«Мыслить или нет — базовый выбор человека, и единственное сознание, которое находится под вашим контролем, — ваше собственное. В интеллектуальных дискуссиях, как и в любых взаимодействиях с другими людьми, вашей обязанностью является чётко обозначить свою позицию, предоставить аргументы и обладать уверенностью, что в данном контексте ваши знания достаточно полны. Это лимит ваших возможностей и, следовательно, вашей ответственности»

— Натаниэль Бранден, из статьи «Разумная аргументация», перевод которой опубликован на наших платформах

«Поскольку не существует такого целостного объекта, как “общество”, поскольку общество не более чем набор личностей, любой объявленный или подразумеваемый конфликт “интересов общества” с частными интересами означает, что интересы одних людей должны быть принесены в жертву интересам и желаниям других. Поскольку это — неопределённая идея, её использование подкрепляется лишь способностью любой произвольно взятой группировки заявить, что “Общество — c’est moi”, и отстаивать это заявление с оружием в руках»

— Айн Рэнд

«Так же, как не может быть излишек рациональности, невозможны излишки её последствий, включая продуктивность человека. Не существует предела человеческой потребности богатства и соответственно продуктивности творческой работы так же, как беспредельна потребность в знании и мышлении»

— Леонард Пейкофф

«Со времён Адама Смита и вплоть до настоящего времени поборники капитализма делали упор на его эффективности в достижении “общества изобилия”. Индивидуальная свобода выступала либо в качестве морально нейтральной категории при достижении “общественного преуспеяния” (подход, типичный для Ренессанса), либо, под влиянием Канта, в виде неизбежного зла. Моральным качеством капитализма, при такой интерпретации, оказывается трансформация аморального буржуазного “благоразумия” и жадности в благородство социального партнёрства и труда. Отстаивающие такой взгляд люди… преуменьшают один аспект процесса и подчеркивают другой. Они замалчивают индивидуалистическую мотивацию капиталистической активности и усиленно подчёркивают её социальный эффект, являющийся для них моральным первоисточником»

— Леонард Пейкофф

«Понимание Объективизма предполагает осознание принципа: знание может быть названо знанием лишь при условии его контекстуальной полноценности, — целостности, — свойственной самой реальности. Как и поскольку знание человека должно стать целостным, комплексным отражением действительности, так и постольку философия, задача которой состоит в отделении фундаментальных понятий от прочих, должна быть интегрирована в единое мировоззрение»

— Георгий Синицкий «Кто закрыл Объективизм?» (Статья доступна на платформах Value of Reason)

Ровно 60 лет назад Мэрилин Монро была найдена мёртвой в собственной спальне. Монро умерла 4 августа между 8:30 и 10:30 вечера, совершив самоубийство.

Предлагаем вашему вниманию статью, написанную Айн Рэнд в 1962, посвящённую этому событию популярной культуры.

(Value of Reason опубликовали первый из переводов на русский язык в мае 2021, он доступен в VK)

«Айн Рэнд стала основателем философии, чья уникальность требует качественных изменений в восприятии философии как таковой, вступив в противоречие с культурно-интеллектуальной традицией двух тысячелетий, последствия которой отравляют любую из областей деятельности человека разумного, полагающего теперь, что философия непрактична, а целостное мышление в философских категориях (слишком “абстрактных” и “идеалистичных”) — несовместимо с удовольствием, телесными наслаждениями, радостью и прочими аспектами материальной жизни, объявленными недостижимыми либо “приземленными”. Но Объективизм — не учение бездумного гедонизма, пессимистичной апатии Артура Шопенгауэра, летаргической рефлексии экзистенциалистов, детерминистской беспомощности, кровожадной жестокости Фридриха Ницше, софизмов Мартина Хайдеггера, альтруистического лицемерия, нигилистического кризиса затянувшегося переходного возраста Зигмунда Фрейда или циничного презрения к “материалистичной” радости мистиков; Айн Рэнд разработала философию разумных взаимоотношений сильного человека и благосклонной действительности, объявив, что готова умереть и жить ради своего творения»

— Георгий Синицкий «Кто закрыл Объективизм?» (Статья доступна на платформах Value of Reason)

Атеистический экзистенциализм Жана-Поля Сартра и Симоны де Бовуар с точки зрения объективиста. Новая статья Георгия Синицкого доступна в VK и Medium, приятного чтения!

Ощущение жизни присутствует во всех наших движениях точно так же, как и в наших эмоциях: именно оно определяет нашу манеру пользоваться собственным телом — нашу осанку, жестикуляцию, походку и прочее. Можно непосредственно наблюдать различия в ощущении жизни по тому, как держится человек: один стоит прямо, его шаги обычно быстры, а жесты энергичны, другой сутулится, при ходьбе шаркает ногами, жестикулирует еле-еле.

— Айн Рэнд, Романтический манифест

Зло в иррациональности; это оно, что, сталкиваясь с фактами реальности, таким образом, угрожает человеческой жизни. Такой принцип не может ни быть принят в качестве абсолюта, ни практикуем без противоречия. Не может, если человек желает избежать мгновенного разрушения. Зло должно включать элементы добра; оно может существовать лишь как исключение в добродетельности, от которой оно зависит. «Иррациональное, — замечает мисс Рэнд, — приобретает от рационального: часть достижений и ценности». Производитель не нуждается в грабителе, но грабителю необходим производитель, на котором тот паразитирует.

— Леонард Пейкофф, «Объективизм: философия Айн Рэнд»

Философия — это сила, которая определяет становление, эволюцию и разрушение социальных систем. Роль превратностей судьбы, случая или традиций в этом контексте такова же, как и в реальной жизни личности: их влияние находится в обратной зависимости от философской оснащенности культуры (или личности), и это влияние возрастает, когда рушится философия. Поэтому характер социальной системы необходимо определять и оценивать по ее отношению к философии. Четырем основам, на которых держится капитализм, соответствуют четыре раздела философии: потребностям человеческой природы и выживания соответствует метафизика, разуму — теория познания, индивидуальным правам — этика и свободе — политика.

— Айн Рэнд

Практическое оправдание капитализма заключается не в утверждении коллективизма, что капитализм осуществляет «наилучшее распределение национальных ресурсов». Ни человек, ни его разум не являются «национальными ресурсами», и без созидательной силы человеческого интеллекта сырье остается никому ненужным сырьем.

— Айн Рэнд

— Говард, — порой она прерывалась на полуслове, не разворачиваясь, не чувствуя в этом необходимости, потому что он был повсюду для неё, достаточно было позвать его естество по имени. — Есть такие вещи, которые обыденны, удобны и легки, и это — большая часть жизни для каждого из нас. Но ведь есть и вещи выше этого, много большие, чем человек, и не многие в состоянии этого вынести, но именно эти вещи являются единственной причиной жить вообще. Вещи, которые делают тебя тихим и неподвижным, когда тебе становится сложно дышать. Могу ли я объяснить это людям, которые с таким не встречались? Могу ли показать им это? Могу ли я? Вот что я когда-нибудь сделаю с ней, с Жанной д’Арк, Говард, заставлю поднять их головы вверх, вверх… Ты понимаешь, не так ли?

— Айн Рэнд, «Веста Даннинг» (фрагмент из «Источника», не вошедший в финальную версию книги)

Каждая социальная система прямо или косвенно основывается на некоей теории этики. Племенное понятие всеобщего блага служило моральным оправданием большинству социальных систем (и всем тираниям) в истории. Степень порабощенности или свободы общества соответствовала степени, в которой этот общинный принцип внедрялся или игнорировался.
Всеобщее благо (или интерес публики) — концепция, которой не было дано определения, и сделать это невозможно: нет такого существа, как племя или общественность; племя (или общественность, или общество) — это всего лишь некое число личностей. Ничто не может быть благом для племени как такового; благо и ценность относятся только к живому организму, к отдельному живому организму, а не к бестелесной совокупности взаимоотношений.

— Айн Рэнд

Признание прав человека подразумевает признание того, что благо — это не смутная абстракция в некоем сверхъестественном измерении, а ценность, относящаяся к реальности, к этой земле, к каждой человеческой жизни. Следует обратить внимание на право человека стремиться к счастью. Оно подразумевает, что благо не может быть отделено от тех, для кого оно предназначено, что людей нельзя рассматривать как взаимозаменяемые пешки и что ни один человек, ни одно племя не может пытаться достичь блага одних людей ценой принесения в жертву других.

Свободный рынок представляет собой социальное применение объективистской теории ценностей. Поскольку ценности должны быть открыты человеческим разумом, люди, чтобы сделать это открытие, должны обладать свободой, должны свободно думать, учиться, превращать свои знания в осязаемые формы, поставлять их на рынок, оценивать и выбирать, будь то материальные ценности или идеи, хлеб или философский трактат.

— Айн Рэнд

Особенно важно понять различие между врожденной, субъективистской и объективистской теориями ценностей именно в отношении к свободному рынку. Рыночная стоимость товара — это не сущностная ценность, не ценность в себе, подвешенная в вакууме. Свободный рынок никогда не упускает из виду вопрос: ценность для кого? Рыночная стоимость товара не отражает его философски объективную ценность, она отражает только его социально объективную ценность.

Под философски объективной я понимаю ценность с точки зрения наибольшей выгоды для человека, то есть определенную в соответствии с критериями наиболее рационального разума, обладающего наибольшими знаниями в данной области, в данный период времени и в определенном контексте (в неопределенном контексте ничего нельзя определить). Например, можно вполне рационально доказать, что самолет объективно представляет неизмеримо большую ценность для человека (человека в зените своих возможностей), чем велосипед; или романы Виктора Гюго объективно представляют неизмеримо большую ценность, чем бульварные журналы. Но если интеллектуального потенциала определенного человека едва хватает на бульварную литературу, то зачем ему тратить свой скудный заработок, продукт своих усилий на книги, которые он не может читать, или на развитие авиапромышленности, если его транспортные нужды вполне удовлетворяет велосипед? (Точно так же всему остальному человечеству совершенно не обязательно быть на уровне его литературных вкусов, инженерных способностей или доходов. Ценности определяются не декретами и не голосованием.)

— Айн Рэнд

Представьте себе гипотетическую ситуацию: молодая Айн Рэнд прошла через процесс индукции и пришла к выводу — предположим, что это все, что она знала о философии, — что разум — средство выживания человека. Ключ к пониманию ее уникальности заключается в том, что даже если бы она знала только этот единственный пункт, то она бы придерживалась его как абсолюта на протяжении всего будущего познания.

Теперь, например, предположим, что она никогда не слышала о Платоне и вообще не обладала метафизическими или эпистемологическими взглядами, и кто-то на коктейльной вечеринке или в школе сказал ей: «Знаешь, разум не имеет отношения к физической реальности, на самом деле он относится к другому миру абстракций или универсалий. Чувства же являются средством связи лишь с этой реальностью». Ее мгновенным ответом бы стало: «Это неправда, потому что разум управляет производительным процессом, он работает на основании наблюдаемых нами вещей, делая нас способными создавать. И это, очевидно, связано с этим миром, в то время как животные, обладая чувствами, не могут совладать с ним так же успешно. Итак, что бы еще ни было истинным в отношении разума, оно должно быть ложным, когда речь идет о потусторонней способности», — и она знает это.

Заметьте: это — секрет Айн Рэнд; она знает об этом не вследствие изучения эпистемологии, но из наблюдений за производством. Опровержение Платона пришло к ней с наблюдением за сельским хозяйством. Никто другой в истории не смог бы сделать подобного заявления.

Или если бы кто-то говорил ей: «Разум непрактичен, но что насчет эмоционального элемента человеческой природы? Что насчет остальных людей? Как мы могли бы жить с ними разумно?» — и т.д. Она бы могла не знать об источниках эмоций, их причинах у других людей или даже того, как иметь с ними дело. Однако она знает, что, поскольку мы выживаем с помощью разума, он, очевидно, не может быть непрактичным. Ее отправная точка вне зависимости от вопроса заключается в том, что разум практичен, потому что именно с помощью него мы поддерживаем свою жизнь.

Вы видите, что даже один принцип, соответсвующий реальности, дает ей набор автоматических идей о наиболее трудных философских вопросах, удерживая ее мысль в верном направлении. И это весь секрет ее сознания.

Даже когда она знала очень мало, она упорядочивала и раскладывала данные в том порядке, в каком они являлись ей. Она организовывала их индуктивно; другими словами, так, как сводку наблюдений за реальностью. Таким образом, она держалась за то, что знала, и безжалостно отбрасывала все, что противоречило этому.

— Леонард Пейкофф, «Разум как основное средство выживания человека» (Из курса лекций «Объективизм через индукцию»)

Пора перестать понимать буквально шутку Маркса над Гегелем: история не повторяется ни как трагедия, ни как фарс. Поскольку количество исторических фактов бесконечно, велика вероятность, что чрезвычайное сходство прошлого с настоящим основано либо на магии цифр (1914/2014), либо на высвечивании одних явлений и игнорировании других. Но главный грех параллелизма даже не в том, что это самый легкий способ продемонстрировать свою историческую неграмотность, а в том, что такого рода мышление отрицает прогресс. Поклонники теории вечного возвращения живут в неподвижном мире, где окружающие враги вечно сдерживают вечно возрождающуюся Россию и никто никогда никого не победит и ни с кем не договорится: так уж мир устроен. Этот тип сознания характерен для Средневековья с его идеей колеса фортуны: ничего не меняется, все повторяется. Так мыслили люди аграрного общества. Крестьянский труд был построен на циклах, опыт в нем был важнее новации, а прогресса не существовало. Великие географические открытия и индустриальная революция разорвали округлый и замкнутый мир Средневековья, заменив колесо дорогой прогресса, уходящей в будущее. В традиционной картине мира было много обаятельного, но возврата к ней нет.

— Екатерина Шульман, «Практическая политология»

Понятие объективности содержит в себе причину, по которой вопрос «Кто решает, что – хорошо, а что – плохо?» неверен. Никто не «решает». Природа не может решать, она просто есть; человек не решает ничего в вопросах знания, он лишь наблюдает то, что есть. Когда необходимо применить знание на практике, человек выбирает действие, основываясь на собственном знании и помня основной принцип рационального действования во всех аспектах человеческого существования: «Чтобы повелевать природой, ей нужно повиноваться». Это означает, что человек не создает реальность и способен обрести ценности, только принимая решения в соответствии с фактами реальности.

— Айн Рэнд

Древняя Греция не была религиозной цивилизацией. Божества с Олимпа выступали для человека подобием старшего поколения, вредными родственниками с ограниченной властью; они были ближе к инопланетянам Стивена Спилберга, чем к тому, кого мы привыкли называть «Бог». Они не создавали вселенную, не формировали ее законы и не оставляли откровенных посланий или требований жертвенной жизни. Не воспринимались они серьезно и ведущими деятелями культуры, такими как Платон и Аристотель. Большинство древнегреческих мыслителей не признавали священных текстов, безупречной святости или интеллектуального превосходства за пределами человеческого разума, как и не допускали наличия веры. Эпистемологически многие из них были убежденными индивидуалистами, ожидающими от других достижения истины собственными силами благодаря чувственным наблюдениям и логике. За подробностями я отправляю вас к Аристотелю, основному выразителю греческого духа.

Метафизическим результатом такого подхода стала греческая культура. Человек сбрасывал со счетов сверхъестественное, и его энергия направлялась на веселье и жизненные излишества. Присутствовала смутная вера в бессмертие, замечательно высказанная Гомером в «Илиаде», один из героев которой, Ахилл, сказал, что он лучше будет рабом на земле, чем «править среди усопших».

Греческая этика выстраивалась именно на такой основе. Все древнегреческие мыслители соглашались с тем, что добродетель корыстна. Цель морали, по их мнению, в том, чтобы позволить человеку достигать личного совершенства и счастья через развитие его природных качеств и прежде всего его познавательной способности, то есть интеллекта. Чтобы понять, как греки оценивали человека, взгляните на их статуи, воплощающие человеческую силу, славу и красоту, и прочтите у Аристотеля о такой добродетели (да, именно добродетели), как гордость.

Должен заметить, что Платон во многом был исключением из общей тенденции нерелигиозности греков. Однако его идеи стали определяющими значительно позже. Когда философия Платона взяла верх, греческий подход уже себя изжил. Его заменила эпоха христианства.

— Леонард Пейкофф, из статьи Религия против Америки