Став по-настоящему экономически развитой страной, Южная Корея по всем внешним признакам победила бедность. Или скорей изменила её лицо, теперь это лицо старика. Если в то, что юный нищеброд трудом и удачей разбогатеет и заживёт наконец поверить можно, что и говорить, на этом построена вся западная цивилизация, то из старческой бедности выхода нет. Бедность в Южной Корее беспросветна.
Впрочем, речь идёт об относительной бедности (relative poverty), и это вполне экономический термин, а именно ежегодный доход, составляющий менее половины среднего национального дохода, - менее $1000 в месяц. Сумма кажется вполне достаточной для жителя какой-нибудь уставшей страны со слабой экономикой, и проблемы – вполне надуманными. Но лица стариков, собирающих коробки на улицах Сеула или любого другого южнокорейского города красноречивы сами по себе.
У проблемы есть и осязаемые демографические корни, - продолжительность жизни в Южной Корее растёт быстрее, чем в любой другой стране мира, средняя кореянка будет доживать до 90 лет уже в ближайшее время, и к 2060 году до 40% всего населения страны будут составлять люди старше 65 лет (13% в 2019). Понять, кто и из каких средств будет оплачивать и так ничтожные пенсии для южнокорейских стариков , - задача не из лёгких. Рождаемость в стране на феноменально низком уровне, ультранационалистическая миграционная политика ограничивает миграцию даже этнических корейцев, объединение с Севером на условиях Юга видится маловероятным, да и маложеланным. Левое правительство Мун Чжэина подняло базовую пенсию с 200 до 300 тысяч вон, а также с должной регулярностью бодро заявляет о создании всё новых рабочих мест для стариков, но разве о мытье туалетов в 80, чтоб оплатить аренду и вечерний соджик вы мечтаете?
Скорбное существование южнокорейских стариков, имеющих достаточно средств и медицины, чтоб выжить, но недостаточно средств, чтоб жить достойно подталкивает стариков к суицидам. Старики не хотят быть обузой своим детям, и это если дети вообще есть. За 10 лет, с 2000 до 2010 год, число суицидов на одну старческую душу выросло вдвое. Тут Корея – точно мировой лидер.
Парадоксы корейского неравенства могут удивлять жителей стран с другой демографической структурой и с другим уровнем дохода населения. Однако, нельзя не отметить, насколько футуристично, будущно всё это выглядит. Подумайте о том, на что вам жить в старости, братва, пенсий вам никто платить не будет.
Впрочем, речь идёт об относительной бедности (relative poverty), и это вполне экономический термин, а именно ежегодный доход, составляющий менее половины среднего национального дохода, - менее $1000 в месяц. Сумма кажется вполне достаточной для жителя какой-нибудь уставшей страны со слабой экономикой, и проблемы – вполне надуманными. Но лица стариков, собирающих коробки на улицах Сеула или любого другого южнокорейского города красноречивы сами по себе.
У проблемы есть и осязаемые демографические корни, - продолжительность жизни в Южной Корее растёт быстрее, чем в любой другой стране мира, средняя кореянка будет доживать до 90 лет уже в ближайшее время, и к 2060 году до 40% всего населения страны будут составлять люди старше 65 лет (13% в 2019). Понять, кто и из каких средств будет оплачивать и так ничтожные пенсии для южнокорейских стариков , - задача не из лёгких. Рождаемость в стране на феноменально низком уровне, ультранационалистическая миграционная политика ограничивает миграцию даже этнических корейцев, объединение с Севером на условиях Юга видится маловероятным, да и маложеланным. Левое правительство Мун Чжэина подняло базовую пенсию с 200 до 300 тысяч вон, а также с должной регулярностью бодро заявляет о создании всё новых рабочих мест для стариков, но разве о мытье туалетов в 80, чтоб оплатить аренду и вечерний соджик вы мечтаете?
Скорбное существование южнокорейских стариков, имеющих достаточно средств и медицины, чтоб выжить, но недостаточно средств, чтоб жить достойно подталкивает стариков к суицидам. Старики не хотят быть обузой своим детям, и это если дети вообще есть. За 10 лет, с 2000 до 2010 год, число суицидов на одну старческую душу выросло вдвое. Тут Корея – точно мировой лидер.
Парадоксы корейского неравенства могут удивлять жителей стран с другой демографической структурой и с другим уровнем дохода населения. Однако, нельзя не отметить, насколько футуристично, будущно всё это выглядит. Подумайте о том, на что вам жить в старости, братва, пенсий вам никто платить не будет.
Корея – страна инноваций и креатива. Даже бомжи тут не спят в обыкновенных коробках, а используют специальные «картонные коконы», напоминающие куколку тутового шелкопряда. По задумке студентов-архитекторов, разработавших футуристическое бомже-убежище в 2012 году, картонный кокон как бы символизирует постепенное перерождение бездомного бродяги в рядового члена социума. Стоимость такого изделия составляет всего 7.500 вон (примерно 7 бутылок сочжу в «Нонхёпе» или пара блюд в рядовом сиктане). Оно легко складывается и переносится с места на место, защищая от промозглого ветра и косых взглядов прохожих.
«Носугин» (노숙인 ; 露宿人) или «людьми, спящими под открытым небом» в Южной Корее поэтично называют бомжей.
Их можно условно разделить на две категории – палаточники и коробочники.
Первые очень похожи на диких туристов: живут в палатках, питаются субпродуктами, большую часть времени слегка пьяны и испытывают определённые сложности с гигиеническими процедурами.
Коробочники не имеют средств или желания к приобретению палатки, в связи с чем отгораживаются от мирских сует с помощью удобного подручного материала – картонных коробок.
Палаточники предпочитают разбивать свои «лагеря» в городских парках и на пустырях, в то время как коробочники прячутся от дождя и ветра в подземных переходах и на станциях метрополитена.
Интересно, что в чиновничьей терминологии носугинов делят на «уличных» и «домашних», имея в виду, что первые реально живут на улице, а вторые – имеют временное пристанище.
В принципе, к категории бомжей, согласно этой терминологии, можно отнести и обитателей чокпанов.
Всего в Южной Корее насчитывается около 12 тыс. носугинов, треть из которых проживает на улицах столицы.
Власти и общественные организации пытаются оказывать помощь бездомным, раздавая им еду и организовывая специальные приюты, которые пользуются большой популярностью в холодное время года.
Но, душа носугина не знает покоя, поэтому с наступлением тёплых деньков многие из них вновь идут спать под открытым небом на Сеульский вокзал или в главный переход страны у площади Кванхвамун.
Их можно условно разделить на две категории – палаточники и коробочники.
Первые очень похожи на диких туристов: живут в палатках, питаются субпродуктами, большую часть времени слегка пьяны и испытывают определённые сложности с гигиеническими процедурами.
Коробочники не имеют средств или желания к приобретению палатки, в связи с чем отгораживаются от мирских сует с помощью удобного подручного материала – картонных коробок.
Палаточники предпочитают разбивать свои «лагеря» в городских парках и на пустырях, в то время как коробочники прячутся от дождя и ветра в подземных переходах и на станциях метрополитена.
Интересно, что в чиновничьей терминологии носугинов делят на «уличных» и «домашних», имея в виду, что первые реально живут на улице, а вторые – имеют временное пристанище.
В принципе, к категории бомжей, согласно этой терминологии, можно отнести и обитателей чокпанов.
Всего в Южной Корее насчитывается около 12 тыс. носугинов, треть из которых проживает на улицах столицы.
Власти и общественные организации пытаются оказывать помощь бездомным, раздавая им еду и организовывая специальные приюты, которые пользуются большой популярностью в холодное время года.
Но, душа носугина не знает покоя, поэтому с наступлением тёплых деньков многие из них вновь идут спать под открытым небом на Сеульский вокзал или в главный переход страны у площади Кванхвамун.
Кому-то носугины противны, кто-то испытывает к ним жалость, а южнокорейского художника Ли Вонхо они вдохновили на создание инсталляции «Плывучая недвижимость» (부부동산 ; 浮不動産). Идея Ли заключалась в том, чтобы построить дом из временных пристанищ бомжей, выразив таким образом эфемерность понятия «недвижимость» и зацикленность среднего класса капиталистического общества на его приобретении. Автор самостоятельно собрал материал для своего произведения, выкупив у сеульских носугинов их «недвижку». Подробнее об инсталляции по ссылке (есть перевод на англ.яз.):
http://wonholee.net/?p=2268&ckattempt=1
http://wonholee.net/?p=2268&ckattempt=1
Южнокорейская таможня с завидной периодичностью задерживает посылки и чемоданы с россыпью странных капсул, но наркотики - это тема другого поста, а на сегодня у нас - каннибализм. В капсулах (в одном только 2013 году было задержано ок. 28 тысяч) - высушенные и стёртые в порошок тела абортированных младенцев, способные, согласно предрассудкам, лечить серьёзные заболевания, увеличивать потенцию (хотя в восточной медицине абсолютно всё увеличивает потенцию) и повышать жизненный тонус.
Людоедство - штука достаточно посконная и традиционалистская для всех Homo Sapiens, однако в тихоокеанском регионе к делу подошли с должной азиатской изобретательностью. Во времена династии Чосон государство позволяло поедание человеческой плоти в том случае, если так поедаемый выражал свою сыновью почтительность. Либо добровольно, либо под давлением семьи (что чаще) своей плотью и кровью кормили больных родителей, и записи отмечали, что после такой терапии больные натурально вставали со смертного одра и шли квасить кимчи.
В 16 веке король Сонджо в ответ на распространённую практику издал указ, прямо запрещающий убийство людей ради органов, – печень и желчный пузырь считались лучшим снадобьем от проказы. И это несмотря на то, что так экстравагантно решалась целая россыпь проблем в стране - и здоровье нации увеличивалось, и количество нищих - уменьшалось. И ладно проказа, штука редкая, желчный пузырь объявлялся лекарством от венерических заболеваний, а степень мучений болеющего гонореей, да хоть хламидиозом в мире без антибиотиков можно легко примерить на себя. Сама идея лечения болезней человеческими же органами – очень притягательная по своей натуре, в магическом сознании подобное всегда тянется к подобному. Патерналистское государство боролось с перегибами на местах, с убийствами, подрывающими конфуцианскую мораль и монополию государства на насилие, - однако сам факт пользы поедания человеческих органов в лечении болезней оспариванию не подвергался.
В 1910 году династия Чосон пала, а сама Корея была аннексирована Японией. В 1926 году уже японские полицейские бодро отчитывались о случаях нападения больных проказой на людей для изъятия внутренних органов, а также о массовых случаях эксгумации тел младенцев – совсем уж универсального лекарства. 8 сентября 1960 года в общественном туалете возле Сеульского вокзала было найдено изуродованное тело 7-летнего мальчика. С ног были срезаны крупные куски мяса. Тем же утром, в том же районе была арестована 17-летняя девочка с пятнами крови на одежде. В карманах у неё были обнаружены куски сырого мяса неизвестного происхождения. Допрос показал, что она пошла на подобные меры для того, чтоб излечиться от мучающей её эпилепсии. Девочку, впрочем, признали невменяемой.
Фетишизация человеческих органов как средства для лечения самых серьёзных болезней – несмотря на своё абсурдное звучание до сих пор находит отклик где-то глубоко в сердцах корейцев. Убить кого-то – теперь не так просто, да и потерять в погоне за здоровьем свою свободу редко кажется хорошей идеей. А вот закупить в Китае капсулы и пить их для восстановления красоты, жизненного тонуса, потенции где-то в перерывах между безглютеновым йогуртом с семенами чиа и женьшеневой настоечкой – вот ответ современным стрессам от такого изобретательного и в то же время традиционалистского корейского общества.
Людоедство - штука достаточно посконная и традиционалистская для всех Homo Sapiens, однако в тихоокеанском регионе к делу подошли с должной азиатской изобретательностью. Во времена династии Чосон государство позволяло поедание человеческой плоти в том случае, если так поедаемый выражал свою сыновью почтительность. Либо добровольно, либо под давлением семьи (что чаще) своей плотью и кровью кормили больных родителей, и записи отмечали, что после такой терапии больные натурально вставали со смертного одра и шли квасить кимчи.
В 16 веке король Сонджо в ответ на распространённую практику издал указ, прямо запрещающий убийство людей ради органов, – печень и желчный пузырь считались лучшим снадобьем от проказы. И это несмотря на то, что так экстравагантно решалась целая россыпь проблем в стране - и здоровье нации увеличивалось, и количество нищих - уменьшалось. И ладно проказа, штука редкая, желчный пузырь объявлялся лекарством от венерических заболеваний, а степень мучений болеющего гонореей, да хоть хламидиозом в мире без антибиотиков можно легко примерить на себя. Сама идея лечения болезней человеческими же органами – очень притягательная по своей натуре, в магическом сознании подобное всегда тянется к подобному. Патерналистское государство боролось с перегибами на местах, с убийствами, подрывающими конфуцианскую мораль и монополию государства на насилие, - однако сам факт пользы поедания человеческих органов в лечении болезней оспариванию не подвергался.
В 1910 году династия Чосон пала, а сама Корея была аннексирована Японией. В 1926 году уже японские полицейские бодро отчитывались о случаях нападения больных проказой на людей для изъятия внутренних органов, а также о массовых случаях эксгумации тел младенцев – совсем уж универсального лекарства. 8 сентября 1960 года в общественном туалете возле Сеульского вокзала было найдено изуродованное тело 7-летнего мальчика. С ног были срезаны крупные куски мяса. Тем же утром, в том же районе была арестована 17-летняя девочка с пятнами крови на одежде. В карманах у неё были обнаружены куски сырого мяса неизвестного происхождения. Допрос показал, что она пошла на подобные меры для того, чтоб излечиться от мучающей её эпилепсии. Девочку, впрочем, признали невменяемой.
Фетишизация человеческих органов как средства для лечения самых серьёзных болезней – несмотря на своё абсурдное звучание до сих пор находит отклик где-то глубоко в сердцах корейцев. Убить кого-то – теперь не так просто, да и потерять в погоне за здоровьем свою свободу редко кажется хорошей идеей. А вот закупить в Китае капсулы и пить их для восстановления красоты, жизненного тонуса, потенции где-то в перерывах между безглютеновым йогуртом с семенами чиа и женьшеневой настоечкой – вот ответ современным стрессам от такого изобретательного и в то же время традиционалистского корейского общества.
Вчера произошло важное событие для всего владивостокского востоковедения, представителями которого являются авторы этого канала.
Учёный Совет ДВФУ принял решение о переименовании Восточного института - Школы региональных и международных исследований в Восточный институт, восстановив тем самым историческое название.
Долгих 10 лет Восточка скрывалась за длинными и непонятными аббревиатурами ШРМИ и ВИ-ШРМИ. Ходили упорные слухи, что подобная участь ждет и ИСАА МГУ. Но, разум победил. И окончательная точка в данном вопросе была поставлена вчера - в День Солнца (день рождения старшего Кима).
Совпадение? Не думаем)
Учёный Совет ДВФУ принял решение о переименовании Восточного института - Школы региональных и международных исследований в Восточный институт, восстановив тем самым историческое название.
Долгих 10 лет Восточка скрывалась за длинными и непонятными аббревиатурами ШРМИ и ВИ-ШРМИ. Ходили упорные слухи, что подобная участь ждет и ИСАА МГУ. Но, разум победил. И окончательная точка в данном вопросе была поставлена вчера - в День Солнца (день рождения старшего Кима).
Совпадение? Не думаем)
20-е года XXI века продолжают удивлять. В Корее дали пол года тюрьмы 75-летнему харабоджи за то, что он купил у заводчика двух чиндосских собак, - трёхлетнюю суку и однолетнего щенка, - сразу же отвёз на скотобойню, забил, и съел с подельником под соджик. Заявление написал сам заводчик, после получения денег, разумеется. Особую душевную боль заводчику принесло вероломство обвиняемого, - мол, он божился, что решил начать разводить собачек на старость лет, будет заботиться о них и уж точно не съест.
Подельнику и мяснику дали по 4-месяца тюрьмы.
Подельнику и мяснику дали по 4-месяца тюрьмы.
Известная штука, - сравнительно незначительное событие может запустить цепочку гораздо более серьёзных последствий. На теории хаоса построили научные карьеры и правильно сделали. Интересный корееведческий кейс - Ванпаошаньский инцидент, стычка между китайскими и корейскими фермерами, состоявшаяся 1 июля 1931 года в деревушке Ванпаошань в 30 километрах к северу от китайского Чанчуня, провинция Цзилинь.
После 1907 года (第三次日韓協約) и фактической аннексии Кореи, многочисленная корейская диаспора в Манчжурии стала поданными японского императора, а значит начала пользоваться и правами японских граждан. Японцы по знакомой имперской привычке использовали этнических корейцев для вмешательства в китайские дела, в качестве орудия экспансии под предлогом защиты прав граждан. Параллельно, вместе с китайской администрацией контролировали корейскую диаспору, пресекая антияпонскую деятельность, - разделяй и властвуй.
Группа корейских крестян, - поданные Японской империи со всеми правами поданных Японской империи арендовала у китайцев участок земли в 300 акров для выращивания риса. Для ирригации участка начали рыть канал до ближайшей реки Итун. Канал шёл через чужие китайские земли, что, ожидаемо, возмутило китайских крестьян, поспешивших нажаловаться местной ванпаошаньской администрации. Корейцы, в свою очередь, нажаловались японскому консулу в Чанчуне, который выслал на место японских жандармов. Китайцы подтянули более 200 полицейских. Японский консул доложил правительству. Конфликт дошёл до правителя Манчжурии Чжана Сюэляня (презанятнейший персонаж с какой-то античной судьбой, но пусть про него коллеги-китаисты напишут).
Корейцы, тем временем, продолжали копать.
Через месяц после начала конфликта, возмущённые импотенцией власти около 500 китайских крестьян вооружившись граблями, вилами и чем там ещё устраивают народные расправы погнали корейцев, разрушили построенную дамбу и засыпали большую часть канала. На следующий день в Ванпаошань приехало 30 японских жандармов с пулемётом, - по китайцам было сделано несколько выстрелов, впрочем, никого не убили. Через три дня местность была полностью оккупирована японскими властями, во спасение поданных императора, разумеется. От китайцев начали требовать компенсации. Всё с позиции силы.
После того, как в японских газетах были опубликованы вести об инциденте (со значительно преувеличенными подробностями) по всей Корее прокатилась серия китайских погромов с убийствами, грабежами и всем вот этим. Погромы шли везде, где присутствовала китайская диаспора: в Инчхоне, Сеуле, - самые значительные прошли 5 июля в Пхеньяне, где полиции пришлось разгонять 5-тысячную толпу. По оценкам, за несколько дней убили более 100 китайцев, более 500 были ранено, а сколько имущества было разграблено можно только предполагать.
Японская администрация, впрочем, вины государства в действиях погромщиков не увидела. Не усмотрели-с.
После 1907 года (第三次日韓協約) и фактической аннексии Кореи, многочисленная корейская диаспора в Манчжурии стала поданными японского императора, а значит начала пользоваться и правами японских граждан. Японцы по знакомой имперской привычке использовали этнических корейцев для вмешательства в китайские дела, в качестве орудия экспансии под предлогом защиты прав граждан. Параллельно, вместе с китайской администрацией контролировали корейскую диаспору, пресекая антияпонскую деятельность, - разделяй и властвуй.
Группа корейских крестян, - поданные Японской империи со всеми правами поданных Японской империи арендовала у китайцев участок земли в 300 акров для выращивания риса. Для ирригации участка начали рыть канал до ближайшей реки Итун. Канал шёл через чужие китайские земли, что, ожидаемо, возмутило китайских крестьян, поспешивших нажаловаться местной ванпаошаньской администрации. Корейцы, в свою очередь, нажаловались японскому консулу в Чанчуне, который выслал на место японских жандармов. Китайцы подтянули более 200 полицейских. Японский консул доложил правительству. Конфликт дошёл до правителя Манчжурии Чжана Сюэляня (презанятнейший персонаж с какой-то античной судьбой, но пусть про него коллеги-китаисты напишут).
Корейцы, тем временем, продолжали копать.
Через месяц после начала конфликта, возмущённые импотенцией власти около 500 китайских крестьян вооружившись граблями, вилами и чем там ещё устраивают народные расправы погнали корейцев, разрушили построенную дамбу и засыпали большую часть канала. На следующий день в Ванпаошань приехало 30 японских жандармов с пулемётом, - по китайцам было сделано несколько выстрелов, впрочем, никого не убили. Через три дня местность была полностью оккупирована японскими властями, во спасение поданных императора, разумеется. От китайцев начали требовать компенсации. Всё с позиции силы.
После того, как в японских газетах были опубликованы вести об инциденте (со значительно преувеличенными подробностями) по всей Корее прокатилась серия китайских погромов с убийствами, грабежами и всем вот этим. Погромы шли везде, где присутствовала китайская диаспора: в Инчхоне, Сеуле, - самые значительные прошли 5 июля в Пхеньяне, где полиции пришлось разгонять 5-тысячную толпу. По оценкам, за несколько дней убили более 100 китайцев, более 500 были ранено, а сколько имущества было разграблено можно только предполагать.
Японская администрация, впрочем, вины государства в действиях погромщиков не увидела. Не усмотрели-с.