мой прадед по отцовской линии был надзирателем в бутырской тюрьме ещё до 1917 (и подростком я любил подозревать, что это именно он отобрал у маяковского тетрадку со стихами, написанным в заключении), а тут я купил для мамы "крутой маршрут", листаю иллюстрации и вот нападаю опять же на знакомую фамилию. как говорится, какие ещё нужны док-ва

как писал владимир бурич, мир рухнул когда девятилетняя дочь, чьим первым выученным стишком стала хармсовская "белая овца" (читал вместо колыбельной), в ответ на фотку кота написала что он стал совсем гигачад

лучший фильм всех времен и народов это либо андрей рублев либо второй терминатор, но никак, НИКАК не Jeanne Dielman, 23 quai du Commerce, 1080 Bruxelles, вы с ума посходили что ли.

в фб как обычно лучше не соваться

заметки о старении: наблюдаю в своем так наз. литературном поколении (и в себе самом, разумеется, райт нау) растущую склонность к псевдоглубокомысленным высказываниям; тут важно прикинуть перспективы этого легкого разжижения мозгового вещества: хочется все же двигаться в сторону виталия пуханова, который честно пишет что пришла пора сдавать экзамены на городского сумасшедшего, а не в сторону фаины гримберг или там михаиля визеля какого-нибудь, здоровья им обоим

так, навел значит порядок в голосовании NYT

никакая музыка не заставляет так трясти башкой как 6ой струнный квартет мендельсона и 8ой шостаковича (за dsch неудобно, конечно, там все-таки холокост, но вот возникает такая необходимость).

К.

чокнутые институтки москвы снуют
по резиденциям и терапиям, целясь
научиться плести камуфляжные сетки так,
чтобы это не перебивало процесс письма;
только мы с тобой и остаёмся невдалеке
правильно сосредоточены на одном
чистом проклятии, из которого можно
что угодно извлечь, подержать и убрать обратно.

все кто не слился однажды сойдут с ума –
мы и сами гуляли вдоль кромки тогда, повторяя
вслед за теми кого считали умней себя,
что всё кончится трибуналами, но сначала
трудовая повинность, карточная система
и отмена всех слов, и тебя отчаивал лай
сумеречных собак в оттаивающем посёлке,
а меня ночные белые грузовики.

что ж, мы превозмогли это: все-таки в нас что-то есть
от невинности наших родителей, для которых
ничего смертельного не изменилось; я
засыпаю опять легко, представляя тебя перед сном
вечной лисицей, проносящей меня
как щенка, высоко над сырым обугленным лесом:
в этих местах ты сечёшь ещё меньше, чем твой
скомканный подопечный, но ты охранишь его здесь.

ненависть, возведённая просто в цвет
неба, в непоправимый бесплатный праздник,
стала ещё одной нашей любовью, как
раньше в десятых детьми нас ещё верней
продлевал друг в друга один на двоих сеанс
мучениц или иди и смотри, с очевидной
оговоркой, что этот сегодняшний хоррор-фест
неизвестно получится ли досмотреть до конца.

Веселое тело кружилось и пело, хорошее тело чего-то хотело, теперь постарело чудесное тело, и скоро уж тело отправят на мыло. Так, ко­кетничая с собой, совсем еще не старый, со средней позиции, Гангут встречал признаки старения.

И вдруг обнаружился новый, обескураживающий. Вдруг Гангут открыл в себе новую тягу. Карты на стол, джентльмены, он обнаружил, что теперь его постоянно тянет вернуться домой до 9-ти часов вечера. Вернуться до 9-ти, заварить чаю и включить программу „Время” — вот она, старость, вот он, близкий распад души.

Я, брошенный всеми в этой затхлой квартире, слегка забрюшенный и совсем заброшенный господин Гангут наедине с телевизором, наедине с чудовищным аппаратом товарища Лапина. „Вахта ударного года”. Сводка идиотической цифири. Четыре миллиона зерновых — это много или мало? Всесоюзная читательская конференция. Все аплодируют. Мрачные уравновешенные лица. Вручение ордена Волгоградской области. Старики в орденах. Внесение знамен. Бульдозеры. Опять „Вахта ударного года”. Ширится борьба за права человека в странах капитала. Порабощенная волосатая молодежь избивает полицию. Израильская военщина издевается над арабской деревенщиной. Снова — к нам! Мирно играют арфистки, экая благодать, стабильность, ордена, мирные дети, тюльпаны... экая хуемотина... Гангут по старой диссидентской привычке вяло иронизировал, но на самом-то деле размагничивался в пропагандном трансе, размягчался, как будто ему почесывали темя, и сам, конечно, сознавал, что размагничивается, но отдавался, распадался, ибо день за днем все больше жаждал этих ежевечерних размягчений.

(не, при коммунистах даже вот этсамая порошковая литература была как-то милее все же)

налетел по дурости своей на 50к неуплаченных нологов и пожалел что из-за все той же галины рымбу отфрендил некогда главную меценатку руслитературы, щас помогла бы мне...

леваки охуевшие конечно

пишу главу лесгафта, дошел до момента, в котором буду пиздить текст из неизданной повести дмитрия гаричева, которую он мне сам же и отправил

байопик про меня будет называться "дом безнаказанных"

новости навалили, а ты не смотри:
всё уже сказано в сердце, как говорили
в самых бесспорных местах страны: гаражах,
общежитиях и отделах внутренних дел:

нехуй ставить такие спектакли, читать такие стихи,
продавать такие издания, нехуй ходить
на концерт пикника, нехуй ездить с гуманитаркой
нехуй считать вагоны, нехуй снимать

на телефон расписание военкомата,
нехуй клеить наклейки, двигать на кремль, ронять
вертолеты, нехуй кататься на велосипеде
под оккупацией, заключать контракт

нехуй бежать из города, нехуй ждать
под бомбёжками, нехуй записывать обращенья,
нехуй надеяться, нехуй водить ребёнка
на простреливаемый откуда придётся пляж

нехуй жаться по барам на маросейке, нехуй
задыхаться на полусогнутых, слать жене
фото червивых повязок, нехуй скрываться
вздрагивать уворачиваться опадать

нехуй жить в курске херсоне белгороде одинцове
льгове москве лисичанске шебекине рыльске 
киеве тегеране лос-анджелесе ельце
близко к объектам, в многоквартирном доме

потому что идёт война, не надо мешать ей
долго идёт, никак не может дойти
сквозь тупой человеческий лес, изводимый
и опять нарастающий, тычущий локти свои

только она и разберётся по сути
кто чем дышал, откуда вообще такой
совлечет все лишние ткани, каждому скажет
точное имя, неужели не интересно

в музее архитектуры насыщенная выставка про собирание рассыпавшихся на миллионы лепестков новгородских фресок (привезли даже икону "видение пономаря тарасия", которая как по мне равна по своему изобразительному величию чёрному квадрату и апофеозу в-йны) - но поскольку в мск 2025 года любое музейное пространство обязательно должно быть протравлено, с "не рыдай мене, мати" тут зарифмовано стихотворение дементьева про алексея-алешеньку-сынка (натурально оба текста вывешены по бокам от фрески; ну эх)

классическая футбольная переписка с вольноотпущенной на юг женой

Портрет ростовского купца Василия Михайловича Кайдалова на смертном одре.

1835 г. Неизвестный художник

на подступах к сорока годам открыл для себя беспримесное практически величие группы the kinks; такими темпами чувствую к пенсии дорасту до постижения битлз и короля и шута

еще одно ранее неизвестное фото дмитрия гаричева всплыло в интернете

перебираю былую уездную прессу по одной необходимости, потрясающие исторические снимки нахожу