Меня тут внезапно спросили, что почитать о войне. Буквально в такой формулировке: «Аня, какая, на твой взгляд, лучшая книга о войне?»

И я так же внезапно ответила: лучшая книга о войне — «Сто лет одиночества».

А потом так же внезапно поняла, что это универсальный ответ почти на любой вопрос:

— Лучшая книга о войне?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о любви?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о свободе?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о любви к родине?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о семье?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о травме?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга о смысле жизни?
— «Сто лет одиночества».

— Лучшая книга…?
— «Сто лет одиночества».

А у вас есть такая книга?

В преддверии обсуждения в дружественном книжном клубе перечитала «Камера обскура» Набокова.

И в очередной раз согласилась с мастером, что «книгу вообще нельзя читать, ее можно только перечитывать».

Всего Набокова я запоем читала сразу после окончания школы, т.е. ровно 30 лет назад. За это время, как выяснилось, из головы выветрилось примерно все, кроме ощущения восторга. Перечитывать оказалось и интересно, и поучительно.

Я, например, совершено не помнила, что «Камера обскура» — роман о социопате — в клиническом смысле слова. И тем более не помнила, что сюжет тут стартует с экспериментов над морскими свинками, что само по себе довольно прозрачная метафора — именно так герой относится к людям.

Отдельно любопытно, что, кажется, об это вообще мало кто помнит (ну или мало кто задумывается).

Специально перебрала десятки обложек как для руссоязычных, так и англоязычных изданий (авторский перевод на английский называется Laughter In The Dark).

Почти на всех обложках — Магда (причем в половине случаев она блондинка, видимо, образ Лолиты отбрасывает тень). Реже встречается любовный треугольник (двое мужчин и девушка). Иногда художники изображают саму по себе «камеру» или ее подобие. Лишь на одной обложке мне попалась морская свинка (сразу видно, что иллюстратор читал роман, а не только лолитоподобную аннотацию).

В общем, глядя на эти обложки, вполне можно подумать, что это роман о любви. А не о вивисекции.

А вот эта испаноязычная обложка, пожалуй, мой фаворит

Наткнулась в сети на прекрасное. Самый популярный выбор, судя по комментариям, место Е2 (и я могу понять почему). А вы бы куда сели?

Даниэль Шпек
«Улица Яффо»

Все, кто сказал, что «Piccola Сицилия» лучше, а вторую книгу дилогии можно не читать (и, положа руку на сердце, можно было бы не писать), оказались правы. Присоединяюсь к этому мнению.

Главная проблема «Улицы Яффо» в том, что история (та, которая сюжет) тут окончательно уступила место Истории (той, которая в учебниках). Для художественной прозы это всегда минус.

Но, несмотря на все минусы (лоскутный сюжет, явно сопротивляющийся тому, куда автор его тянет, и рассыпающийся на ходу, почти полное отсутствие интриги и очень слабо прописанные персонажи) я роман дочитала. И даже готова советовать вам тоже его прочитать. По той причине, что это история про ту часть Истории, которая прямо сейчас в очередной раз разворачивается на наших глазах. И, к сожаления, по тому же сценарию, с теми ошибками и с теми же потерями.

Шпек — вдумчивый автор и, полагаю, знал, на что шел. Взять живую теплую кровоточащую рану и препарировать ее у всех на виду — рискованное решение. Был ли риск оправданным? Затрудняюсь ответить.

В каком-то смысле получился роман о том, что в арабо-израильском конфликте «не все так однозначно». И это наверное моя главная претензия к этой книге. В некоторых вопросах я бы хотела как раз однозначности. Особенно в такой день, как сегодня.

Читать? На свой страх и риск.
Язык перевода: бодрый.
Язык оригинала (немецкий): не проверяла.

Халед Хоссейни
«Тысяча сияющих солнц»

Не знаю, почему я так долго продержала эту книгу на полке. Купила 5-6 лет назад и не решалась читать, даже обложка за это время успела выгореть на солнце (такая ирония).

Если коротко, это блестящий роман, ровно такой, каким представляешь себе хороший современный роман: жизнь и смерть, любовь и боль на фоне мира, стремительного летящего в тартарары и утягивающего тебя за собой.

Хосейни — американец с афганскими корнями. Родился в Кабуле, жил в Иране и Франции (его отец — дипломат, семья много путешествовала), в 15 лет переехал с родителями в Штаты, учился в Калифорнии, получил медицинский диплом, 10 лет проработал врачом… А потом издал дебютный роман — «Бегущий за ветром» — и проснулся одним из самых читаемых писателей современности. «Тысяча сияющих солнц» — его вторая книга.

Хоссейни пишет про Афганистан (и наверное это ответ на вопрос, почему я так долго избегала его прозу). Про Эфиопию у Варгезе, Нигерию у Нгози Адичи или Техас у Майера я просто почти ничего не знаю, поэтому бралась за их книги без опасений и сомнений. Про Афганистан мы все хоть что-то да знаем, и все, что знаем, не обещает ничего хорошего.

На поверку так и оказывается: то, о чем рассказывает Хосейни — дистиллированная жуть. И все-таки ему удается показать, что в этой жути есть жизнь. И эта жизнь стоит того, чтобы ее жить и за нее держаться.

В отличие от того же Шпека, Хосейни пишет о людях, а не о «нациях» и «народах». «Тысяча сияющих солнц» — это очень человечная и в хорошем смысле гуманистическая история, которая помогает чуть больше узнать и чуть лучше понять не только далекий и пугающий Афганистан, но и себя.

Читать: Однозначно! Особенно, если вам нравится Варгезе и Нгози Адичи.
Язык перевода: очень хороший.
Язык оригинала (английский): не проверяла.

Если вы много читаете, вполне вероятно, вы иногда пишете. Или давно хотите начать. Или не хотите, но вынуждены — для продвижения себя, своей карьеры, проекта или продукта.

В любом случае вам может показаться полезным (или на худой конец любопытным) то, о чем я рассказываю в рамках проекта WriteNow.

Когда-то он стартовал как онлайн-курсы для тех, кому есть что сказать миру. Сейчас ориентирован скорее на контент для бизнеса. Но круг тем остается прежним:

👉 Как думать, говорить и действовать так, чтобы завоевать доверие клиентов и уважение коллег.
👉 Как подбирать слова для своих идей и достижений.
👉 Как делать сложное не простым, а интересным и доступным.

Буквально сегодня утром я завела для этого отдельный канал: https://news.1rj.ru/str/ru_writenow. Буду рассказывать (и показывать), как связаны эксперты, бренды и тексты.

Присоединяйтесь! Обещаю, что там будет много нескучной пользы 🙂

Валлу Кананен
«Остров Лемпо»

Господи, какая прекрасная книжка. Какая нужная, нежная, совершенно прекрасная книжка. Чистое волшебство. И это не фигура речи: там в сюжете действительно много волшебства, подлинного скандинавского рождественского волшебства (хотя дело происходит, во-первых, летом, и, во-вторых, в России, но еще до всего.)

Такую незамутненную радость от чтения я последний раз испытывала, по-моему, от «Манюни» Нарине Абгарян. А до этого и вовсе, вероятно, в младшем школьном возрасте — от каких-нибудь «Гарантийных человечков» Успенского.

Не могу сказать, за счет чего этот эффект достигается, но «Остров Лемпо» буквально переносит в детство. Т.е. понятно, что это история про детей и их, скажем так, приключения. Но вот это детское ощущение волшебства возникает не столько из-за сюжета, сколько из-за интонации. Так рассказывают сказки на ночь, так успокаивают плачущего ребенка, так написан «Остров Лемпо» — с убаюкивающим спокойствием и любовью.

Это книга, которую, конечно, нужно читать вслух с детьми. Жаль, что Петя подрос, и у нас с ним такого опыта уже не случится. Но, если ваши дети еще не такие колючие подростки (либо подростки, но не такие колючие), читайте вместе с ними. Это сказка, которая сегодня одинаково нужна всем. Хорошо, что теперь она у нас есть.

Читать? Однозначно! И можно вместе с детьми.
Язык оригинала: умиротворяющий.

Ну и нельзя не сказать: Валлу Кананен — такой же вымышленный персонаж, как сам Лемпо (по-фински лемпо — леший). Автор книжки — Валерий Панюшкин, которого на территории РФ не так давно объявили Волдемортом. В общем, если дети в книжке покажутся вам смутно знакомыми, не удивляйтесь — это Валерины дети. А мама детей (по сюжету Елена Сергеевна) — Валерина жена и моя любимая подруга Оля Павлова @olgapavlovaphoto, которая привезла мне эту книжку в подарок на день рождения. И это оказался настоящий подарок.

Альберто Мангель, «История чтения»:

Чтение, как я обнаружил, появляется раньше письма. Общество способно существовать а многие и существуют — без письма, но ни одно общество не сумело бы выжить без чтения. По мнению этнолога Филиппа Десколы, общества, не имеющие письменности, обладают линейным чувством времени, в то время как в обществах, называемых грамотными, чувство времени кумулятивно; и тот и другой тип общества существуют в своих разных, но одинаково сложных временах, читая множество знаков, которые мир им предлагает. И даже там, где письменность существовала, чтение предшествовало письму; будущий писец сначала должен был научиться распознавать и расшифровывать систему знаков, принятую в обществе, и лишь потом мог воспользоваться ею для письма.

Альберто Мангель, «История чтения»:

Реальность — жестокая, необходимая реальность неизбежно должна была столкнуться с вымышленным миром книг. По этой причине и все с большим эффектом власти повсеместно старались усугубить искусственно созданный раскол между чтением и реальной жизнью. Народным режимам нужно, чтобы мы потеряли память, и потому они называют книги бесполезной роскошью; тоталитарным режимам нужно, чтобы мы не думали, и потому они запрещают, уничтожают и вводят цензуру; и тем и другим нужно превратить нас в глупцов, которые будут спокойно воспринимать свою деградацию, и потому они предпочитают кормить нас манной кашкой вместо чтения.

Альберто Мангель, «История чтения»:

Изначальная связь между писателем и читателем рождает удивительный парадокс: создавая роль читателя, писатель подписывает себе смертный приговор, поскольку текст может считаться завершенным только после того, как писатель отступит, исчезнет. Покуда писатель остается поблизости, текст будет неполноценным. Существование текста начинается с того момента, как писатель отпускает текст на свободу. И с этого мгновения текст остается немым до тех пор, пока его не прочет читатель. Активная жизнь текста начинается лишь после того, как значков на табличке касается опытный взгляд.

Уилла Кэсер
«Песня жаворонка»

Очередная американская классика, про которую я до этого даже не слышала (вообще, чтение, особенно на иностранных языках, — надежный способ постоянно сталкиваться с собственным невежеством, рекомендую 🙂)

Роман вышел в 1915-м году, и это очень чувствуется. Это такая слегка старомодная, очень плотная, крепко сбитая, «почвенническая», если хотите, проза. Все персонажи тщательно продуманы и также тщательно прописаны. География городов, обстановка жилищ, запах цветов и еды переданы в таких объемных деталях, что создают эффект присутствия. Это проза, в которой про платья, пальто и шляпы упоминается не только цвет и фасон, но и ткань, включая ту, которая пошла на подкладку. В общем, «сегодня так не пишут».

На последнем книжном клубе мы обсуждали одну из новинок — роман Клэр Ломбардо «Наши лучшие дни», который я лично считаю отличным. Одно из совершенно справедливых замечаний в отношении этого текста звучало так:

Очень много про внутренний мир персонажей и почти ничего про внешний. Героев много, но ни одного не получилось себе представить, какое-то черно-белое кино.

Это, как мне кажется, характерно для всей современной прозы, по крайней мере, англоязычной. Авторы как будто боятся превратиться в Маргарет Митчелл с корсетами и муслиновыми платьями в мелкий цветочек и избегают описаний внешности и обстановки, вплоть до ущерба изобразительности.

У Кэсер все ровно наоборот. Книгу еще при жизни автора упрекали в многословности и некоторой вязкости описаний. Говорят, ко второму изданию она сократила роман на 7000 слов, но это все равно во многом бытописание, хотя и весьма увлекательное.

Из безусловно хорошего: «Песня жаворонка» — это умная книга. Тот случай, когда текст дает почву подумать. Кэсер пишет про талант и призвание (главная героиня — начинающая певица) и про все то, что нужно, чтобы это призвание реализовать — от самоотречения и разного рода жертв до многочисленных учителей и помощников. В этом смысле «Песня жаворонка» еще и честная книга, скорее избавляющая от иллюзий.

Не знаю, сравнивали ли Уиллу Кэсер с Айн Рэнд, мне такие аллюзии приходили в голову. К счастью, это сравнение в пользу Кэсер. С Рэнд их, пожалуй, роднит приверженность «большой идее» и связанная с ней интонация, не знаю, как лучше ее охарактеризовать, поэтому скажу так — очень американская. Но Кэсер человечнее и нежнее (и даже при всей многословности намного короче).

Читать? Почему нет.
Язык перевода: достойный.
Язык оригинала (английский): не проверяла.