Пригову было бы 85.

Он бы знал что делать. Как сказать.

Совет простой, угадывается интуитивно. Где не к месту — там и вопи. Все, что важно скажут другие. Не все, что важно — подлинно. Все, что конкретно — от лукавого.

Этому учат тексты, написанные им уже за пределами человеческой эмпатии. Посюстороннее болело социализмом, а его, надо же, заразило чёрным юмором с привкусом бесконечной тревоги.

Какие кошмары его баюкали в перестроечной психушке? За каким чертом эти тонны макулатуры — многие тысячи стихов, шаржей, сотни листов мятой прозы? Избавить себя (а больше и некого) от невыносимости жизни? Или стереть любое подобие почерка о бумагу, дойти до полной невыразимости? Чтобы что?

Не знаю. В акциях тоже ничего не понимаю. А вот это люблю полной грудью, душеспасительно:

Нет последних истин -- все истины предпоследние
И в смысле истинности и в смысле порядка следования

Да и как бы человек что-то окончательное узнал
Когда и самый интеллигентный, даже балерина,
извините за выражение, носит внутри себя,
в буквальном смысле, кал

О "Новой волне" дядюшки Линклейтера.

В название фильма вынесена стихия, значит и развиваться действию — никак иначе: сперва Годар в компании Трюффо, Варда, Сьюзан Шиффман гневается на смерть «седьмого из искусств». Минутой позднее пятится от карманника на площадке одноименного фильма Брессона. Через полчаса уворачивается от просьб Кутара хоть раз заглянуть в объектив. Чаще курит поодаль, стряхивает пепел в молескин, прерывает съемочный день за неимением вдохновения. Бессильный ужас продюсера Жоржа де Борегара перед этим выскочкой пухнет, словно редакция Cahiers du Cinema от визита Жана Кокто. Бельмондо заигрывает с Сиберг реже, чем с толпой, Мельвиль презирает длинноты, камера залипает над линией горизонта, бракованные кадры топят в аплодисментах. Печатные машинки Ромера и Риветта выстукивают приговор очередному представителю жанра «плаща и шпаги», пока угрюмый Годар соседствует и думает: ему.

Код: розыгрыш ⚡️

12 ноября в 19:30 в «Иллюзионе» состоится специальный показ фильма Михаэля Ханеке «Код неизвестен» — полифонической драмы в парижских декорациях.

Ленту представит и обсудит со зрителями киновед, кинокритик, фестивальный куратор, редактор сайта «Искусство кино» Сергей Кулешов.

В преддверии показа разыгрываем билеты на одну из наиболее масштабных и психологически точных работ режиссера!

Для участия необходимо:
▪️Подписаться на каналы @veretenofilms, @KuleshovDefect, @gosfilmofond
▪️Нажать на кнопку «Участвовать» под постом

Победителя узнаем 11.11 в 11:11, а пока оставляем ссылку на сайт с билетами и подробностями о показе.

Участников: 66
Призовых мест: 1
Дата розыгрыша: 11:11, 11.11.2025 MSK (завершён)

Победители розыгрыша:
1. Катя - 494rav

Умер Эрик Булатов

Привет, это Паша Воронков!

Ищу работу, получается 🤝

Не совсем так планировал завершать год, но хотя бы компания достойная: вместе с Майклом Филлипсом (Chicago Tribune), Аланом Сепинуоллом (Rolling Stone), Энн Хорнадей (Washington Post), Ричардом Лоусоном (Vanity Fair) и другими замечательными людьми ворвался в ряды сокращённых обозревателей. Так что после восьми (жуть) лет превращаюсь из кинокритика «Газеты.ру» в просто кинокритика.

В первую очередь, понятно, нацелен на штат, но розовых очков не ношу, поэтому самозанятым зарегистрировался.

Рецензии, подборки, топы, дайджесты, интервью, колонки, ю нейм ит. Редактировать тоже умею, несколько лет возглавлял отдел культуры. Но больше люблю писать.

Сейчас год подходит к концу, в этой связи легко соберу вам итоговые десятки (двадцатки, тридцатки, …) фильмов и сериалов. Российские, зарубежные, смешанные единоборства. Ну и фейерверк киносказок никто не отменял.

Держать связь можно тут: @hailedthief. Или по почте, если вам такое нравится: pavoronkow@gmail.com.

Ниже — некоторые тексты за последний год.

Сериал «Аутсорс»
Сериал «Переходный возраст»
Сериал «Преступление и наказание»: часть 1 / часть 2
Фильмы «Питер FM» и «Прогулка»
Фильм «Грешники»
Фильм «Филателия»
Фильм «Алиса в Стране чудес»
Фильм «Кракен»
Фильм «Джокер: Безумие на двоих»

Хороший текст. Дискуссионный.

А вот это:

если можешь не писать рецензию или пост, просто не пиши их

и вовсе руководство к действию.

Роль критика, наконец, сводится к внутрииндустриальному сабантую. Посильному стяжательству, помощи режиссерам — от редакторской работы со сценарием до кураторской деятельности. И редким подходам к белому листу — исключительно ради фиксации каких-то парадигмальных сдвигов.

А их не предвидится. Как и денег в этой профессии. Как и затронутого в тексте размежевания между экспертизой и профанацией. Нет никакой экспертизы, нет никаких денег, нет никаких иллюзий.

Это гиблые топи, междусобойчик. Есть тут только люди, которые из этого текста справедливо изъяты, потому что текст — аналитический. Когда собственный человеческий ресурс исчерпан, тебя на буквы благословляет не гонорар (смешной чаще всего), не амбиции (смехотворные), но пяток людей, говорящих с тобой на одном языке. Мнимая общность — это спасение от энтропии.

А ещё бывают разные особенности психологии. Моя, скажем, такая: день, в который твое дело не влезло, ощущается, как предательство. И пусть занятие заведомо проигрышное и бесполезное. Плевать. «Мы занимаемся этим не для успеха, а потому что это наше дело» — сказал другой, менее известный рэпер.

Спасибо Тимуру за пищу для размышлений.

Завтра.

Билеты.

Смешно: 20-го ноября в «ГЭС-2» утепляемся на зиму лучшим фильмом Льва Кулешова «Великий утешитель».

Кураторы — выдумщики и авантюристы. А я чем хуже!

Фото — не один лишь кадр из фильма, но моя реакция на предложение Славы нашего Шутова

обсуждать ростки

кулешовской тоски

по художника и власти

истончающейся страсти


Регистрируйтесь бесплатно,

сделаем совместно вид, что в континентальном климате проекторы ещё греют

После показа Ханеке меня несколько осенило: математическая индукция австрийца в «Код: неизвестен» все еще зал хватает в охапку.

Этой картине-фреске, чье действие запускает забытый код от домофона, удобно мять суставы. Обращение с камерой, строгость в монтаже, экономность уже не художественная, но антропологическая — составные части, как мне казалось; сукровица, не сам рубец. А зрители были деятельны: в бесконечных затемнениях между сценами из жизней (актрисы, бродяжки из Румынии, чернокожего мигранта, суетного военкора) люди усмотрели аж метафору метро! С обязательными всполохами за окном вагона и катарсисом в виде заезда в депо.

Пока я самоуверенно обличал Ханеке-диагноста и нудил за закат Европы, публика спорила о лазейках в структуре, указывала на контрапункты. Да, сам напирал на формальные решения, предваряя показ, и все ж… Очередной урок: выдворяй громоздкие мыслеформы из сознания!

На чем сошлись, так на любезной привычке режиссера направо и налево выдавать обвинительные заключения. Она, ммм, дискуссионна именно сегодня, когда планету по кускам отправляют в штрафбат.

Актриса бежит из своей стерильной буржуазности на съемочную площадку. Чтобы дома вовремя, едва в соседской квартире закричит ребёнок, прибавить звук на телевизоре. Чтобы, сойдя в подземку, столкнуться сразу и с презрением арабов, и с безразличием зевак.

А депортированная румынка? Бегущая из сближающей людей разрухи соцблока в бесприютный Париж, согбенно просящая милостыню.

А фотограф-военкор, не вполне наловчившийся жить под пулями в Косово — и не до конца разучившийся гражданке? Потому инертный к реальности потрясения.

А бегущий от семьи африканец, крутящий баранку вглубь нищего, но такого простого и понятного вчерашнего апартеида?

Виновных не счесть. Надежда на детей, на бережно политые Ханеке цветы жизни. Приговорены к казни любые попытки взрослых нащупать один на всех язык. А у юнцов, пусть даже глухонемых, есть шанс.

Ради всех этих дискуссий — хоть с экраном, хоть со спикерами, хоть со зрительным залом — и стоит сегодня идти к Ханеке. Его фильмы остаются, как и подобает деловитому ученому, гипотезами.

Гипотезами конца.

Расписание спецпоказов.

Тимура Алиева зазря атакуют за слово «экспертность».

Позволю себе подкорректировать без спросу: речь не столько о довольно аморфной экспертизе (ну, действительно, подкреплять оптику дипломами несколько странно), сколько об инструментарии.

Он, как следует из того же поста Наи про демократизацию медиа-среды, бесконечно широк. Волатильность этой самой среды не позволяет бросать на чашу весов тот или иной пакет знаний. Речь, опять же, о внутреннем устройстве автора, внутренней же динамике. Суммой представлений оперировать трудно, а вот подбирать к фильмам ключи — никогда не было привилегией титанов.

По моему, фильм скажем «Франкенштейн» с одинаковым успехом раскладывается и по Эльзессеру, и по Проппу, и согласно трендам южнокорейского фэшна. И на липовый мед.

Разноцветье тг-каналов этому и должно потворствовать. Больше никаких заверенных мэтрами дубликатов ключей, пришло время сплошных отмычек. Пока перед кем-то Сезам отворяется под лирические па, кто-то ковыряет каменные глыбы киркой. Одни талантливо вступают с режиссерами в диалог с помощью скрученных в бараний рог афоризмов; другие, стойко и толково, подкрадываются к фильму с томиком Ямпольского и ищут актанта, перешедшего семантическую границу.

Лучший момент — труднее не придумаешь. Пишите и сторонитесь агитаций — сами себя перепрошивайте. Перепридумывайте. Вы всегда больше своих инструментов, а инструментами без пальцев хирурга только калечить можно, не лечить. Надо брать все, что попадется под руку — от умения огонь развести до нравственной ясности Наума Клеймана — и шагать с этим в примерочную. Не к состоянию акме, а к самому себе.

Как сказал автор одного из главных русских романов:
«Людям двадцатых годов досталась тяжелая смерть, потому что век умер раньше их».

Пойду топить печку.