В комментах к предыдущему посту попросили чуть подробнее описать «структурные уязвимости» укроагитпропа. Из того, о чём можно писать в паблик:

1. Довольно топорная работа ботоферм. Стандартный формат комментария от бота — на один абзац, под именем и фамилией, сгенерированными явно нейросеткой (отсюда фантастические сочетания и регулярная путаница с полом «автора») и текст по темнику под посев. Такое вычленяется на раз-два и легко блокируется.

2. Те, кто пишут темники, явно начитались наших либеральных медиа и работают в основном в их языке и картине мира. Ну то есть их продукт работает у нас только на «и так свою» аудиторию, не захватывая большинство. Им, в отличие, скажем, от меня, изучать логику противоположной стороны было, похоже, или лень, или не было годной «методы». В итоге их кампания, если технологическим языком, получилась сугубо «оборонительной» в том смысле, что своих укрепляла, а в несвоих и сомневающихся практически не попадала.

3. Топовые спикеры — все как один люди с непомерным эго, себялюбцы в стиле «спасибо мне, что есть я у меня». Коучи личностного роста или медиазвёзды по базовому ДНК. Это невозможно скрыть, это бросается в глаза и в итоге сильно раздражает даже «своих» — страна в огне, а эти вещают будто бы с вершины башни из слоновой кости, недосягаемо прекрасные в своём великолепии и страшно далёкие от зрителя-читателя, существующего в режиме ежедневного выживания.

4. Отсутствие понимания границы между «креативом» и прямым враньём — для них это одно и то же, поскольку установка на «психологическую операцию», а не на информработу. В этом смысле — слишком вольное обращение с фактами, отсутствие культуры признания ошибок и передёргиваний, регулярные попытки «сменить повестку» как способ ухода от неудобных тем, whatabout’изм.

5. Слишком сильный акцент на «заграница нам поможет» — чувствуется диктат верхней команды, ориентированной именно на внешние коммуникации. Сама конструкция «передового отряда цивилизации в борьбе с восточной ордой» — стратегически ошибочна, поскольку их аудитория хочет, конечно, быть в «цивилизации», но совсем не хочет быть «передовым отрядом».

6. Сверхцентрализация потока видеоконтента. Тут, как ни странно, наша родимая «орда» внезапно оказалась куда более «сетецентрична» — видосы в основном гонят военкоры, которые обладают очень высокой степенью автономии и свободы выбора, что и когда показывать. Они же, по сути оставив «одну кнопку», столкнулись с банальным дефицитом объёма выдаваемой на-гора видеопродукции, и вынуждены заполнять эфир бесконечным рассуждаловом тех самых нарциссов (см.выше).

7. Слишком высокий градус истерики. Пропаганда должна работать на растяжке — не только возбуждать, но и успокаивать, регулярно меняя регистр. Они же где-то к середине апреля столкнулись с известной формулой «от фанатизма устают» — собственно, что и происходит и в западной медиареальности, где Буча была последним всплеском, после которой украинская тема стала откровенно тонуть; но и в своей собственной — запрос на «разговор спокойным голосом» растёт, и остаётся неудовлетворённым.

Нетипичный для этого канала контент. Я в порядке хобби довольно давний дроновод, и, разумеется, мой бывший домашний парк устройств уже давно летает понятно где. Сегодня немного пообщался с теми, кому отдавал. Вот что зафиксировал.

В самом ближайшем будущем, возможно, до конца этого года, система аэроразведки _базового_ функционала должна выглядеть примерно так. Тактической единицей батальонного уровня будет рой, состоящий примерно из 12-15 коптеров, висящих над линией фронта в режиме 24/7. Для этого совокупный парк будет составлять примерно 20-25 машин, постоянно готовых к вылету. Учитывая среднее время работы без замены батарей ~30-45 мин, машины периодически по графику будут летать на базовую станцию на замену батарей. Задача роя — непрерывное обеспечение визуального наблюдения полосы соприкосновения на ширину до 5 км и на глубину до 1,5-2 км в каждую сторону.

При этом в составе роя будут машины нескольких типов. 1-2 «больших» беспилотников, постоянно барражирующих на высоте 450-500 м и дающих общую картинку сверху, а также отслеживающих появление БПЛА противника и осуществляющих захват цели. 1-2 «впередсмотрящих», с задачей мониторить ближайший тыл противника и засекать возможное движение — например, если он подтягивает резервы. 5-7 линейных БПЛА с хорошим зумом, висящих на высоте 150-200 м и предназначенных для быстрого получения детализации нужного участка, и перекрывающих области наблюдения друг друга на случай потери аппарата — их будут сбивать больше всего. 1-2 «специалиста» с тепловизионными камерами. И ещё «мухи» — сверхлёгкие быстрые беспилотники для обследования зданий, сооружений, работы в лесных массивах на низкой высоте и т.д., с возможностью передачи управления ими на уровень отделения/взвода. При этом с них всех будет собираться единая картинка, доступная в хорошем разрешении на большом планшете на батальонном КП, а также корректировщикам артогня в ближайшем тылу.

Мозгом процесса должен быть серверный блок, расположенный на хорошо защищённой позиции неподалёку и, разумеется, дублируемый. Его задача — сводить в единую систему обработки видеосигнал от каждой единицы роя, и отдавать его на планшеты потребителям. Соотв, это много софта, и много задач для разработчиков.

В рамках изучения украинского агитпропа наткнулся на чудесный концепт, которым не могу не поделиться. Называется «Колесо генотьбы» — такой протоукрский аналог «колеса сансары». Генотьба — искусственный неологизм, составленный из «геть» (долой), «ганьба» (позор) и «боротьба» (борьба). Соответственно, генотьба — это состояние, процесс, непрерывное движение от «зрады» к «перемоге» и обратно.

Нам это не очень понятно, но тем, кто внутри и в тамошнем медиапотоке, о чём речь — ясно почти без слов. Два основных состояния майдана — это воодушевление очередным успехом (перемога) и ненависть к предателям-зрадникам, из-за которых случился неуспех — зрада. По отношению к хорошим новостям принято испытывать первое, а по отношению к плохим — второе. Это базовый скрипт, любые другие реакции опять же считаются зрадой. Таким образом, маятниковое движение от зрады к перемоге и от перемоги к зраде является основной формой колебаний генотьбы.

Ну и картинка вдохновляет, хотя и старая.

Про пикировку Турчак-Володин.

Я уже почти три года не работаю у Володина, а к Турчаку куда более длительное время отношусь плохо и числю дворовым хамом, но в данном случае не могу сказать, кто однозначно прав. Да, поездки ради самопиара, селфи в камуфляже и т.д. — плохо. Но, с другой стороны, крайне важно, чтобы те, кто сейчас на передовой — и военные, и гражданские, занимающиеся гуманитарной активностью — не чувствовали себя брошенными, особенно в условиях потока проклятий в адрес спецоперации со стороны бывших элитариев, которым наводнён эфир. И в этом смысле я скорее за то, чтобы людей из Москвы там было больше и они приезжали чаще — разумеется, там и тогда, где и когда они действительно нужны и полезны. Так что позиция Володина — что у депутатов есть свои, более важные дела — мне не близка. Нет сейчас «более важных дел». И каким бы ни был Турчак, он хорошо сделал, что поехал. А вот что устроил публичные разборки — не очень хорошо; но это, в общем, в его всегдашнем духе.

Сугубо частное мнение.

Андрей — мой очень давний друг и очень интересный человек. В последние десять лет он политический советник Шойгу, но когда-то мы с ним вместе поработали и в ЕР, и в правительстве Мособласти. Украинец-галичанин по происхождению, родился и вырос на Львовщине. В 90-е, будучи гендиром издательства Вагриус, именно он открыл широкой российской аудитории писателя Пелевина, публиковал и «Омон Ра», и «Чапаева и Пустоту», и «Поколение П». https://youtu.be/iEPHT4nN0pg

А вот Spectator нашёл реального идеолога нашей войны — это, оказывается, не кто иной как Кирилл Еськов, автор книги «Последний Кольценосец», фанфика толкиеновского «Властелина Колец». И, что называется, предъявляет некий МакЛахан за это Еськову.

Для тех, кто не в теме. «Кольценосец» — не столько фанфик, сколько обёрнутая в упаковку такового развёрнутая критика западного цивилизаторского мифа, в том виде, в котором он представлен в толкиеновской вселенной. Еськов очень точно показывает, что за красивыми словами про битву добра со злом у Толкиена скрывается настоящий расизм (про заведомо «хорошие» и «плохие» расы), оправдание геноцида (полная ликвидация этих самых «плохих», то бишь орков, как вида в конце книги), и колонизаторская сущность «Валинора», он же Заокраинный Запад (понятно, на кого намёк). Мордор в его описании, напротив, выглядит как страна, сделавшая ставку не на «магию», а на технологии, и преуспевшая в этом — что, собственно, и побудило эльфов и магов Заокраинного Запада провести операцию по её уничтожению: разумеется, в формате прокси-войны, руками одураченных ими людей. Тоже аллюзии понятны.

Я в своё время, бывало, ругался с Еськовым ещё в ЖЖ, но не могу не признать, что геноссе МакЛахан во многом прав — если бы не Еськов, у меня, как минимум, не было бы оптики: как это понимать, когда укропропаганда называет нас «орками»? А вот Еськов, спасибо ему, объяснил: так и понимать: как идеологию геноцида, упакованного в окончательную победу сил добра и света. Причём реальная причина (а не повод) для этого геноцида — борьба за сохранение за «Валинором» навсегда монополии на «прогресс» и «современность» как таковые.

Так что «Последний Кольценосец», несмотря на 1999 год написания — остроактуальное сейчас, буквально фронтовое чтение. Весьма рекомендую.

https://www.spectator.co.uk/article/why-are-ukrainians-calling-russian-invaders-orcs-

Там же, в Спектаторе, тему «орков» (и Еськова) намного интереснее разворачивает Галеотти. Прямо атакуя дискурс о «коллективной ответственности» всех русских за украинский конфликт: в его логике получается, что, постулируя это, западные пропагандисты «помогают Путину» и даже «делают за него его работу». Галеотти — умный, куда умнее киевских шоураннеров. Но именно поэтому, скорее всего, хрен там его кто услышит.

Я хорошо помню, как, вращаясь в Киеве в среде тамошней научно-образовательной тусовки в середине 90-х и потом в начале нулевых, поневоле чувствовал магнетизм «Украины как возможности», «Украины как проекта». Это же, в самом деле, такой исторический шанс — поучаствовать в строительстве государства с нуля, без вот этого бремени исторической преемственности, которое камнем висит в Москве. Возможность стать кем угодно, буквально кем захочешь — с нуля. Немыслимо у нас: здесь на каждом шагу обязательно перейдёт дорогу либо «внук маршала», либо «племянник Иван Иваныча», либо уважаемый ара из очень богатого клана, у которого везде свои люди. А тут — всё чистый лист! Язык, весьма лёгкий в освоении и по-своему красивый, чего уж там. Лихость, дерзость, озорство творчества — даже историю можно придумывать заново, как какое-нибудь фэнтези. Не говоря уже об архитектуре государственных институтов. Ну и, кстати, куда большее внимание и уважение, чем у нас, к «гуманитарной интеллигенции» (в очень широком смысле), её сравнительно более высокий «сословный статус»: любой политтехнолог у нас это обслуга, а вот у них — без пяти минут «уважаемый партнёр», с которым будут советоваться, к которому действительно будут прислушиваться. Буквально Бобруйск из Ильфа и Петрова, рай для «детей лейтенанта Шмидта» всех мастей и расцветок.

Но в то же время чувствовал и другое — то, что Шестов называл «беспочвенностью». Да, наша государственность — старая, громоздкая, архаичная, обременённая кучей всяких раритетов с незапамятных времён. Вот вам только одна история. В Кремле аж со времён Алексея Михайловича есть соколиная служба — тогда заведённая для любимой царём соколиной охоты, а после оставленная для более практической надобности — гонять голубей, чтобы не гадили на золотые маковки кремлёвских соборов. Эта служба, удивительным образом, пережила и перенос столицы в Петербург, и династию Романовых, и возврат большевиков, и весь советский период, и перестройку с гласностью, и путинское «поднятие с колен». Никто её не трогал — так и работала, входила в последние десятилетия в Управление Делами. И тут вдруг, когда настала эпоха квадрокоптеров, у неё появилась новая задача — теперь служебных кремлёвских соколов на базе (естественно, в Сокольниках, где же ещё!) тренируют сбивать беспилотники. Пригодились вот, представьте себе, и четырёх веков не прошло.

Да, Россия очень старая штуковина. Местами ветхая, дряхлая, кое-где невозможно архаичная. Но с годами я стал понимать, что в этом есть огромный бонус — это настоящее прошлое, такое, которое невозможно ни придумать, ни «скреативить». Это сила, и сила огромная. В этом смысле даже нынешний конфликт, с точки зрения истории — не более чем эпизод, ещё один этап — да, пришедшийся на наше поколение, и то, что сегодня Россия это мы, накладывает особую ответственность. Чем бы ни кончилось, всё ляжет в эту большую копилку исторического опыта, даст и уже даёт поводы соотнести актуальное с вневременным в контексте того, что такое вообще российская государственность.

В связи с этим программный тезис. Я могу наконец сказать, что именно мне концептуально не нравится в современной модели демократии. Мне не кажется, что ныне живущие поколения могут иметь полную монополию в определении вектора движения государства. На них лежит ответственность перед другими поколениями — и уже ушедшими, и ещё не родившимися; и должны быть механизмы, позволяющие удерживать рамку этой ответственности. Государство — это очень долгая история, в особенности государство по-настоящему суверенное. Это, кстати, то, чего киевские криэйторы не понимают и понять им попросту неоткуда, нет соответствующего «чувственного опыта».

В некоторой связи с предыдущим постом — тезисы с одного сегодняшнего совещания (мои).

1. Если рассматривать нынешнюю ситуацию как ситуацию цивилизационного выбора, то важно понимать последствия. Импортозамещение обычно трактуется в очень узком смысле — как возможность производить у себя те товары, которые нам стали или станут недоступны «с рынка». Но «с рынка» отныне недоступны не только товары или даже технологии. «С рынка» отныне будут недоступны базовые образцы, эталоны, тот набор форм и институциональных решений, который вместе создаёт «операционную среду» современного цивилизованного государства.

2. Не имея возможности таковые заимствовать, их также придётся производить своими силами. Налаживание производства «порождающих образцов» — куда более сложная задача, чем, скажем, налаживание производства композитного крыла для самолёта. В этом отношении мы не были полностью суверенны примерно никогда; история России это история постоянного заимствования и адаптации на своей почве образцов из чужих цивилизаций — Византии, Орды, Европы. Даже сердцевиной советского проекта была заимствованная «скрижаль» Марксова завета — порождение немецкой классической философии. А если, скажем, взять нашу нынешнюю Конституцию, так это просто хрестоматия плохо усвоенных чужих институциональных технологий.

3. Почему наша система всегда тяготела к «заимствующей» модернизации на уровне базовых образцов? Это диктовалось особенностью нашей сословной структуры (опять же, пережившей все революции в почти неизменном виде). Для того, чтобы способность порождать собственные институциональные формы могла существовать, роль и вес в обществе — и, главное, в системе принятия решений — у людей, для которых это дело есть дело их жизни, должна быть весьма высока. Я имею в виду в широком смысле «жреческое» сословие — от священников и юристов до учёных и учителей; людей слова, людей знания. Они должны иметь право на равных говорить с «людьми силы», «людьми власти», «людьми денег» и т.д. Для правящей бюрократическо-финансово-силовой прослойки это практически невыносимая уступка.

4. Именно в этом противоречии лежат глубинные корни катастрофы СССР. Который в базовой модели — на уровне своей марксистско-ленинской «библии» — проектировался как государство скорее учёных и философов, чем рабочих и крестьян. Гипотеза о грядущем торжестве коммунизма на планете основывалась на постулатах марксистской социальной науки, и из неё же выводились идеи о неизбежном технологическом, экономическом и социальном превосходстве социализма как более «прогрессивного» и динамичного общественного строя. Но на практике он получился тем же, чем и царская Россия — государством пиджачно-погонной бюрократии, хотя и с существенной ролью ИТР — поскольку «холодная война» была в основном гонкой технологий, в т.ч.и управленческих. Однако тут-то и была кощеева игла — ИТР-ы постепенно осознавали свою реальную роль и значение в этой гонке, и по мере этого — начинали требовать своей доли во власти. Достаточно почитать Ефремова и Стругацких — коммунистическое будущее видится как «империя учёных», где нет места ни ЦК, ни КГБ. Конфликт был неизбежен — и вот от «физиков» в Главные Оппоненты Власти выдвинулся Сахаров, а от «лириков» — Солженицын; бодался телёнок с дубом — и забодал.

5. Бюрократически-силовая сословная архитектура — то, что делает «заимствующую» модель фактически безальтернативной. В этом смысле, будучи отлучённой от «первоисточника» образцов, она довольно быстро почувствует свою беспомощность и, покочевряжившись, будет вынуждена идти на поклон к «партнёрам». Либо же у нас как у общества хватит мудрости и мужества осознать — без изменения этого базового кода государственности мы попросту не выстоим. И сделать наконец то, чего так и не смогли когда-то сделать большевики. То, без чего реальный, подлинный суверенитет столь же невозможен, как и без ядерного оружия.

Сегодня 319 лет Петербургу. А я хорошо помню «зоолетие» — торжества по случаю 300-летия, это первый путинский срок, май 2003-го. Я тогда приехал в Питер и три дня жил в пустой чужой квартире на Петроградской стороне — кстати говоря, это была квартира Т.Н.Толстой, так уж совпало )) А на Питерском Форуме, где сидели в президиуме Путин, Ширак и Шрёдер, сенатор Маргелов с моей подачи рискнул и спросил их на камеры — как думаете, будет ли когда-нибудь новая Ялта? Разумеется, все трое бросились его опровергать — только Совбез ООН, только хардкор! Но слово было сказано.

Собственно, сам текст про «новую Ялту», написанный мною на следующий день после начала американского вторжения в Ирак — https://chadayev.ru/publications/2003/03/21/novaya-yalta/

Посвятил вечер чтению военных репортажей К.Маркса и Ф.Энгельса о Крымской войне — эти два уважаемых джентльмена, чьими памятниками и поныне украшен центр Москвы, тогда подвизались в качестве дежурных рупоров британской военной пропаганды, комментируя в понятно каком ключе текущие военные новости и объясняя обывателям, почему весь цивилизованный мир обязательно должен сплотиться против русской угрозы и бла-бла-бла. Наткнулся на отрывок одного из тогдашних рассуждений Карла Генриховича, от 10 апреля 1855 года, который не могу не процитировать — уж больно резонирует с нынешними временами.

«Англия не может допустить, чтобы Россия постепенно поглотила придунайские страны, значение которых как хлебной житницы все возрастает; она не может позволить, чтобы Россия закрыла судоходство по Дунаю. Русский хлеб и теперь составляет слишком важную статью в потреблении Англии, присоединение же к России этих производящих зерно пограничных с нею стран поставило бы Великобританию в полную зависимость от России и Соединенных Штатов и превратило бы эти две страны в регуляторов мирового хлебного рынка. Кроме того, в Англии постоянно циркулируют какие-то неопределенные и тревожные слухи относительно продвижения русских в Средней Азии; этим слухам, усиленно распространяемым заинтересованными в индийских делах политиками и перепуганными фантастами, легко верит плохо разбирающаяся в географии английская публика. Поэтому, когда Россия начала свою агрессию против Турции, национальная вражда сразу же прорвалась наружу; пожалуй, ни одна война не была так популярна, как эта. Партии мира пришлось на время замолчать; даже значительная часть ее членов была увлечена общим потоком. Но кто знает характер англичан, тот не сомневался, что этот воинственный энтузиазм не мог долго продолжаться, по крайней мере поскольку речь шла о буржуазии. Как только война ударяет по карману буржуазии, ее торгашеская природа берет верх над ее национальной гордостью, и страх перед немедленной потерей личных выгод оказывается сильнее страха перед неизбежной постепенной потерей огромных преимуществ для всей нации».

Вот и думаю: что, блин, поменялось-то за 170 лет? Ну разве что вместо Маркса приходится читать в лучшем случае Галеотти. А то и, прости Господи, Жижека.

Сегодня на одном семинаре целых полдня слушал Переслегина. Вспомнил ни к селу ни к городу, что Арестович у Быкова зачем-то обозвал его «тарахтелкой»; видимо, что-то личное, учитывая, что оба паслись у В.А.Никитина в своё время в киевской тусовке методологов, ну и до кучи оба многолетние кадровые «стругачи». Переслегин объяснял, что падение цивилизации в пике началось с ковид-пандемии, а не с СВО, говорил о неизбежности деглобализации, «инклюзивном капитализме» («распад Рима начался тогда, когда вместо обычного рабства началось рабство инклюзивное»), выдал чудесный слайд — правда, не свой, а цельнотянутый откуда-то — со сборкой на одной странице всех «четвёртых промышленных революций», «шестых укладов» и тому подобных актуальных футурологий, и вообще был хорош. Хотя я, как гуманитарий изначальный, а не «переученный из физиков», всегда со скепсисом смотрю на все эти бесконечные попытки описывать поведение человеческих обществ с помощью законов, придуманных для мёртвой материи.

Несколько мыслей, уже моих, записанных по ходу его доклада. Заранее извиняюсь за стиль «блокнотных записей».

1. Нынешняя ситуация есть ситуация «принуждения к мышлению» — теперь оно является условием выживания, а не обременительной роскошью. Это неизбежно повлечёт разные сдвиги, в том числе и в системах принятия решений — скорее всего, нас ждёт нечто вроде «стратегии пьяного матроса», когда каждый в отдельности шаг будет неточным и нелогичным, но в общем направлении к своему судну из кабака.

2. Пророчество есть донаучный уровень прогнозирования — способ «положить на стол» разные варианты будущего, нужные в том числе и для того, чтобы их избежать. Негативный сценарий может не состояться, но важно, чтобы он был хотя бы представлен в уме — гораздо хуже, когда он выныривает из ниоткуда, подобно талебовскому лебедю.

3. Человечество до последнего времени существовало в режиме одного-единственного «сверхвызова» — неизбежной для каждого личной смерти. Радикальная новость в том, что теперь «сверхвызовов» стало два — появился «вызов искусственного интеллекта», возможность (пока скорее теоретическая, но уже «лежащая на столе») «устарения» и «ненужности» биологического человека как такового, с учётом того, что уже не часть, а большинство «человеческих задач» ИИ выполняет лучше, быстрее и дешевле, чем олдскульный гомосапиенс. Это вызов уже не конечности жизни, а её ценности — она стремительно снижается; что, вкупе с аргументами о явной избыточности планетарного населения и нагрузки на биосферу, вплотную подводит нас к теме геноцида уже не как страшилки, а как области практической управленческой стратегии — куда утилизировать несколько миллиардов «лишних людей». Отсюда в тусовке диванных конспирологов такое внимание к откровениям Шваба и прочих давосских гуру «зелёной экономики», «энергоперехода», «цифрового концлагеря», «медицинского биофашизма» и т.д. Но главное, что теперь понятно: «сверхвызовов» не один и не два, их может быть больше.

4. У России, номинированной теперь официально главным врагом всей этой тусовки утилизаторов избыточного человечества, есть шанс в пику ей сформулировать свою версию гуманистической идеи, и тем самым через стадию изгоя получить свой полюс силы. Базовая энергия которого будет состоять в том, что вообще-то на утилизацию никто почему-то не хочет. Даже на нынешнюю «сверхмягкую», в духе — живите долго, трахайтесь с кем хотите и как угодно, главное — без спиногрызов-потомков, то есть без «семьи» в её доповесточном смысле ячейки расширенного воспроизводства популяции. Но для этого надо чётко осознать, что весь этот путинский набор из «многополярности», «традиционализма», «анти-прогрессизма» (в смысле анти-«повестки») и даже «историзма» есть, в сущности, элементная база нового гуманизма. В то время как у «давосцев» пост- и трансгуманизм вывешен теперь на знамёнах уже практически официально.

Тоже зафиксировать, чтоб не забыть, мысль, которую доформулировал в разговоре с С.Б.Чернышевым. Что СССР так и не смог решить «проблему импортозамещения» в ключевом узле своего механизма — в философском фундаменте, на котором основывалась «рабочая модель» социалистического общества.

Напоминаю, базовый «движок» — тексты Маркса, порождение и плоть от плоти немецкой классической философии. Вообще понять значительную их часть можно только представляя себе круг его учителей-конкурентов-оппонентов и то, что они писали в то же самое время. Проблемы начались ещё до завоза этого «продукта» в Россию, ещё на исторической родине — где из опубликованных (!) на тот момент текстов Маркса возникло идейное течение «марксизма», по поводу которого сам Маркс нередко высказывался в духе «извините, но я не марксист». Дальше-больше: появилось явление «русского марксизма», сначала благодаря Лопатину, а потом Плеханову-Игнатову-Засулич-Дейчу-Аксельроду etc. На этого кадавра смотрели с всевозрастающим недоумением тогдашние немецкие марксисты, во главе, разумеется, с «ренегатом Каутским». А потом на сцену вышел весь в белом Владимир Ильич, упаковав боевую версию «русского марксизма». А уже после его смерти возник канонический «марксизм-ленинизм» — учение, в котором корпус базовых текстов был канонизирован на уровне священного писания, которое не полагалось не то что критиковать, а даже и комментировать без специального разрешения уполномоченных товарищей и сопутствующего священного трепета.

Всё бы ничего, но это наука об обществе, опиравшаяся на тот набор знаний и наработок, который был доступен бородатым классикам на момент середины XIX века. В первой половине XX-го это было ещё хоть как-то применимо. Но с тех пор общественные науки в так называемых «буржуазных странах» сделали гигантский рывок вперёд — появилась социология уже не по Конту и Веберу, а по Сорокину, Маслоу, Гэллапу, Парсонсу etc.etc; в экономической теории появились Венская школа, Шумпетер, Коммонс, Коуз, Кейнс, да и Кондратьев, в конце концов; опять же и в собственно политической философии, и в философии права появилось множество моделей и концепций; в конце концов, родилась новейшая французская философия.

И дело не в именах. Например, понятие «класс», на котором у Маркса построена примерно вся его теория, Карл Генрихович так и не определил должным образом, не описал на приемлемом уровне философского и рабочего инструментария. Это впоследствии открыло «окно возможностей» для масштабных идейных диверсий против «марксизма» (в любой из его версий) в ХХ веке, самой крупной из которых, пожалуй, был пропагандистский фантом т.н.«среднего класса».

Короче, метафора очень простая. СССР был такой странной командой программистов, которая пилила всё новые и новые приложения и программы со всё более сложным функционалом, но сама «операционная система», на которую их приходилось ставить, не подлежала и не могла быть подвергнута никакому «апдейту». Ну это как если бы сейчас пилили видеоредакторы или геоинформационные системы, но делали это под MS-DOS образца 1991 года. И в конце концов наступил момент, когда не осталось другого выхода, кроме как сносить операционку, вместе со всем зоопарком приложений.

Да, это к тому, что гуманитарные науки, и в особенности науки об обществе «импортозаместить» в условиях санкций куда важнее, чем любые станки или микропроцессоры.

Тизер сегодняшнего моего разговора с Переслегиным — в порядке комментария к обсуждениям в чате )) сам разговор выложу попозже

Обещанный воскресный Переслегин. Кое-как подрезал на ходу, пока в электричке ехал )) извините за звук, там было шумновато.

На прошлой-позапрошлой неделе потоком шли по телеге тексты (частично, видимо, заказные) с наездами на Питерский Форум. Я молчал, ибо тут какую позицию ни займи — решат, что тоже включился. Но один из текстов той кампании меня зацепил. Там сравнивали ПМЭФ и Давос — что, мол, к Давосу несколько десятков ведущих мировых синк-тэнков опубликовали всякие доклады, куча разных умников высказались, повестку формируют аж дым стоит, да и Шваб с Соросом развёрнуто предъявили доктрину, не поленились — к ней можно как угодно относиться, но она, по крайней мере, есть. А у нас — в очередной раз планируется что-то вроде ярмарки державных понтов пополам с вечерними развлечениями, и никаких тебе даже попыток хоть как-то работать по смысловой линии. И это в то время, когда любое слово так важно и так резонирует, даже пресловутый «ястребиный клёкот», если он хоть с какой-то заявкой на осмысление происходящего.

Я что скажу. В своё время я даже на Валдайский перестал ездить — утратило смысл. Ярмарки тщеславия вообще не мой жанр, а чтобы мероприятие было осмысленным и полезным для участников — это надо специально постараться. Что до Питерского — там проблема в том, что он всю жизнь был выставкой достижений феодального хозяйства, то есть гербов-флагов-замков «великих домов», а для прочих — ярмаркой по обмену ресурсов на статусы. Это не самое лучшее место для разговоров по существу.

Но да, мне сейчас хотелось бы, чтобы прошёл какой-то именно содержательный форум, где разные интеллектуальные группы представили свои варианты осмысления уже произошедшего, а также прогнозы и стратегии ближайшего будущего. Я бы с удовольствием даже взялся поучаствовать в его организации, договориться с теми, кого знаю, поучаствовать в составлении программы. Но весь вопрос в том, что моих сил, увы, заведомо не хватит на то, чтобы вытянуть такую организацию в одиночку.

Поэтому прошу моих читателей считать этот пост открытой офертой. После общения за последние три дня с Павловским, Чернышевым и Переслегиным я понял, что такая площадка, пусть в разы более скромная, но зато по делу, сейчас была бы очень к месту.

Сегодня в утреннем эфире у Мардана обсудили многие темы, но в частности поговорили о Тайване как о возможном «новом фронте» конфликта.

Я вспомнил, как в 2004-м писал иронические заметки про то, как в разгар оранжевого киевского Майдана на другом конце географии тогдашний лидер тайваньских изоляционистов из ДПП Юй Шин-кун раздавал своим сторонникам на выборах… мандарины. Сейчас понятно, что параллелей тут больше, чем может показаться. Действующая президентша Тайваня Цай Инвэнь — 蔡英文 (если читать буквально по иероглифам её ФИО, то получается «черепаха, говорящая по-английски», 英文 — это английский язык), такой почти эталонный продукт британского «выращивания кадров» — магистратура Корнуолльского университета, диплом PhD Лондонской школы экономики) — постепенно гомогенизирует политическую поляну острова, выдавливая оппозиционный ныне Гоминьдан в роль «национал-предателей»: её основного конкурента на выборах 2020 года снесли по беспределу с поста мэра Гаосюна, который он взял на выборах с огромным результатом.

То, как власть на Тайване постепенно переходила от Гоминьдана к ДПП, очень интересный процесс. Гоминьдан, детище отца-основателя Чан Кайши, был и остаётся построен на идеологии «единого Китая» — собственно, именно поэтому гоминьдановцы сейчас лучшие друзья КПК, кто бы мог представить. Соответственно, его лидеры — это в основном люди, учившиеся на Тайване и находящиеся в орбите китайской культурной традиции, и для них идея превращения Тайваня в отдельное независимое государство, не имеющее ничего общего с материковым Китаем — кощунственна. А вот ДПП («демократическая прогрессивная партия») — это сплошь и рядом выпускники американских и британских вузов, идейные глобалисты, десятилетиями проводящие идею «тайваньской нации» как чего-то отдельного и не имеющего ничего общего с китайской нацией. В 80-е они впервые громко заявили о себе, в 90-е были главной оппозиционной силой, в нулевые начали побеждать — сначала время от времени, сейчас уже регулярно.

Цай Инвень не замужем, не имеет детей, живёт с несколькими кошками и собаками. Публичная сторонница однополых браков и ЛГБТ-повестки — ещё одна важная «линия разлома» и с материковым Китаем, и с Гоминьданом. ДПП активно поддерживала протестные митинги на Гонконге, попутно транслируя на тайваньскую аудиторию мысль о том, что все эти игры в единство и фокусировка на экономике приведёт к тому, что Тайвань будет ждать судьба Гонконга. Это послужило основанием и для ужесточения отношения к «синим» (коалиция вокруг Гоминьдана), и резкого роста расходов на оборону — сейчас это 2,3% тайваньского ВВП, но рост идёт каждый год. На данный момент они запускают опытное производство ракет большой дальности, способных добивать даже до Шанхая.

В этом смысле понятно, почему для Си тема Тайваня является столь же важной и срочной, как и тема Украины для Путина. Ещё немного, и сил, с которыми можно будет хоть о чём-то договориться в Тайбэе, попросту не останется; а будет жёсткий милитаристский режим, ведущий курс на полный и окончательный суверенитет Тайваня под защитой американского флота и своих ракет. Что называется, «всё сходится».

Сегодня на Первом исполнял арию «Ужасы патриархата» (привет Бароновой). Про то, чем отличаются целе- и ценностно-ориентированные стратегии конфликта. В эфире не сказал, тут дообъясню. Вот у тебя баба, она истерит, сообщает в яркой форме, как ты перед ней по жизни неправ, но всё почему? Потому что хочет новую сумку. Это целеориентированная стратегия. А вот двое пацанов зарубились друг с другом во дворе. Какая там цель? Только одна: я-то знаю, что он мудак и чмо, но теперь надо, чтобы «все», включая его самого, это «осознали». Это — ценностно-ориентированная стратегия. Вот мы сейчас находимся в ситуации, когда у всех сторон — второй случай; потому никаких рациональных целей ни у одной из вовлечённых сторон (исключая, как ни странно, собственно Украину), нет и вопрос о них бессмыслен. Только одно: доказать, что «тот» — мудак и чмо; и чтобы условный «весь двор» это «осознал».

Ну и в нагрузку, видимо, дали комментировать спич Арестовича про «образцово-показательную истерику». Там как раз яркий пример целеориентированной стратегии, в силу понятной перверсивной склонности к женскому стилю мышления.