III.

я на тысячу осколков стекло перебил, но теперь ты лишь смотришь из каждого

Мир начинал мерцать. Я знал, что сплю, и знал, что совсем скоро сон схлопнется и меня выбросит на поверхность. Все уже дрожало, и чем дальше, тем больше. Но ты не замечала этого. Была такой, как в наши старые встречи. С запрокинутой на подушку головой ты радостно рассказывала о чем-то.

Смотрел на тебя, гладил пальцем твое запястье. Отлично знал, что в том, что я вижу в этот момент перед собой, тебя исчезающе мало: что я вижу не Другого, а лишь свое воспоминание о нем. В таком фокусе, настолько детальное, что это просто не могло длиться дольше. Желанное было слишком близко, и ткань сновидения не выдерживала напряжения этого взгляда. Сон разрушался.

Последние мгновения я, держа тебя за руку, смотрел в твои глаза и раз за разом повторял, чтобы ты нашла меня, написала мне — уже там, по ту сторону. Поражаясь собственной наглости: насколько упрямым нужно быть, чтобы поверить, что голос, пусть и помноженный на отчаяние, способен преодолеть такой разрыв.

#Fetzen

Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,

поднося, хоть дышу,
зеркало мне ко рту, —
как я переношу
небытие на свету.

Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.

#Бродский
#Fetzen

«Психоанализ — это не тривиальная теория, где мы имеем внутренние сексуальные влечения, подавляемые цивилизацией. Проблема с Фрейдом как раз таки противоположна: как этот сексуальный антагонист потерпел поражение на своей же территории… Например, Фрейд был бы в восторге от современной ситуации: несмотря на полное отсутствие каких-либо ограничений в сексе, никогда импотенция и фригидность не были так распространены. Вот это бы озадачило Фрейда.

Проблема для Фрейда — это не папочка, который запрещает вам делать это с мальчиками или девочками. В такой ситуации вы начнете сопротивляться, и в итоге всё будет хорошо. Настоящая проблема — это отец, который спрашивает: «У тебя уже было что-то с девочками? Как все прошло? Может, мне стоит что-то объяснить тебе?» У меня был такой отец, и это просто кошмар. Мне было очень стыдно. Фрейд внимательно относился к таким случаям, связывая их с «влечением к смерти». Вы не становитесь правым, когда говорите, что эти ограничения невозможно свести к эффекту социального давления. Левацкий фрейдистский миф, согласно которому мы придем к жизни, полной удовольствий, если полностью избавимся от социального угнетения, абсолютно несправедлив.

У Лакана есть хорошее высказывание об атеизме, которое я часто цитирую. Он утверждал, что Достоевский ошибался в своем знаменитом: «Если Бога нет, то все дозволено». Лакан заявлял противоположное: «Если Бога нет, то все запрещено». Афоризм Достоевского — это определение религиозного фундаментализма: можете творить какие угодно зверства, если заявите, что Бог на вашей стороне».

Из интервью Славоя Жижека

#Жижек
#Фрейд

Еще немного компоративистики

Порой бывает интересно наблюдать, насколько сильно кавер смещает акценты относительно оригинала. «Романс для Анны» Геннадия Жукова и «Романс для Анны» Шыма описывают одну и ту же ситуацию. Герой разрывает отношения с женщиной по имени Анна, признаваясь ей, что давно любит другую. Текст различается в деталях, но общий контур сохраняется: боль неизбежного прощания, расставание с привычным и даже родным.

В обеих версиях необходимость разрыва абсолютно очевидна, вернее, он уже произошел, осталось лишь его осознать. В оригинале Жукова в словах героя слышится холодная отстраненность, даже агрессия. На первый план выходит то, что архетипическая ситуация переворачивается: не цыганка, сбегая, оставляет влюбленного в нее мужчину, а, наоборот, он уходит от нее, разбивая ей сердце. Особенно этот холод, почти в форме издевки, читается в этом фрагменте:

Ну, догоняй, догони мой фургон.
Что же ты, Анна, так смотришь ей-Богу?
Вознегодуй на постылый закон
И разверни за оглобли дорогу.

Можно было бы сказать, что это тот самый закон, который постулирует, по известному выражению Лакана, что «сексуальных отношений не существует». Какие бы усилия не предпринимались, в своем пределе отношения всегда обречены на провал: химерический объект, вокруг поиска которого они закручиваются, найти невозможно. Поэтому поиск воспроизводится из раза в раз.

В версии Шыма это место звучит иначе:

Догони меня, Анна, догони меня!
Окликни во след меня по имени.
К чёрту всё! Нет законов, ей богу!
Возьми и за оглобли разверни дорогу.

Герой не отстраняется от Анны, сбегая в новые отношения, а переживает крах их совместности рядом с ней, пусть и уже не вместе. «К чёрту всё! Нет законов, ей богу!» — обращено не только к Анне, но и к себе самому. Восклицание, полное горечи по поводу того, что разрыв уже произошел — и это что-то, что превосходит и его, и ее волю. Реальное.

#Entwurf

«Можно говорить о маскарадно-зрелищном характере любовных отношений как у животных, так и в мире человеческом. Но здесь мы вновь сталкиваемся с тем, что маскарад в человеческом мире — отнюдь не тот маскарад, который в животном мире проявляется в предшествующем спариванию действии. Лакан обращает наше внимание на то, что маскарад в человеческом мире вывернут наизнанку, ведь красуется у животных как правило самец, а не самка! Уже одно это говорит о радикальной ассиметрии в выставлении образа в мире человеческом и в мире животном.

Маскарадность имеет отношение не к воображаемой функции приманки, а предстает в функции ритуальной, т. е. символической. Маскарадная идентификация в лакановском смысле связана с тем, что в эдиповых отношениях мужчина должен придти к пониманию того, что «не имеет то, что имеет», а женщина «не имеет того, чего у нее нет». Женственность и связана с желанием представить себя имеющей то, чего на самом деле у нее нет. Именно поэтому женскому субъекту в большей степени свойственно выставление себя напоказ, на обозрение в качестве желанного фаллоса, «женское» связано с тайной идентификацией с фаллическим означающим, а женская позиция — с необходимостью быть желанным для другого».

См. «Психоанализ любви»

#Юран

В данном контексте фаллос — это не фантазм, не конкретный объект и, конечно, не реальный орган. Отношение субъекта к фаллосу устанавливается независимо от анатомии. Если упрощать, речь идет о чем-то сугубо функциональном — о том, что снимает разрыв, восполняет, восстанавливает как будто бы когда-то утраченную полноту. О том, чего на самом деле ни у кого нет.

Смерть — это не только конец системы, но и ее претензия на тотальность. Любая объективация суть умерщвление. Потому смерть — во взгляде Другого. Нет ничего более дегуманизирующего, чем человеческие отношения. В их основании лежит насилие: мы всегда обращаемся к Другому с неким ожиданием, неважно, восторженным или тревожным. Втискиваем его в узкий порядок своей реальности и нещадно рубим все, что не влезает. Гуманно лишь безразличие. Все прочее — это грызня за утилизацию, колеблющаяся между садизмом и мазохизмом.

«Натюрморт» Бродского именно об этом. Отношения превращают человека в объект — нечто радикально противоположное das Ding Лакана, Вещи. Остается лишь набор плоскостей: пустая коробка, оболочка. Мертвая природа, натюрморт. В этом вся трагедия: отношения структурно устроены таким образом, что они чаще всего лишь отчуждают от того, по поводу чего возникают. Обратная сторона тяги к живому — постоянное тиражирование насилия и смерти. Почти невозможно быть чьим-то, оставшись при этом живым.


9

Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.

Смерть придет и найдет
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».


10

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.

#Entwurf
#Бродский

«Лакан же, напротив, разделяет желание и любовь, понимая последнюю именно как дар: любить — это не просто пассивно воспринимать и поддерживать свою нехватку, а дарить эту нехватку, принимать на себя контрабандистский риск перепродавать то, что тебе самому не принадлежит, риск, связанный с прекращением не только самой логики владения, но и с выходом за пределы своей субъективности. Опыт любви позволяет найти нечто по ту сторону самого себя, нечто более себя, поэтому для Лакана он неотделим от психоанализа.

Давать то, чего не имеешь — это и значит передавать обжигающую пустоту Вещи, das Ding, которая «в тебе более тебя», Вещи как объекта-причины-вдохновения. Помещать в Другого не объект желания, а обнаруживать отсутствие этого объекта, ту промежность Реального, которая разверзается между субъектом и объектом. Соприкасаться с Реальным посредством Другого, с обличённой в другого пустотой — вот, что представляет из себя опыт любви».

#Ольшанский
#Лакан

Вы этого поэта, вероятно, не знаете. Но очень прошу — присмотритесь. На необъятном ландшафте русской поэзии большинство авторов ассоциируются с теми или иными художественными течениями, нарративами и особенностями эпох.
И в то же время существуют вневременные поэты, будто бы пришедшие из ниоткуда и удалившиеся в никуда, между делом сотворив свои прозрачные миры. Леонид Аронзон — безусловно, номер один в этом списке (а еще оцените по фотографиям, каков красавец!).

О, Азии презенты — анаша,
оазис для ума, любви оазис,
и ты, узбечка, столь ты хороша,
что пред тобой и ангел безобразен.

Так говорю, хоть я богобоязнен.
Я быстро жил, так быстро, что душа
бессмертная рассыпалась в проказе
и сникла плоть, которою грешат.

Но светлый день в средине октября,
на два щипка пыльцы марихуаны,
но нежности твоей благодаря
я воскресаю........................

О, если бы я мог, о, если бы я мог
старательно........................,
то жил бы я не зря.

Таким было последнее стихотворение Аронзона — спустя полвека после смерти год за годом встающего на пьедестал «короля петербургских неподцензурных поэтов» 60-х годов, обгоняя превратившегося в фигуру масскульта Иосифа Бродского. К слову, их отношения оставили множество недомолвок. Поначалу Аронзон дружил с Бродским, но их отношения прекратились после того, как часть окружения называла поэзию Леонида более метафизической, а Иосифа — более тяжеловесной. Что символично, именно Бродский помог попасть поэту в геологическую экспедицию, после которой Аронзон едва не лишился ноги, но остался инвалидом.

Сохрани эту ночь у себя на груди,
в зимней комнате ёжась, ступая, как в воду,
ты вся — шелест реки,
вся — шуршание льдин,
вся — мой сдавленный возглас и воздух.

Образ Рая — одна из ключевых тем поэзии Аронзона, умевшего заниматься его поиском в серости ленинградских коммуналок. Видимо, этому способствовала столь «несоветская» внешность древнегреческого бога.

Ненавистная работа сценариста научно-популярных фильмов, ранняя инвалидность и отсутствие всяческих перспектив раздражали социальную составляющую жизни, зато преисполняли метафизическую. Нередко обращение не только к надмирным материям, но и к наркотикам и полублатным мотивам.

Я жил, пока не умер,
покуривал гашиш,
что со стихами в сумме
был праздником души.

Стихи, гашиш да баба,
да баба да гашиш —
вся жизнь моя, мой табор
и больше — ни души!

Употребление — ещё один из постоянных мотивов творчества великого петербуржца. Но антидепрессант из нее вышел неидеальный. В 1969 году 30-летнего поэта окончательномсразила депрессия, признанная даже советскими психиатрами. А через год он загадочным образом погиб от выстрела охотничьего ружья. Был ли это суицид — неясно до сих пор.
На днях поэту исполнилось бы 84 года.

И нет ни шороха, ни звука — лишь пустота в ночи звенит
Да повторяется по кругу кровавый, жуткий алфавит

Беспрецедентный и ужасный —
Он всё настырней, всё сильней
В нем лишь согласные без гласных —
От этого еще страшней

#Fetzen
#Никонов

«Человек умирает, песок остывает согретый, и вчерашнее солнце на черных носилках несут. Пушкин это вчерашнее солнце. Солнце русской поэзии закатилось. Черное солнце русского постмодернизма».

См. «Реальность как ошибка»

#Руднев

Изображение — посмертная маска Александра Пушкина из Государственного исторического музея.

Вот и кончилось лето — как тихо оно шелестело
на прощанье листвой. Потому и стою оробело
в голом сквере моем, на засыпанной снегом дорожке,
по колено в любви и тоске. Подожди хоть немножко,
хоть немного, прошу. Я еще не успел оглядеться
и прижаться щекой. Потому и хватаюсь за сердце,
что не видел цветов твоих синих, и желтых, и алых -
не срывал их в бою комарином, в руках не держал их.
Думал все, что успею еще, добегу и успею,
На последней пустой электричке доеду, успею.
Оказалось, что я опоздал. Оказалось иначе.
Потому и за сердце держусь я. И видимо, плача:
«Все могло быть иначе, неделю назад оглянись я —
и цветы и, не знаю, такие зеленые, листья»

#Рыжий