МАКСИМ ЖУКОВ:

Отделилась Малая, отделилась Белая,
Занялась Великая глупой суетой.
Зарядив Калашников, с парой однокашников
Вышел в степь донецкую парень молодой.

Не за долю малую, вызволяя Малую, -
Из сердечной склонности, танковой дугой, -
Изничтожить ватников, с группою соратников,
Им навстречу двинулся паренёк другой.

Никому не нужные люди безоружные
В этот раз не кинулись скопом на броню.
Сколько их ни выяви, - добровольцев в Киеве
Явно недостаточно дать отпор Кремлю.

Веруя в красивости, с жаждой справедливости,
Многие по трезвости, кто-то под хмельком,
Кучно, со товарищи, резко, угрожающе
В чистом поле встретились парень с пареньком.

Было то под Горловкой или под Дебальцево,
Может, под Широкино... Было! - ну и что ж? -
Ничего хорошего - продали задёшево
Паренька из Киева и другого тож.

Там на шахте угольной воздух перерубленный,
Техника горящая, крошево и жесть.
Злого, непостижного, возлюбите ближнего!
Украинца, русского - всех что ни на есть.

Оба, в общем, славные, парни православные,
Как лежится вместе вам во поле вдвоём?
Спят курганы тёмные, солнцем опалённые,
Тишина над Киевом, тихо над Кремлём.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГРАЖДАНИНА РФ, ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПОХИЩЕНИИ ДЕВУШКИ, ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕННОГО АВТОРУ ПОЛИЦИЕЙ ГОРОДА ЮРМАЛА

В Юрмале, там где во время оно
Гитарист Кузьмин хотел задрать
Девушку по имени Симона,
А попал к Алусику в кровать,
В недрах ресторана «Хрен и бочка»
Под пивную пенную струю
Эксцентричный папа-одиночка
Рассказал историю свою.

«Повстречал, сынок, я здесь на пляже
Девушку небесной красоты,
Подкатил серьезно и без лажи,
Первый день - кафе, вино, цветы,
На второй на Аллу Пугачеву
В «Дзинтари» хотел ее сводить,
А она в ответ: «Позвольте, Вова,
Мне богатыря от вас родить!
Знаю я поблизости болотце,
Там великолепный мягкий мох,
Выплесните свет в мое оконце
Там, где примет нас лесной чертог!»

Я, конечно, малость удивился,
Но подумал: местный, гля, гештальт.
И в болоте с нею час резвился,
И услышал: «Стой, довольно, хальт!»
Мохом я протер елдак и очи,
И сразил меня престрашный вид:
Предо мной в мерцаньи лунной ночи
Жабища огромная сидит.
Раздувая зоб, сверкает гневно
Красными очами в полумгле.
Я сказал: «Ох, йоптыть, королевна,
Лучшая зайчура на земле,
Щас меня пугаешь для чего ты?
Ну, давай обратно обратись!»
Но скакнула жаба вглубь болота,
И осталась в мохе только слизь.

Пробухал я, кажется, неделю,
В день седьмой увидел на крыльце
Девочку-младенца - мох на теле,
И немного тины на лице.
Ясными зелёными глазами
Посмотрел ребёнок на меня
И потек я пьяными слезами:
Ну, иди на ручки, малышня!
И когда над маленькой головкой
Маленький комарик пролетал,
Ротиком его ребёнок ловко
Засосал и бодро чмокать стал.
Понял я, что мне навряд ли надо
За «Агушей» в магазин ходить,
Всякой мушке дочка будет рада,
Воду из болотца будет пить.

Прожили мы так до желтых листьев,
Отмахала дочка за сезон,
Выросли у ней попец и сиськи,
Плавает, танцует под музон.
Только, правда, грамоты не знает,
Да на чорта ль грамота сейчас?
Если точно денежки считает -
Папе заработает на квас.
Я ведь тоже не банкир какой-то,
Сисадмином был на Рен-ТВ,
Но поднялся малость на биткойнах,
А теперь вот здесь сорю лавэ.
Ну, давай малец ещё по шоту.
Кстати, вот и доченька пришла».

Тут я обмер, да и вся пиздота
В ресторане сразу замерла.

Вот скажу: красивая блондинка -
Не скажу буквально ничего.
Волосы - златая паутинка,
Очи - изумруд, и сиськи - во!
Я не помню, как в безумном вихре
Мы со сказкой этой унеслись,
Как ветра над Юрмалой затихли
В час, когда друг с другом мы слились,
Как блаженство разлилось по роже
В миг, когда я рвал её бельё,
Как пошли пупырышки по коже
У меня, а может, у нее...

Жаба, баба, кто сосал - не помню,
Только стон и квакание.
Но -
Запись есть в мобильном телефоне,
Как, шипя,
вдруг лопнуло оно.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГРАЖДАНИНА РФ, ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПОХИЩЕНИИ ДЕВУШКИ, ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕННОГО АВТОРУ ПОЛИЦИЕЙ ГОРОДА ЮРМАЛА

В Юрмале, там где во время оно
Гитарист Кузьмин хотел задрать
Девушку по имени Симона,
А попал к Алусику в кровать,
В недрах ресторана «Хрен и бочка»
Под пивную пенную струю
Эксцентричный папа-одиночка
Рассказал историю свою.

«Повстречал, сынок, я здесь на пляже
Девушку небесной красоты,
Подкатил серьезно и без лажи,
Первый день - кафе, вино, цветы,
На второй на Аллу Пугачеву
В «Дзинтари» хотел ее сводить,
А она в ответ: «Позвольте, Вова,
Мне богатыря от вас родить!
Знаю я поблизости болотце,
Там великолепный мягкий мох,
Выплесните свет в мое оконце
Там, где примет нас лесной чертог!»

Я, конечно, малость удивился,
Но подумал: местный, гля, гештальт.
И в болоте с нею час резвился,
И услышал: «Стой, довольно, хальт!»
Мохом я протер елдак и очи,
И сразил меня престрашный вид:
Предо мной в мерцаньи лунной ночи
Жабища огромная сидит.
Раздувая зоб, сверкает гневно
Красными очами в полумгле.
Я сказал: «Ох, йоптыть, королевна,
Лучшая зайчура на земле,
Щас меня пугаешь для чего ты?
Ну, давай обратно обратись!»
Но скакнула жаба вглубь болота,
И осталась в мохе только слизь.

Пробухал я, кажется, неделю,
В день седьмой увидел на крыльце
Девочку-младенца - мох на теле,
И немного тины на лице.
Ясными зелёными глазами
Посмотрел ребёнок на меня
И потек я пьяными слезами:
Ну, иди на ручки, малышня!
И когда над маленькой головкой
Маленький комарик пролетал,
Ротиком его ребёнок ловко
Засосал и бодро чмокать стал.
Понял я, что мне навряд ли надо
За «Агушей» в магазин ходить,
Всякой мушке дочка будет рада,
Воду из болотца будет пить.

Прожили мы так до желтых листьев,
Отмахала дочка за сезон,
Выросли у ней попец и сиськи,
Плавает, танцует под музон.
Только, правда, грамоты не знает,
Да на чорта ль грамота сейчас?
Если точно денежки считает -
Папе заработает на квас.
Я ведь тоже не банкир какой-то,
Сисадмином был на Рен-ТВ,
Но поднялся малость на биткойнах,
А теперь вот здесь сорю лавэ.
Ну, давай малец ещё по шоту.
Кстати, вот и доченька пришла».

Тут я обмер, да и вся пиздота
В ресторане сразу замерла.

Вот скажу: красивая блондинка -
Не скажу буквально ничего.
Волосы - златая паутинка,
Очи - изумруд, и сиськи - во!
Я не помню, как в безумном вихре
Мы со сказкой этой унеслись,
Как ветра над Юрмалой затихли
В час, когда друг с другом мы слились,
Как блаженство разлилось по роже
В миг, когда я рвал её бельё,
Как пошли пупырышки по коже
У меня, а может, у нее...

Жаба, баба, кто сосал - не помню,
Только стон и квакание.
Но -
Запись есть в мобильном телефоне,
Как, шипя,
вдруг лопнуло оно.

https://youtu.be/mzSBeHmPbRk

Как при новой при власти закрыли все радиостанции
А потом вдруг открыли одну учредив худсовет
Запретили попсу и хип-хоп и шансоны с романсами
Только рок русский рок разрешил там играть комитет

О МЕЧТАХ

От своего ж лубенея похабства
Я вопрошал у соседки по столику:
- Хочешь ко мне в сексуальное рабство?
Та хохотнула: - К тебе, алкоголику?
Вдруг призадумалась, носик наморщив.
- В рабство, конечно, давно уже хочется.
Да, хоть алкаш ты, а в бабах разборчив.
Как тебя, милый, по имени-отчеству?
Дождик стучался в окно заведенья,
Жалостно птички чирикали серые.
- Я не алкаш. У меня день рожденья, -
Я произнес. - А зовут меня Герою.
- Гера. Герундий. Геракл. Геркуланум, -
Забормотала ты как бы в прострации. -
Ткни в мое личико жезлом багряным,
Так, чтоб взорвались мозги от вибрации.
Прямо сейчас, прямо здесь, в ресторации!

- Слушай, раба, я сказал, приосанясь,
Не забурлит Геркуланум по манию.
Лучше станцуй со мной медленный танец.
Кстати, как мне называть тебя? - Танею.
- Таня. Тануки.Танаис. Танатос, -
Забормотал я как будто бы в ужасе. -
Съем я с тобою немало говна-то-с.
Ну а пока лучше в танце покружимся.
- Как я устала от вас, от танцоров!
Вечно рядитесь вы все Казановами,
А присмотреться - ну каждый Киркоров,
Чо с вами толку встречаться-то с новыми.
Чуть вам уступишь - уже и остыли,
Хоть до кабинки меня дотанцуете?
Ну, покажите - уж коль мы приплыли -
как на рабынях вы, Гера, гарцуете.
Выбил я Танею дверь туалета -
И распахнулась иная вселенная,
Дивным потоком нездешнего света
Нас закружило под марши военные.
Стрелы из луков пускали амуры,
Радостно боги смеялись античные,
Из носоглотки развратной профуры
Вопли неслись и слова неприличные.
"Мальчик, хозяин, быстее, быстрее!" -
Заклотило ее, заколбасило,
И вместе с криками жабы и змеи
Стали выпрыгивать прям через пасть ее.
Кончил я в ужасе, в диких усильях,
Выпучив зенки, смотрел, цепенея, я,
Как на больших перепончатых крыльях
Вдруг без трусов дьяволица зареяла.
Все мужики из кабин выбегали,
Кто-то обхезанный, кто-то с девицею,
Члены себе на бегу отрывали,
Ниц простиралися пред дьяволицею.
Сперма, кровища, дерьмо, непотребство,
Фавны рогатые, девки вопящие...

Детство мое, синеглазое детство!
Вот как мне виделась жизнь настоящая!

ЛЕТОВЛЕТОЛЕТА

Жук Летов и кузнечик Башлачев,
Поэт из Барнаула с финкой в сраке,
В Ростове рэпер Хаски запрещен,
Россия, Лета, всё опять во мраке.

Серебреннников, «Лето» в ЭССЭСЭР,
Серебряков скрипит как пилорама
В мудацком сериале РТР.
Опять грядёт зима, и это драма.

Зимой оно в берлоге хорошо,
Когда сопишь, медведице присунув,
А если кто партнера не нашел,
Тогда айда все слушать, как с трибуны

Который год оратор нас зовет
Скакать майдан и строить
баррикады.
Куда поскачешь, бедный мой народ?
Везде вранье и конченные гады.

Шепнул знакомый мне политикан:
Сметут режим до лета, ждем полгода.
На смену косоруким мудакам
Опять идут безрукие уроды.