Тимура Алиева зазря атакуют за слово «экспертность».

Позволю себе подкорректировать без спросу: речь не столько о довольно аморфной экспертизе (ну, действительно, подкреплять оптику дипломами несколько странно), сколько об инструментарии.

Он, как следует из того же поста Наи про демократизацию медиа-среды, бесконечно широк. Волатильность этой самой среды не позволяет бросать на чашу весов тот или иной пакет знаний. Речь, опять же, о внутреннем устройстве автора, внутренней же динамике. Суммой представлений оперировать трудно, а вот подбирать к фильмам ключи — никогда не было привилегией титанов.

По моему, фильм скажем «Франкенштейн» с одинаковым успехом раскладывается и по Эльзессеру, и по Проппу, и согласно трендам южнокорейского фэшна. И на липовый мед.

Разноцветье тг-каналов этому и должно потворствовать. Больше никаких заверенных мэтрами дубликатов ключей, пришло время сплошных отмычек. Пока перед кем-то Сезам отворяется под лирические па, кто-то ковыряет каменные глыбы киркой. Одни талантливо вступают с режиссерами в диалог с помощью скрученных в бараний рог афоризмов; другие, стойко и толково, подкрадываются к фильму с томиком Ямпольского и ищут актанта, перешедшего семантическую границу.

Лучший момент — труднее не придумаешь. Пишите и сторонитесь агитаций — сами себя перепрошивайте. Перепридумывайте. Вы всегда больше своих инструментов, а инструментами без пальцев хирурга только калечить можно, не лечить. Надо брать все, что попадется под руку — от умения огонь развести до нравственной ясности Наума Клеймана — и шагать с этим в примерочную. Не к состоянию акме, а к самому себе.

Как сказал автор одного из главных русских романов:
«Людям двадцатых годов досталась тяжелая смерть, потому что век умер раньше их».

Пойду топить печку.

Потрясающая лекция Е. Майзеля.

Ещё один пример профессионального стандарта: безупречная логика вкупе с парадоксальностью мышления. Интерес к маргинальному и общепризнанному сразу. Более того, нежелание видеть линию Терминатора, разделяющую некую «периферию» и некий же «мейнстрим». Вот что такое демократичность. (И ещё видео это добавляет перчинки всем бушующим распрям вокруг текста Тимура). (Не спорить надо, а исследовать).

И попал же как-то Евг. Сол. в сегодняшний день! И мы все с ним как-то втиснулись.

Посмотрите лекцию (на одном дыхании, но не без перекуров и перекусов), подпишитесь на канал.

Первый снег — второй «Черный телефон».

Прыжок из крепкого мейнстримного хоррора в сновидческий фриз-эксплуатейшен с претензией на ретроманский грув. Скотт Дерриксон превратил Итана Хоука во Фредди Крюгера, отскоблив всякие наивные представления о серобуромалиновых ареалах зла. 8-мм пленка, на которую сняты кошмары героини, здесь какая-то скособоченная, по хорошему неприглаженная и отдает опытом американских авангардистов, а не жанровых постановщиков.

Прелестное, словом, кино. Не удивлюсь, если, в отличии от крепко сбитой, но лишенной киногенической магии первой части, станет культовым.

На Фонтанке вас уже ждёт монография В. Виноградова от издательства Канон+ — «Прошу убежища!», посвященная режиссеру Марко Феррери («Большая жратва», «Не тронь белую женщину!»)

Как всегда история «как я попал(а) в кино» начинается со случая почти гэговой природы:
хотел быть ветеринаром (любил животных больше, чем людей), подрабатывал продавцом спиртного в алкокомпании, о которой его коллега должен быть снять рекламный ролик… и Феррери пожелал выступить организатором съемок. И закрутилось-завертелось. Выступил сопродюсером киножурнала, попал на площадку к Антониони, затем был ассистентом у Латтуады, работал бок о бок с Дзаваттини. А далее — обретал самостоятельность.

Процесс отчуждения, о котором заговорили многие итальянские режиссеры уже в пятидесятые годы, начиная с распада традиционной нуклеарной семьи, и в фантазиях современников это должно привести в полному ее вырождению. Идеальным партнёром для такого человека будущего становится кукла. Этот образ Феррери начнет использовать в своих будущих фильмах вплоть до финального «Нитрата серебра», где в кукле превратится сам зритель.

В книге подробные анализы: фильмов Феррери, динамичного (но последовательного) развития стиля режиссера, контекста вокруг и внутри, начиная с начала 50-х (послевоенный неореализм, вглядывающийся в человека, ибо мы перестали его понимать), заканчивая «Нитратом серебра» (90-е, вглядывающиеся в компьютеры и цифру и кричащие о смерти кино, ибо мы перестали его понимать).

Попросить убежище можно на Фонтанке, 15 и wordorder.ru

Вновь пришел на телеканал «Культура».
На этот раз рассказывал о «Привычке нюхать пальцы» Вячеслава Иванова и «Новой волне» Ричарда Линклейтера.

Меня это кино освежевало.

Из российского рэп-хита середины 2010-х следует: «Голова, чтобы думать, ноги, чтобы ходить». Фильм переиначивает — колено сгибается для пинка, голова стирается об ожидания окружающих. И ожидания от самого себя, конечно. Самый страшный сон о родительстве некогда приснился Дэвиду Линчу: трагикомичность «Головы-ластика», нелепость превращения главного героя Генри в стирательную резинку, не отчуждают зрителя, но лишь множат тревожность. Мэри Бронштейн будто достает градусник, показывающий 39,9, изо рта угрюмого линчевского потеряшки, чтобы сунуть его под мышку Линды. В конце концов, не так далек излучающий инфернальный свет медицинский аппарат от пышущего промышленными миазмами завода; радионяня — от девочки-припевочки, живущей за батареей; зонд, вьющийся трубкой из живота ребенка — от спермотазоида-головастика, тянущегося в космическую тишину изо рта Генри.

Паша, обнял!

Коллеги вот пишут про фестивали-2025. Сам был на 6-7, умаялся. На какие-то ехал разобранным, на какие-то приезжал счастливым, куда-то ехал в никуда (лишившись мж в Москве).

Трудный был год, но прекрасных людей в жизни прибавилось.

КИНОСЛЕДОВАТЕЛИ МИНКУЛЬТУРЫ

В России будет увеличен срок давности за показ фильмов без прокатного удостоверения. Соответствующий законопроект прошёл первое чтение в Государственной думе РФ.

Депутаты Госдумы на пленарном заседании приняли в первом чтении законопроект об увеличении срока давности для привлечения к административной ответственности за прокат или показ фильмов без прокатного удостоверения до одного года со дня совершения правонарушения. Сейчас срок для выявления обстоятельств правонарушения составляет два дня.

Также вводится возможность проведения административного расследования по данным показам. Как отмечается в пояснительной записке к законопроекту, должностные лица Минкультуры РФ теперь смогут проводить опрос свидетелей и привлекаемых к административной ответственности лиц, запрашивать необходимые документы для установления лиц-демонстраторов фильмов без прокатного удостоверения.

Интересна мотивация изменений: сотрудникам Минкультуры часто не хватает времени и сведений для выяснения обстоятельств дела, что не позволяет сформировать качественную доказательную базу правонарушения.

Теперь министерские чиновники смогут лучше готовиться к судам против прокатчиков и организаторов показов фильмов без прокатных удостоверений.

Не у тебя что-то, ты — болишь.

«Train dreams» сняты по книжке Дениса Джонсона — смелого в своей меланхолии писателя, занятого трактовками молчания Бога. В повести речь идёт о Роберте Грейниере, ровеснике 20-го века и американце-разнорабочем по совместительству. Жизнь тянется между бесконечной лесорубкой и деревянным домом у реки, пока последний, вместе с женой и маленькой дочкой, не забирает лесной пожар. А дальше — отшельничество, без границ и запасного выхода. Джонсон его представляет равно и испытанием, и выбором, и этической системой. Сколь разрушительной, столь и нерушимой под ударами столетия.

В фильме Клинта Бентли главный герой, сыгранный Джоэлом Эджертоном (будущим номинантом на «Оскар», exactly), вдыхает-выдыхает-задыхается под прессом велеричивой стилистики Терренса Малика. И пусть бы пафосно, пусть исчерпывающи пейзажи — лесной фронтир, тенистые долины, — пусть вихрастые флэшбеки манипулятивны. Едва камера застывает на покладистом труде, на полюбовном молчании мужчин, валящих секвойи, кино становится порталом в рай. Можно любить жесткий южный нуар, выбирать в кумиры Гарри Крюза, и все равно: бессобытийная насыщенность пил и топоров похожа на негу. Хоть режиссер, конечно, романтик и не пускает меж склеек усталость, хоть остается зазор только для тоски по семье.

Которую забрало пламя, а дым оставил. Герой попадает в кромешный ад, а там — тот же участок у реки, те же деревья, ждущие когда их сложат в те же, что и в Эдеме, стены. Ад — это после других, отсутствие вмятины в соседней подушке, километраж между тобой и миром. Зрителя приглашают вступить в отношения с несуществующим передним планом, где колосится такое пугающе спокойное, гармоничное ничто. Кому-то лететь в космос, кому-то не знать, что его оттуда увидели. Отшельничество — это не уход в лес, это выбор, который не делаешь. Он делает тебя.

Герой Эджертона успеет обозреть свою судьбу с высоты птичьего полета. Приземлится, долюбит всех бездомных собак, доложит мяса в тарелку дочери, которая никогда не вернется. И умрет в своей постели, по мысли авторов, литератора и кинематографиста, бесследно. Иногда, правда, мягкая посадка — тоже след. Спросите Майю Булгакову, посмотрите на взлетную полосу аэроклуба им. Чкалова.

Поездам снятся не те, кто дергают стоп-кран; поездам снится скольжение перед конечной.

Во вторник я сидел в квадратной деревянной комнате. Даже лица в онлайн-колле, я видел, искали по периметру моего зум-окошка банные принадлежности.

Если я кому-то не отвечаю, короче, значит либо бытом занят, либо что-то очень сильно болит, либо я хоть какие-то слова вымаливаю у обстоятельств, в которых оказался.

Или перечитываю вслух любимый роман. Фрагмент ниже — даже дважды, трижды.

А может быть, все же когда-нибудь в великом паноптикуме будет стоять восковая фигура странного человека, толстоносого, с бледным добродушным лицом, с растрепанными волосами, по-мальчишески полного, в пиджаке, сохранившем только одну пуговицу на пузе; и будет на кубе дощечка:
НИКОЛАЙ КАВАЛЕРОВ
И больше ничего. И все. И каждый увидевший скажет: «Ах!» И вспомнит кое-какие рассказы, может быть, легенды: «Ах, это тот, что жил в знаменитое время, всех ненавидел и всем завидовал, хвастал, заносился, был томим великими планами, хотел многое сделать и ничего не делал – и кончил тем, что совершил отвратительное, гнусное преступление…»

Приходите, петербуржцы
Увидимся

https://news.1rj.ru/str/kinoartru/12813