МАКСИМ ЖУКОВ:

Отделилась Малая, отделилась Белая,
Занялась Великая глупой суетой.
Зарядив Калашников, с парой однокашников
Вышел в степь донецкую парень молодой.

Не за долю малую, вызволяя Малую, -
Из сердечной склонности, танковой дугой, -
Изничтожить ватников, с группою соратников,
Им навстречу двинулся паренёк другой.

Никому не нужные люди безоружные
В этот раз не кинулись скопом на броню.
Сколько их ни выяви, - добровольцев в Киеве
Явно недостаточно дать отпор Кремлю.

Веруя в красивости, с жаждой справедливости,
Многие по трезвости, кто-то под хмельком,
Кучно, со товарищи, резко, угрожающе
В чистом поле встретились парень с пареньком.

Было то под Горловкой или под Дебальцево,
Может, под Широкино... Было! - ну и что ж? -
Ничего хорошего - продали задёшево
Паренька из Киева и другого тож.

Там на шахте угольной воздух перерубленный,
Техника горящая, крошево и жесть.
Злого, непостижного, возлюбите ближнего!
Украинца, русского - всех что ни на есть.

Оба, в общем, славные, парни православные,
Как лежится вместе вам во поле вдвоём?
Спят курганы тёмные, солнцем опалённые,
Тишина над Киевом, тихо над Кремлём.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГРАЖДАНИНА РФ, ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПОХИЩЕНИИ ДЕВУШКИ, ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕННОГО АВТОРУ ПОЛИЦИЕЙ ГОРОДА ЮРМАЛА

В Юрмале, там где во время оно
Гитарист Кузьмин хотел задрать
Девушку по имени Симона,
А попал к Алусику в кровать,
В недрах ресторана «Хрен и бочка»
Под пивную пенную струю
Эксцентричный папа-одиночка
Рассказал историю свою.

«Повстречал, сынок, я здесь на пляже
Девушку небесной красоты,
Подкатил серьезно и без лажи,
Первый день - кафе, вино, цветы,
На второй на Аллу Пугачеву
В «Дзинтари» хотел ее сводить,
А она в ответ: «Позвольте, Вова,
Мне богатыря от вас родить!
Знаю я поблизости болотце,
Там великолепный мягкий мох,
Выплесните свет в мое оконце
Там, где примет нас лесной чертог!»

Я, конечно, малость удивился,
Но подумал: местный, гля, гештальт.
И в болоте с нею час резвился,
И услышал: «Стой, довольно, хальт!»
Мохом я протер елдак и очи,
И сразил меня престрашный вид:
Предо мной в мерцаньи лунной ночи
Жабища огромная сидит.
Раздувая зоб, сверкает гневно
Красными очами в полумгле.
Я сказал: «Ох, йоптыть, королевна,
Лучшая зайчура на земле,
Щас меня пугаешь для чего ты?
Ну, давай обратно обратись!»
Но скакнула жаба вглубь болота,
И осталась в мохе только слизь.

Пробухал я, кажется, неделю,
В день седьмой увидел на крыльце
Девочку-младенца - мох на теле,
И немного тины на лице.
Ясными зелёными глазами
Посмотрел ребёнок на меня
И потек я пьяными слезами:
Ну, иди на ручки, малышня!
И когда над маленькой головкой
Маленький комарик пролетал,
Ротиком его ребёнок ловко
Засосал и бодро чмокать стал.
Понял я, что мне навряд ли надо
За «Агушей» в магазин ходить,
Всякой мушке дочка будет рада,
Воду из болотца будет пить.

Прожили мы так до желтых листьев,
Отмахала дочка за сезон,
Выросли у ней попец и сиськи,
Плавает, танцует под музон.
Только, правда, грамоты не знает,
Да на чорта ль грамота сейчас?
Если точно денежки считает -
Папе заработает на квас.
Я ведь тоже не банкир какой-то,
Сисадмином был на Рен-ТВ,
Но поднялся малость на биткойнах,
А теперь вот здесь сорю лавэ.
Ну, давай малец ещё по шоту.
Кстати, вот и доченька пришла».

Тут я обмер, да и вся пиздота
В ресторане сразу замерла.

Вот скажу: красивая блондинка -
Не скажу буквально ничего.
Волосы - златая паутинка,
Очи - изумруд, и сиськи - во!
Я не помню, как в безумном вихре
Мы со сказкой этой унеслись,
Как ветра над Юрмалой затихли
В час, когда друг с другом мы слились,
Как блаженство разлилось по роже
В миг, когда я рвал её бельё,
Как пошли пупырышки по коже
У меня, а может, у нее...

Жаба, баба, кто сосал - не помню,
Только стон и квакание.
Но -
Запись есть в мобильном телефоне,
Как, шипя,
вдруг лопнуло оно.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГРАЖДАНИНА РФ, ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПОХИЩЕНИИ ДЕВУШКИ, ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕННОГО АВТОРУ ПОЛИЦИЕЙ ГОРОДА ЮРМАЛА

В Юрмале, там где во время оно
Гитарист Кузьмин хотел задрать
Девушку по имени Симона,
А попал к Алусику в кровать,
В недрах ресторана «Хрен и бочка»
Под пивную пенную струю
Эксцентричный папа-одиночка
Рассказал историю свою.

«Повстречал, сынок, я здесь на пляже
Девушку небесной красоты,
Подкатил серьезно и без лажи,
Первый день - кафе, вино, цветы,
На второй на Аллу Пугачеву
В «Дзинтари» хотел ее сводить,
А она в ответ: «Позвольте, Вова,
Мне богатыря от вас родить!
Знаю я поблизости болотце,
Там великолепный мягкий мох,
Выплесните свет в мое оконце
Там, где примет нас лесной чертог!»

Я, конечно, малость удивился,
Но подумал: местный, гля, гештальт.
И в болоте с нею час резвился,
И услышал: «Стой, довольно, хальт!»
Мохом я протер елдак и очи,
И сразил меня престрашный вид:
Предо мной в мерцаньи лунной ночи
Жабища огромная сидит.
Раздувая зоб, сверкает гневно
Красными очами в полумгле.
Я сказал: «Ох, йоптыть, королевна,
Лучшая зайчура на земле,
Щас меня пугаешь для чего ты?
Ну, давай обратно обратись!»
Но скакнула жаба вглубь болота,
И осталась в мохе только слизь.

Пробухал я, кажется, неделю,
В день седьмой увидел на крыльце
Девочку-младенца - мох на теле,
И немного тины на лице.
Ясными зелёными глазами
Посмотрел ребёнок на меня
И потек я пьяными слезами:
Ну, иди на ручки, малышня!
И когда над маленькой головкой
Маленький комарик пролетал,
Ротиком его ребёнок ловко
Засосал и бодро чмокать стал.
Понял я, что мне навряд ли надо
За «Агушей» в магазин ходить,
Всякой мушке дочка будет рада,
Воду из болотца будет пить.

Прожили мы так до желтых листьев,
Отмахала дочка за сезон,
Выросли у ней попец и сиськи,
Плавает, танцует под музон.
Только, правда, грамоты не знает,
Да на чорта ль грамота сейчас?
Если точно денежки считает -
Папе заработает на квас.
Я ведь тоже не банкир какой-то,
Сисадмином был на Рен-ТВ,
Но поднялся малость на биткойнах,
А теперь вот здесь сорю лавэ.
Ну, давай малец ещё по шоту.
Кстати, вот и доченька пришла».

Тут я обмер, да и вся пиздота
В ресторане сразу замерла.

Вот скажу: красивая блондинка -
Не скажу буквально ничего.
Волосы - златая паутинка,
Очи - изумруд, и сиськи - во!
Я не помню, как в безумном вихре
Мы со сказкой этой унеслись,
Как ветра над Юрмалой затихли
В час, когда друг с другом мы слились,
Как блаженство разлилось по роже
В миг, когда я рвал её бельё,
Как пошли пупырышки по коже
У меня, а может, у нее...

Жаба, баба, кто сосал - не помню,
Только стон и квакание.
Но -
Запись есть в мобильном телефоне,
Как, шипя,
вдруг лопнуло оно.

https://youtu.be/mzSBeHmPbRk

Как при новой при власти закрыли все радиостанции
А потом вдруг открыли одну учредив худсовет
Запретили попсу и хип-хоп и шансоны с романсами
Только рок русский рок разрешил там играть комитет

О МЕЧТАХ

От своего ж лубенея похабства
Я вопрошал у соседки по столику:
- Хочешь ко мне в сексуальное рабство?
Та хохотнула: - К тебе, алкоголику?
Вдруг призадумалась, носик наморщив.
- В рабство, конечно, давно уже хочется.
Да, хоть алкаш ты, а в бабах разборчив.
Как тебя, милый, по имени-отчеству?
Дождик стучался в окно заведенья,
Жалостно птички чирикали серые.
- Я не алкаш. У меня день рожденья, -
Я произнес. - А зовут меня Герою.
- Гера. Герундий. Геракл. Геркуланум, -
Забормотала ты как бы в прострации. -
Ткни в мое личико жезлом багряным,
Так, чтоб взорвались мозги от вибрации.
Прямо сейчас, прямо здесь, в ресторации!

- Слушай, раба, я сказал, приосанясь,
Не забурлит Геркуланум по манию.
Лучше станцуй со мной медленный танец.
Кстати, как мне называть тебя? - Танею.
- Таня. Тануки.Танаис. Танатос, -
Забормотал я как будто бы в ужасе. -
Съем я с тобою немало говна-то-с.
Ну а пока лучше в танце покружимся.
- Как я устала от вас, от танцоров!
Вечно рядитесь вы все Казановами,
А присмотреться - ну каждый Киркоров,
Чо с вами толку встречаться-то с новыми.
Чуть вам уступишь - уже и остыли,
Хоть до кабинки меня дотанцуете?
Ну, покажите - уж коль мы приплыли -
как на рабынях вы, Гера, гарцуете.
Выбил я Танею дверь туалета -
И распахнулась иная вселенная,
Дивным потоком нездешнего света
Нас закружило под марши военные.
Стрелы из луков пускали амуры,
Радостно боги смеялись античные,
Из носоглотки развратной профуры
Вопли неслись и слова неприличные.
"Мальчик, хозяин, быстее, быстрее!" -
Заклотило ее, заколбасило,
И вместе с криками жабы и змеи
Стали выпрыгивать прям через пасть ее.
Кончил я в ужасе, в диких усильях,
Выпучив зенки, смотрел, цепенея, я,
Как на больших перепончатых крыльях
Вдруг без трусов дьяволица зареяла.
Все мужики из кабин выбегали,
Кто-то обхезанный, кто-то с девицею,
Члены себе на бегу отрывали,
Ниц простиралися пред дьяволицею.
Сперма, кровища, дерьмо, непотребство,
Фавны рогатые, девки вопящие...

Детство мое, синеглазое детство!
Вот как мне виделась жизнь настоящая!

ЛЕТОВЛЕТОЛЕТА

Жук Летов и кузнечик Башлачев,
Поэт из Барнаула с финкой в сраке,
В Ростове рэпер Хаски запрещен,
Россия, Лета, всё опять во мраке.

Серебреннников, «Лето» в ЭССЭСЭР,
Серебряков скрипит как пилорама
В мудацком сериале РТР.
Опять грядёт зима, и это драма.

Зимой оно в берлоге хорошо,
Когда сопишь, медведице присунув,
А если кто партнера не нашел,
Тогда айда все слушать, как с трибуны

Который год оратор нас зовет
Скакать майдан и строить
баррикады.
Куда поскачешь, бедный мой народ?
Везде вранье и конченные гады.

Шепнул знакомый мне политикан:
Сметут режим до лета, ждем полгода.
На смену косоруким мудакам
Опять идут безрукие уроды.

СПАСИБО, ЧТО НЕ В ГЛАЗ...

Же сюи Борис Гребенщиков,
Я сегодня получил по рылу,
Ждал всегда от русских м...чудаков -
Получил от львовского дебила.
Это у меня не в первый раз.
Каждый год на чёсе в Украине
Прилетает то в ребро, то в глаз.
Нервничаю. Отпиваюсь «синей».
Я такой за мир вообще артист,
Я спою хоть Путину, хоть бесам,
Почему при этом я «рашист»,
Я бы вас послушал с интересом.
Ну, на форум в Питере зашёл,
Так ведь это ж мой любимый город!
Ну и забашляли хорошо,
Пусть он платит, ненавистный Мордор!
Други украинские мои,
Чем таким нелестным вас волную?
Ведь пою о мире и любви,
А ещё про суку Рашку злую,
Про угрюмый Север я пою,
Там, где набубениться охота,
Но лишь в вашем солнечном краю
В бубен мне влетает отчего-то.
Ты, пацанчик, гарный правосек,
Ты, наверно, воевал в Донбассе.
Ты сказал, зачистить надо всех
В тех местах? Конечно, я согласен.
Я о том же самом говорил
И с Геращенко и с Сакашвили,
Я б тебе все то же повторил,
Жаль тебя, пацанчик, оттащили.
Я желаю, маленький, тебе
Просветленья, праны, силы духа.
И побед, сынок, в твоей борьбе.
И, спасибо, что не в глаз, а в ухо.
http://ren.tv/blog/315150

Из просторов сети:

На небе играли зарницы,
Сверкали во тьме якоря.
-Пробиться б, - сказал Небылица
-Пробьемся, - ответил Мокряк.

Над катером гаркнула птица,
Выходит,уж скоро земля.
Прорваться б, - сказал Небылица.
-Прорвемся, - ответил Мокряк.

-Заходим в чужие границы!
Дал рапорт на вахте моряк.
-Ну с Богом! - сказал Небылица.
-Ага! Согласился Мокряк.

-Приказываю остановиться! -
Пронзила команда сквозь мрак.
-По плану, - сказал Небылица.
-По нотам, - добавил Мокряк.

-Буксир пусть дает навалится
Команду свистайте на бак! -
Команды давал Небылица.
Дублировал лихо Мокряк...

Смеркалось.Шли вглубь от границы,
Буксиром тащась на волнах.
-Подходим, - сказал Небылица.
Мокряк удивился: Ну нах?!

Вот Керчи сухая землица,
На пирсе стоит автозак:
-Дошли же...- сказал Небылица.
-Похоже, - добавил Мокряк.

-Помыться бы в теплой водице,
И спать завалиться в гамак!
-Мечтал капитан Небылица.
-Гражданство бы, - вторил Мокряк.

Сергей Мардан(с)

Стремление видеть в шоу-бизнесе что-то большее, чем просто шоу-бизнес - это какая-то национальная болезнь.
Только-только русскому народу удалось сбросить с парохода современности немытых говнарей, которые 20 лет насиловали слух своими "Перемен требуют наши сердца" и "Колокольчиками", как недорезанная московская интеллигенция начинает нам продавать ту же тухлятину, в виде преследуемых силовиками рэперов.
Оказалось, что они тоже требуют перемен и являются так сказать голосом поколения.
Поседевшие и оплешивевшие в переживания за Россию отечественные интеллигенты вслушиваются в речитативы Басты и Гуфа и захлебываются от восторга:
- Яша, послушайте! Это же невероятно. Это просто реинкарнация Галича. Это современный Окуджава. Потрясающе, потрясающе! Какая необычная, сильная поэзия. Какие чистые образы!
Для того, чтобы окончательно погрузиться в безумие 80-х не хватало именно легкого привкуса гонений на культуру. и конечно мы его получили.
Жертвы пенсионной реформы услышали про Хаски и ic3peak и затрепетали как в молодости.
Многих накрыло воспоминаниями о квартирниках с водкой и свальным грехом, поездках на Грушинский фестиваль и кассетах с первым альбом ДДТ.
Весь этот дежавю выглядит настолько удручающе, что понимаешь - лучше слушать Баскова и Стаса Михайлова, целиком отдаваясь чистой бездуховности, чем такая духовность, от которой разит деревенским сортиром.

ЕБОДЗИ

С языка эмодзи на язык ебодзи
Свои чувства, детка, мне переведи,
Мять желаю груди, как тугие гроздья,
Чтоб стон кошачий рвался из груди.

С языка эмодзи на язык ебодзи
Заебашь картинку, глупая коза,
Я хочу увидеть в откровенной позе
Твоё тельце, детка, а ещё глаза,

Чтоб глаза сияли пьяною отвагой,
Но не в виртуале, а вблизи, мой друг.
Хватит и того, что люди всякой шнягой
Заполняют нынче гребаный фейсбук.

НАВАЛЬНЫЙ XIX-го СТОЛЕТИЯ

Чичиков немного озадачился таким отчасти резким определением, но потом, поправившись, продолжал:

— Конечно, всякий человек не без слабостей, но зато губернатор какой превосходный человек!

— Губернатор превосходный человек?

— Да, не правда ли?

— Первый разбойник в мире!

— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.

— И лицо разбойничье! — сказал Собакевич. — Дайте ему только нож да выпустите его на большую дорогу — зарежет, за копейку зарежет! Он да еще вице-губернатор — это Гога и Магога!

«Нет, он с ними не в ладах, — подумал про себя Чичиков. — А вот заговорю я с ним о полицеймейстере: он, кажется, друг его».

— Впрочем, что до меня, — сказал он, — мне, признаюсь, более всех нравится полицеймейстер. Какой-то этакой характер прямой, открытый; в лице видно что-то простосердечное.

— Мошенник! — сказал Собакевич очень хладнокровно, — продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Я их знаю всех: это всё мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья.

Гоголь Н.В. Мертвые Души

СУЛИКО И ПИЗДУРКО

Напротив кафе "Сулико",
Где пхали, хинкали, мангал,
В распивочной "Хан Пиздурко"
Попроще народ отдыхал.

Там были селедка и борщ,
Там шпротик на хлебушке сох,
С коктейля по имени "Ёрш"
Ещё там никто не подох,

А если простого не пьёшь,
То есть для тебя "Полугар",
Конечно, дороже, чем ёрш,
Так уж для эстетов товар!

Среди постоянных ханыг
Был там завсегдатай-эстет,
В компании дам молодых
Блондин сорока восьми лет.

Он с дамами этими пил,
А сам всё смотрел за окно,
Как пляшет и хавает пипл
Под музыку из "Мимино".

Всегда он косил-выжидал,
Мелькнёт ли в окне "Сулико"
Очей его злая звезда,
Разливщица вин Русико.

Не мог заходить он туда,
Зарезать его в "Сулико"
Грозился отэц той звезда,
Сердитый батон Мишико.

Блондину грозил он ножом,
Поскольку он поваром был:
Иди, мол, отсюда, пижон,
Дорога к мой дочка забыл!

Блондин же по имени Стас
Не мог эту гого забыть,
В неделю по нескольку раз
В "Пиздурке" садился он пить,

И спутницам бледным своим,
Хватив полугара ноль-пять,
Рассказывал, пьяненький в дым,
Как хочет грузинку ласкать.

"Она не такая как вы!
О, как я хочу этот нос
Под сенью высокой травы
Сосать с упоеньем взасос!

И чтобы её ноготки
Царапали спину мою,
А после на лоб и виски
Жемчужную вылить струю!"

Понурые дамы в ответ
Ему теребили бутон,
А после с ним шли в туалет,
Где плакал в отчаянье он,

И слёзы на попку кап-кап,
И бёдра о попку шлёп-шлёп.
Смеялись глаза этих баб,
Когда их наш хныкалка ёб.

Но дело к развязке уже.
Однажды на яблочный спас
Свои разрядить фаберже
Готовился с дамочкой Стас,

И бац - на крыльце "Сулико"
Красотка грузинка стоит,
А рядом батон Мишико,
Руками маша, говорит.

Вдруг дева, косою тряхнув,
Спешит на проезжую часть,
И "газик", с угла поднырнув,
По ней неожиданно хрясть!

Кровавая каша и скальп,
И узкая в кольцах рука.
"Вот это блянахуй гештальт", -
Промолвил бармен "Пиздурка".

Блондин, опрокинув стола,
Бегом на проезжую часть.
"Любимая, как ты могла!
Батон, как ты дал ей пропасть?!

Ты сильно не прав, Мишико,
Не прав ты три тысячи раз!
О, боже, о, нет! Русико!
Зарежь и меня, пидарас!"

И бешеный хряк Мишико
На кухню бежит за ножом,
Заносит его высоко,
И в горло разит себя он.

"Батоно, ты что, охуел?!
Мишаня, пожалуйста, нет!
Полиция! Фак! Беспредел!
Хинкали! Сациви! Минет!

Ми пьяче, ми пхали, боржом!
Я буду бухать в "Сулико"!" -
Короче, рехнулся пижон,
И стал с этих пор ебанько.
...............................................
Брехня в этой байке лишь "хан",
Как титул семьи Пиздурко.

(А так-то мы все из дворян!)