соседи выставили за дверь «Немцев» Терехова и предпоследний — «национал-лингвистический» — роман Гиголашвили «Захват Московии». тут мог быть затасканный афоризм про непомерную широту русского человека, но я, пожалуй, остановлюсь на дюжинном «спасибо».

весь день по чуть-чуть пересматриваю «Исчезнувшую» — в этом году, страшно сказать, пять лет как. скриншот напоминает о том, что великое искусство набрано петитом, говорит шепотом, спрятано в проходных сценах.

​​перечитал в очередной раз «Лауру и ее оригинал» — на низких скоростях и снова в том самом обруганном страшно переводе. чтобы больше к этому не возвращаться: вот здесь редактор — помимо прочих очень занятных наблюдений о месте книги в набоковском ПСС — объясняет логику отдельных решений проф. Барабтарло, и как-то уже не хочется по десятому кругу зубоскалить насчет «невступно».

за десять прошедших с публикации лет потеряли всякий смысл и упреки в адрес Дмитрия, решившего свою дилемму таким — театральным несколько — образом: не уничтожил, и, честно говоря, слава богу — то, что сохранилось, располагается между «любопытно» и «космос». мне очень нравится история, которую приводит в «Американских годах» Бойд: в 1999-м году эксперты не смогли определить, где оригинальный текст «Лауры», а где чужие упражнения в стиле — автор не проходил всю жизнь в одном макинтоше.

ну и потом: этому роману о герое, который осваивает странную науку вычитания (учится стирать себя по частям из реальности) страшно идет незавершенность, полуразрушенные мостки между эпизодами, прогалы и обрывы. а какой у книги замечательный — пусть и невольный — финал: на последней, подготовительной, на самом-то деле, карточке Набоков записал несколько синонимов — подводящих, как выяснилось, итог всему и сразу:

изглаживать
искоренять
вымарывать
зачеркивать
стирать
вычищать
уничтожать

​​пять лет назад восторги по поводу «Настоящего детектива» казались мне преувеличенными — ровно настолько, чтобы все лето 2015-го, когда в кадре кряхтел Винс Вон, проходить с презрительным «ну а вы как хотели» на лице. теперь все иначе — за время вынужденного хиатуса сериал как-то ощутимо подобрался: пока Солнье, что твой Фукунага, обследует территорию тьмы, Пиццолатто цитирует условного Оливера Сакса — и что же, истерику долой, несите лавровый венок. своими предварительными (посмотрел, как и все обозреватели, пять серий из восьми) восторгами делюсь в «Сеансе» (https://news.1rj.ru/str/seance_light) — за что любимому журналу о кино хочется сказать отдельное спасибо.

​​помню как сегодня: сентябрь 2016-го, дорога до Ясной Поляны и длинный («а помните?», «а как вам?») разговор с новым знакомым, про которого я уже знал, что переводчик, что любит и умеет рассказывать об американском виртуозном. на месте — но чуть позже во времени — были заказаны материалы о Делилло и Фостере Уоллесе, и в течение года, что я редактировал книжную (левую? правую?) половину раздела «Мозг» в «Афише Daily», выходили — один другого бойче и краше — тексты за подписью Алексея Поляринова.

может быть, вы успели оценить стилистическое богатство «Бесконечной шутки», которому так замечательно ассистирует русский перевод. почти наверняка — порадовались, когда Лешин роман «Центр тяжести» попал в лонг-лист «Нацбеста». только что на Букмейте появилась его книга «Почти два килограмма слов» — сборник главных (от обзорного про Кинга до скандального о Макьюэне) поляриновских эссе: расширенных, дополненных, уточненных. вскорости появится и бумажная версия — с такой вот эффектной обложкой.

для полного погружения — несколько побочных (как, впрочем, посмотреть) ссылок:

— первый (в авторском определении, «нулевой») роман Алексея «Пейзаж с падением Икара»

— выпуски его подкаста «Поляринов говорит»: на Букмейте и в iTunes (там с бонус-треком!)

— квартирник-презентация «Шутки», «Центра тяжести» и любимого нашего журнала «Пыльца» в петербургском книжном «Все свободны» (обратите внимание: ребятам нужна помощь с переездом)

настроение: придирчиво вглядываться в интеллигентский быт и подводить предварительные итоги

​​«Носорог» таранит интернет: у любимого литературного журнала появился сайт — чтобы удобнее было заказывать старые-новые выпуски и читать стихи Монастырского и Ровинского, прозу Снытко, рассказы Байтова и большой разговор про биокосмизм и «террористический оптимизм».

7. «Дары Смерти» 6. «Философский камень» 5. «Тайная комната» 4. «Кубок огня» 3. «Орден Феникса» 2. «Узник Азкабана» 1. «Принц-полукровка»
я все сказал

согласен полностью

завтра вечером объявят лауреатов премии «НОС» — самой, вероятно, прозрачной (в том смысле, что жюри спорит и голосует открыто; никакого «встать, суд идет» и зачитанной по бумажке скороговорки) литературной награды в стране. в ожидании финальных дебатов я решил пересмотреть полуфинал — формирование, то есть, шорт-листа, сопровождавшееся теоретическими соображениями; рекомендую и вам.

разговор этот состоялся до того, как «Большая книга» досталась «Памяти памяти»; тем удивительнее, что степановский романс — который большинство голосующих считают исключительным событием в отечественной словесности — не стал тогда темой серьезных (=длительных) обсуждений. зрителям со стороны, по сути, предложили поверить на слово, что перед ними не просто интеллектуальный аттракцион (тряский «Мандельштам»; медленно ускоряющийся «Зебальд»), а невиданный доселе луна-парк — с автономным генератором и собственным колесом обозрения. с одной стороны, это можно объяснить тем, что ни про какую другую книгу так много в прошлом сезоне не писали (в том числе присутствующие); с другой — что живую еще плоть схватывает гипс, и спустя всего год требуется определенное усилие, чтобы говорить об этом тексте с хладнокровной обстоятельностью.

я бы не хотел сейчас ворожить, делать на основании стоминутного видео трехмесячной давности и представлений о литературной жизни (и литературной политике) какие-то прогнозы, но некоторые сопутствующие обстоятельства (как результаты той же «Большой книги» или вердикт нижегородской франшизы «НОСа») позволяют предположить, что дискутировать завтра будут, главным образом, по поводу четырех книг из короткого списка: «Нас украли» Петрушевской, «Родине слоников» Горелова, «Рассказам» Мещаниновой и — есть у меня такое счастливое предчувствие — «Моабитским хроникам» Лейдермана. за каждой из них просматривается очень конкретная тенденция и вполне определенная «словесность»; всем четверым — классику, дебютантке, критику, художнику — в известном смысле «недодано», и если экстравагантно расшифровывать аббревиатуру «НОС» как «новая справедливость», то да, выбор в пользу любой из этих кандидатур будет выглядеть понятно и, я бы даже сказал, респектабельно.

за видеотрансляцией дебатов можно следить здесь; я, как и год назад, планирую в течение вечера публиковать отрывистые (а может, и нет) телеграммы: будут-будут у вас в зале свои глаза и ущи. начинаем ориентировочно в 18:00.

первые пять минут на премии «НОС»: купил «Моабитские хроники», теперь смотрю, как на сцене актеры изображают лауреатов предыдущих лет — старообрядца Зайцева, публициста Цветкова, концептуалиста Рубинштейна и проч. слишком мета — ну или мне надо было начинать не с газировки

пока ждали, когда начнут пускать в зал, Ю.Г. Сапрыкин рассказал о своем недавнем английском паломничестве — посетил в том числе Норидж, где любимый наш немецкоязычный автор преподавал литературу — и где про него не иначе как с придыханием.

Зебальду слава

на сцене опять огромный нос — в халате и с тростью. похоже, я в сериале «Матрешка»

показали отрывки из интервью победителей прошлых лет (теперь — настоящих); хочу посмотреть отдельно ролик с Цветковым: хороший

неизвестная (не только, полагаю, мне) девушка вышла получать за Пелевина награду: читатели — и нижегородское жюри — проголосовали за «iPhuck 10». ну хоть бы представилась — а то я тоже так могу за статуэткой подняться

подсказывают, что это была Юлия Селиванова из «Эксмо»: спасибо, Катя! nevertheless

Денис Горелов 🖤

товарками, Анна Анатольевна!

[это председатель жюри Анна Наринская пробовала образовать феминитив от слова «коллега» — описывая голосующих]

на экране мелькает шорт-лист, вижу, что книга Степановой написана как «Памяти Памяти» — на англо-саксонский, то есть, манер: оба слова с прописной.

так выпьем же за восторженные отзывы в западной прессе — разбавили чтобы бесконечные реверансы Болдуину, Плат и другим героям момента

за 10 минут «Калечину-Малечину» сравнили с Сэлинджером и куароновской «Ромой»; ну что-то совсем сопряжение далековатых