов, надо бы прибавить что-то про исключительный исторический момент, когда семиотика зоны вдруг стала особенно актуальной, но чего уж тут: узилище остается одним из главных локусов русской культуры наряду с дворянскими гнездами, интеллигентскими кухнями и отменяющими классовые различия траншеями и окопами. тюрьма — это никакая не Анти-Терра, не угрюмый сателлит нашей внешне благополучной жизни, а сопредельная, руку протяни, территория; ее невозможно, да что там — стыдно экзотизировать. Навальный, при всех удивительных (лексических, в первую очередь) подробностях, к этому и не стремится: «Наладка» — не столько про «всюду жизнь», сколько про жизнь вообще, которую день изо дня ведут сотни тысяч наших соотечественников.

​​на днях в фейсбуке Галины Юзефович вспоминали лучшие рассказы, написанные по-русски за последние 10 примерно лет, и никто (в том числе и я) почему-то не вспомнил короткую прозу П.В. Пепперштейна, великого. перечитал тут одно старое интервью — какое же счастье, что он у нас всех есть.

​​в порядке каминг-аута: посмотрел наконец любимый всеми фильм «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» — и в очередной раз подивился тому, как по-разному люди воспринимают однозначные казалось бы эстетические явления. long story short: по-моему, это страшно фальшивое (ребята в спортивках пьют пиво под группу «Не твое дело», как же), безнадежно любительское (вслушайтесь еще раз в эти реплики; посмотрите попристальнее, как артисты двигаются в кадре), в худшем смысле вымышленное кино про настоящую вроде как Россию — или что там можно за нее принять, ловя палочками яйцо в похмельном рамене. я решительно не понимаю, какие контраргументы, кроме «душевности» или, не знаю, попущенного Серебрякова, может выставить мой воображаемый оппонент: как будто нельзя послушать «Панельку» без видеоряда. чтобы не заканчивать пост в миноре — три рекомендации от всего сердца: «Теснота» Кантемира Балагова, «Мешок без дна» Рустама Хамдамова и «Срок» Александра Расторгуева, Павла Костомарова и Алексея Пивоварова.

доброе утро

если про битого хотя бы есть поговорка, то как отстоять честь и имя филолога Бахнова?

Юрий Кагарлицкий у BadComedian
Алексей Цветков у Дудя
Перри Андерсон в The Graham Norton Show
Ноам Хомский в SNL

так победим

простите, пожалуйста, все (via Антон Самонин)

​​60 лет назад в Америке — после громкого, затронувшего два континента скандала — вышла «Лолита» Владимира Набокова: роман, для которого «чрезвычайно трудно» нарисовать обложку — чтобы без бабочек и порочных нимфеток. Первое американское издание отличается известным аскетизмом: сочетание белого, черного, желтого и красного, трогательная — и мало что говорящая случайному читателю — приписка «от автора „Пнина“». Мягкая синева Penguin Classics. Автор, вырезанный из дерева: Милан, 1983. Деликатное черно-белое минское издание. И — страшная кукла, которую поставили на обложку в бразильском Abril Cultural. Проткнутая шилом (?) девочка. Набоков, который пишет на бабочке. Больше красоты и жути — здесь.

​​когда-нибудь это должно было случиться: напротив человека, не различающего бандита и держиморду, сядет большой русский писатель, который сегодня бесит всех, кроме меня и Олеси Герасименко. другое дело, что уже сейчас можно представить себе драматургию этой беседы, основные ее развилки и, конечно, главный вопрос — ну да, про самую обсуждаемую (и самую нежную) сцену из «Эдички». есть ощущение, что «Дудю (который ВДудь)» не помешал бы для этого интервью хорошо информированный консультант: я бы, например, с интересом послушал про нью-йоркскую встречу ЭВЛ с Труменом Капоте, знакомство с Профферами и Бродским и — оборвавшуюся уже, наверное, — дружбу с Сашей Соколовым.

давно мечтал объединить свои впечатления от нескольких непочтительных биографий, и вот наконец представился повод: написал для «Горького», почему Набоков обожал Гоголя, за что Синявский любил Пушкина, можно ли оставить талант и совесть в писательском буфете, как читать Довлатова и чего стоит солженицынское «жить не по лжи». из наблюдений за собственными реакциями: теперь очень хочется перечитать «Зону» и — чтобы сличить свои ощущения с восторгами ну хотя бы А.К. Жолковского — «Ленина в Цюрихе».

​​что-то у нас с Жаном-Марком Валле не складывается: год назад я зевал на «Большой маленькой лжи», в этом — кемарил под «Острые предметы». еще один пример, когда книжка — которая очень честное, глазастое, с неожиданными, ни с того ни с сего, прозрениями чтиво — все-таки лучше.

а теперь давайте вместе ждать «Романовых»

Редакция Психо Daily попросила написать мини-рецензию на интервью *Лимонова Дудю* своего коллегу и соратника – критика Игоря Кириенкова, который ведет прекрасный канал I'm Writing A Novel (подпишитесь!). B вот, что он нам написал:

«Мы немногого ждали от этого выпуска и даже вчерне набрасывали структуру интервью: с вопросами про политику и обязательным пуантом — верификацией описанного в «Эдичке» гомосексуального опыта. Но и без того, чтобы потрафить аудитории, которая гуглит не «Лимонов Жолковский», а «Лимонов негр», Дудь мог удивить, свернуть в сторону, блеснуть, в конце концов, неожиданно глубоким знанием лимоновской био- и (еще круче) библиографии.

Вместо этого он решил проблематизировать самый скучный и, пожалуй, самый случайный эпизод из жизни классика — его ситуационный альянс с демократической оппозицией, «Стратегию 31» и слоган «Россия без Путина», поместив Деда в свой любимый сюжет: отречение богов от их идеалов, переобувание, неспособность вовремя замолчать. Прокурорский тон, стальные, как у Николая Первого, глаза — Дудь сыграл в жандарма и попытался ущучить в непоследовательности человека, который никогда от своих (довольно противных, что уж там) взглядов не отказывался. Русский мир и Запад, Сталин и Навальный, либералы и фашисты — этот автор так давно и надежно забросал цветами и лимонками кумиров и врагов, чтобы в 2018-м водить к нему в вольер экскурсии.

«Вы не забывайте, я великий русский писатель»,
— говорит Лимонов ближе к концу, и как же хочется крикнуть в экран вместе с ним: ну спроси ты его про Париж и про Штаты; задай лишний вопрос о соперничестве с Бродским и Солженицыным; узнай, каково это — когда о тебе при жизни пишут роман-биографию на французском (речь про документальный роман Эммануэля Каррера. – Прим. ПD). Человек, научивший тысячи соотечественников «свободно ебаться как животное» (М. Баронова), — как он такой в нашей целомудренной литературе возник? Ради кого резал вены? Почему писал колонки для GQ от руки — и печатает ли на компьютере сейчас?

Перед Дудем 1 час 11 минут сидел один из самых удивительных персонажей в истории русской культуры, а он, надув щеки, выяснял, не стыдно ли публиковаться у Габрелянова и что там все-таки было в нью-йоркской подворотне 40 лет назад.

«Мне нахер ничего не надо, я сам как-нибудь».
75 лет. 60 где-то книг and counting. Траур не траур, но памятник Эдуарду Лимонову точно поставят».

​​сначала друзья из прекрасного городского постмедиа Психо Daily (за которым удобнее всего следить здесь и в инстаграме) позвали меня на светский ужин (где я не давал покоя Олесе Герасименко), а сегодня попросили поделиться впечатлениями от разговора Дудя и Лимонова; делюсь.

для контраста — испепеляющий пост Глеба Морева на ту же тему. согласиться можно со многим, да только «Эдичку», по-моему, не переиздают совсем по другой причине. Лимонов — это вечное становление, постоянное сбрасывание кожи; Лимонов — это всегда brand new. другой автор построил бы на своей первой книге репутацию (либертена, радикала, поэта), а он будет писать еще и, может быть, хуже — лишь бы не совпасть с чужими ожиданиями, обмануть, отречься. есть в этом что-то очень сектантское; что-то — на, вот возьми ее скорей — очень русское.

старые либретто Сорокина > новых сорокинских рассказов

подробности — последуют

не последний, кажется, повод порассуждать о Льве Толстом — в связи с книгой Ирины Паперно «Кто, что я?», которую можно читать везде, но удобнее всего, конечно, на Букмейте. наверное, это какая-то внутренняя и потому неизбежно искаженная оптика, но, похоже, эти 190 отмечают (готовятся отметить) пышнее, чем 100 со дня смерти в 2010-м: граф возвращается.

​​14 июня в одном издательском письме мелькнуло дежурное «новый роман Пелевина»: типичный анонс с продолжением, ищите во всех книжных страны, знаем-знаем. сегодня второе сентября: до сих пор нет ни названия, ни обложки, ни автором сочиненной аннотации. полез проверять, когда мы узнавали про «свежего» в последние несколько лет.

2015-й, «Смотритель»: 3 августа
2016-й, «Лампа Мафусаила»: 5 августа
2017-й, «iPhuck 10»: 1 сентября

похоже, филонит в этот раз самый дорогой русский копирайтер-философ, срывает коллегам дедлайн; тоже, как у Сорокина, «не идет». может, оно и к лучшему: меньше всего сейчас хочется читать что-то натужное про «Раскраски для взрослых» и тайные смыслы ЧМ-2018.

как рачительный хозяин, за две недели зову всех на дискуссию «Про стыдные книги», которая пройдет в Культурном центре ЗИЛ 18 сентября в 19:30. скажу сразу, что в гилти-плежа не верю (в том смысле, что all books are beautiful) и уж конечно ни к каким «мэтрам книжной индустрии» себя не отношу, — но может получиться свежо и бодро.

​​любительское толстоведение продолжается: без большой любви посмотрел новую А.Смирнову про ЛНТ, который параллельно писал, как Анатолю Курагину отняли ногу, и защищал в суде на казнь обреченного писаря. получилось немного в жанре «все бессмысленно и бесполезно, ноу-ноу»; давайте сойдемся на том, что это все осень.

​​в Петербурге нынче самое время кататься по каналам, есть пиццу с горгонзолой и грушей в Сo-Op Garage и читать на «Полке» про Андрея Белого (вы Бродскому не верьте, роман — пушка). ну, или заглянуть в Новую Голландию на книжный фестиваль «Ревизия». завтра там выступает Паоло «Грамматика множества» Вирно, а до 9 сентября можно оставить на стендах независимых книгоиздательств все свои гульдены — вдруг вы захотите академическое издание «Зависти», «Зоны» или «Мы» на толстой бумаге. лично я ушел с Морисом Бланшо (про которого недавно писал Гулин), «Наверно я дурак» (заразительно отрецензированную Андреем Курилкиным) и диалогами Ивана Крастева и Глеба Павловского — не одного же Дудя с Петром Авеном и Ксенией Собчак про 90-е слушать.

замечательно обстоятельный материал про то, как провести выходные по-чеховски, по-поленовски и, конечно, по-толстовски. прямо перед титрами — мой список Tolstoy Essentials, сочиненный еще летом: сейчас бы я непременно включил туда книгу Паперно