Любопытно, как всё это складывается в историческом контексте, в том числе в связи с психоанализом.

Ведь до определённого момента представление о человеке в основном строилось вокруг его места в космическом порядке, который был божественно обусловлен. Средневековая философия представляла человека частью целого, с фиксированным местом в иерархии существ, управляемой Богом.

Революционное «Cogito, ergo sum» Декарта (XVII век) перенесло центр философского исследования с внешних структур на внутренний опыт (как основу для знания). Существование стало подтверждаться через самосознание, а картезианский субъект оказался точкой отсчёта, через которую можно осмыслять реальность. Такая центрация концептуально соотносится с изобретением прямой перспективы, которую связывают с именем итальянского архитектора Филиппо Брунеллески (XV век). Прямая перспектива подразумевает наше обычное восприятие, когда далёкие объекты кажутся маленькими, а дороги сужаются к горизонту. (Как поверить в то, что это старо, но не старо как мир?) По сути дела, субъективная точка зрения стала важнейшим элементом искусства Возрождения: картины выглядят «правильными», подчёркивая централизованную позицию наблюдателя.

Далее психоанализ совершает нечто радикальное — децентрирует субъект. (Есть что-то, что я о себе знаю, есть что-то, чего не знаю, и я никогда не равен самому себе, не тождественен в этом смысле.) Появляется сюрреализм, абстракционизм, художники движутся к концепциям, предпочитающим «неопределённые» точки зрения, и освобождаются от заданных смыслов или форм. Творцы вроде Казимира Малевича создают опыт без «центральной точки» — здесь больше нет единой, фиксированной перспективы, навязанной зрителю, и зритель больше не «владеет» изображением.

В наши дни, в таком творчестве как у Сильваши нет намерения показать что-либо вне самого акта живописи; здесь проявляется «живопись как процесс», где важен сам акт созерцания, а не отражение чего-то фиксированного и внешнего.

Учитывая мою низкую осведомлённость в искусстве и его теориях, первой мыслью после столкновения с современными (не)картинами обычно является мысль о каком-то примитивизме, упрощении возвышенного, деперсонализации и недостатке символизма. С другой стороны, я думаю о том, что и современный субъект переживается как фрагментарный, находящийся в процессе постоянного становления. Это субъект, у которого больше нет фиксированной позиции, единой структуры или точки зрения. Возможно, это делает его более открытым, но и более уязвимым.

В психоанализе аналогичное движение можно наблюдать в переходе к теориям, связанным с понятием «поля», или реляционной теории множественного селф. Этот сдвиг отражает уход от стабильного субъекта, который обладает устойчивым, "центрированным" опытом, Эго, к субъекту, который существует в сети отношений и постоянно изменяется в зависимости от контекста. Тут есть процессуальность, многозначность, текучесть опыта. Такое искусство, как у Сильваши, не нуждается в интерпретациях; так и некоторые психоаналитические подходы акцентируют опыт присутствия и переживания без немедленного «объяснения».

Двое людей вступают в свободное «поле», не зная наперед, какие образы, фантазии или идеи могут возникнуть.

#заметки

Фазы развития психоаналитика: фройдальная, лаканальная, феррическая, Сизифов комплекс, дементная, гениальная.

Олена Медведєва: Ален Корбен у дослідженні "Історія тиші» наводить приклад протилежності тиші й звукового пекла, великого галасу, брязкоту зброї, криків люті й страждання, хрипіння вмираючих під час війни. Навчитися розпізнавати шум і тишу обов'язок тих, хто хоче вижити, бо варто прислухатися до неймовірної тиші кулі, яка летить у твій бік. "Під час війни, - пише Корбен, тиша нерозривно пов'язана з реальністю смерті й досвідом жалоби, про що свідчить, наприклад, тривала тиша, яка чергується зі дзвоном по мертвих". Вона промовляє невимовністю страху смерті, бо на кладовищах панує тиша, що переривається криками. А Стефан Маларме називає тишу смерті "скупою тишею й великою ніччю, і вона має значення лише для живих".

Так ми можемо зрозуміти й значення тиші, яка панує у психоаналітичних фреймах, на консультаціях, коли аналізантам потрібен час, щоб змогти говорити. Перейти або до шепоту чи крику, а потім вже до слів. Шепіт, доречі, це ніби далекий плач. Це таке тремтіння голосу і плоті, який передує звуку, голосу, слову...

Публикация за 2022. Заметки из психоаналитической комнаты. Безусловной потребностью человека является потребность в том, чтобы он был понят. Но куда более неочевидная потребность, так же и в том, чтоб этот же гипотетический человек остался непонятым.

Безусловной потребностью человека является и получение удовлетворения. Но неменее необходимой потребностью этого же человека является потребность остаться неудовлетворенным.

Еще одной важной потребностью человека явлется потребность быть услышанным и увиденным. Предсказуемо будет и здесь, что неменьшая потребность есть у человека стать неуслышанным и неувиденным.

Почему так важно сохранить неудовлетворение? Потому, что в моменты неудовлетворения мы оставляем другого, другой оставляет нас и мы имеем дело с самими собою.

В жизни важно не само наличие удовлетворения. А возможность создавать равновесие между удовлетворением и его отсутсвием. Способность пережить неудовлетворение.

Я говорю пациентке, что когда что-то идет не так в отношениях, вам некуда отступить, некуда сделать шаг. Вы теряете все, вам страшно, когда что-то идет не так. Не хватет отдельного, только вашего места.

Эта отдельность это наша субьективность. Это наша способность иметь дело с самими собою. Это то, что происходит с нами, когда нет удовлетворения, нет другого, но я всегда есть у самого себя, я черпаю удовлетворение в самом себе.

(с) психоаналитический-психолог Василий Манзар

#психоанализ

Сновидения — королевская дорога к бессознательному. В таком виде можно услышать эту фразу чаще всего. Интересно, что она означает, какой прямой доступ к бессознательному имеет в виду, и как звучит в оригинале.

На немецком находим: Die Traumdeutung aber ist die Via regia zur Kenntnis des Unbewußten im Seelenleben.

Дословно это переводится как "толкование снов, однако, — это via regia к познанию бессознательного в душевной жизни". Получается, важное слово, которое было упущено при упрощении или адаптации предложения — познание, знание, понимание. Обращение к снам как к способу понимать бессознательное.

В английской книжке написали: At any rate, the interpretation of dreams is the via regia to a knowledge of the unconscious element in our psychic life. То есть, дополнительно сохранили отсылку к латинскому via regia. А в русской версии переводят и это: Толкование же сновидений есть Царская дорога к познанию бессознательного в душевной жизни. Книги на украинском у меня нет, но там будет нечто похожее. Во всех вариантах переводчики не убирали детали, видимо это произошло позже, в попытке сделать изречение лаконичнее.

Тогда как в оригинале подчёркивается, что мы не можем "достигнуть" или прийти к бессознательному напрямую, нам доступны только его искажённые манифестации, поддающиеся интерпретации (сны, оговорки, симптомы, знаки и т.п.).

В свою очередь, Via Regia (или "Царская дорога") может отсылать к древнему торговому маршртуту, который соединял Египет, Месопотамию и Персию. Здесь передвигались караваны с товарами, в том числе с золотом, пряностями, текстилем и металлами. Маршрут способствовал интеграции знаний и технологий между разными поселениями, благодаря нему происходил обмен идеями, религиозными и культурными обычаями. Путь упоминается в Библии в связи с Моисеем. В более поздний исторический период Королевским путём также назвали самое длинное сухопутное сообщение между Восточной и Западной Европой. А как крылатое выражение это обозначает наиболее лёгкий и разумный способ чего-то добиться.

#заметки #психоанализ

Субстанция (2024, Корали Фаржеа) — ещё один современный фильм, претендующий на музыку из Космической одиссеи.

Любовь даёт место в этом мире. Чем она нас наделяет? Признанием. Если меня не замечают — я перестаю существовать, мне нет места. Поэтому ставки любви — это всегда ставки на существование.

#смотрим_вместе

Читает стихи Bogdan Mironovich

Томас Огден. Приснити аналітичну сесію: клінічне есе (2017; переклад мій):

У традиції Біона я думаю про сновидіння як про синонім несвідомого мислення.

Несвідоме мислення (dream thinking [Ogden 2010]) є найбагатшою формою нашого мислення. Воно триває безперервно і під час неспання, і під час сну, подібно до того, як зірки продовжують випромінювати світло, навіть коли це світло стає невидимим через відблиски сонця. Сновидне мислення — це форма мислення, в якій досвід розглядається з кількох вертексів одночасно: наприклад, з вертекса первинного та вторинного процесів мислення; з перспективи зрілого символоутворення та символічного урівнювання; з погляду параноїдно-шизоїдного та депресивного та аутистично-суміжного (Ogden 1989) способів генерування досвіду; з огляду на доросле конструювання життєвих подій та дитяче конструювання життєвих подій; з перспективи діахронічного (послідовного) та синхронічного (аісторичного) відчуття часу; з вертексу лінійного причинно-наслідкового мислення та нелінійного мислення — і це лише деякі з них.

Я розглядаю сновидіння (несвідоме мислення) як терапевтичне за своєю суттю; воно становить ядро того, що Біон (1962) називає "психоаналітичною функцією особистості". Він пише: "Без сновидінь ви не маєте засобів для обмірковування своїх емоційних проблем". Фройд погоджується: "По суті, сновидіння [dreams] є нічим іншим, як особливою формою мислення, що стала можливою завдяки умовам стану сну [sleep].... Сновидіння стосуються спроб розв'язання проблеми, з якими стикається наше психічне життя" (1900).

#цитата #переклад

Томас Огден. Приснити аналітичну сесію: клінічне есе (2017; переклад мій):

Сновидіння, як і випадки саморозуміння, досягнуті під час аналітичної сесії, не можуть "розв’язати [емоційні] проблеми" (Фройд 1900) одразу. Навпаки, сновидіння сприяє розв’язанню емоційних проблем потроху, ніколи не досягаючи кінцевої точки ("рішення"). Якщо людина не змінюється, навіть у найскромніший спосіб, під впливом досвіду сновидіння, я б розглядав це "сновидіння" як сон, який не є сном; скоріше, це несвідома подія, відлита у формі візуальних образів, яка не виконує ніякої несвідомої психологічної роботи та не призводить до психічного зростання.

До снів, які не є сновидіннями, належать "сновидіння", з якими пацієнт або аналітик не можуть встановити жодних асоціацій, галюцинації уві сні та посттравматичні кошмари, які повторюються ніч за ніччю без будь-яких змін.

Психічне здоров'я, на мою думку, є відображенням того, наскільки людина здатна по-справжньому залучитись до сновидіння свого прожитого досвіду. Здатність "повністю" снити свій досвід не тільки неможлива, але й небажана, оскільки тоді людина стає нелюдською: у неї не залишається психічних проблем, над якими можна було б працювати.

#цитата

В тексті "Приснити аналітичну сесію: клінічне есе" (2017) Томас Огден звертається до біонівської ідеї несвідомого мислення, а також до того, що в нас є потреба перетворити свідомий раціональний досвід на сновидіння (а не навпаки), для того, щоб повною мірою проживати події, що трапляються, і виконати несвідому психологічну роботу (яка завжди ширше ніж вторинне обдумування).

Слово "психоаналіз" є іменником у множині: не існує двох однакових аналізів. Я запропонував три ілюстрації того, як можна уявити собі сесію. Кожен аналітик повинен знайти зі своїм пацієнтом спосіб сновидіння сесії, який є унікальним для них обох. Прийняття "техніки" перешкоджає такому процесу, оскільки робить сесію безособовою, типовою. Сновидіння сесії — це не те, над чим працюють, а радше те, чому намагаються не заважати.

#психоаналіз

#переклад #стаття

Такой подход напоминает стереокартинки, в которых можно добраться внутрь к объёмному изображению. Но только если быть сосредоточенными, и в то же время не фокусироваться ни на чём конкретном.

У вас получилось?

2024-11-15. Сегодня Джузеппе Чивитарезе говорил о пожаре в театре и (не)реальности переноса и интерпретации. Он вспоминает фройдовскую характеристику интенсивной и требовательной «любви в переносе» (coup de théâtre — пожар в театре или «гром среди ясного неба», если не буквально), и замечает, что раньше появление любви в психоаналитических отношениях рассматривалось как что-то мешающее, разрушительное. Возникновение подобных чувств приравнивалось к трансгрессии, нарушению рамок, после которых дальнейшая работа была невозможна. Однако позже и сам Ф. пришёл к тому, что эта любовь одновременно и истинна и ложна, и реальна и нереальна, и настоящая и ненастоящая. (Кстати, часто говорят о том, что перенос — это и есть отношения любви, мотор анализа, но это другая тема). Тогда задачей аналитика становилось заметить эти явления, и как-то их описать, например: "Вы проецируете на меня чувства к вашей матери, или отцу, и это попытка избежать психотерапевтического процесса".

В современном же психоанализе целью считается само движение к крепкой аффективной связи, процессу подлинного признания и сонастройки, созданию отношений, в которых есть опыт совместного придания вещам смысла. Эта цель исходит из того, что мы состоим одновременно из социального и индивидуального. Ткань нашей субъективности и возможность её нарастить возможна только через выстраивание отношений. Поэтому есть смысл присмотреться к собственной (не)способности наращивать эту ткань здесь и сейчас. Более того, бессознательное рассматривается уже не только как вместилище всего вытесненного (способ что-то скрыть), но и как субъективное устройство по производству смысла (способ придать значение). В совокупности с теорией поля, где взаимодействие анализанта и аналитика порождает уникальную систему, "пару", в которой может что-то происходить, много внимания стало уделяться событиям и смыслам, которые относятся непосредственно к аффективным событиям, "погоде" в кабинете.

#заметки #психоанализ

Чивитарезе задаётся вопросом: какая тогда реальность присутствует внутри психоаналитического кадра?

Ответ может быть разным, в зависимости от подхода. Есть четыре базовых способа понимать происходящее:
1) трактовать всё в духе невроза переноса (по Фрейду);
2) рассматривать бессознательные фантазии (по Кляйн);
3) анализировать разыгрывания (реляционная модель);
4) онейрический способ толкования (теория поля).

В каждом из этих подходов аналитик слушает анализанта определённым образом, потому что верит в существование бессознательного, и стремится понять, что на самом деле происходит на этом уровне. Это средство, позволяющее нам быть в контакте с друг другом. "Реалистичный нарратив", разумеется, тоже важен, его следует ценить и учитывать, но оставаться только внутри него, и работать лишь с одной конкретной реальностью — это (цитата) "..прерогатива кпт, или бихевиорального подхода".

Отсюда Чивитарезе переозначивает концепцию пожара в театре (как нечего такого, что создаёт непреодолимую трудность). Пожар в театре для него — это когда наше слушание схлопывается, коллапсирует до того, что всё воспринимается только как факты внешней реальности. Это закрывает доступ к реальности внутренней и пониманию того, как сейчас функционирует пара, созданная, чтобы выбраться из холодной, подвешенной фактологической атмосферы.

#заметки #психоанализ

Огромное удовольствие (почти) вживую встречаться с теми, чьими находками восхищаешься. Одна из статей Джузеппе Чивитарезе в переводе — тут.