АВОСЬ, 1807
Beatus ille…
Что-то античное.
Блажен, кто промышлением небес
От скудости своей и безземелья
Взойдет на деревянный волнорез,
С рассветами справляя новоселье,
Насмотрится диковин и чудес,
В чужом пиру отведает похмелья
И отстоит державы интерес,
Танцуя с сеньоритой Аргуэльо,
Воочию увидит, как живут
Японец, бразильянец, алеут,
Фавор изведав, гнев узнает царский,
И в завершенье бурных одиссей
Вдали на тыщи верст от всех морей
Найдет свой гроб в каком-то Красноярске.
Beatus ille…
Что-то античное.
Блажен, кто промышлением небес
От скудости своей и безземелья
Взойдет на деревянный волнорез,
С рассветами справляя новоселье,
Насмотрится диковин и чудес,
В чужом пиру отведает похмелья
И отстоит державы интерес,
Танцуя с сеньоритой Аргуэльо,
Воочию увидит, как живут
Японец, бразильянец, алеут,
Фавор изведав, гнев узнает царский,
И в завершенье бурных одиссей
Вдали на тыщи верст от всех морей
Найдет свой гроб в каком-то Красноярске.
Алонсо де Ледесма (1562 - 1633)
Святое причащение
Метафорически представленное в образе охоты
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Любишь ты ловитву, сердце –
Так отринь свою дремоту:
Видишь – вышел Царь Небесный
На духовную охоту.
Для души земля и небо
Уготовили облаву:
Рыщут, ищут, загоняют,
Чтоб добыл её Царь Славы.
Сторожа Свою добычу,
Скрылся Царь в златое жито.
Пусть великий Он владыка,
Но лицо Его сокрыто.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Крест ружьём Царю послужит,
Пулей – взор чадолюбивый,
Станет порохом ученье,
Слово вспыхнет, как огниво.
Что кремень – царёво сердце,
Прочность в нём не иссякает,
Только искры милосердья
Грех из сердца высекает.
Пусть Любви врата откроют
И душа в любовной муке
Гибнет: в жите скрыт охотник,
Ждущий у речной излуки.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Человеческая воля –
С пестрою косулей сходна:
Легкомысленна, пуглива,
Но прекрасна и свободна.
Гибнет Царь на этой ловле;
Чтобы удалась охота,
Претерпел Он скорбь и муки,
Вынес тяготы без счёта.
Вспомни сад, где ждал добычу
Царь коленопреклоненный,
Как Он нà гору поднялся,
Как во ад сошёл, нетленный.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
ALONSO DE LEDESMA (1562-1633)
AL SANTÍSIMO SACRAMENTO
En metáfora de una caza.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Despertad, corazón mío,
si sois amigo de caza,
y veréis al Rey del cielo
puesto en espera del alma.
Cielo y tierra van a ojeo
con inspiraciones santas,
que la busquen y la sigan,
que la cerquen y la traigan.
Entre aquel granado trigo
se ha escondido por tirarla,
y aunque es tan grande su Alteza,
toda su persona tapa.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
La Cruz sirve de escopeta,
su dulce vista, de balas,
de pólvora, su dotrina,
y de fuego, sus palabras.
Del pedernal de su pecho
ya tengo evidencia clara,
pues hasta mi propio yerro
mil centellas de amor saca.
Apretad, Amor, la llave,
muera de amores el alma,
que se ha puesto cabe el trigo,
junto al corriente del agua.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Es una pintada corza
esta voluntad humana,
tan hermosa como libre,
tan ligera como varia.
Muere por cazarla el Rey,
y le ha costado el buscarla
muchos pasos y sudor
con el sol y con la escarcha.
Diga el huerto donde estuvo
de rodillas por tirarla,
el monte adonde subió
y el abismo donde baja.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Святое причащение
Метафорически представленное в образе охоты
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Любишь ты ловитву, сердце –
Так отринь свою дремоту:
Видишь – вышел Царь Небесный
На духовную охоту.
Для души земля и небо
Уготовили облаву:
Рыщут, ищут, загоняют,
Чтоб добыл её Царь Славы.
Сторожа Свою добычу,
Скрылся Царь в златое жито.
Пусть великий Он владыка,
Но лицо Его сокрыто.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Крест ружьём Царю послужит,
Пулей – взор чадолюбивый,
Станет порохом ученье,
Слово вспыхнет, как огниво.
Что кремень – царёво сердце,
Прочность в нём не иссякает,
Только искры милосердья
Грех из сердца высекает.
Пусть Любви врата откроют
И душа в любовной муке
Гибнет: в жите скрыт охотник,
Ждущий у речной излуки.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
Человеческая воля –
С пестрою косулей сходна:
Легкомысленна, пуглива,
Но прекрасна и свободна.
Гибнет Царь на этой ловле;
Чтобы удалась охота,
Претерпел Он скорбь и муки,
Вынес тяготы без счёта.
Вспомни сад, где ждал добычу
Царь коленопреклоненный,
Как Он нà гору поднялся,
Как во ад сошёл, нетленный.
Что там за шум и кличи?
Царь едет за добычей.
ALONSO DE LEDESMA (1562-1633)
AL SANTÍSIMO SACRAMENTO
En metáfora de una caza.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Despertad, corazón mío,
si sois amigo de caza,
y veréis al Rey del cielo
puesto en espera del alma.
Cielo y tierra van a ojeo
con inspiraciones santas,
que la busquen y la sigan,
que la cerquen y la traigan.
Entre aquel granado trigo
se ha escondido por tirarla,
y aunque es tan grande su Alteza,
toda su persona tapa.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
La Cruz sirve de escopeta,
su dulce vista, de balas,
de pólvora, su dotrina,
y de fuego, sus palabras.
Del pedernal de su pecho
ya tengo evidencia clara,
pues hasta mi propio yerro
mil centellas de amor saca.
Apretad, Amor, la llave,
muera de amores el alma,
que se ha puesto cabe el trigo,
junto al corriente del agua.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Es una pintada corza
esta voluntad humana,
tan hermosa como libre,
tan ligera como varia.
Muere por cazarla el Rey,
y le ha costado el buscarla
muchos pasos y sudor
con el sol y con la escarcha.
Diga el huerto donde estuvo
de rodillas por tirarla,
el monte adonde subió
y el abismo donde baja.
¿Quién pasa, quién pasa?
El Rey que va a caza.
Алонсо де Ледесма (1562 - 1633)
НА КРЕЩЕНИЕ ХРИСТА ИОАННОМ ПРЕДТЕЧЕЙ
Вильянсико
К воде вам приблизиться надо,
Туда, где хрустальный поток, –
Божественный Единорог
Его очистит от яда.
Предатель все отравил –
И кушанье, и питье,
Найдя в нем горе свое –
От них он погибель вкусил.
Влаги испить вам надо,
Там, где хрустальный поток, –
Божественный Единорог
Его очистил от яда.
Любовь, что спасенья ради
Добро отделяет от зла,
Пищи нам припасла,
Дала нам противоядье.
Вас хлеб и воды глоток
Вновь исцелит, поверьте, –
Где было владенье смерти,
Найдете жизни исток.
ALONSO DE LEDESMA (1562 - 1633)
Al bautismo de Cristo por San Juan
Villancico
Al agua podeis llegar
deste Río cristalino,
que el Unicornio divino
la viene a purificar.
Un traidor atosigó
la comida, y la bebida,
pero costóle la vida
pues en comiendo murió.
A beber podeis llegar
deste Río cristalino,
que el Unicornio divino
la vino a purificar.
Como el Amor siempre saca
bien del mal, ha procurado
dejar al hombre un bocado,
que le sirva de triaca.
Así que podeis sanar
con tal agua, y pan divino,
pues donde la muerte vino
la vida vendreis a hallar.
НА КРЕЩЕНИЕ ХРИСТА ИОАННОМ ПРЕДТЕЧЕЙ
Вильянсико
К воде вам приблизиться надо,
Туда, где хрустальный поток, –
Божественный Единорог
Его очистит от яда.
Предатель все отравил –
И кушанье, и питье,
Найдя в нем горе свое –
От них он погибель вкусил.
Влаги испить вам надо,
Там, где хрустальный поток, –
Божественный Единорог
Его очистил от яда.
Любовь, что спасенья ради
Добро отделяет от зла,
Пищи нам припасла,
Дала нам противоядье.
Вас хлеб и воды глоток
Вновь исцелит, поверьте, –
Где было владенье смерти,
Найдете жизни исток.
ALONSO DE LEDESMA (1562 - 1633)
Al bautismo de Cristo por San Juan
Villancico
Al agua podeis llegar
deste Río cristalino,
que el Unicornio divino
la viene a purificar.
Un traidor atosigó
la comida, y la bebida,
pero costóle la vida
pues en comiendo murió.
A beber podeis llegar
deste Río cristalino,
que el Unicornio divino
la vino a purificar.
Como el Amor siempre saca
bien del mal, ha procurado
dejar al hombre un bocado,
que le sirva de triaca.
Así que podeis sanar
con tal agua, y pan divino,
pues donde la muerte vino
la vida vendreis a hallar.
Гилберт Кит Честертон / G. K. (Gilbert Keith) Chesterton (1874 – 1936)
Осел
Летали рыбы, а леса
Шептались в возбужденье,
Взошла кровавая луна
В час моего рожденья;
Рёв мерзок; уши у меня
Как крылья распростёрты.
Се я – четвероногая
Пародия на чёрта.
Презренный средь сынов земли,
Упрямый, трижды клятый;
Глумитесь – бессловесен я,
Храню я тайну свято.
Глупцы! Ведь был же у меня
Час торжества нежданный:
Бросали ветви в ноги мне
И пели мне осанну.
The Donkey
When fishes flew and forests walked
And figs grew upon thorn,
Some moment when the moon was blood,
Then surely I was born;
With monstrous head and sickening cry
And ears like errant wings,
The devil's walking parody
On all four-footed things.
The tattered outlaw of the earth,
Of ancient crooked will;
Starve, scourge, deride me: I am dumb,
I keep my secret still.
Fools! For I also had my hour;
One far fierce hour and sweet:
There was a shout about my ears,
And palms before my feet.
Осел
Летали рыбы, а леса
Шептались в возбужденье,
Взошла кровавая луна
В час моего рожденья;
Рёв мерзок; уши у меня
Как крылья распростёрты.
Се я – четвероногая
Пародия на чёрта.
Презренный средь сынов земли,
Упрямый, трижды клятый;
Глумитесь – бессловесен я,
Храню я тайну свято.
Глупцы! Ведь был же у меня
Час торжества нежданный:
Бросали ветви в ноги мне
И пели мне осанну.
The Donkey
When fishes flew and forests walked
And figs grew upon thorn,
Some moment when the moon was blood,
Then surely I was born;
With monstrous head and sickening cry
And ears like errant wings,
The devil's walking parody
On all four-footed things.
The tattered outlaw of the earth,
Of ancient crooked will;
Starve, scourge, deride me: I am dumb,
I keep my secret still.
Fools! For I also had my hour;
One far fierce hour and sweet:
There was a shout about my ears,
And palms before my feet.
Кто живет в России и ближнем зарубежье, переводит поэзию с англ.яз. и хочет провести бурную и насыщенную неделю в Переделкине на семинаре, курируем вашим покорным слугой, - подавайте заявки! До 2 мая!
Жан Оврэ (ок. 1590 – ок. 1630)
Jean Auvray
Сонет на Страсти Христовы
И это мой Господь? Как эта мысль дика!
Вот этот полутруп под бременем крестовым?
Царем ли звать того, чей скиптр – из тростника,
Кто венчан не златым убором, а терновым?
И это мой Господь? Его поносным словом
Приветствует толпа и бьет исподтишка;
Лик будто прокажен, не смыть с него плевка;
Истерзан, он бредет навстречу ранам новым.
И это мой Господь? Не может быть; не Он –
Преступник некий здесь на муки осужден…
О нет! Кощунствовав, я суд свершил неправый:
Мой Царь, Спаситель, Бог передо мной распят;
А лживый мир, и плоть, и сатана лукавый –
Три мерзких вóрона, что очи мне слепят.
Оригинал:
https://www.dropbox.com/s/jpdl01fs4td9pwu/Auvray.JPG?dl=0
Jean Auvray
Сонет на Страсти Христовы
И это мой Господь? Как эта мысль дика!
Вот этот полутруп под бременем крестовым?
Царем ли звать того, чей скиптр – из тростника,
Кто венчан не златым убором, а терновым?
И это мой Господь? Его поносным словом
Приветствует толпа и бьет исподтишка;
Лик будто прокажен, не смыть с него плевка;
Истерзан, он бредет навстречу ранам новым.
И это мой Господь? Не может быть; не Он –
Преступник некий здесь на муки осужден…
О нет! Кощунствовав, я суд свершил неправый:
Мой Царь, Спаситель, Бог передо мной распят;
А лживый мир, и плоть, и сатана лукавый –
Три мерзких вóрона, что очи мне слепят.
Оригинал:
https://www.dropbox.com/s/jpdl01fs4td9pwu/Auvray.JPG?dl=0
Жан де Ла Сеппед (1548/50 – 1623)
Jean de La Ceppède
***
Любовь его свела с Олимпа к смертной деве,
Любовью искупил он человечий род,
Любовь нес палачам, терзающим во гневе,
Любя, он проливал за нас и кровь, и пот,
Любя, он претерпел мучения и гнет,
Любовь прославивший, повешен он на древе,
Любовь являя, мать страдает, слезы льет,
Любовью движимый, он скрыт в могильном чреве.
Так велика любовь, в любви так много сил,
Что он разрушил ад и в битве смерть сразил,
Из рук Плутоновых он вырвал Евридику.
Скажи, красавица, возлюбленная им:
Чтó казни прочие пред мýкой столь великой,
Чтó прочая любовь пред Любящим таким?
L'Amour l'a de l'Olympe ici bas fait descendre ;
L'amour l'a fait de l'homme endosser le peché ;
L'amour lui a déjà tout son sang fait épandre ;
L'amour l'a fait souffrir qu'on ait sur lui craché ;
L'amour a ces haliers à son chef attaché ;
L'amour fait que sa mère à ce bois le voit pendre ;
L'amour a dans ses mains ces rudes clous fiché ;
L'amour le va tantôt dans le sepulcre étendre.
Son amour est si grand, son amour est si fort
Qu'il attaque l'enfer, qu'il terrasse la mort,
Qu'il arrache à Pluton sa fidèle Euridice.
Belle pour qui ce beau meurt en vous bien-aimant,
Voyez s'il fut jamais un si cruel supplice,
Voyez s'il fut jamais un si parfait Amant.
Jean de La Ceppède
***
Любовь его свела с Олимпа к смертной деве,
Любовью искупил он человечий род,
Любовь нес палачам, терзающим во гневе,
Любя, он проливал за нас и кровь, и пот,
Любя, он претерпел мучения и гнет,
Любовь прославивший, повешен он на древе,
Любовь являя, мать страдает, слезы льет,
Любовью движимый, он скрыт в могильном чреве.
Так велика любовь, в любви так много сил,
Что он разрушил ад и в битве смерть сразил,
Из рук Плутоновых он вырвал Евридику.
Скажи, красавица, возлюбленная им:
Чтó казни прочие пред мýкой столь великой,
Чтó прочая любовь пред Любящим таким?
L'Amour l'a de l'Olympe ici bas fait descendre ;
L'amour l'a fait de l'homme endosser le peché ;
L'amour lui a déjà tout son sang fait épandre ;
L'amour l'a fait souffrir qu'on ait sur lui craché ;
L'amour a ces haliers à son chef attaché ;
L'amour fait que sa mère à ce bois le voit pendre ;
L'amour a dans ses mains ces rudes clous fiché ;
L'amour le va tantôt dans le sepulcre étendre.
Son amour est si grand, son amour est si fort
Qu'il attaque l'enfer, qu'il terrasse la mort,
Qu'il arrache à Pluton sa fidèle Euridice.
Belle pour qui ce beau meurt en vous bien-aimant,
Voyez s'il fut jamais un si cruel supplice,
Voyez s'il fut jamais un si parfait Amant.
Замечательный поэт Александр Саньков, пишущий в классической манере и традиционном русском правописании. Прошу любить, жаловать и подписываться.
Forwarded from Дортуаръ пепиньерокъ
Дорогіе читатели,
я наконецъ-то рѣшилъ завести Patreon и приглашаю васъ на него подписаться. На страницѣ будутъ нѣсколько разъ въ недѣлю публиковаться мои стихи (ихъ нѣтъ и не будетъ въ открытомъ доступѣ, кромѣ какъ см. постъ выше) — за прошедшіе годы, а также новые, въ т.ч. тѣ, которые не были или не будутъ напечатаны. За 3$ въ мѣсяцъ вы получите доступъ къ своеобразному «полному собранію сочиненій», обновляемому на вашихъ глазахъ.
Кромѣ того, за 7$ я дважды въ годъ буду посылать вамъ рукопись понравившагося стихотворенія (Не продается вдохновенье, но...), а за 10$, помимо вышеперечисленнаго, вы получите электронную копію «Ботаники Аида» и безплатный экземпляръ каждой новой выходящей книги.
Еще можно подписаться на 500$ — тогда, видимо, вы закажете мнѣ эпическую поэму, возьмете меня на многолѣтнее содержаніе, а потомъ поэма мнѣ не понравится, я скоропостижно заболѣю въ какой-нибудь заштатной провинціи и завѣщаю эту поэму сжечь. А вы останетесь съ носомъ — зато въ вѣкахъ.
Также первые 10 подписчиковъ получатъ экземпляръ «Орфея» съ подписью.
Страница на Patreon'ѣ: https://www.patreon.com/alexander_sankov
я наконецъ-то рѣшилъ завести Patreon и приглашаю васъ на него подписаться. На страницѣ будутъ нѣсколько разъ въ недѣлю публиковаться мои стихи (ихъ нѣтъ и не будетъ въ открытомъ доступѣ, кромѣ какъ см. постъ выше) — за прошедшіе годы, а также новые, въ т.ч. тѣ, которые не были или не будутъ напечатаны. За 3$ въ мѣсяцъ вы получите доступъ къ своеобразному «полному собранію сочиненій», обновляемому на вашихъ глазахъ.
Кромѣ того, за 7$ я дважды въ годъ буду посылать вамъ рукопись понравившагося стихотворенія (Не продается вдохновенье, но...), а за 10$, помимо вышеперечисленнаго, вы получите электронную копію «Ботаники Аида» и безплатный экземпляръ каждой новой выходящей книги.
Еще можно подписаться на 500$ — тогда, видимо, вы закажете мнѣ эпическую поэму, возьмете меня на многолѣтнее содержаніе, а потомъ поэма мнѣ не понравится, я скоропостижно заболѣю въ какой-нибудь заштатной провинціи и завѣщаю эту поэму сжечь. А вы останетесь съ носомъ — зато въ вѣкахъ.
Также первые 10 подписчиковъ получатъ экземпляръ «Орфея» съ подписью.
Страница на Patreon'ѣ: https://www.patreon.com/alexander_sankov
Patreon
Patreon is empowering a new generation of creators.
Support and engage with artists and creators as they live out their passions!
Support and engage with artists and creators as they live out their passions!
Сидни Киз (1922 – 1943)
Sydney Keyes
Тимошенко
В десятый час он встал, десятимечный, –
Был каждый перст клинком; и, препоясав
Отвагой чресла, распахнул окно,
На судьбоносную взирая ночь.
Там, на ветрах, средь трескотни костров,
Или сплетясь любовно, или порознь
Принявши позу опьяненных сном,
Был полк скривленных тел и лиц пустых,
Несомый между вихрей и теней.
Услышьте ветер, что колеблет зори!
И он пред ликом ночи вспоминал:
Растерзанные, в черноте пожаров,
Легли поля под гусеницы танков…
И сжалась меченосная десница
Рукой горюющего земледельца,
И гневно-вещих уст его металл
Кричал, как обесчещенная дева;
Он слышал – носит ветер плач природы,
Шумит средь мертвых в зарослях волос.
Он повернулся; с ним качнулась тень,
Как древо. Освинцовели глаза.
Он, ярый в милости, в любви и в горе,
Штабную карту оживил войной.
Timoshenko
Hour ten he rose, ten-sworded, every finger
A weighted blade, and strapping round his loins
The courage of attack, he threw the window
Open to look on his appointed night.
Where lay, beneath the winds and creaking flares
Tangled like lovers or alone assuming
The wanton postures of the drunk with sleep,
An army of twisted limbs and hollow faces
Thrown to and fro between the winds and shadows.
O hear the wind, the wind that shakes the dawn.
And there before the night, he was aware
Of the flayed fields of home, and black with ruin
The helpful earth under the tracks of tanks.
His bladed hand, in pity falling, mimicked
The crumpled hand lamenting the broken plow;
And the oracular metal lips in anger
Squared to the shape of the raped girl’s yelling mouth.
He heard the wind explaining nature’s sorrow
And humming in the wire hair of the dead.
He turned, and his great shadow on the wall
Swayed like a tree. His eyes grew cold as lead.
Then, in a rage of love and grief and pity
He made the pencilled map alive with war.
Sydney Keyes
Тимошенко
В десятый час он встал, десятимечный, –
Был каждый перст клинком; и, препоясав
Отвагой чресла, распахнул окно,
На судьбоносную взирая ночь.
Там, на ветрах, средь трескотни костров,
Или сплетясь любовно, или порознь
Принявши позу опьяненных сном,
Был полк скривленных тел и лиц пустых,
Несомый между вихрей и теней.
Услышьте ветер, что колеблет зори!
И он пред ликом ночи вспоминал:
Растерзанные, в черноте пожаров,
Легли поля под гусеницы танков…
И сжалась меченосная десница
Рукой горюющего земледельца,
И гневно-вещих уст его металл
Кричал, как обесчещенная дева;
Он слышал – носит ветер плач природы,
Шумит средь мертвых в зарослях волос.
Он повернулся; с ним качнулась тень,
Как древо. Освинцовели глаза.
Он, ярый в милости, в любви и в горе,
Штабную карту оживил войной.
Timoshenko
Hour ten he rose, ten-sworded, every finger
A weighted blade, and strapping round his loins
The courage of attack, he threw the window
Open to look on his appointed night.
Where lay, beneath the winds and creaking flares
Tangled like lovers or alone assuming
The wanton postures of the drunk with sleep,
An army of twisted limbs and hollow faces
Thrown to and fro between the winds and shadows.
O hear the wind, the wind that shakes the dawn.
And there before the night, he was aware
Of the flayed fields of home, and black with ruin
The helpful earth under the tracks of tanks.
His bladed hand, in pity falling, mimicked
The crumpled hand lamenting the broken plow;
And the oracular metal lips in anger
Squared to the shape of the raped girl’s yelling mouth.
He heard the wind explaining nature’s sorrow
And humming in the wire hair of the dead.
He turned, and his great shadow on the wall
Swayed like a tree. His eyes grew cold as lead.
Then, in a rage of love and grief and pity
He made the pencilled map alive with war.
АВГУСТ КОПИШ (1799 – 1853)
СИЛЕЗСКИЙ КУТИЛА
В силезских горах созревает вино,
Не требует света и зноя оно,
И в год урожайный, и в скверный год
Кровь винограда силезец пьет.
У бочки я как-то лежал в кабаке.
«Не перепьете! – вскричал во хмельке, –
Явись в этот погреб хоть сам сатана,
Он столько не сможет выпить вина!»
Едва лишь умолкнул слов моих звук –
Раздался копыт сатанинских стук.
Черт рявкнул: «Коль ты проиграешь, ты - мой!»,
А я: «Мне по нраву заклад такой!»
Потом я полночи c чертом вдвоем
Сидел, наполняя себя вином,
Пока тот не крикнул: «Хватит, дружок,
Я пеклом клянусь – проглотил все, что мог!
Я с буршами в Праге весь прошлый век
Пил ночью и днем, не смыкая век,
Но чтобы вот столько кислятины пить,
Заправским силезцем надобно быть!»
August Kopisch
Der schlesische Zecher
Auf Schlesiens Bergen, da wächst ein Wein,
Der braucht nicht Sonne nicht Mondenschein.
Ist's Jahr auch schlecht, ist's Jahr auch gut,
Da trinkt man fröhlich der Trauben Blut.
Da lag ich einmal am vollen Faß,
„Ein Anderer soll mir trinken das;“
So rief ich, „Und soll's der Teufel sein,
Ich trinke ihn nieder mit solch'nem Wein.“
Und eh noch das letzte Wort verhallt,
Des Satans Tritt durch den Keller schallt,
„He Freund!, gewinn' ich, so bist du mein,“
Ich gehe, so sprach ich, ich gehe die Wette ein.
Da wurde manch Krüglein leer gemacht;
Wir saßen und tranken die halbe Nacht,
Da lallte der Teufel: „He Kamerad,
Beim Fegfeuer jetzt – jetzt hab' ich's satt.
Ich trank vor hundert Jahren zu Prag
Mit den Studenten Nacht und Tag;
Doch mehr zu trinken solch sauren Wein,
Müßt' ich ein geborner Schlesier sein.“
СИЛЕЗСКИЙ КУТИЛА
В силезских горах созревает вино,
Не требует света и зноя оно,
И в год урожайный, и в скверный год
Кровь винограда силезец пьет.
У бочки я как-то лежал в кабаке.
«Не перепьете! – вскричал во хмельке, –
Явись в этот погреб хоть сам сатана,
Он столько не сможет выпить вина!»
Едва лишь умолкнул слов моих звук –
Раздался копыт сатанинских стук.
Черт рявкнул: «Коль ты проиграешь, ты - мой!»,
А я: «Мне по нраву заклад такой!»
Потом я полночи c чертом вдвоем
Сидел, наполняя себя вином,
Пока тот не крикнул: «Хватит, дружок,
Я пеклом клянусь – проглотил все, что мог!
Я с буршами в Праге весь прошлый век
Пил ночью и днем, не смыкая век,
Но чтобы вот столько кислятины пить,
Заправским силезцем надобно быть!»
August Kopisch
Der schlesische Zecher
Auf Schlesiens Bergen, da wächst ein Wein,
Der braucht nicht Sonne nicht Mondenschein.
Ist's Jahr auch schlecht, ist's Jahr auch gut,
Da trinkt man fröhlich der Trauben Blut.
Da lag ich einmal am vollen Faß,
„Ein Anderer soll mir trinken das;“
So rief ich, „Und soll's der Teufel sein,
Ich trinke ihn nieder mit solch'nem Wein.“
Und eh noch das letzte Wort verhallt,
Des Satans Tritt durch den Keller schallt,
„He Freund!, gewinn' ich, so bist du mein,“
Ich gehe, so sprach ich, ich gehe die Wette ein.
Da wurde manch Krüglein leer gemacht;
Wir saßen und tranken die halbe Nacht,
Da lallte der Teufel: „He Kamerad,
Beim Fegfeuer jetzt – jetzt hab' ich's satt.
Ich trank vor hundert Jahren zu Prag
Mit den Studenten Nacht und Tag;
Doch mehr zu trinken solch sauren Wein,
Müßt' ich ein geborner Schlesier sein.“
Песня санфедистов (ок. 1800)
Предуведомление переводчика. Это песня, сложенная на неаполитанском диалекте в самом начале XIX в. в среде «санфедистов» (от ит. Santa Fede – «святая вера») и известная в разных вариантах, до сих пор звучит в Неаполе и его окрестностях, считается символом местного патриотизма. Движение санфедизма возникло в ответ на захват Неаполя французскими революционными войсками в начале 1799 г. и провозглашение марионеточной Партенопейской республики. Организатором его был действовавший от имени изгнанного короля Фердинанда IV кардинал Руффо, воззвавший к религиозным и монархическим чувствам народных масс. Санфедизм объединил все слои неаполитанского общества – от дворянства и духовенства до самых низов, не исключая и разбойников-«лаццарони». Всего за полгода иррегулярные войска санфедистов, поддержанные адмиралами Нельсоном и Ушаковым, разгромили французских захватчиков и их союзников. Санфедизм – одно из самых ранних, самых массовых и самых успешных контрреволюционных движений в истории.
Этим громом барабанным –
Слава мужикам-селянам,
Этим стуком громких бубнов
Подымай народ на бунты,
Этим звоном колокольным –
Слава людям подневольным.
Громче, скрипочка, играй,
Якобинец, помирай!
Припев:
Мы с веселой
Песней-карманьолой [1],
Слава, лейся
Королю с его семейством!
Замок Эльмо [2], полный славы,
Стал теперь как сыр дырявый,
А еще козел рогатый
Был назначен нам в прелаты [3].
Государь, кто изменил вам,
Кто темницею грозил вам?
Подлецы и лицемеры,
Господа и кавалеры!
Припев.
В день тринадцатый июня
Господа пустили нюни,
В день Антония святого
Осрамились, право слово [4].
Как пришли к нам якобинцы,
Стали требовать гостинца.
«Либертэ», «эгалитэ»[5]…
Грабят эти, грабят те!
Припев.
Приходили к нам французы,
Всем нам сделались обузой,
Э вуаля, э вуаля, [6]
Мы им дали пенделя.
На мосту [7] Луизе [8] тяжко –
Забрюхатела бедняжка,
Трое лекарей трудилось,
Да она не разродилась!
Припев.
Мы в порту швырнули в воду
Это «дерево свободы» [9],
Якобинцев похватали
Да в клочки их разодрали.
Нету с «равенством» француза
И «свободы» не видать;
Эй, мусью, взыграло пузо –
Улягайся-ка в кровать!
Припев.
Миновали дни нивоза,
Жерминаля и вантоза [10],
Жатвы месяц подоспел –
И обман ваш перезрел.
Славься, «батька Макароне» [11], –
Нашей веры он не тронет.
Якобинцы в море скок –
Подгорел у них задок!
Припев.
[1] Французская революционная песня (зд. иронически).
[2] Замок Сант-Эльмо, главная крепость Неаполя.
[3] Епископ Неаполитанский Джузеппе Капече Дзурло, поддерживавший французские власти и отлучавший санфедистов от церкви.
[4] 13 июня 1799 г., в праздник св. Антония Падуанского, санфедисты окончательно разбили французов и их ставленников.
[5] Свобода, равенство (фр.)
[6] И вот, и вот (фр.)
[7] Мост св. Магдалины (ныне не существующий), последний пункт якобинской обороны.
[8] Мария-Луиза Санфеличе, аристократка, против воли замешанная в политических интригах и казненная после реставрации монархии как симпатизантка республиканцев; пыталась отсрочить казнь, сказавшись беременной.
[9] Один из символов французской революции, устанавливалось и в захваченных французами землях.
[10] Месяцы республиканского календаря (период с января по апрель)
[11] По разным толкованиям, прозвище либо кого-то из вожаков «лаццарони», либо самого Фердинанда IV, любившего простонародную пищу.
https://www.youtube.com/watch?v=0QknArPPfHQ
Предуведомление переводчика. Это песня, сложенная на неаполитанском диалекте в самом начале XIX в. в среде «санфедистов» (от ит. Santa Fede – «святая вера») и известная в разных вариантах, до сих пор звучит в Неаполе и его окрестностях, считается символом местного патриотизма. Движение санфедизма возникло в ответ на захват Неаполя французскими революционными войсками в начале 1799 г. и провозглашение марионеточной Партенопейской республики. Организатором его был действовавший от имени изгнанного короля Фердинанда IV кардинал Руффо, воззвавший к религиозным и монархическим чувствам народных масс. Санфедизм объединил все слои неаполитанского общества – от дворянства и духовенства до самых низов, не исключая и разбойников-«лаццарони». Всего за полгода иррегулярные войска санфедистов, поддержанные адмиралами Нельсоном и Ушаковым, разгромили французских захватчиков и их союзников. Санфедизм – одно из самых ранних, самых массовых и самых успешных контрреволюционных движений в истории.
Этим громом барабанным –
Слава мужикам-селянам,
Этим стуком громких бубнов
Подымай народ на бунты,
Этим звоном колокольным –
Слава людям подневольным.
Громче, скрипочка, играй,
Якобинец, помирай!
Припев:
Мы с веселой
Песней-карманьолой [1],
Слава, лейся
Королю с его семейством!
Замок Эльмо [2], полный славы,
Стал теперь как сыр дырявый,
А еще козел рогатый
Был назначен нам в прелаты [3].
Государь, кто изменил вам,
Кто темницею грозил вам?
Подлецы и лицемеры,
Господа и кавалеры!
Припев.
В день тринадцатый июня
Господа пустили нюни,
В день Антония святого
Осрамились, право слово [4].
Как пришли к нам якобинцы,
Стали требовать гостинца.
«Либертэ», «эгалитэ»[5]…
Грабят эти, грабят те!
Припев.
Приходили к нам французы,
Всем нам сделались обузой,
Э вуаля, э вуаля, [6]
Мы им дали пенделя.
На мосту [7] Луизе [8] тяжко –
Забрюхатела бедняжка,
Трое лекарей трудилось,
Да она не разродилась!
Припев.
Мы в порту швырнули в воду
Это «дерево свободы» [9],
Якобинцев похватали
Да в клочки их разодрали.
Нету с «равенством» француза
И «свободы» не видать;
Эй, мусью, взыграло пузо –
Улягайся-ка в кровать!
Припев.
Миновали дни нивоза,
Жерминаля и вантоза [10],
Жатвы месяц подоспел –
И обман ваш перезрел.
Славься, «батька Макароне» [11], –
Нашей веры он не тронет.
Якобинцы в море скок –
Подгорел у них задок!
Припев.
[1] Французская революционная песня (зд. иронически).
[2] Замок Сант-Эльмо, главная крепость Неаполя.
[3] Епископ Неаполитанский Джузеппе Капече Дзурло, поддерживавший французские власти и отлучавший санфедистов от церкви.
[4] 13 июня 1799 г., в праздник св. Антония Падуанского, санфедисты окончательно разбили французов и их ставленников.
[5] Свобода, равенство (фр.)
[6] И вот, и вот (фр.)
[7] Мост св. Магдалины (ныне не существующий), последний пункт якобинской обороны.
[8] Мария-Луиза Санфеличе, аристократка, против воли замешанная в политических интригах и казненная после реставрации монархии как симпатизантка республиканцев; пыталась отсрочить казнь, сказавшись беременной.
[9] Один из символов французской революции, устанавливалось и в захваченных французами землях.
[10] Месяцы республиканского календаря (период с января по апрель)
[11] По разным толкованиям, прозвище либо кого-то из вожаков «лаццарони», либо самого Фердинанда IV, любившего простонародную пищу.
https://www.youtube.com/watch?v=0QknArPPfHQ
YouTube
Canto dei Sanfedisti - The Anthem of the Sanfedists (English x Italian Lyrics)
ℹ️ About the song: This is the war tune of Sanfedismo (from Santa Fede, "Holy Faith" in Italian) - a popular anti-Republican movement, organized by Cardinal Fabrizio Ruffo, which mobilized peasants of the Kingdom of Naples against the Parthenopaean Republic…
Дорогие друзья!
25 мая (Вт) в 19:00 в библиотеке им. И. С. Тургенева состоится диспут о "Дон Кихоте" с участием А.В. Долина, Т.И. Пигаревой и вашего покорного слуги.
Буду очень рад, если вы удостоите его своим посещением.
https://lectorium.media/course/zhivaya-vstrecha-nash-don-kihot/?fbclid=IwAR1SOlWMlkvif_rRV370Qsq9jAEwGPjCeaM01tk-JnlYIggd049IIkRqW44
25 мая (Вт) в 19:00 в библиотеке им. И. С. Тургенева состоится диспут о "Дон Кихоте" с участием А.В. Долина, Т.И. Пигаревой и вашего покорного слуги.
Буду очень рад, если вы удостоите его своим посещением.
https://lectorium.media/course/zhivaya-vstrecha-nash-don-kihot/?fbclid=IwAR1SOlWMlkvif_rRV370Qsq9jAEwGPjCeaM01tk-JnlYIggd049IIkRqW44
К Дню Славянской письменности и культуры - стихотворение загнанного в забвение галицко-русского поэта Дмитрия Вергуна (1871 - 1951) из сб. "Карпатские отзвуки" (Нью-Йорк, 1920).
Баллада французская
…В кумачовой крови континент
От Москвы до Зеленого Клина –
Якобинский ярится Конвент;
Охраняет права гражданина,
Исцеляет мигрень гильотиной.
Но вандейским Vive le Roi
На Дону огласилась равнина…
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Шлет советам привет президент,
Шантеклером поет петушино,
Ну а русский интеллигент
На заводе «Рено» на машину
Целый день надевает резину,
Чтоб гризетку в изящном боа
Можно было катать господину…
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Для Парижа есть новый презент –
Немцу, венгру, итало-румыну
Не хватает траурных лент.
Ведь, ударом железного дрына
Развалив укрепленья Берлина,
Пролетарий спас буржуа –
И вернулся к горелому тыну.
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Принц, вы баба иль все же мужчина?
В Сен-Дени слышен крик муэдзина,
Правоверный возносит дуа.
Посети нас, благая кончина,
Там, где Сент-Женевьев-де-Буа.
…В кумачовой крови континент
От Москвы до Зеленого Клина –
Якобинский ярится Конвент;
Охраняет права гражданина,
Исцеляет мигрень гильотиной.
Но вандейским Vive le Roi
На Дону огласилась равнина…
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Шлет советам привет президент,
Шантеклером поет петушино,
Ну а русский интеллигент
На заводе «Рено» на машину
Целый день надевает резину,
Чтоб гризетку в изящном боа
Можно было катать господину…
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Для Парижа есть новый презент –
Немцу, венгру, итало-румыну
Не хватает траурных лент.
Ведь, ударом железного дрына
Развалив укрепленья Берлина,
Пролетарий спас буржуа –
И вернулся к горелому тыну.
Где вы, Сент-Женевьев-де-Буа?
…Принц, вы баба иль все же мужчина?
В Сен-Дени слышен крик муэдзина,
Правоверный возносит дуа.
Посети нас, благая кончина,
Там, где Сент-Женевьев-де-Буа.
❤🔥1
Уходящему месяцу посвящается…
Александр Скотт / Alexander Scott (ок. 1520 – 1582/3)
О Мае
Май-месяц всем влюбленным мил –
Венера жжет любовный пыл,
Дабы помочь в тоске сердечной;
Грустящим придает он сил
И все животворит он вечно.
Настанет май – побег цветет,
Настанет май – и дрозд поет,
Повелевает деве май:
«Води веселый хоровод
И в мяч с товарками играй!»
Венком украшены все в мае,
И в барабаны бьют, играя
«Охоту» утренней порою,
Нарядны девы, завлекая
Влюбленных, радуясь игрою.
Ведь в мае мужиков ведут
Малютка Джон и Робин Гуд
На игры с ветками берез;
О них забыл весь прочий люд,
Но сельский Робин – он всерьез.
Безумный лорд, шальной аббат
Безоговорочно царят
Над нами в час игры весенней –
Измена, хитрость, ложь стократ
Навалятся средь потрясений.
Ведь в мае слышится «ку-ку»,
Олени скачут на лужку,
Девицы ищут молодцов
И льнут к любезному дружку –
Ведь Феб в созвездьи Близнецов.
Ведь в мае – масло, пиво, сыр,
Сметана, творог; целый мир
Моллюсков, мидий ест и раков,
Ест лук-порей… Повсюду пир,
Хоть запах и неодинаков.
Ведь в мае на природе всяк
Рыбачит иль берет собак
И гонит зайцев по лесам;
Иные поступают так:
С ищейками пускают дам.
Ведь в мае вольные стрелки
В мишень стреляют мастерски,
В полях, в холмах поставив цели,
Близки они иль далеки,
Чтоб стрелы в яблочко летели.
Ведь в мае велено любить
Прекрасных дам и им служить,
И быть как можно с ними ближе;
Дадут в награду, может быть,
Поцеловать кой-где пониже.
Обычай у девиц и дам
Как овцы, прыгать по садам,
Как милого, сжимать жердину;
Кто в салочки играет там,
Кто в скачке, словно лошадиной.
Спешат паломницы в Лорето;
В седло усесться им за это
Помочь готовы ухажеры;
У склонов их встречают где-то
Иль посредине Масселборо.
Таков наш май и летних три
Горячих месяца; смотри,
Юнец, кому сраженья любы,
Себя в борьбе не изнури
С тем, что зовут «срамные губы»,
И, сколько б ни было забав,
Прошу я твой умерить нрав
И впредь, от мая до июля,
В любви воздержанность избрав,
Быть осмотрительным чистюлей.
Безумный лорд, шальной аббат… - видимо, намек на обычай избирать «аббата безумия» (Abbot of Unreason), служившего распорядителем народных праздников; также в этой строфе видят выпад против тогдашних властей.
Жердину – употребляемую для игры, видимо, похожей на наши городки.
Лорето – зд. часовня Богоматери Лоретской в упоминаемом ниже Масселборо (г. близ Эдинбурга).
Оригинал: https://www.poetrynook.com/poem/may-33
Александр Скотт / Alexander Scott (ок. 1520 – 1582/3)
О Мае
Май-месяц всем влюбленным мил –
Венера жжет любовный пыл,
Дабы помочь в тоске сердечной;
Грустящим придает он сил
И все животворит он вечно.
Настанет май – побег цветет,
Настанет май – и дрозд поет,
Повелевает деве май:
«Води веселый хоровод
И в мяч с товарками играй!»
Венком украшены все в мае,
И в барабаны бьют, играя
«Охоту» утренней порою,
Нарядны девы, завлекая
Влюбленных, радуясь игрою.
Ведь в мае мужиков ведут
Малютка Джон и Робин Гуд
На игры с ветками берез;
О них забыл весь прочий люд,
Но сельский Робин – он всерьез.
Безумный лорд, шальной аббат
Безоговорочно царят
Над нами в час игры весенней –
Измена, хитрость, ложь стократ
Навалятся средь потрясений.
Ведь в мае слышится «ку-ку»,
Олени скачут на лужку,
Девицы ищут молодцов
И льнут к любезному дружку –
Ведь Феб в созвездьи Близнецов.
Ведь в мае – масло, пиво, сыр,
Сметана, творог; целый мир
Моллюсков, мидий ест и раков,
Ест лук-порей… Повсюду пир,
Хоть запах и неодинаков.
Ведь в мае на природе всяк
Рыбачит иль берет собак
И гонит зайцев по лесам;
Иные поступают так:
С ищейками пускают дам.
Ведь в мае вольные стрелки
В мишень стреляют мастерски,
В полях, в холмах поставив цели,
Близки они иль далеки,
Чтоб стрелы в яблочко летели.
Ведь в мае велено любить
Прекрасных дам и им служить,
И быть как можно с ними ближе;
Дадут в награду, может быть,
Поцеловать кой-где пониже.
Обычай у девиц и дам
Как овцы, прыгать по садам,
Как милого, сжимать жердину;
Кто в салочки играет там,
Кто в скачке, словно лошадиной.
Спешат паломницы в Лорето;
В седло усесться им за это
Помочь готовы ухажеры;
У склонов их встречают где-то
Иль посредине Масселборо.
Таков наш май и летних три
Горячих месяца; смотри,
Юнец, кому сраженья любы,
Себя в борьбе не изнури
С тем, что зовут «срамные губы»,
И, сколько б ни было забав,
Прошу я твой умерить нрав
И впредь, от мая до июля,
В любви воздержанность избрав,
Быть осмотрительным чистюлей.
Безумный лорд, шальной аббат… - видимо, намек на обычай избирать «аббата безумия» (Abbot of Unreason), служившего распорядителем народных праздников; также в этой строфе видят выпад против тогдашних властей.
Жердину – употребляемую для игры, видимо, похожей на наши городки.
Лорето – зд. часовня Богоматери Лоретской в упоминаемом ниже Масселборо (г. близ Эдинбурга).
Оригинал: https://www.poetrynook.com/poem/may-33
Альфред Эдуард Хаусмен (1859 - 1936)
A.E. Housman
LX
Мне воздух тех былых краев –
Как нá сердце нарыв:
Не чудится ль мне синь холмов,
И церковок, и нив?
Минувшей радости края
Мне свой открыли свет –
Счастливая тропа моя,
Куда возврата нет.
LX
Into my heart an air that kills
From yon far country blows:
What are those blue remembered hills,
What spires, what farms are those?
That is the land of lost content,
I see it shining plain,
The happy highways where I went
And cannot come again.
A.E. Housman
LX
Мне воздух тех былых краев –
Как нá сердце нарыв:
Не чудится ль мне синь холмов,
И церковок, и нив?
Минувшей радости края
Мне свой открыли свет –
Счастливая тропа моя,
Куда возврата нет.
LX
Into my heart an air that kills
From yon far country blows:
What are those blue remembered hills,
What spires, what farms are those?
That is the land of lost content,
I see it shining plain,
The happy highways where I went
And cannot come again.