подсказывают, что это была Юлия Селиванова из «Эксмо»: спасибо, Катя! nevertheless

Денис Горелов 🖤

товарками, Анна Анатольевна!

[это председатель жюри Анна Наринская пробовала образовать феминитив от слова «коллега» — описывая голосующих]

на экране мелькает шорт-лист, вижу, что книга Степановой написана как «Памяти Памяти» — на англо-саксонский, то есть, манер: оба слова с прописной.

так выпьем же за восторженные отзывы в западной прессе — разбавили чтобы бесконечные реверансы Болдуину, Плат и другим героям момента

за 10 минут «Калечину-Малечину» сравнили с Сэлинджером и куароновской «Ромой»; ну что-то совсем сопряжение далековатых

приключения памяти, фем-поворот — это здорово все, но Марина Давыдова на очень верную вещь указывает: новая словесность-2018, главным образом, написана от первого лица — со всеми сопутствующими коннотациями. интересно, как в этом году будет

Екатерина Шульман ждет русского Бальзака и одновременно расстраивается, что современная проза похожа на фейсбук. есть тут некоторое противоречие — уж простите

[самозваную лекцию про Набокова комментировать не буду: мало кого на свете так же сильно люблю — но и мне что-то уже поплохело]

трое членов жюри уже проголосовали — и никто (никто!) за Мещанинову

доставайте, что ли, пульты

«Вещи и уши» как «Теллурия» — а вот это действительно красиво

Анна Наринская так долго и увлекательно говорила про ум — а в итоге голосует за смелость и броское «сейчас»

у Степановой, впрочем, уже четыре голоса; очень хорошо

Богданов — Мещанинова
Оборин — Степанова
Сапрыкин — Мещанинова
Кобрин — Мещанинова («Лолита» от лица Долли Гейз — эффектная очень мысль)

идеально, по-моему, раскидали; давайте сделаем 5:5, и пусть выбирают между лучшими

за Мещанинову!

всем амор

вот вам шьямалановский чисто твист: критики — в ожесточенной борьбе — выбрали Людмилу Стефановну Петрушевскую (набравшую сегодня 0)

ЛП, живите сто лет!

зал как будто горюет, но вообще — нормально же все абсолютно; ну да, «Оскар» и каннская ветвь в одни руки — заслуженно же

а Наталия нас всех еще не раз удивит, вот увидите

​​скриншоты скриншотами, а какая все-таки дурнина: совершенно непонятно, зачем было снимать такой фильм про современное искусство — не заготовив специальной, отличной от прочих реплики, с нелепыми монтажными переходами и вызывающе несовременными спецэффектами; глаза еще у всех пустые, кроме Джилленхола (ему нельзя, он орет). Netflix претендует на то, чтобы стать новым телевизором, но почему же так буквально.

​​то ли презентация, то ли выездной выпуск подкаста «Поляринов говорит»: в следующую среду поговорим с Лешей про килограммы написанных и переведенных им слов, универсальность и локальность Большого Американского Романа, трансфер поп-культурных мотивов в область высокой словесности — и о том, что с этим концептом стало после Пинчона, Гибсона, Мура, Уоллеса и других его любимцев.

когда: 13 февраля
во сколько: в 20:00
где: в «Фаланстере»
как не забыть: отметиться в фейсбуке

​​на «Радио Arzamas» вышел второй сезон курса «Американская литература XX века»: пять получасовых примерно лекций Андрея Аствацатурова об Андерсоне, Сэлинджере, Воннегуте, Чивере и Керуаке. общий уровень экспертизы по-прежнему удручает: герои чиверовской прозы живут в «имениях» и «усадьбах», битники ничего не отрицают, а «Холден Колфилд ищет бога» — и ускользающе мало сказано о том, как сделаны эти поразительные тексты.

взять того же Чивера: я с трудом припоминаю подробности рассказов «певца и критика среднего класса», но какое яркое эмоциональное гало остается от его вещей — при всей их похожести. из Чивера целиком, с залысинами и свитером поверх рубашки, вышел Мэттью Вайнер; «Пригородного мужа», «Женщину без родины» и «Ангела на мосту» цитируют, не отдавая себе в этом отчета, «новые тихие», снимающие и пишущие про жизнь, которая прошла мимо. он что-то такое понимал — о деформации социальных статусов, выскальзывании из рутины, бытовой, глаза в потолок, тоске — и умел (черт его знает как) двумя деталями сказать о человеке последнюю правду.

читатель ждет уж рифмы Чехов — воспользуемся же другой знакомой всем формулой: можно восхищаться эрудицией Пинчона, техникой Набокова и пластикой Капоте, но похожим быть хочется как раз на Чивера — несмотря на всех его демонов.

​​Очень любопытное интервью с Валерием Анашвили — и совсем не потому, что в нем высказаны какие-то парадоксальные мысли (хотя одна как минимум есть: хорошая книга Михаила Маяцкого «Курорт Европа» провалилась в Франции, и это признак здоровья местной культурной элиты). Не нагнетая и не кичась своими безусловными культуртрегерскими достижениями, главный редактор Издательства Института Гайдара и «Дела» спокойно и точно объясняет, к чему приводит бездумный импорт западных бестселлеров и какого типа рецензий отчаянно не хватает на русском. Ни разу, к сожалению, не помянут Анашвили же придуманный «Логос» и его неуклонная научно-просветительская работа, но что тут: будем считать это поводом для новой беседы; или перечитайте — старую.

​​не мне одному, должно быть, знакомая дилемма — забросить все и читать только «Дом правительства» Юрия Слезкина (ждем во второй половине февраля в Corpus) или попытаться все-таки чередовать этот огромный текст с какими-то другими, — разрешилась неожиданным образом: разжился версткой той самой книги Андрея Бабикова «Прочтение Набокова»: тут и большие статьи об отдельных набоковских вещах, и ревизия его (кино)драматургического наследия, и опубликованные вместе малоизвестные тексты ВВН — включая «Дар»-2. 816 страниц, выйдет в марте в «Издательстве Ивана Лимбаха»