​​корифеем жанра «слышно ли меня?» в отечественном сегменте YouTube упрямо считаю русского писателя в изгнании Олега Кашина, — есть, вероятно, стримы популярнее, но едва ли найдутся смешнее, — и тем не менее: записали на этой неделе с Алексеем Поляриновым большой дистанционный разговор о чтении под домашним арестом, сериале Tiger King и романе «Противостояние», который стоит открыть, как только вы досмотрите фильм про скальпированную Гвинет Пэлтроу.

в качестве затравки — герой десятого плана, обнаруженный Алексеем при перечитывании лучшей книги на свете; еще одно подтверждение тезиса о всесильности русской художественной прозы и ее необычайных провиденциальных свойствах:

« — Да объясните мне, пожалуйста, — сказал Степан Аркадьич, — что это такое значит? Вчера я был у него по делу сестры и просил решительного ответа. Он не дал мне ответа и сказал, что подумает, а нынче утром я вместо ответа получил приглашение на нынешний вечер к графине Лидии Ивановне.

— Ну так, так! — с радостью заговорила княгиня Мягкая. — Они спросят у Landau, что он скажет.

— Как у Landau? Зачем? Что такое Landau?

— Как, вы не знаете Jules Landau, le fameux Jules Landau, le clair-voyant? Он тоже полоумный, но от него зависит судьба вашей сестры. Вот что происходит от жизни в провинции, вы ничего не знаете. Landau, видите ли, commis был в магазине в Париже и пришел к доктору. У доктора в приемной он заснул и во сне стал всем больным давать советы. И удивительные советы. Потом Юрия Мелединского — знаете, больного? — жена узнала про этого Landau и взяла его к мужу. Он мужа ее лечит. И никакой пользы ему не сделал, по-моему, потому что он все такой же расслабленный, но они в него веруют и возят с собой. И привезли в Россию. Здесь все на него набросились, и он всех стал лечить. Графиню Беззубову вылечил, и она так полюбила его, что усыновила».

Часть I
Часть II

— открываешь книгу Джейкоба Филда «Есть ли будущее у капитализма?».

— читаешь первую часть — по необходимости поверхностный, но довольный складный очерк становления современной экономической системы, который акцентирует внимание на рабстве, обеспечившем американское благосостояние, анонсирует развенчание неолиберализма и обещает выпростать наконец пресловутую невидимую руку рынка; не забыты и бедствия, выпавшие на долю России.

— добираешься до второй части с многообещающим заголовком «Как функционирует современный капитализм».

— видишь набранные аршинным шрифтом слова: «У капитализма есть будущее. Книга, которую вы читаете, тому доказательство».

давно меня так не расстраивал нон-фикшн.

​​единственное медиа под названием «НОЖ», которое заслуживает внимания. в новом номере — интервью с редактором «Взгляни на арлекинов!» и Strong Opinions Фредом Хиллсом («He was very warm, witty, and engaging, totally charming in a courtly way despite the thirty-six-year spread in our ages. He had this wonderful ability to conduct a conversation making you believe that you were just another worldly intelligent person like him, at least for a moment, which is quite a gift, and quite generous on his part, as you can imagine»); рецензии Стивена Блэкуэлла и Григория Утгофа на долининские «Комментарии к "Дару"»; статья Ольги Ворониной о книге Геннадия Барабтарло Insomniac Dreams, русский перевод которой выйдет в каком-то обозримом будущем. на территории РФ сайт доступен только через VPN.

​​«Задним числом я понимаю, что писал рецензии как стихотворения в прозе».

écrivain Лев Данилкин рассказывает, как мама Григория Ревзина заставила его изучать соматизм в стихотворениях Цветаевой, признается, что пробовал писать биографию Николая Носова, и отвечает на рапповские по духу претензии Дмитрия Быкова. новый подкаст «Хорошего текста» длится 12 без малого минут и может утомить, только если у вас какая-то специальная идиосинкразия — на ЛД, великого, или на мою клокочущую, ускользающую от понимания речь (что вполне объяснимо; будем работать).

Apple
Google
Яндекс
Букмейт

​​забавно, должно быть, с таким жаром отстаивать полный метр как романную форму в свете восьмой серии пятого сезона Better Call Saul (которая вся — кино, литература, агорафобный спектакль на двоих и что только не; великий критик Борис Кузьминский написал в личку «просто нет слов»), но что поделать — я посмотрел «Эмму.» раньше, чем Сол Гудман поехал в пустыню за деньгами. очень хороший — не с первой минуты, но все же, — фильм, и как здорово, что после Букера Элеанор Каттон не растворилась в новозеландских субтропиках: ждем, когда на небосклоне покажутся «Светила» с Евой Грин.

​​сказать по совести, вторая, чисто потребительская мысль, которая пришла мне в голову после известия о кончине Александра Тимофеевского, — осознание того, что совсем скоро, в ближайшие буквально часы, я прочитаю о нем много хороших — толково устроенных, с бо мо в ле бо орд — текстов. некоторые были написаны задолго до трагического сообщения: даже удивительно, насколько легко очерк Максима Семеняка об АТ переводится в некрологическое ч/б, и можно ли представить себе лучший финал, чем фраза про роман со свободой. философ футбола Игорь Порошин, в последне недели занятый исключительно осмыслением карантина в Индии, выдал что-то вполне виртуозное про Италию, Тимофеевского и Пасху — и стало понятно, что многие его коронные темы инспирированы Тимофеевского — и что он этой зависимостью скорее гордится. попрощались — каждый по-своему точно и горько —  Ольшанский, Сапрыкин, Горбачев, снова Семеляк; даже А.С. Плахов на время оторвался от сочинения антикувшиновских частушек: оказалось, что он приложил руку к становлению талантливого московского кинокритика (в чем, однако, чудится самолюбование, и хочется как-то посочувствовать жительницам Темискиры, воюющим против иерархий).

перечитал я и разговор Татьяны Рассказовой с Тимофеевским, которым делились в фейсбуке с подписью «золотая эпоха», — знаменитое интервью, в котором предсказаны Путин и более-менее все остальное, что случилось с Россией в XXI веке. главное, впрочем, впечатление, который вызывает этот текст сейчас, — не восхищение профетическим даром покойного, а сомнения в том, уместно ли учить нуворишей наслаждаться кватроченто, пока подавляющее большинство населения переживает довольно чудовищные времена; благородна ли эта (впрямую, почти горделиво проговоренная) идея — создать газету для богатых, толстую, медленную, воспринимающую последние 80 лет как морок — по счастью, спавший. не приходится удивляться, что вскорости у флагмана буржуазной прессы появилось издание-антипод — тонкое, как листовка, и злое, как забытый на даче американский бандог; я про «Лимонку», конечно.

с другой стороны, читать русские буквы в ту нелегкую пору было явно интереснее, чем в последние пару лет — тут: в публичном поле состязались несколько очень выразительных стилистик — а не сплошное «набутыливание обрыганов», перемежающееся выступлениями замечательных одиночек. к неумеренному воспеванию леонтьевщины-людвиговщины много вопросов, но, скажите на милость, какого Максима Соколова вы предпочитаете — «специально для телеграм-канала RT» или поэтически воззрившегося на историю; то-то же.

​​уникальный кадр: Виктор Пелевин встречается с книжниками после подписания воззвания «Новой газеты».

​​опыт политической интерпретации масскульта: посмотрел пару эпизодов сериала «Зулейха открывает глаза» и понял, что меня всегда настораживало в первоисточнике — помимо стилистической его скудости. но если с точки зрения символов и смыслов «З.» — тягостная шизофрения, которая притворяется диалектикой, то неизбежная в скором будущем «Обитель», видимо, окажется чистым безумием: суд разберется, у нас просто так никого не сажают, перековка человеческого материала — дело неприятное, но необходимое, товарищ Сталин, вы большой ученый. а еще говорят, Солженицын — наш национальный писатель и чуть ли не центральная для официальной России фигура; что-то в этих расчетах не сходится — ну, или фильм Глеба Панфилова по «Ивану Денисовичу» будут рекламировать в «60 минутах».

обещанная рецензия на «Старика», до выхода которого автор самую малость не дожил. главный в стране специалист по неймингу угадал с названием в очередной (и, по-видимому, последний — кто знает, что хранит его рабочий стол) раз: получился такой Лимонов-трип или, что точнее, «Книга прощания». чтение это неровное, порой великая лингвистическая машина несколько вязнет, но в целом впечатление довольно грандиозное — прежде всего потому, что являет собой то уникальное сочетание высокой мелодрамы и низкой поэзии, за которое мы его когда-то полюбили; удалось различить и несколько новых (для меня, по крайней мере) оттенков в этом букете. внутри есть ссылка на интервью с Познером, оно тоже очень хорошее — разумеется, в тех ровно местах, где берет слово interviewee.

​​полез по делу в «Американские годы» Брайана Бойда, ничего путного не нашел, но в очередной раз залип на вкладке с фотографиями. кажется, эту не знает Google Images; по ощущениям прямо кино.

подумалось в сторону: понятно, что означала «последняя лекция» 60 лет назад, — на горизонте частной судьбы просматривался трансатлантический вояж, Кубрик, лавочка около Монтрё-палас, ждущие своего воплощения гениальные замыслы (уже тогда идет работа над «Бледным огнем» и, в фоновом режиме, над «Адой»). а что сейчас — весной 2020-м: прощальная сессия в зуме? доставка из любимого, заколоченного наглухо места? прямой эфир в инстаграме? десять графиков один другого горше? персональный код для передвижения, чтобы без лишних приключений дойти до супермаркета?

грех роптать на свой век, и герой предыдущего абзаца наверняка осудил бы апатию, которая пришла на смену всеобщей панике. впрочем, интересно, что бы он писал, запрети ему кто бродить с сачком по Церматту или над Гстаадом и посади перед браузером с тысячами вкладок; кажется, роман «Подвиг» подвергся бы довольно решительному — безумец прорывается сквозь карантинный кордон, чтобы поймать углокрылого адмирабля — апдейту.

появление DAU на трекерах производит довольно обескураживающее впечатление. нет, не расторопностью пиратов — воруют, ясное дело, и не с таких сайтов, — а тем, что еще полгода назад было принято посмеиваться над фейсбучными комментариями в духе «посмотрю, когда выложат», потому что нам не раз дали понять, что этого не произойдет никогда — чай, не Netflix. затрудненный доступ был не просто частью дистрибуционной стратегии проекта, а одним из центральных элементов мифа о непостижимом, не укладывающемся ни в какие рамки произведении, которое может, с известными оговорками, существовать в фестивальном формате, но, скорее, представляет собой нечто композитное; собственно, ответом на критику «Наташи» было «как можно судить о доме по наличнику». теперь — когда файл с фильмом про скандалящих буфетчиц бежит в запуски с Never Rarely Sometimes Always и пилотом Tales from the Loop перед тысячами пар глаз, а его обсуждение окончательно переносится из буржуазных гостиных в самое что ни на есть демократичное пространство интернет-форума (ничего не слышно! а на карагарге еще и «Дегенерация» в 1080! и за это «Медведя» дали?) — кино, 2 часа 17 минут 47 секунд, застывает перед зрителем в абсолютной, эдемской своей наготе. такой вот радикальный unpacking и срыв всех и всяческих масок — очевидно, не предусмотренный создателями.

​​при некотором сочувствии изначально заявленной цели — которая сформулирована и в этом, весьма небрежно отредактированном интервью, — бесконечно огорчает потребность сайта kkbbd.com во внешней легитимации. не очень понятно, зачем, оперируя постколониальным тезаурусом и здесь и там различая проявление имперского сознания, так истово молиться на западную прессу. для чего, создавая альтернативный центр силы (в чем нет решительно ничего необычного — как и в желании боднуть иной раз кого-нибудь привилегированного, в кавычках и без; выбор слов — вопрос темперамента и воспитания, но сама по себе конфронтация — вполне рабочий и временам продуктивный модус существования), постоянно ссылаться на то, как все устроено у них, хотя важнейшим следствием кинокризиса-2017 стала тотальная аннигиляция индустриальных авторитетов, способных что-то там благословить или проклясть. мы оказались на странной, никем еще не обжитой территории — и отчего-то смотрим на то, как разбивает палатку сосед, у которого только что сгорел дом. это все не значит, будто у нас есть какие-то особенные интеллектуальные преимущества («антикоммунистическая прививка против хождения строем», велика гордость), но самый поворот головы, давний, неизжитый этот рефлекс свериться с Variety или Гетеборгом, конечно, вызывает недоумение. а «Портрет девушки в огне» хороший очень фильм — безотносительно всего или, напротив, все учитывая.

ЛНТ и самообразование в самоизоляции (из книги Бориса Эйхенбаума «Молодой Толстой»)

«Весной 1847 г., решив бросить университет, Толстой записывает: «Какая будет цель моей жизни в деревне в продолжение двух лет? 1. Изучить весь курс юридических наук, нужных для окончательного экзамена в университете. 2. Изучить практическую медицину и часть теоретической. 3. Изучить языки: французский, русский, немецкий, английский, итальянский и латинский. 4. Изучить сельское хозяйство, как теоретическое, так и практическое. 5. Изучить историю, географию и статистику. 6. Изучить математику, гимназический курс. 7. Написать диссертацию. 8. Достигнуть высшей степени совершенства в музыке и живописи. 9. Написать правила. 10. Получить некоторые познания в естественных науках. 11. Составить сочинение из всех предметов, которые буду изучать».

​​к слову о романном сознании, которое в последнее время довелось несколько раз комментировать: пятый сезон Better Call Saul кончается на интратекстуальной, no mistake, ноте — когда знакомые, очень рельефные, реплики помещаются в уста принципиально других героев. в этот небесный бильярд в мировой литературе умели играть от силы человек 10 (единственный живой представитель этого уникального рода-племени четыре года назад взволнованно теребил шарфик ФК «Лестер»; интересно, решится ли «Азбука» выпустить «Мужчину в красном пальто» сразу в цифре), — ну и Гулда с Гиллиганом, у которых на визитке написано «строим телешоу», конечно, в каких-то сходных терминах надо описывать. давайте разбирать серию Bagman в школах — вместо переоцененного автора романа «Мастер и доктор».

​​для одних 150-летие Владимира Ленина — это проходной, между лысым Кадыровым и ненавидящей русскую кухню Азилией Бэнкс, материал в рубрике «Шапито», для других — повод провести некоторые культурно-археологических разыскания; может показаться, что в обществе полным ходом идет та самая демобилизация, о которой когда-то говорил один знаменитый издатель (см.ниже): прощай, оружие, мы больше не хотим ни за что воевать. отрадно, впрочем, что в этот день довелось увидеть блеск клинков и пламя в глаза: следил вполглаза, что писали по поводу круглой даты русские интеллектуалы, — вот несколько наблюдений:

— Борис Гройс объясняет Ивану Напреенко, как Ленин скрестил марксизм и Ницше, отчего не стоит отождествлять русский формализм и французский структурализм и почему Квентин Мейясу — прохвост. из этой беседы вырастает грандиозный образ Ленина-читателя, который наловчился выискивать слабые места в текстах оппонентов и с редкой, звериной почти энергичностью развенчивать их построения. по временам хочется применить этот метод к самому БГ, у которого подозрительно часто сближаются далековатые понятия, но как риторический слалом это довольно эффектно.

— издатель Фуко и Проханова (возможно, когда-нибудь это словосочетание перестанет вызывать улыбку) Александр Иванов концентрируется на фигуре Ленина-философа — и прибавляет к нему Ленина-медиума, который ведет себя максимально нерационально и как бы сам создает себе и колею, и быстро несущего извозчика. великая ирония ситуации в том, что текст, который рассчитан на аудиторию LRB («Они тоже поднимают на щит тот аспект спинозистской модели политического, который связан с понятием позитивного, имманентного опыта, неопосредованного трансцендентальной спекуляцией»), был опубликован на сайте газеты «Завтра». не возьму на себя смелость расшифровывать этот жест, но по-своему это красиво; лишь бы не «специально для телеграма RT».

— Алексей Цветков сегодня на связь отчего-то не вышел, — зато развернуто выступил Илья Будрайсткис. его разговор с обозревателем «Бизнес Online» — своего рода пресс-конференция современного левого активиста: корректные ответы со всеми нужными акцентами — от насилия как основы капиталистического производства до кампании Берни Сандерса; и куда стройнее, чем, скажем последняя книга ИБ «Мир, который построил Хантингтон...».

— специально для Bookmate Journal Лев Данилкин выбрал шесть самых важных книг Ленина и снабдил их аннотациями — от служебно-коротких до программно-развернутых. «Что делать?» > «Улисса», Толстой как ключ к победе в Гражданской войне и бесповоротно великий Ленин с окровавленной бритвой; самое естественное желание, возникающее после этой статьи, — лично разобраться, что там случилось между Бухариным, Лениным и стаканом.

​​ну и две работы вне конкурса:

— блестящий сравнительный анализ «Ленина в Цюрихе» и «Двенадцати стульев», который в 2011 году проделал Александр Жолковский; не так давно Евгений Пономарев постмодернизировал Бунина, — тут сходная операция производит даже большее впечатление; ну, на тех, кто думал, что Солженицын — это только выуженные из-под глыб архаизмы.

— мой собственный, наконец, текст — нечто вроде мета-критики Ленина в телепропаганде, на волнах Радио Arzamas и в «Пантократоре»; вынесенная в заглавие процедура может показаться циничной, но великий склочник, наверное, оценил бы.

комичным образом, пока все это писалось, современный наш Ленин — выступающий сегодня под партийной кличкой Андрей Шенталь, — сочинил что-то заманчивое про сортировку мусора как мнимую политику. очень хочется, чтобы в этом канале было не две тысячи подписчиков, а двадцать две, — но кто знает, может, его автору тоже нравится быть анахоретом, который разговаривает с пустотой и даже слышит что-то в ответ.

​​несколько эшеровские новости литературоведения: в комментариях к посту, где уточняются комментарии А.А. Долинина к «Дару», анонсировано их второе издание. все логично: если уже автор оригинального сочинения замышлял продолжение своего романа, отчего бы не превратить в франшизу и выпуск справочных материалов.

вот это я понимаю 10 000 метров над уровнем всех: издательство «Бомбора» диалектически сняло противоречия между «Сонтаг» и «Зонтаг» — и решило просто не переводить имя эссеистки на обложке ее биографии. я не заглядывал еще внутрь и, конечно, сомневаюсь, что эта блистательная концептуалистская игра продолжается на протяжении всей книги, но вообще, как говорится, way to go: скорее бы конкуренты опубликовали «Толкование сновидений» Sigmund Freud и «Избранные эссе» John Berger.

а вот, вероятно, главный курьез карантина — попадание автора этого канала в расширенный список журнала Forbes. что делать с этой информацией, я, признаться, так и не понял, хотя, конечно, бесконечно лестно оказаться одесную прекрасной актрисы Василисы Перелыгиной — и до слез трогательно было видеть реакцию друзей, знакомых и просто проходивших мимо: спасибо!

проголосовать за любимых «молодых визионеров» — среди которых Яна Кедрина, Даниил Медведев и другие славные люди — можно здесь.

​​Набокову на этой неделе 121, и у меня сложилось что-то про одну из поздних его русских вещей — сквозистого «Волшебника», которого одни воспринимают как рекогносцировку перед «Лолитой» (то есть видят в нем не вполне полноценное произведение), а другие — как важный для автора опыт выстраивания мистического нарратива, где мертвые оберегают живых (слишком эксцентричное прочтение, чтобы некритично пересказывать его в своем тексте; держите).

в любом случае, сейчас представляется, что Набоков-1938-1955 (а также 1962-1977) — фигура недоизученная и недолюбленная, хотя сравните между собой какое-нибудь «Возвращение Чорба» и сложные вензеля его англоязычных текстов. надо, в общем, быть великодушнее — и научиться любить худого, исчезающего в кресле автора с брюками не по размеру и более массивного пожилого мужчину за кафедрой, на скамейке у «Монтрё-палас», заглядывающего в 13-томный Оксфордский толковый словарь английского языка. второй выглядит заносчивее, холоднее и в конечном счете дальше, но не будем забывать, что монструозная во всех смыслах «Ада» (возьмем самый неудобный пример) — возможно, наиболее русское его сочинение; ничего удивительного, что она пробралась в один из экспертных списков на «Полке».

ну и последнее, что ли — про спор ученых меж собою. нет нужды восстанавливать хронологию главного набоковедческого feud XXI века (не считая «Лауры») — распрю по поводу содержания т.н. Розовой тетради и интерпретаций того, чем должен был стать роман «Solus Rex» — сиквелом «Дара» или каким-то совсем отдельным произведение. тут, в конфликте А.А. Долинина и А.А. Бабикова, чудится не только чисто профессиональное соперничество (придающее кабинетным изысканиям почти стадионную зрелищность), но и более личный сюжет: отсюда выражения вроде «неловкий дилетант», призванные показать, кто на этой делянке давно, а кто тишком толкнул калитку и пробрался на чужой будто бы участок. все это прискорбно в первую очередь для науки о Набокове: перечитав вчера с равным удовольствием кое-что из «Истинной жизни писателя Сирина» и «Прочтения Набокова», понимаешь, что не так уж этот раздел литературоведения богат, чтобы от кого-то — бог весть по каким причинам — отказываться и друг дружку задирать.

напоследок — короткое напоминание о том, зачем вообще одни все это исследуют, а другие потом читают.

я, вероятно, очень дурно воспитан: такой афише верю безоговорочно.