Заканчивается приём в магистратуру-2021. Если ещё есть те, кто не определились - обратите внимание, что в Европейском университете появилась новая политико-философская программа https://eusp.org/programs/contemporary-political-theory, которую открыл Центр Res Publica вместе с центром Stasis, факультетами истории и социологии. В фокусе программы - история и теория политических форм, классический республиканизм, теория практик и прагматический поворот в социальных науках, интеллектуальная история и история понятий, Просвещение, governmentality studies. Эта программа очень интересным образом соединяет 4 направления - политические науки, философию, историю и социологию. Среди преподавателей - Олег Хархордин, Артемий Магун, Виктор Каплун, Иван Микиртумов, Михаил Кром, Наталья Потапова, Ника Костенко. Центр Res Publica ведёт очень интересные исследования, выпускает замечательные книги, и эта программа - хороший способ присоединиться к сообществу блестящих исследователей.

О страхе - из воспоминаний Надежды Мандельштам об Ахматовой:

Из того, что с нами было, самое основное и сильное, это страх и его производное - мерзкое чувство позора и полной беспомощности. Этого и вспоминать не надо, это всегда с нами. Мы признались друг другу, что «это» оказалось сильнее любви и ревности, сильнее всех человеческих чувств, доставшихся на нашу долю. С самых первых дней, когда мы были ещё храбрыми, до конца 50-х годов страх заглушал в нас все, чем обычно живут люди, и за каждую минуту просвета мы платили ночным бредом - наяву и во сне. У страха была физиологическая основа: хорошо вымытые руки с толстыми короткими пальцами шарят по нашим карманам, добродушные лица ночных гостей, из мутные глаза и покрасневшие от бессонницы веки. <…> Ночью, в часы любви я ловила себя на мысли - а вдруг сейчас войдут и прервут? Так и случилось, оставив после себя своеобразный след - смесь двух воспоминаний.

Кроме физиологии, была и другая сторона, вроде как нравственная. В 38 году мы узнали, что «психологические методы допроса» отменены и «там» перешли на «упрощенный допрос», то есть просто пытают и бьют. <…> И мы почему-то решили: раз без психологии, больше бояться не надо - пусть ломают рёбра… Но вскоре она передумала - как так не бояться? бояться надо - мы же себя не знаем: а вдруг нас сломают и мы черт знает чего наговорим, как такой-то и такой-то, и по нашим спискам будут брать и брать и брать… В самом деле, откуда людям знать, как они будут вести себя в нечеловеческих условиях? <…>

Больше всего А.А. боялась «непуганых». В наших условиях это самые опасные люди. «Непуганый» лишён сопротивляемости. Если «непуганый» попадает в их лапы, он по глупости может погубить всех родных, знакомых и незнакомых. Родители, охраняя детей, растили их в неведении, а потом могли сесть родители, ославляя «непуганого» на произвол судьбы, или садился сам «непуганый», милый человек с открытой душой, или наконец - никто не садился - повезло же людям! - и «непуганый» ходил по улицам и по домам, разговаривая по своему разумению, а иногда даже писал письма и вёл дневник, и расплачиваться за его идиотизм приходилось другим. Для нас «непуганый» был хуже провокатора: с провокатором хитришь и он понимает, в чем дело, а «непуганый» смотрит голубыми глазами и его не заткнешь. В наши дни только страх делал людей людьми, но только при условии, что он не влечёт за собой никакой трусости. Страх был организующим началом, а трусость - жалкой сдачей позиций. Этого мы себе позволить не могли, да правду сказать, такого искушения у нас не было.

В самые страшные годы А.А. всегда первая приходила в дома, где ночью орудовали «дорогие гости». Это про них: «И всю ночь жду гостей дорогих, шевеля кандалами цепочек дверных». <…>

Продолжение - о страхе, из воспоминаний Надежды Мандельштам об Анне Ахматовой:

Что дала нам эта проклятая эпоха звериного страха? Что я могу сказать в ее оправдание? Может, и смогу, если подумаю, а пока: все же были отдельные люди, которые оставались людьми, единицы, капля в море, но не все превратились в нелюдь. И ещё; в таких обстоятельствах человек познаётся быстрее и легче, чем там, где, спрятавшись под условные формы приличных фраз и приличного поведения, нелюдь может гримироваться под человека, и, наконец, острые болезни, если не приводят к полной гибели, то дают более полное выздоровление, чем хронические, медленно протекающие и оставляющие навсегда пагубные следы. Все три найденные мною наспех оправдания относятся скорее к отрицательному, чем к положительному ряду чисел.

Нас с А.А. очень интересовал вопрос о том, что такое храбрость. Во-первых, мы сразу выяснили, что храбрость, смелость и стойкость не синонимы. Во-вторых, жалкие трусы в повседневной жизни - блюдолизы, чиновники, поедающие глазами начальство, не смеющие не только высказать, но даже хранить в душе собственное мнение, оказывались во время войны храбрыми офицерами, настоящими, несокрушимыми воинами. Что укрепляло в них воинский дух? <…> То, что происходило у нас, можно назвать кризисом духа, и так называемые настоящие сильные мужчины <…> первые сложили с себя ответственность за все, что делается, и покорно выстроились в ряды, голосующие «за». А те, что послабее, из тех, про которых говорят: «что он за мужчина», проявили наибольшую сопротивляемость. В слабом теле неожиданно оказался клочок духа. Не бог весть какой силы, но по нашим грехам и то хорошо. Они вместе с женщинами кое-как барахтались, поддерживая веру в человека, что он ещё может возродиться, покаяться и начать новую жизнь. Сильные лезли наверх по социальной лестнице, слабые застревали на нижних ступеньках. Новое время принесло огромную категорию молодых, которые сознательно отказываются от благополучия и карьеры. <…>

Разные эпохи - разные сны. Первая эпоха - в ней сплющилось много лет и несколько десятилетий с однотипными снами увода и гибели. Следующая пошла на постепенное преодоление страха. К ней относится тот сон, который я видела в Пскове. В нем тоже участвует тот, кого уже не было. Отчаянный стук в дверь. Меня расталкивает О.М.: «Одевайся, это за тобой…» - «Нет, - отвечаю я. - Тебя ведь уже нет, за тобой не придут. А если за мной, то плевать. Пусть хоть ломают дверь, мне какое дело? Надоело… Хватит…» И повернувшись на другой бок, я снова во сне засыпаю.

Самое смешное последствие этого сна - меня нельзя разбудить стуком и звонками <…> Проснуться и открыть - это своеобразное «сотрудничество», а сотрудничать в этом деле я с ними не собираюсь. Если меня пожелают затоптать и уничтожить, это будет сделано без моего согласия.

После летнего перерыва возобновляем разговоры в зуме Сахаровского центра. Первый - уже на следующей неделе: про 30 лет без СССР, попытке его спасти и куда мы пришли. Регистрируйтесь и приходите!!

Конец СССР: родовая травма российской демократии?

26 августа, 19.00

30 лет назад провалилась последняя, жалкая и опереточная попытка спасти СССР. Советская система развалилась – у утомленных очередями за товарами первой необходимости людей не нашлось желания защищать еще недавно могучую компартию. Путч-1991 прервал вялую трансформацию бюрократического тоталитарного режима то ли в персоналистскую автократию, то ли в демократическое государство. Возникший в результате хаос не устраивал никого.

В результате СССР распался наиболее травматичным и унизительным способом, а новые лидеры взялись решать задачи нормализации экономики, не думая о переходе к полноценной демократической системе. Отсутствие попытки осудить советские преступления облегчило последующую реставрацию спецслужб и помешало перейти к обществу, в котором главенствует право. Распад советской империи не избавил общество от имперских комплексов. Была ли российская неудача с переходом к демократии и капитализму предопределена тем, как произошло разрушение СССР?

В дискуссии участвуют:
• Татьяна Ворожейкина, политолог, эксперт по проблемам развития и демократизации;
• Андрей Захаров, редактор журнала «Неприкосновенный запас»;
• Владислав Зубок, историк, профессор LSE, автор книг «Неудавшаяся империя» и «Collapse. The Fall of the Soviet Union»
• Александр Оболонский, профессор-исследователь НИУ ВШЭ;
• Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в СПб, научный руководитель Центра исследований модернизации.
Модератор – Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала EventsAndTexts.

Обязательно зарегистрируйтесь, и мы пришлём вам ссылку на конференцию в зуме за час до ее начала.

Материалы к разговору:

Дмитрий Травин. Очерки новейшей истории России. Книга 1. 1985-1999;

Дмитрий Травин. Три этапа Перестройки: непреднамеренная эволюция. Глава из книги «Демонтаж коммунизма. 30 лет спустя»;

Майкл Мандельбаум. Coup de grâce: конец СССР;

Владислав Зубок. Был ли шанс сохранить Союз? Горбачев, экономический кризис и Rexit;

Владислав Зубок. Был ли шанс сохранить Союз? Метания Горбачева, Союзный договор, мотив ГКЧП;

Андрей Захаров. Послесловие. Загадочный путч;

Владислав Зубок, Андрей Захаров. Интервью о путче-1991;

Татьяна Ворожейкина. Альтернативы для СССР;

Владислав Зубок. Крах СССР и кризис старых версий;

25 лет деградации демократии? Обсуждают Виктор Шейнис, Игорь Клямкин, Татьяна Ворожейкина;

Татьяна Ворожейкина. Глядя назад: возможные альтернативы в развитии перестройки;

Дмитрий Травин. Путин и путч;

Дмитрий Травин. Михаил Горбачев, колосс форосский;

Александр Оболонский. Либеральная и бюрократическая ментальность как факторы трансформаций конца 1980-х – 1990-х гг.;

Александр Оболонский. Люстрация как институт периода транзита: плюсы и минусы;

Дмитрий Травин. История наоборот. Как Сталин поймал в ловушку Горбачева;

Дмитрий Травин. Как мы не прошли китайским путем;

Татьяна Ворожейкина, Василий Жарков, Андрей Захаров, Андрей Колесников, Алексей Левинсон, Николай Петров, Андрей Рябов. 1985-2015: ценности перестройки в контексте современной России.

О ранах и травмах XX века

Чеслав Милош, эссе, из книги «Сад наук» (1979), цитаты по «Вопросам литературы», 6/1991, стр 134-166. Название книги лучше было бы перевести как «Сад познания»

Из эссе «Действительность»:

Что это за слово [«действительность», производное от «вещи» - rea, reality - БГ] значит? Почему вещам все кланяются? В общежитейском смысле понимают под этим словом все вещи, действующие по собственным законам и так, что если мы окажемся на пути, по которому они движутся, то будем убиты. Потому что мы существа хрупкие и нас уничтожает лавина, несущаяся с гор, ураган, бактерии, вирусы, химические изменения в клетках нашего тела. Однако мы научились противостоять т.н. силам природы, и хотя для значительной части человечества засуха, наводнение, эрозия почвы по-прежнему являются опасностью, все же из бедствий стихийных остались нам главным образом старение и те болезни, с которыми наука еще не совладала. Вещь, которая угрожает нам в первую очередь, – это другой человек. Либо потому, что он вооружен, а мы безоружны или вооружены слишком слабо, либо, почти то же самое, потому, что он может отказать нам в деньгах, то есть в пище. Основой человеческого общества по-прежнему остается кара смерти, либо смерти от пули, либо в тюрьме, либо от голода, и гуманитарные заклинания ничем тут не помогут.

Действительность, стало быть, для нас – это в первую очередь социальная действительность, то есть такая, в которой люди-вещи выполняют приказы, продиктованные другими людьми, вроде бы господами своей и чужой судьбы, но на самом деле превращенными в вещи силой т.н. житейских необходимостей. […]

Человек – либо существо поддерживаемое [любимая тема Мераба Мамардашвили – Б.Г.], либо он сам для себя рассеивается в туман, в мираж. XIX веку еще хватило импульса, данного христианством, чтобы человека поддержать, то есть понимать индивидуальную судьбу как нечто, имеющее значение. Адепты Человека как Массы, трудолюбиво лепя т.н. социальную литературу в 30-х годах, обманывались, думая, будто смех Ницше их не касается. Потому что сколь бы ни были велики наш гнев и наше сочувствие к доле угнетенных, мы лишь с трудом находим в себе тот минимум внимания, без которого литература остается бумагой, если мы убеждены, что человек, о котором идет речь, заменим, что он лишь пузырек на реке исторического «процесса». […]

И еще Милош, об исторической памяти и государстве, из эссе «Аморальность искусства»:

Трагедии нашего столетия не раз оказывались для поэзии своего рода испытанием, позволяющим выяснить, сколько действительности она способна поднять. […] Письменное слово столкнулось в наши времена с совершенно новым феноменом, и речь не идет здесь о резне людей как инциденте по воле властителя, какого-нибудь Чингисхана. Было бы также ошибкой помещать события первой половины ХХ века в рубрику «прошлое», потому что многое указывает, что мир концлагерей был – и остается – лишь первой из форм, в каких является из первоначальных вод Левиафан, всевластное государство, зверь Апокалипсиса. Люди, которые впервые были поставлены перед ним как перед фактом, неясно ощущали, что прежние концепции человека и общества рушатся, что открывается новое измерение, и не в силу огромности преступлений, а в силу их безличности. […]

Я принимаю за постулат, что в нашем столетии выявилось нечто, чему мы напрасно ищем название, что я приблизительно назову новым измерением человека и общества. И что поэзия, которая не сознает этого и находится на той границе, где идет борьба, чтобы ухватить это новое измерение, не может иметь силы […]. Отношения между поэзией и Историей никоим образом не означают для меня, что поэт должен в своем воображении постоянно посещать камеры пыток и места, огражденные колючей проволокой. Я против обсессивного возвращения к прошлому […]. Не могу, однако, не бунтовать, когда наталкиваюсь на распространенные на Западе понятия о событиях первой половины столетия, ни в чем не отвечающие исторической правде. По этим понятиям, существует некий естественный ход вещей, поскольку человек всегда и всюду тот же самый, в каких бы государствах, при каком бы строе он ни жил. Естественный ход вещей был нарушен труднопонятными катаклизмами, за которые ответственны тираны-монстры, Гитлер или Сталин, но все пришло в норму, а если еще нет, то приходит. […] Такое понимание полностью исключает возможность, что это якобы нарушение гармонии было первой фазой, предисловием к тому, что может подстерегать нас в будущем, хотим мы признаваться или нет, ибо не является бредовой фантазией видеть смертельную опасность для человека в появлении самой идеи Государства как и законодателя, и работодателя, и властителя людей, равно как их тел и душ. Такое Государство должно быть также властителем языка, то есть придавать словам такие значения, какие захочет. Потому что История ХХ века угрожает прежде всего вере в индивидуальность человеческой частицы, движущейся по собственной орбите.

[…] Примером может служить творчество Франца Кафки, творчество удивительное, потому что черты Государства-Левиафана были определены в нем раньше1, чем обрели материальные формы. […] Все его творчество говорит, что пришел конец т.н. реалистическому описанию, так как для того, чтобы оно было возможно, должна быть описывающая индивидуальность, движущаяся по своей орбите. Кафка, как и его герой, не может действовать, он оказывается действуемым и находится во власти сил, существеннейшие черты которых всемогущество и отсутствие лица. Описанию поддается лишь то, что имеет осязаемые формы, но совершенно другая тактика нужна в том случае, если мы имеем дело с драконом, который или невидим, или если является, то каждый раз в новом облике.

Давайте вспомним, что означают слова, которыми в последнее время государство так щедро награждает думающих людей. И какими, соответственно, будут его следующие шаги. "Троцкого", в духе момента, можно заменять на "Ходорковского", а "Зиновьева" – на "Навального"

Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 года. 3 марта. Вечернее заседание, доклад Сталина (http://old.memo.ru/history/1937/vi9503.htm#_VPID_160). Вопросы истории, 1995, № 3

Во-первых, вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные.

Во-вторых, агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты.

В-третьих, некоторые наши руководящие товарищи, как в центре, так и на местах, не только не сумели разглядеть настоящее лицо этих вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, но оказались до того беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных, государств на те или иные ответственные посты. […]

Чем объяснить, что наши руководящие товарищи, имеющие богатый опыт борьбы со всякого рода антипартийными и антисоветскими течениями, оказались в данном случае столь наивными и слепыми, что не сумели разглядеть настоящее лицо врагов народа, не сумели распознать волков в овечьей шкуре, не сумели сорвать с них маску? Можно ли утверждать, что вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, действующих на территории СССР, может являться для нас чем-либо неожиданным и небывалым? Нет, нельзя этого утверждать. […]

Можно ли утверждать, что за последнее время не было у нас каких-либо предостерегающих сигналов и предупреждающих указаний насчет вредительской, шпионской или террористической деятельности троцкистско-зиновьевских агентов фашизма? Нет, нельзя этого утверждать. Такие сигналы были, и большевики не имеют права забывать о них. […]

Судебный процесс «Зиновьевско-троцкистского блока» расширил уроки предыдущих процессов, показав воочию, что зиновьевцы и троцкисты объединяют вокруг себя все враждебные буржуазные элементы, что они превратились в шпионскую и диверсионно-террористическую агентуру германской полицейской охранки, что двурушничество и маскировка являются единственным средством зиновьевцев и троцкистов для проникновения в наши организации, что бдительность и политическая прозорливость представляют наиболее верное средство для предотвращения такого проникновения, для ликвидации зиновьевско-троцкистской шайки. […]

Не благодушие нам нужно, а бдительность, настоящая большевистская революционная бдительность. Надо помнить, что чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за крайние средства как единственные средства обреченных в их борьбе с советской властью. Надо помнить это и быть бдительным». […]

В своем закрытом письме от 29 июля 1936 г. по поводу шпионско-террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока ЦК ВКП(б) вновь призывал партийные организации к максимальной бдительности, к умению распознавать врагов народа, как бы хорошо они ни были замаскированы.

В закрытом письме сказано: «Теперь, когда доказано, что троцкистско-зиновьевские изверги объединяют в борьбе против советской власти всех наиболее озлобленных и заклятых врагов трудящихся нашей страны,— шпионов, провокаторов, диверсантов, белогвардейцев, кулаков и т. д., когда между этими элементами, с одной стороны, и троцкистами и зиновьевцами, с другой стороны, стерлись всякие грани,— все наши партийные организации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован». […]

Чем объяснить, что наши партийные товарищи несмотря на их опыт борьбы с антисоветскими элементами, несмотря на целый ряд предостерегающих сигналов и предупреждающих указаний оказались политически близорукими перед лицом вредительской и шпионско-диверсионной работы врагов народа? […]

Дело в том, что наши партийные товарищи, будучи увлечены хозяйственными кампаниями и колоссальными успехами на фронте хозяйственного строительства, забыли просто о некоторых очень важных фактах, о которых большевики не имеют права забывать. Они забыли об одном основном факте из области международного положения СССР и не заметили двух очень важных фактов, имеющих прямое отношение к нынешним вредителям, шпионам, диверсантам и убийцам, прикрывающимся партийным билетом и маскирующимся под большевика.

Что это за факты, о которых забыли или которых просто не заметили наши партийные товарищи?
Они забыли о том, что советская власть победила только на одной шестой части света, что пять шестых света составляют владения капиталистических государств. Они забыли, что Советский Союз находится в обстановке капиталистического окружения. […]

Капиталистическое окружение — это значит, что имеется одна страна, Советский Союз, которая установила у себя социалистические порядки, и имеется, кроме того, много стран — буржуазных стран, которые продолжают вести капиталистический образ жизни и которые окружают Советский Союз, выжидая случая для того, чтобы напасть на него, разбить его или, во всяком случае, подорвать его мощь и ослабить его.
Об этом основном факте забыли наши товарищи. А ведь он именно и определяет основу взаимоотношений между капиталистическим окружением и Советским Союзом. […]

Спрашивается, почему буржуазные государства […] должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственных им буржуазных государств? Откуда вы это взяли? Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства? Не ясно ли, что пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств? […]

Современный троцкизм есть не политическое течение в рабочем классе, а беспринципная и безыдейная банда вредителей, диверсантов, разведчиков, шпионов, убийц, банда заклятых врагов рабочего класса, действующих по найму у разведывательных органов иностранных государств. Таков неоспоримый результат эволюции троцкизма за последние 7–8 лет. Такова разница между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем.

Ошибка наших партийных товарищей состоит в том, что они не заметили этой глубокой разницы между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем. Они не заметили, что троцкисты давно уже перестали быть идейными людьми, что троцкисты давно уже превратились в разбойников с большой дороги, способных на любую гадость, способных на все мерзкое вплоть до шпионажа и прямой измены своей родине, лишь бы напакостить советскому государству и советской власти. Они не заметили этого и не сумели поэтому вовремя перестроиться для того, чтобы повести борьбу с троцкистами по-новому, более решительно. Вот почему мерзости троцкистов за последние годы явились для некоторых наших партийных товарищей полной неожиданностью. […]

Как ликвидировать эти недостатки нашей работы? Что нужно сделать для этого?
Необходимо осуществить следующие мероприятия. […]

4) Необходимо помнить и никогда не забывать, что капиталистическое окружение является основным фактом, определяющим международное положение Советского Союза. Помнить и никогда не забывать, что пока есть капиталистическое окружение — будут и вредители, диверсанты, шпионы, террористы, засылаемые в тылы Советского Союза разведывательными органами иностранных государств, помнить об этом и вести борьбу с теми товарищами, которые недооценивают значения факта капиталистического окружения, которые недооценивают силы и значения вредительства. Разъяснять нашим партийным товарищам, что никакие хозяйственные успехи, как бы они ни были велики, не могут аннулировать факта капиталистического окружения и вытекающих из этого факта результатов. Принять необходимые меры для того, чтобы наши товарищи, партийные и беспартийные большевики, имели возможность знакомиться с целями и задачами, с практикой и техникой вредительско-диверсионной и шпионской работы иностранных разведывательных органов.

5) Необходимо разъяснить нашим партийным товарищам, что троцкисты, представляющие активные элементы диверсионно-вредительской и шпионской работы иностранных разведывательных органов, давно уже перестали быть политическим течением в рабочем классе, что они давно уже перестали служить какой-либо идее, совместимой с интересами рабочего класса, что они превратились в беспринципную и безыдейную банду вредителей, диверсантов, шпионов, убийц, работающих по найму у иностранных разведывательных органов. Разъяснить, что в борьбе с современным троцкизмом нужны теперь не старые методы, не методы дискуссий, а новые методы, методы выкорчевывания и разгрома. […]

Надо иметь в виду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств. Об этом не могут не знать остатки разбитых классов. И именно потому, что они об этом знают, они будут и впредь продолжать свои отчаянные вылазки. […]

Культура имеет значение

Д.Асемоглу и Дж.Робинсон продолжают уточнение https://econs.online/articles/ekonomika/novaya-teoriya-modernizatsii/ своей концепции, начатое опубликованной недавно в русском переводе книгой «Узкий коридор». Их новую статью оперативно прочитал @Econsonline. Стандартная теория модернизации Липсета (становясь богаче, страны модернизируются и политически) поставлена в последние десятилетия под сомнение, кроме прочего, развитием Китая. Теперь популярные авторы признают, что кроме экономического развития и институтов, на развитии общества сказывается культура. Она может поддерживать и легитимизировать существующие институты и распределение политической власти. Набор культурных установок определяет важность иерархии, роль семьи и гендерные роли, высшие идеалы. Поэтому экономический рост может не вести автоматически к появлению демократических институтов. При этом сами культурные конфигурации изменчивы, а не даны раз и навсегда. "Узкий коридор" мы совсем недавно обсуждали https://www.youtube.com/watch?v=AYcDYpYijhs с Константином Сониным и Рубеном Ениколоповым в зуме Сахаровского центра.

Сегодня вечером в замечательной компании в зуме Сахаровского центра обсуждаем в замечательной компании, как обвал СССР повлиял на неудачу российской трансформации. Приходите в зум! Среди последних публикаций по этой теме хочется отметить 2 статьи Владислава Зубка в Репаблике (раз, два). В них использованы материалы из книги, которая скоро выйдет: Vladislav Zubok, Collapse. The Fall of the Soviet Union (London and New Haven: Yale University Press, 2021. Зубок показывает, какой вклад в падение СССР внесли управленческие ошибки Горбачева. На эту же мельницу льет воду статья экономиста Дмитрия Прокофьева, говорящая о том, как самостоятельность предприятий при отсутствии частной собственности и свободных цен привела к экономическому коллапсу плановой системы.

Градозащитники выпустили законотворческую хартию с предложениями того, как улучшить охрану исторической среды

Сейчас механизмы охраны исторической среды российских городов работают неэффективно. Никак не защищена «фоновая» застройка (не памятники), и она активно сносится в наших городах. У неё нет правовой защиты даже в городах, обладающих статусом исторического поселения. С механизмом охранных зон тоже не все гладко: здание не защищено от сноса с момента подачи заявки до включения в список выявленных объектов культурного наследия (ОКН). Если дом не включили в этот список с первого раза, то подать повторную заявку уже нельзя. Кроме того, нет обязательного срока принятия зон охраны памятников, зачастую они не утверждаются годами. Памятники и «ценные градоформирующие объекты» сносятся по программе переселения из ветхого и аварийного жилья. Исторические здания сносятся в достопримечательных местах, а территории застраиваются.

Для решения этих и других проблем с охраной исторической среды градозащитники выпустили «законотворческую хартию» http://www.archnadzor.ru/2021/08/18/zakonotvorcheskaya-hartiya-2021-goda-gradozashhitnyih-organizatsiy-rossii/#more-36427, составленную по итогам съездов градозащитников -- предложения по совершенствованию федерального закона №73 ФЗ об охране культурного наследие (ОКН) и смежных законов.

В частности, они предлагают:

1.     Прописать запретит на снос зданий, построенных до 1957 г., в исторических поселениях, зонах охраны и достопримечательных местах за исключением диссонирующих. Список диссонирующих утверждать в составе проектов зон охраны, исторических поселений и достопримечательных мест. Так, экспертам не придётся больше обосновывать ценность каждого старого дома, а только отсутствие ценности у диссонирующих.

2.     Уточнить понятие «ценных градоформирующих объектов – зданий, которые не являются памятниками, но тоже охраняются. Утверждать их не только в исторических поселениях, но и в достопримечательных местах, зонах охраны и за их пределами. Внести требования к их сохранению (сейчас они отсутствуют), в том числе – невозможность сноса, изменения габаритов и внешнего вида.

3.     Разрешить повторно подавать заявление о включении здания в список выявленных ОКН, если оно уже получало отказ в охране. Для этого нужно предоставить новые данные о его ценных элементах, интерьерах, дате постройки, мемориальной значимости и тд.

4.     Установить обязательство утверждать охранные зоны для ОКН и срок их утверждения (часто охранные зоны для памятников не утверждаются годами).

5.     Защищать здания от сносов и вмешательств еще до их включения в список выявленных ОКН (с момента подачи заявления).

6.     Ужесточить механизм «достопримечательное место»: допускать новое строительство не на всей территории достопримечательного места, а только на специальных участках (подзонах) в виде исключения с экспертным обоснованием. Это поможет избежать сносы и полную застройку территории новыми зданиями (как правило, так происходит в Москве).

7.     Открыто публиковать все проекты реставрации, консервации, ремонта и приспособления ОКН, а также проекты строительства и реконструкции внутри охранных зон в достопримечательных местах и исторических поселениях для общественного обсуждения.

8.     Уточнить в законе определение регенерации, чтобы не было его неверного толкования и как следствие сносов и строительства в габаритах, превышающих существовавшие.

9.     Восстановить полномочия охранных госорганов согласовывать проекты строительства и реконструкции в охранных зонах ОКН и достопримечательных местах.

10.  Вернуть статус исторического поселения всем городам, обладавшим им до 1990 г. (тогда их было 536 – и все федеральные, теперь примерно 150 вместе с региональными).

11.  Наделить статусом исторического поселения города, в которых есть объекты ЮНЕСКО.


Продолжение

Несколько интересных материалов в проекте Рефорум (@reforum_io):
- Доклад Владимира Милова о том, что советская нефтегазовая индустрия спланирована так, чтобы быть источником ренты для правящего класса. Ее реструктуризация создаст условия для того, чтобы нефтегазовая рента из проклятья стала благословением.
- Мой обзор интересных публикаций августа: российский капитализм становится все более государственным; кредитный бум; отставание в зеленой энергетике; культура имеет значение; расклад на парламентских выборах и др.
- Доклад «Трансперенси Интернешнел-Р «70 шагов против коррупции»;
Доклад о приватизации лесов.

Ближайший разговор в зуме Сахаровского центра (@caxap):

Политическая осень-2021: туркменизация России?
Сахаровский центр, зум
9 сентября, 19.00

Устранив весной 2021 с политической арены Алексея Навального и его сторонников, лето-2021 российские власти посвятили беспрецедентной атаке на независимые медиа. На медиа, активнее других пытавшиеся заронить в гражданах России мысль, что авторитаризм и максимальная закрытость от Европы и США — не лучший путь, и, возможно, стоит попробовать другой политический режим. Ковровая бомбардировка неподцензурных российских медиа привела к стремительному сужению информационного поля. Острие атаки направлено против журналистов-расследователей. Ростки инакомыслия выкорчевываются и в университетах.

Ведется атака на социальные сети, готовящая их изгнание из страны в нужный момент. В преддверии думских выборов представители власти решили навестить многих россиян, считающих наилучшим выбором «Умное голосование».
Вся это спецоперация стала ответом на массовые протесты зимы-2021, показавшие, что поддержка политического режима снижается, особенно резко — среди молодых. Стоит ли ждать ослабления политического давления после думских выборов? Или российский режим необратимо вступает в «беларуско-туркменскую» фазу своего существования: медиа вытоптаны, соцсети закрыты, политические оппоненты — по тюрьмам и в изгнании?

В дискуссии участвуют:
Сергей Медведев,историк, писатель, преподаватель Свободного университета, автор книги «Парк крымского периода»;
Александр Морозов, журналист, политолог, содиректор Центра российских исследований имени Бориса Немцова в Карловом университете (Прага);
Николай Петров, политолог, политгеограф, старший исследователь Chatham House, руководитель Центра политико-географических исследований;
Мария Снеговая, исследователь в Virginia Tech и George Washington University.

Модератор — Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала EventsAndTexts.
Начало в 19:00.
Пожалуйста, зарегистрируйтесь здесь, и мы пришлём вам ссылку на конференцию в зуме за час до ее начала.

Материалы к разговору:
Сергей Медведев: Нас ждет страшная и смешная диктатура;
Александр Морозов. Кремлевские элиты после 2020 года;
Максим Гликин. Пять версий крупнейшей зачистки российских медиа;
Григорий Голосов. Электоральный авторитаризм и пределы научного предвидения;
Сергей Медведев, Андрей Колесников, Александр Морозов. Выборы как карго-культ;
Сергей Медведев, Александра Архипова, Сэм Грин, Илья Яблоков. Путин и народ.

Наконец-то!

Лавров считает критику Сталина атакой на историческое прошлое России

¯\_(ツ)_/¯