Статуя «бабушки» Ли Сукчон неодобрительно взирает на ректорат Женского университета Сонсин, позволивший себе уволить бабушек-уборщиц излишне дистанционным способом.

Нарушение прав трудящихся – это, вообще, визитная карточка многих стран, совершивших в недавнем прошлом модернизационный рывок. Однако все они постепенно начинают отказываться от бесчеловечных практик на производстве товаров и услуг в пользу более цивилизованных, даже если речь заходит о трудовых мигрантах. В Южной Корее, между прочим, существует целый профсоюз иностранных рабочих, о котором мы обязательно напишем.

Но сегодня хотелось бы вспомнить об одном из заповедников старого доброго дикого капитализма, выжимающего из наёмного работника все соки за мизерную зарплату и непременно связанного с различными грязными делишками, начиная от контрабанды и заканчивая торговлей людьми. Речь идёт, конечно, о рыболовстве.

Несмотря на то, что Министерство морских дел и рыболовства (буквальный перевод «океана и морепродуктов» - 해양수산부) продвигает под брендом K-fish идиллический образ добрых старых рыбаков-кустарей, собственноручно добывающих морских гадов из пучин Японc…, пардон, Восточного моря, на самом деле мелкий и средний рыболовный промысел здесь держится исключительно за счёт пота и крови вьетнамских, филиппинских, индонезийских и прочих иностранных моряков.

Условия труда на рыболовном судне трудно назвать комфортными. Представьте себе небольшое судёнышко, на котором приходится изо дня в день вкалывать от зари до заката (или в обратном порядке), а вокруг только бескрайнее море и отсутствие любого контроля со стороны компетентных органов.

Даже из глухой деревни можно сбежать и попросить о помощи в ближайшем полицейском участке, если «садян» совсем обнаглел. А тут один выход – либо на дно, либо на берег, но уже после бесконечных переработок, побоев, оскорблений, лишения пищи и других радостей. Да и на берег без документов тебя вряд ли отпустят. А они – в каюте капитана.

Согласно исследованию Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, среди 25 стран, которые вели океанический промысел тунца в 2018 году, южнокорейские суда заняли 1-е места по таким дисциплинам, как пройденная дистанция, время промыслового похода, длительность самого промысла, и взяли лишь одно «серебро» - за самую дальнюю дистанцию от порта приписки.

При таких рекордных показателях среднемесячная зарплата иностранных членов экипажа составляла примерно 600 тыс. вон (около 530 долл. США), в то время как вознаграждение их южнокорейских коллег в 2018 году в среднем по отрасли находилась на уровне 5,16 млн вон (4,5 тыс. долл. США). И это не считая «бонусов» от продажи улова, которых мигранты, понятное дело, лишены.

По информации, собранной из интервью 54 мигрантов, работавших на южнокорейских рыболовных судах в 2016-2019 годы, рабочий день в подавляющем большинстве (96%) случаев превышал 12, а иногда (в 57% случаев) и 18 часов. Более того, четверть опрошенных рассказали и о личном опыте работы более 20 часов в сутки. Что касается времени на отдых (включая сон), то оно, по сведениям 65% опрошенных, не превышало 6 часов в сутки. И всё это за мизерную (по меркам Южной Кореи) зарплату, которая в четверти случаев была даже ниже вышеуказанной. Стоит ли говорить, что даже из неё «заботливый» работодатель умудрялся вычесть расходы, связанные с обеспечением проезда мигранта до места работы.

Среди других прелестей труда на южнокорейском рыболовном судне мигранты указывали как вполне банальные оскорбления и физическое насилие, так и на совсем уж дикие для Южной Кореи 21-века удержание против воли на судне и лишение возможности пройти необходимое лечение.

Почему же далеко не хилые (раз могут работать по 18 часов в сутки) мужики терпят подобные издевательства и не совершают гм… непотребств в отношении южнокорейских членов экипажа? Всё дело в том, что во время найма на судно «соискатель» обязан внести приличный залог на случай своего бегства от работодателя, после чего капитан судна, либо компания-наниматель ещё и отбирает у него паспорт.

Стоит, впрочем, отметить, что не все мигранты послушно терпят издевательства со стороны южнокорейских рыбаков. К примеру, в начале февраля в суде первой инстанции на о. Чечжудо трое вьетнамцев были приговорены к реальным срокам заключения за групповое нападение и нанесение тяжких телесных южнокорейцу на борту рыболовного судна. Били его не только кулаками, но и ящиками для хранения улова, выбив при этом несколько зубов и вывихнув плечо.

Впрочем, описанный выше случай – это всё же исключение, чего точно не скажешь о чрезмерной эксплуатации за мизерную плату работников-мигрантов в южнокорейском рыболовстве.

Типичная картина в южнокорейском рыбном порту. Ребята выглядят вполне довольными жизнью.

Богатое растительным белком питание рабочих-мигрантов. По их свидетельствам, рис, тофу и яйца - самые частые гости на обеденном столе во время морских вояжей. Некоторые жаловались на отсутствие нормальной питьевой воды, вместо неё им предлагали пить опресненную.

Условия проживания на рыболовных судах также далеко не идеальные. Часто такие клетушки используются и как столовые.

А вот так чиновники от министерства следят за соблюдением прав мигрантов. Наверное, комфортно жаловаться на нечеловеческое отношение со стороны работодателя какому-то человеку в костюме, когда твой капитан стоит тут же слева, а справа за всем наблюдают представители морской полиции...

Как остановить распространение коронавируса среди нелегальных мигрантов и прочих иностранцев? Правильно. Надо собрать их всех в одном месте в одну большую очередь для проведения очередного теста.
Именно так подумали чиновники столичной пров. Кёнги и издали 8 марта указ, согласно которому все иностранные рабочие, а также их наниматели обязаны до 22 марта пройти бесплатный тест на коронавирус в ближайшем временном проверочном пункте.
При этом госслужащие задумались и о тех иностранцах, которые находятся в стране нелегально. К ним обещают не применять никаких мер, если они добровольно пройдут тест, а также согласятся на лечение и карантин в случае, если вирус всё же будет выявлен.
Идея, конечно, замечательная, однако исполнение, как всегда, подкачало.
По словам стояльцев в очереди, в выходные в местах массового проживания иностранцев пройти тест было просто нереально. В будние дни очереди были ненамного меньше. Стоять приходилось от 3 часов и дольше.

Очередь недалеко от станции метро Сувон-ёк 14 марта

В тот же день в Ансане

Остаётся надеться, что в тесных очередях в Сувоне, Хвасоне или Ансане не оказалось очередного супер-распространителя, как это уже было на мессах злополучной секты Синчхончжи. Иначе кому-то из чиновников придётся как Ли Манхи вставать на колени и извиниться в прямом эфире. Не свалят же они всю вину на «вегугинов»... хотя...

12 января 1995 года на первой полосе южнокорейской газеты «Ханкёрэ» (한겨레) вышла статья «Пожалуйста, не бейте» (제발 때리지 마세요) о трудовых буднях мигрантов. В статье рассказывают о рабском труде, случаях избиения, задержках выплаты мизерной зарплаты и постоянных переработках так называемых иностранных «студентов-стажёров». Рабочие визы тогда ещё не начали выдавать, поэтому иностранцы ехали в страну конфуцианского кимчхи «на техническую стажировку». В 1991 году правительство фактически само открыло этот путь для иностранных рабочих, увеличив возможный срок пребывания «технических стажёров» с 3 месяцев до 1 года, а также разрешив предприятиям нанимать их на работу при условии, что их численность составит не более 5% всех сотрудников. Однако такая система найма фактически ставила трудовых мигрантов вне рамок трудового законодательства. Полноценное признание они получили только в 2004 году. А в 1995-м им только и оставалось, что умолять южнокорейских садянов не бить слишком сильно и не платить слишком мало...

…а, ну и паспорт ещё вернуть (여권을 돌려달라).

Именно с такими лозунгами сидят несколько непальских «стажёров» в самом центре Сеула – перед католическим храмом на улице Мёндон морозным днём 9-го января 1995 года. Фото было опубликовано 10 января в газете «Тона ильбо». Надпись над фото: «Холодный крик иностранных рабочих 'Мы тоже люди'» (외국인노동자 «우리도 인간» 삭풍속의 절규).

В 1970е годы утро подростков в Сеуле начиналось не с булочки из Paris Baguette, а традиционного кук-пап, причем разогретых собственноручно. Удивительно, какой рывок сделала Южная Корея на дешевом квалифицированном труде своих граждан, используя элементы плановой экономики. И как вовремя она переключилась на использование такого же дешевого труда мигрантов, чтобы не попасть в «ловушку среднего дохода».

А тем временем в сеульской мэрии тоже озаботились проведением массового тестирования иностранной рабочей силы и разместили на сайте соответсвующий приказ, заботливо переведенный на языки крупнейших мигрантских сообществ. Не забыли и про русскоговорящих. Страна развитого мультикультурализма, что тут говорить. http://global.seoul.go.kr/download.do?uuid=05891f97-594f-4051-8568-8bc826a5a147

Некоторые каналы имеют незаслуженно мало подписчиков. Скажу честно, ждал пост про корейское кино, чтоб прорекламировать без зазрения востоковедческой совести.

Смотрите азиатское кино, а вот Долина слушайте меньше.

На днях состоялся цифровой релиз последней работы скромного южнокорейского многостаночника Хон Сан-су, тихой драмы «Женщина, которая убежала».

Она мелькала в итоговых списках каждого второго ревностного кинокритика, Берлинский кинофестиваль, как самый политкорретный и отзывчивый, не задумываясь выписал приз за режиссуру, а Корея доказала, что может аккуратно и нежно оттенить любую актуальную повестку.

Тонкое минималистичное разговорное кино о женских секретах с истинно азиатской тональностью и управлением историей.

https://youtu.be/6Ybc7C55_KE

Сеульская центральная мечеть (서울중앙성원) построена в 1976 году на Итевоне в качестве дружественного жеста мусульманскому миру от Пак Чонхи. В то время корейские строительные компании только начинали заходить на строительные и не только подряды в страны Ближнего Востока, до корейского капиталистического высокомерия ещё далеко, - время дружить со всем третьим миром. Денег на стройку, впрочем, дала Саудовская Аравия.

До начала массовой трудовой миграции 90-х из Пакистана, Бангладеша и Индонезии, количество мусульман оставалось совершенно незаметным, да и сейчас, после всех мультикультурных волн не превышает 200 тысяч человек, совершенно смешные цифры для 50-миллионной страны.

Однако быть практикующим мусульманином в стране, где соджу и жаренная свинина является основой национального самосознания, невероятно сложно. И даже топовый итевонский кебаб не исправит ситуацию.

С начала пандемии прошло уже более года, и мы стали забывать о дефиците масок. Да и носить их многие перестали, если честно. А год назад в Сеуле за двумя-тремя положенными на неделю масками приходилось стоять в очереди в специально определенный для этого день недели, зависящий от года рождения.