Forwarded from и тут и тамиздат
Вы ждали — мы сделали!
Моя любовь к тамиздату (как и объект моей страсти) не знает границ!
Вместе с Настей (llllllll1111llllllllll) решились на коллаборацию и мерч, посвященные нелегкой судьбе русской литератур, о запрещенных и недоступных читателю книгах, которые были опубликованы за границей.
«Russian Literature is better than sex» — именно эту фразу в 1976 году Карл и Эллендея Профферы напечатали на футболках и постерах своего издательства «Ardis».
Лимитированная (!!!) коллаборация llllllll1111llllllllll x «и тут и тамиздат»:
•шопер
•кепка (размер one size)
•футболка (размер: M, L)
•лонгслив (размер: one size)
•стикерпак
•объемный стикер
•плакат
для заказа пишите в директ инстаграма dushnillllllll1111lllllllllla
*все изделия изготавливаются на заказ
Моя любовь к тамиздату (как и объект моей страсти) не знает границ!
Вместе с Настей (llllllll1111llllllllll) решились на коллаборацию и мерч, посвященные нелегкой судьбе русской литератур, о запрещенных и недоступных читателю книгах, которые были опубликованы за границей.
«Russian Literature is better than sex» — именно эту фразу в 1976 году Карл и Эллендея Профферы напечатали на футболках и постерах своего издательства «Ardis».
Лимитированная (!!!) коллаборация llllllll1111llllllllll x «и тут и тамиздат»:
•шопер
•кепка (размер one size)
•футболка (размер: M, L)
•лонгслив (размер: one size)
•стикерпак
•объемный стикер
•плакат
для заказа пишите в директ инстаграма dushnillllllll1111lllllllllla
*все изделия изготавливаются на заказ
❤7❤🔥3👀2🔥1💯1🎄1
Питерский травелог. Белкин, Бенуа, ОБЭРИУты и мои аффирмации.
Недостающий абзац:
Почерк сам по себе преобразует пространство, и эту авангардистскую максиму продолжает рэпер Зангези, превращая камерный «Трактир Сова» на Мытнинской улице в автотюновый междусобойчик. Балуя выводок молодых людей патриотической песней «Сука Z» (словно в пандан Белкину, в фильме Бобковой предрекающему «темный "Ренессанс"»), этот юноша, фанат северянинского маньеризма, снимает клипы с командой RT и советует публиковать в соцсетях сборы на РЭБы. Андерграунд входит в консервативный поворот, в патронташе — модные синкопы, высмеивание голой вечеринки, отсылки к нацбольской [Национал-большевистская партия запрещена в России] эстетике и соседствующие друг с другом утверждения: «Советский Союз — это SWAG» и «Я респектую каждому из русских императоров». В немногочисленных интервью Зангези утверждает, что он и его объединение «Вупсень Витон Клан» избирают трэп как форму донесения своего протеста за неимением других, более актуальных и эффективных инструментов. Юноши и девушки, стягиваясь от бара к пятачку с музыкантами (сцена отсутствует, как у многих посетителей — документы для покупки спиртного), хором подпевают припевам о тревожной молодости и куплетам о ностальгии по времени, которого никто из присутствующих не застал. Всех присутствующих же, кажется, увлекает то, что и сам Зангези не до конца осознает: его оппозиция либеральному дискурсу — это вариация подросткового бунта, патриотизм или постирония?
Недостающий абзац:
Почерк сам по себе преобразует пространство, и эту авангардистскую максиму продолжает рэпер Зангези, превращая камерный «Трактир Сова» на Мытнинской улице в автотюновый междусобойчик. Балуя выводок молодых людей патриотической песней «Сука Z» (словно в пандан Белкину, в фильме Бобковой предрекающему «темный "Ренессанс"»), этот юноша, фанат северянинского маньеризма, снимает клипы с командой RT и советует публиковать в соцсетях сборы на РЭБы. Андерграунд входит в консервативный поворот, в патронташе — модные синкопы, высмеивание голой вечеринки, отсылки к нацбольской [Национал-большевистская партия запрещена в России] эстетике и соседствующие друг с другом утверждения: «Советский Союз — это SWAG» и «Я респектую каждому из русских императоров». В немногочисленных интервью Зангези утверждает, что он и его объединение «Вупсень Витон Клан» избирают трэп как форму донесения своего протеста за неимением других, более актуальных и эффективных инструментов. Юноши и девушки, стягиваясь от бара к пятачку с музыкантами (сцена отсутствует, как у многих посетителей — документы для покупки спиртного), хором подпевают припевам о тревожной молодости и куплетам о ностальгии по времени, которого никто из присутствующих не застал. Всех присутствующих же, кажется, увлекает то, что и сам Зангези не до конца осознает: его оппозиция либеральному дискурсу — это вариация подросткового бунта, патриотизм или постирония?
ИК
Войти в берега: «Анатолий Белкин. Высокая вода».
В Санкт-Петербурге показали фильм «Анатолий Белкин. Высокая вода» — документальный портрет художника-нонконформиста 1970-х‒1980-х гг., культуртрегера и мистификатора, живой городской легенды. Сергей Кулешов движется по саду расходящихся тропок, внезапно предложенных…
❤3👍3⚡1🔥1💯1🗿1
Сериал «Добро пожаловать в Дерри».
Дурно представить: напомаженный Билл Скарсгард скачет по льду, дети — два афроамериканца, еврейка, одноглазая wasp — бегут закрывать его в клетке, а дух Трампа, тем временем, веет, где хочет. С одобрения вояк, под раскаты судов Линча, всплески расизма и смерть пенитенциарной системы. Андреас Мускетти поддался едкому душку С. Кинга и убил-воскресил мальчика-кубинца (почти мексиканец, видимо, для шоураннера), чтобы тот на бегу показывал Пеннивайзу средний палец и помогал друзьям выставить оборону. Вставлял инопланетно-индейский (sic!) амулет в паз, не дающий хтони выплеснуться за стену (sic!). Вот так мультикультурный Запад бережет белых цисгендерных протестантов от автократической субстанции. Вводящей, в свою очередь, в транс юных американцев и тащащей их с собой, точно Гамельнский крысолов. Ведёт на резню — как президент, отправляющий боевые части погулять на мексиканскую границу. А еще, для клоуна нет ни прошлого, ни будущего, события развиваются везде и сразу, клоун — символ диктатуры. Раз в 27 лет обязательно наведается в глубинку этакая чума: консервативная, в образе паяца-популиста, потчуемого низменными страхами и благодушно опасающегося нац. меньшинств. Даром, что ли, порыжел Пеннивайз, прическа стала совсем уж раскидистой, а афроамериканцы сменяют индейцев, веками стороживших глянцевый уют Дерри. Ха-ха-ха, в следующем сезоне — белая MAGA на ваших красных воздушных шарах.
Дурно представить: напомаженный Билл Скарсгард скачет по льду, дети — два афроамериканца, еврейка, одноглазая wasp — бегут закрывать его в клетке, а дух Трампа, тем временем, веет, где хочет. С одобрения вояк, под раскаты судов Линча, всплески расизма и смерть пенитенциарной системы. Андреас Мускетти поддался едкому душку С. Кинга и убил-воскресил мальчика-кубинца (почти мексиканец, видимо, для шоураннера), чтобы тот на бегу показывал Пеннивайзу средний палец и помогал друзьям выставить оборону. Вставлял инопланетно-индейский (sic!) амулет в паз, не дающий хтони выплеснуться за стену (sic!). Вот так мультикультурный Запад бережет белых цисгендерных протестантов от автократической субстанции. Вводящей, в свою очередь, в транс юных американцев и тащащей их с собой, точно Гамельнский крысолов. Ведёт на резню — как президент, отправляющий боевые части погулять на мексиканскую границу. А еще, для клоуна нет ни прошлого, ни будущего, события развиваются везде и сразу, клоун — символ диктатуры. Раз в 27 лет обязательно наведается в глубинку этакая чума: консервативная, в образе паяца-популиста, потчуемого низменными страхами и благодушно опасающегося нац. меньшинств. Даром, что ли, порыжел Пеннивайз, прическа стала совсем уж раскидистой, а афроамериканцы сменяют индейцев, веками стороживших глянцевый уют Дерри. Ха-ха-ха, в следующем сезоне — белая MAGA на ваших красных воздушных шарах.
❤🔥4👍3😁3🔥2💯1
Forwarded from Выбор Black Square
НАРЦИССЫ В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ
«Андерграунд — это тот же нарциссизм», — читал недавно Слава КПСС, и вслед за ним эту максиму хочется аттестовать массиву российского арт-кино этого года. Слон обжился в комнате, потускнел обличительный пафос, промо-кампании затмили художественные труды. Парии упаковали отверженность в оберточную бумагу: Роман Михайлов принес сумрачное пророчество («Путешествие на солнце и обратно») на стриминг Start (1), а Валерий Переверзев («Тени Москвы») жонглирует статусом anfant terrible со сцены московского «Октября» (2).
Почти все мэтры конвенционального авторского кино тем временем обосновались в буферной зоне. Только Бакур Бакурадзе («Лермонтов») (3), Сергей Члиянц («Ветер») (4) и Дмитрий Давыдов («Прозрачные земли») (5) не торгуют временем по скидке и выдают мощнейшие работы. Зритель фатумом глядит на поэта-гордеца с вершины кавказского Машука; луцико-саморядовское гуляй-поле обещает публике бесконечность гражданской войны; кристально белый снег, припорошивший останки русской деревни, прячет под собой потускневший почвеннический орнамент. Чем дальше от урбана, от прямой иллюстрации цайтгайста — тем извилистей узор трещины, пошедшей по современности.
Осуждать «сказочные двадцатые» (термин курсирует, нуждается в огранке) с их запретительными грамотами и карающими мечами-кладенцами повадились игровые дебюты — преимущественно утопленные в радостях и гадостях времени. Кто-то вооружается жанром: ромкомом («Сводишь с ума» Дарьи Лебедевой и «Счастлив, когда ты нет» Игоря Марченко), хоррором («Присутствие» Апполинарии Дегтяревой), семейной комедией («Три свадьбы и один побег» Кирилла Логинова и «Фейерверки днём» Нины Воловой). Иные ищут дефицитную нынче эмпатию в перипетиях собственных биографий — и забирают главные призы больших фестивалей («День рождения Сидни Люмета» Рауля Гейдарова на «Окне в Европу» и «Здесь был Юра» Сергея Малкина (6) на «Маяке»).
Особняком тут стоит пара подлинно поколенческих фильмов. Монохромные «Картины дружеских связей» Сони Райзман (7) — внешне скромный гимн миллениалов, всем своим творческим потенциалом упершихся в новую застройку застоя. Приз за лучшую режиссуру на «Маяке» фиксирует интуицию постановщицы, прячущей трагическую фигуру умолчания за каскадом шуток о киноиндустрии. Экспериментальная «Привычка нюхать пальцы» Славы Иванова (8) портретирует случайно застрявших между подростковым брейнротом и взрослой жизнью 25-30—летних. Главный герой — продавец унитазов, приколист — не сходит со сверхкрупного плана, усеивая окрестные гаражи аниме-наклейками, нюхая клей-карандаш, разбазаривая юность, но оставаясь живым и смешливым.
На фестивале «Новое движение» картине и ее авторам вручили главный приз и миллион рублей от Новгородской области. Слава Иванов, снимавший этот безбюджетный фильм на квартире друга между рабочими неделями, сходил со сцены со словом «Антихайп» на устах. И пусть «Белый слон» не додал номинаций, зато фильм окупился в миллион раз; и пусть «Пророк» Феликса Умарова объявят дебютом года, зато кадры «Привычки…» мелькают в эфире телеканала «Культура». Как когда-то автор цитаты об андерграунде и нарциссизме.
Сергей Кулешов (@KuleshovDefect) для рубрики #критика
«Андерграунд — это тот же нарциссизм», — читал недавно Слава КПСС, и вслед за ним эту максиму хочется аттестовать массиву российского арт-кино этого года. Слон обжился в комнате, потускнел обличительный пафос, промо-кампании затмили художественные труды. Парии упаковали отверженность в оберточную бумагу: Роман Михайлов принес сумрачное пророчество («Путешествие на солнце и обратно») на стриминг Start (1), а Валерий Переверзев («Тени Москвы») жонглирует статусом anfant terrible со сцены московского «Октября» (2).
Почти все мэтры конвенционального авторского кино тем временем обосновались в буферной зоне. Только Бакур Бакурадзе («Лермонтов») (3), Сергей Члиянц («Ветер») (4) и Дмитрий Давыдов («Прозрачные земли») (5) не торгуют временем по скидке и выдают мощнейшие работы. Зритель фатумом глядит на поэта-гордеца с вершины кавказского Машука; луцико-саморядовское гуляй-поле обещает публике бесконечность гражданской войны; кристально белый снег, припорошивший останки русской деревни, прячет под собой потускневший почвеннический орнамент. Чем дальше от урбана, от прямой иллюстрации цайтгайста — тем извилистей узор трещины, пошедшей по современности.
Осуждать «сказочные двадцатые» (термин курсирует, нуждается в огранке) с их запретительными грамотами и карающими мечами-кладенцами повадились игровые дебюты — преимущественно утопленные в радостях и гадостях времени. Кто-то вооружается жанром: ромкомом («Сводишь с ума» Дарьи Лебедевой и «Счастлив, когда ты нет» Игоря Марченко), хоррором («Присутствие» Апполинарии Дегтяревой), семейной комедией («Три свадьбы и один побег» Кирилла Логинова и «Фейерверки днём» Нины Воловой). Иные ищут дефицитную нынче эмпатию в перипетиях собственных биографий — и забирают главные призы больших фестивалей («День рождения Сидни Люмета» Рауля Гейдарова на «Окне в Европу» и «Здесь был Юра» Сергея Малкина (6) на «Маяке»).
Особняком тут стоит пара подлинно поколенческих фильмов. Монохромные «Картины дружеских связей» Сони Райзман (7) — внешне скромный гимн миллениалов, всем своим творческим потенциалом упершихся в новую застройку застоя. Приз за лучшую режиссуру на «Маяке» фиксирует интуицию постановщицы, прячущей трагическую фигуру умолчания за каскадом шуток о киноиндустрии. Экспериментальная «Привычка нюхать пальцы» Славы Иванова (8) портретирует случайно застрявших между подростковым брейнротом и взрослой жизнью 25-30—летних. Главный герой — продавец унитазов, приколист — не сходит со сверхкрупного плана, усеивая окрестные гаражи аниме-наклейками, нюхая клей-карандаш, разбазаривая юность, но оставаясь живым и смешливым.
На фестивале «Новое движение» картине и ее авторам вручили главный приз и миллион рублей от Новгородской области. Слава Иванов, снимавший этот безбюджетный фильм на квартире друга между рабочими неделями, сходил со сцены со словом «Антихайп» на устах. И пусть «Белый слон» не додал номинаций, зато фильм окупился в миллион раз; и пусть «Пророк» Феликса Умарова объявят дебютом года, зато кадры «Привычки…» мелькают в эфире телеканала «Культура». Как когда-то автор цитаты об андерграунде и нарциссизме.
Сергей Кулешов (@KuleshovDefect) для рубрики #критика
❤🔥12🔥8☃3💯3👍1
Выбор Black Square
НАРЦИССЫ В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ «Андерграунд — это тот же нарциссизм», — читал недавно Слава КПСС, и вслед за ним эту максиму хочется аттестовать массиву российского арт-кино этого года. Слон обжился в комнате, потускнел обличительный пафос, промо-кампании затмили…
Итоги года номер раз.
❤5🎄3☃2🎅1
Милый новый Джармуш. Необязательный, обаятельный.
Старорежимный, репетативный, модернистский. Три новеллы о неловкости промеж отцов и детей, смонтированные будто на доске Уиджи. С хрипотцой, как у Тома Уэйтса, скрежещут шестерни сырых межпоколенческих диалогов. Где-то вдрызг нелепых, где-то — истерически пустых.
Визуальная каузальность — в стакане воды, «роллексах» на кистях, передних сидениях автомобилей, бордовой одежде — ввергает в медитацию. Бланшетт, Драйвер, Рэмплинг и проч., отвоевав себе море пространства (Джармуш не стесняется режиссировать экономно), рады оказаться старыми-добрыми актерами. Мыслящими тростниками то бишь, которые балуются с акцентами, ужимками, но умело сдерживают выразительность в ежовых рукавицах.
Джармуш с «Отец, мать, сестра, брат», как и Панахи с «Простой случайностью», исправно несвоевременен — по киноязыку и режиссерской модели. Правда, там, где иранец прямодушно ныряет в устье наивного искусства прямого действия, американец вдруг врачует. Смешливо кивает в повисшие в воздухе, между тобой и родителями (братьями, сёстрами, детьми), болевые точки. Это, своего рода, иглотерапия: три новеллы — три участка тела, от которых расходятся волны спазмов. Множить истории, искать тот самый, саднящий лично у него пунктум — задача зрителя.
Старорежимный, репетативный, модернистский. Три новеллы о неловкости промеж отцов и детей, смонтированные будто на доске Уиджи. С хрипотцой, как у Тома Уэйтса, скрежещут шестерни сырых межпоколенческих диалогов. Где-то вдрызг нелепых, где-то — истерически пустых.
Визуальная каузальность — в стакане воды, «роллексах» на кистях, передних сидениях автомобилей, бордовой одежде — ввергает в медитацию. Бланшетт, Драйвер, Рэмплинг и проч., отвоевав себе море пространства (Джармуш не стесняется режиссировать экономно), рады оказаться старыми-добрыми актерами. Мыслящими тростниками то бишь, которые балуются с акцентами, ужимками, но умело сдерживают выразительность в ежовых рукавицах.
Джармуш с «Отец, мать, сестра, брат», как и Панахи с «Простой случайностью», исправно несвоевременен — по киноязыку и режиссерской модели. Правда, там, где иранец прямодушно ныряет в устье наивного искусства прямого действия, американец вдруг врачует. Смешливо кивает в повисшие в воздухе, между тобой и родителями (братьями, сёстрами, детьми), болевые точки. Это, своего рода, иглотерапия: три новеллы — три участка тела, от которых расходятся волны спазмов. Множить истории, искать тот самый, саднящий лично у него пунктум — задача зрителя.
❤9🔥4⚡3👍1💯1
Forwarded from между приговым и курехиным
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Андрей Монастырский размышляет о молодости, смысле и пустоте
❤8🔥3
Юлдус Бахтиозина выложила в сеть «Идеально отвергнутых» — к/м, сгенерированный с помощью нейросетей. Фильм получил приз за лучшую режиссуру на фестивале «Короче» и показывался в рамках программы «Искусство кино. Молодость».
Ваш покорный слуга — преданный фэн этой трепетной работы о фарфоровом абьюзе. Прежде всего, почитатель пространства между — «эффектом зловещей долины» by ИИ и несколько наивной, но целебной авторской интонацией by Юлдус. Буйство фантазии прилагается.
Приятного просмотра.
Ваш покорный слуга — преданный фэн этой трепетной работы о фарфоровом абьюзе. Прежде всего, почитатель пространства между — «эффектом зловещей долины» by ИИ и несколько наивной, но целебной авторской интонацией by Юлдус. Буйство фантазии прилагается.
Приятного просмотра.
YouTube
PERFECTLY REJECTED
Perfectly Rejected is a pseudo-documentary film that gives voice to porcelain figurines struggling to survive in a world obsessed with flawlessness. Some failed the quality control from the very beginning; others were chosen, only to face unexpected trials…
❤8👎4⚡2🏆2🔥1💯1
Forwarded from Кинокомпания Пионер
Фильм «Картины дружеских связей» с Александром Палем, Марией Карповой и Евгением Цыгановым мы выпустим в прокат 19 марта
Один зимний день и одна ночь из жизни тридцатилетних друзей, бывших однокурсников. Им нужно преодолеть бытовые трудности, чтобы встретиться и проводить Сашу, надолго покидающего Москву.
Лариса Малюкова («Новая газета»):
Фильм стал обладателем наград фестиваля актуального российского кино «Маяк 2025» в номинациях «Лучшая работа режиссера» (Соня Райзман) и «Лучшая женская роль» (Мария Карпова).
Один зимний день и одна ночь из жизни тридцатилетних друзей, бывших однокурсников. Им нужно преодолеть бытовые трудности, чтобы встретиться и проводить Сашу, надолго покидающего Москву.
Лариса Малюкова («Новая газета»):
Так нежно, смешно, больно, так узнавамо для очень-очень многих — плакать хочется.
Фильм стал обладателем наград фестиваля актуального российского кино «Маяк 2025» в номинациях «Лучшая работа режиссера» (Соня Райзман) и «Лучшая женская роль» (Мария Карпова).
❤9🔥5🥰2⚡1🙏1💯1