Артём Серебренников о стихотворении

Ги-Шарль Кро (Guy-Charles Cros; 1879 - 1956) - французский поэт, более всего известный как сын эксцентричного «прóклятого поэта» Шарля Кро (1842 - 1888); его собственные стихи сегодня основательно забыты.

Его стихотворение, впервые опубликованное в еженедельнике «Меркюр де Франс» 15 июня 1924 г., перевел Сергей Александрович Пинус (наст. фам. Серапин; 1875 - 1927). Более всего он известен как создатель новаторской и до сих не оцененной по достоинству антологии «Французские поэты. Характеристики и переводы» (1914), доведенной до XVI в. В эмиграции он жил в Болгарии, где редактировал антикоммунистическую газету «Казачьи думы» (София).

В РГАЛИ хранится множество его неизданных переводов из французской поэзии XIX - начала XX в., включая и это впервые публикуемое стихотворение. Оно примечательно как лирический и лишенный политического пафоса отклик на трагедию русской революции, перекликающийся с многими образами и мотивами лирики русского Зарубежья.

Маси́ас Влюбленный (ок. 1340 – ок. 1370)
Macías el Enamorado

О жизни Маси́аса сохранилось очень мало достоверных сведений и очень много романтических преданий. Родом он был, видимо, из г. Падрон в Галисии и жил в середине XIV в.; приписываемые ему песни сохранились как в кастильских, так и в галисийских языковых версиях. Уже к середине XV в. имя Маси́аса обросло легендами, он стал считаться образцом несчастного влюбленного и был прозван «кумиром любовников» и «мучеником любви». В литературных произведениях того времени зафиксированы различные и противоречащие друг другу предания о его жизни и смерти. По одному из самых популярных, Маси́ас был влюблен в жену магистра рыцарского ордена Калатрава; ревнивый муж в наказание заточил его в темницу, а затем пронзил копьем, просунутым в отверстие в стене. Слава Маси́аса дожила до Золотого века испанской литературы – Сервантес упоминал его как идеального влюбленного в «Дон Кихоте», а Лопе де Вега сделал Маси́аса главным героем пьесы «Постоянство до гроба» (Porfiar hasta morir, 1624-28). В состав «Песенника Баэны» (Cancionero de Baena), первого дошедшего до нас рукописного сборника кастильской поэзии (составлен ок. 1445 крещеным евреем Хуаном Альфонсо де Баэна, секретарем короля Хуана II; издан в 1851 г.) включено пять песен, связанных с именем Маси́аса; также ему с разной степенью достоверности приписывается 16 других.

Песнь, которую Маси́ас сложил против Амора и про которую иные трубадуры говорят, что она сложена против короля дона Педро

Ты, Амор, жесток во власти,
Ты в правленьи безрассуден,
Мощен, но не правосуден,
Твой престол готов проклясть я!

Был обижен я судьбою –
Незаслужен был укор,
Потому пришлось, не скрою,
Много бедствовать с тех пор;
Беспощаден ты, Амор,
И невзгоды и печали
Сердце мне одолевали –
Был суров твой приговор.

С императорской короной
Ты – король из королей,
«Прихоти – твои законы»,
В свете нет тебя страшней;
Повелитель всех людей,
Ты – правитель неучтивый,
Раз ты царствуешь спесиво,
Мне не быть среди судей.

Всех мужчин твой меч державный
Держит в горести великой,
Всякой даме благонравной
Стал единым ты владыкой,
Ты возносишь грозной пикой
Только подлость и уродство,
Унижаешь благородство,
Рушишь клятвы в злобе дикой.

Ты мое послушай слово:
Знаю, дерзок ты и смел,
Недруг и тиран суровый,
Двор ты собственный презрел,
Ты – любитель гадких дел:
Низкому даешь дворянство,
В ком есть честь и постоянство –
Смерть тому даешь в удел.

…против короля дона Педро – имеется в виду король Кастилии и Леона Педро I (правил 1350 – 1369), прозванный сначала Жестоким, а впоследствии Справедливым. Его нестабильное, противоречивое и полное бурных событий правление сопровождалось властным произволом и феодальными войнами, в которых была истреблена значительная часть старой кастильской знати.

«Прихоти – твои законы» – аллюзия на старинную испанскую поговорку Adonde van las leyes do quieren reyes («Ведут себя законы по прихоти короны»).

Eſta cantiga fiso Macias contra el amor enpero algunos trouadores disen que la fiso contra el Rey don Pedro

Amor cruel e brioso
mal aya la tu altesa
pues non fases igualesa
seyendo tanto poderoso

Abaxome mi ventura
non por mi mereуcimiento
e por ende la ventura
pusome en gran tormento
amor por tu fallimiento
e por la tu gran cruesa
mi coraçon con tristesa
es puesto en pensamento

Rey eres sobre los Reyes
coronado emperador
“do te plase van tus leyes” 
todos an de ti pauor
e pues eres tal señor
non fases comunalesa
si entiendes que es proesa
non soy ende judgador

So la tu cruel espada
todo ome es en omildança
toda dueña meſurada
en ti deue auer fiança
con la tu briosa lança
ensalças toda vilesa
e abaxas la noblesa
de quien en ti ouo fiança

Ves amor por que lo digo
se que eres cruel e forte
aduersario enemigo
desamador de tu corte
al vil hechas en tal sorte
que por pres le das alteza
quien te sirue en gentilesa
por galardon le das morte

Катрин де Рош (1542 – 1587)
Catherine Des Roches

Песня амазонок

Владыки вселенной,
Грозою военной
Зовем вас на бой;
Храбры и лукавы,
Стяжали мы славу;
Разили мы вражеский строй
В различных краях,
В бессчетных боях
Победной рукой.

Твои взяв уроки,
Мы гоним пороки;
Ты нас, добродетель, веди!
Гаси хладнокровно
Тот пламень любовный,
Что зреет коварно в груди;
Сама красота,
Сама чистота –
Вот наши вожди.

По нашим законам
Мужам, а не женам
Положено прясть;
Кто мерзок и жалок,
Тому возле прялок
Работать – достойная часть.
Вы злитесь на нас?
Ну что ж, сей же час
Извольте напасть!

Оригинал: http://tinyurl.com/zceuzf4

Жан Буше (1476 – ок. 1545)
Jean Bouchet

Баллада ко всем сословиям

Что скажете, епископ, кардинал,
Аббат, кюре, служители Христовы?
Мирянин угнетение познал
От вас, и ущемленья терпит снова,
Не знаете занятия иного;
Из Церкви утекают, как река,
Богатства для набитья кошелька,
И вы живете на широку ногу.
Разделайтесь с грехом – наверняка
Все попадем иль к черту, или к Богу.

О короли! Господь вам поручал
Пасти народ, вам послужить готовый.
Кругом теперь насилье и развал,
Царит грабеж под сению дворцовой.
Дворяне, честь считая пустяковой,
Смеетесь вы – но к вам придет тоска;
Вы, судьи, чья продажная рука
Неправый приговор творит помногу, –
Опомнитесь – беда недалека,
Все попадем иль к черту, или к Богу.

Вы верности являйте идеал,
Селяне, совершая труд суровый,
Средь вас, купцы, пусть не живет нахал,
Что при торговле нарушает слово,
Не знайте искушенья никакого
Набить мошну, взирая свысока
На совесть, что бесчинному мерзка.
Чтоб не прийти к печальному итогу,
В грехах не проводите ни денька –
Все попадем иль к черту, или к Богу.

Принц, время есть одуматься пока;
Настанет смерть, далёка иль близка,
И мы, пришедши к смертному порогу
Одетыми в дерюгу иль в шелка, –
Все попадем иль к черту, или к Богу.

Ballade a tous les etatz

Que pensez vous Euesques, Cardinaulx,
Abbez, Curez, & aultres gens d’Eglise
Que presidez comme les principaulx
Sur les gens laiz par merueilleuse guise,
Chascun de vous auiourdhuy se desguise.
Et de voz biens trop follement vsez:
Des grans tresors de Dieu vous abusez
Et les mettez en pompe reprochable,
Quay qu’il en soit ne vous en excusez,
Il fault aller ou a Dieu ou au Diable.

Roys triumphans,ſeigneurs imperiaulx
Ausquelz la charge est du peuple commise
Compte rendrez de grans tors, griefz & maulx
Qu’on voz subiects par rapine permise.
Tous nobles gens ou vertuz sont soubmise
A votre nom trop ne vous amusez.
Iuges royaulx aux biens tant ne musez
Que faciez trop iustice maniable,
Compte en rendrez; n’ón’en faictes des rusez,
Il fault aller ou a Dieu ou au Diable.

Gens de labeur ne soyez desloyaulx
En labourant voz terres par surprise,
Et vous marchans soyez bons & loyaulx
Sans barat faire en vostre marchandise,
Que de l’argent la folle friandise
Ne trompe aulcun, telz abuz refusez,
Nous serons tous quelque iour accusez
De noz forfaiz,le cas est pitoyable,
Soient doncq de nous,tous pechez recusez,
Il fault aller ou a Dieu ou au Diable.

Prince, pensons sans estre gabusez
Que quand noz iours ſeront par mort vsez,
Dequelque estat que nous soyons, sans fable,
Vestuz d’habits, riches, ou pertusez,
Il fault aller ou a Dieu ou au Diable.

Эсташ Дешан (ок. 1340 – 1404/05)
Eustache Deschamps

Баллада о великой перемене погоды, измельчании всякой твари и грядущем конце света

Жизнь, нравы, годы, времена,
Лесные звери и скоты,
Стихии, земли, племена,
Здоровых лиц и тел черты,
Святые, что душой чисты,
Плод, древо, рыбный водоем,
Колосья, погреба с вином
И днесь родившиеся дети –
Всё угасает с каждым днем,
Всё вырождается на свете.

Зима, и лето, и весна –
Теперь их не узнаешь ты;
Погода днесь искажена.
Грешат обманщики-плуты,
Деньга и должность – их мечты,
Гордыня с завистью кругом,
Разврат и пакость целиком
Поработили земли эти.
Мы светопреставленья ждем –
Всё вырождается на свете.

Христова вера презрена
У нравственной нечистоты,
Господь карает нас сполна –
Живут средь смут и клеветы
И двор, и церковь. Как кнуты,
Потоп, мороз, чума наш дом
Терзают в бешенстве своем,
Пусты амбары, риги, клети…
Свои мы души не блюдем,
Всё вырождается на свете.

Принц, если в толк мы не возьмем,
Что мы давно живем грехом,
Забыв о Божием завете,
И к Богу путь не повернем,
Свою погибель мы найдем –
Всё вырождается на свете.

Balade de la grant mutacion des temps et abreviacion de toute nature et approuchement de fin de monde

Les temps, les ans, les meurs, les gens,
Les bestes et tous animaulx,
Les terres, les quatre elemens,
Les complections corporaulx,
Toutes les vertus cardinaulx,
Les arbres, les fruis, les poissons,
Les prez, les blez, vins et moissons,
Et le genrre en toute nature
Diminuent et les saisons :
Еoute chose se desnature.

Autonpne, yver, esté, printemps
Et tous les climats principaulx,
Du monde varie li temps ;
Trop sont les pechiéz generaulx
D'argent querir, estaz, joyaulx.
Envie, orgueil, detractions
Regnent et dissolucions,
Toute couvoitise et ordure.
La fin de ce monde approuchons :
Toute chose se desnature.

La foy, la loy sont vaxillens
Par noz pechiéz et pour noz maulx.
Met Dieux sur nous guerre et contemps,
En l'eglise, entre les royaulx,
Et envie, pour noz deffaulx ,

Froidures, inundacions,
Pestillences, divisions,
Mortalitéz, famine dure.
Mais pour ce ne nous amendons :
Toute chose se desnature.

Princes, se bien considerons
Noz pechiéz, les pugnicions
Que Dieux envoie a creature,
Devers lui nous amenderons,
Ou autrement tuit perirons :
Toute chose se desnature.

Луис де Гонгора (1561 – 1627)
Luis de Góngora

По старческим немощам чувствует приближение кончины, о которой всякое воздыхание католика

На западе годов, на этом, Лиций,
Пифагорейском промежутке лет
За ложным шагом – лишь паденье вслед,
Вслед за паденьем – в бездне очутиться.

Слабеет шаг? Открой ума зеницы.
Уже земной шатается хребет;
Какой же прахом найденный ответ
Не даст распасться зданью на частицы?

Не просто змеи сбрасывают кожи,
Но с кожами свой век с себя снимают,
А люди – нет. Слеп человечий путь!

О, сколь блажен, кто тяжкий груз на ложе
Из камня сбросив, легкий воздымает,
Чтоб высшему сапфиру вновь вернуть!

Infiere, de los achaques de la vejez, cercano el fin a que católico se alienta

En este occidental, en este, oh Licio,
climatérico lustro de tu vida
todo mal afirmado pie es caída,
toda fácil caída es precipicio.

¿Caduca el paso? Ilústrese el juicio.
Desatándose va la tierra unida;
¿qué prudencia del polvo prevenida
la ruina aguardó del edificio?

La piel no sólo sierpe venenosa,
mas con la piel los años se desnuda,
y el hombre no. ¡Ciego discurso humano!

¡Oh aquél dichoso que, la ponderosa
porción depuesta en una piedra muda,
la leve da al zafiro soberano!

Сцевола де Сент-Март (1536 – 1623)
Scévole de Sainte-Marthe

Поэт и финансист

Любимец муз, мой друг Гарро,
Свое опробовав перо,
Скажи, не глупости ли это –
Мнить, заблуждаясь тяжело,
Что несовместно ремесло
У финансиста и поэта?

Кто так считает, тот, клянусь,
Слыхать не слышал про союз,
Сердечный, дружеский и чистый,
Связавший раз и навсегда
Людей единого труда,
Творца стихов и финансиста.

Они сноровисты вдвоем,
Руками – тот, другой – умом,
И удовольствия их схожи:
Тот солнцем злата увлечен,
Другого манит Аполлон –
Что, в общем-то, одно и то же.

От звуков им покою нет,
Кому – стихов, кому – монет;
Сие не противоположно:
В стихах любовь воспел пиит,
А без экю, что так блестит,
Она подчас и невозможна.

Желанье славы сим двоим
Знакомо. Вожделенно им
Остаться в памяти навечно.
Один палаты возведет
И этим поразит народ,
Другой – поэмой безупречной.

Один деньгам подводит счет,
Другой же свой учет ведет –
Считает стопы со слогами.
Одно лишь расхожденье есть:
Один привык на злате есть,
Другой – богатый лишь долгами.

Гарро, друг другу подсобим,
Различья наши истребим,
Уйдем от крайностей, дружище;
Дорогой шествуя простой,
Придем к средине золотой,
Где счастье выбрало жилище.

Тот солнцем злата увлечен… – в XV – XVI веке на французские экю (золотые монеты) наносилось стилизованное изображение солнца.

Памяти Учителя: https://libfl.ru/ru/news/pamyati-evgeniya-vitkovskogo?fbclid=IwAR30wTmmHPmJfZVdco4GwHfhgr9xBNZxYf7_aSKUSsbG_XOOusJpDwTD7bQ

Эдмунд Болтон (ок. 1575 – ок. 1633)
Edmund Bolton

Палинодия

Как у потока вянет первоцвет,
Как рвутся пузыри в ветрах летучих,
Как над водами меркнет солнца свет,
Как тает снег на мхом поросших кручах,
Так тают, рвутся, гаснут, увядают
Цветы, сиянья, пузыри и снег;
Так слава, пышность, радость, лесть являют
Тщету, непрочность, лживость, краткий век.
Увядший над рекою первоцвет,
Пузырь, разорванный в ветрах летучих,
Над плачущей водой померкший свет
И снег, растаявший на голых кручах,
Собой мирской обозначают клад –
Его тлен, гниль, падение, распад.

Коль снег, собой заполонивши сам
Холмы, что, горделивы как титаны,
Подъяв чело, грозили небесам,
Нагими сделал каменные страны;
Коль пузырек, забавою пустой
Служивший ветру, пролетел, как судно,
Над медленно катившейся волной –
Разбившись, позабавился он чудно;
Коль солнце, истребивши снега след,
Одело пестротой пузырь летучий
И возрастило ранний первоцвет,
И разогнало грозовые тучи, –
То чем же славу, пышность, радость, лесть
Как не сияньем вод, цветов, снегов нам счесть?

A Palinode 
As withereth the primrose by the river,
As fadeth summer's sun from gliding fountains,
As vanisheth the light-blown bubble ever,
As melteth snow upon the mossy mountains:
So melts, so vanishes, so fades, so withers
The rose, the shine, the bubble and the snow
Of praise, pomp, glory, joy – which short life gathers –
Fair praise, vain pomp, sweet glory, brittle joy.
The withered primrose by the mourning river,
The faded summer's sun from weeping fountains,
The light-blown bubble, vanishéd for ever,
The molten snow upon the naked mountains,
  Are emblems that the treasures we up-lay
  Soon wither, vanish, fade and melt away.

For as the snow, whose lawn did overspread
The ambitious hills, which giant-like did threat
To pierce the heaven with their aspiring head,
Naked and bare doth leave their craggy seat;
Whenas the bubble, which did empty fly
The dalliance of the undiscernéd wind,
On whose calm rolling waves it did rely,
Hath shipwreck made, where it did dalliance find;
And when the sunshine, which dissolved the snow,
Coloured the bubble with a pleasant vary,
And made the rathe and timely primrose grow,
Swarth clouds withdrawn (which longer time do tarry) –
  Oh, what is praise, pomp, glory, joy, but so
  As shine by fountains, bubbles, flowers or snow?

ЖАН-БАТИСТ ШАССИНЬЕ
(ок.1571– 1635)

* * *
Подумай, смертный: вдруг чужим предстанет взорам
В могильнике твой труп, обглоданный червем,
Лишенный плоти, жил и членов; костяком
Соделаешься ты, всем выжившим укором.

Без тканей, мяса, мышц, небесным приговором
Казненный, ты лежишь, и тлеющим глазком
Навыворот глядишь. Телесный скорбный дом
Стал пропитанием опарышам-обжорам.

Повсюду сеет вонь разорванный живот,
Отрава мерзкая по воздуху плывет,
А нос изъеденный на голове зияет.

Существования познав неполноту,
На Бога уповай, считая за тщету
Все те дела, что нас с тобой не умудряют.

Jean-Baptiste CHASSIGNET

Mortel pense quel est dessous la couverture
D’un charnier mortuaire un cors mangé de vers,
Descharné, desnervé, où les os descouvers,
Depoulpez, desnouez, delaissent leur jointure :

Icy l’une des mains tombe de pourriture,
Les yeux d'autre costé destournez à l’envers
Se distillent en glaire, et les muscles divers
Servent aux vers goulus d’ordinaire pasture :

Le ventre deschiré cornant de puanteur
Infecte l’air voisin de mauvaise senteur,
Et le né my-rongé difforme le visage ;

Puis connoissant l’estat de ta fragilité,
Fonde en Dieu seulement, estimant vanité
Tout ce qui ne te rend plus sçavant et plus sage.

Франсуа де Малерб (1555 – 1628)
François de Malherbe

Сонет на смерть сына

Мой сын воспринял смерть, покинул дом телесный, –
Я так его любил, он был душой высок;
Не стану я хулить мой беспощадный рок,
Ведь смерть для каждого – конец давно известный.

Зато двоих воров и их разбой бесчестный,
В котором отпрыск мой бессильно изнемог,
Не в силах я забыть; от боли и тревог
Измучена душа, и скорбь ее уместна.

Взгляни же, мой Господь; ты видишь – потому,
Что исцеленья нет мученью моему,
К тебе я праведно взываю я об отмщеньи,

И вера в правый суд во мне все горячей;
Карай, Спаситель мой, свершивших преступленье:
Ведь это – сыновья голгофских палачей.

Sonnet sur la mort de son fils

Que mon fils ait perdu sa dépouille mortelle,
Ce fils qui fut si brave, et que j’aimai si fort,
Je ne l’impute point à l’injure du sort,
Puis que finir à l’homme est chose naturelle.

Mais que de deux marauds la surprise infidèle
Ait terminé ses jours d’une tragique mort,
En cela ma douleur n’a point de réconfort,
Et tous mes sentiments sont d’accord avec elle.

Ô mon Dieu, mon Sauveur, puisque par la raison
Le trouble de mon âme était sans guérison,
Le vœu de ma vengeance est un vœu légitime,

Fais que de ton appui je sois fortifié :
Ta justice t’en prie, et les auteurs du crime
Sont fils de ces bourreaux qui t’ont crucifié.

Жан де Бюссьер (1607 – 1678)
Jean de Bussières

Снег

Элегия

ЛЮБИТЬ ЦЕЛОМУДРИЕ

Небесное руно, что облаков белее,
Презревшая мороз нежнейшая лилея,
Снег, ветром вскормленный, приди, приди скорей,
В пустыне тягостной свой щедрый дар рассей!
Прошу, просыпь на нас свой лист посеребрённый,
Который каждый день приносят аквилоны,
Чертог свой отопри и облаченье дай
Стоящим в наготе полям; одень наш край!
Быть может, в серебре, что мечешь ты клинками,
Таится нежное и ласковое пламя,
И лишь касанием ты причиняешь хлад,
А у земли зимой ты утоляешь глад –
К поверхности припав, своей водою стылой
Ты молодую кровь земле вливаешь в жилы.
Явись же к нам, руно, воды чудесный вид,
Пусть пустоши полей поток твой оросит!
Ах, Нимфа! Вижу я, что ты рукою млечной
Нас нежишь в роскоши и пышности беспечной;
Играючи, гляжу, ты создала шары
И выковала нам монетки для игры,
Теперь ты в нас с небес их мечешь беззаботно,
Чтоб всем нам показать: любовь твоя бессчетна.
Жемчужных мотыльков ты ветром принесла,
Белеют, мнится нам, незримые крыла.
Как дивен танец их! Глянь – вертятся и скачут,
Кружатся вихрями, прыжками нас дурачат!
Как сталкиваются, не пострадав ничуть!
Как братья, все равны, – нельзя их упрекнуть!
Как падают они изящно и летуче!
Как простираются одной веселой кучей!
Довольно, Нимфа; будь всегда облечена
Вся наша мурава в цвет твоего руна!
Прекрасна Белизна! Хоть ослепляет снежность,
Какая-то в ней есть приятность или нежность!
Она влечет мой взор, приковывает вдруг,
Она приятней, чем зеленый летний луг,
Пускай горящий блеск отяжеляет веки –
Мне он не воспретит любить сей свет вовеки.
Но, Нимфа, потому дары твои близки,
И я приемлю их морозам вопреки,
Что добродетелью ты высшей наполняешь
И Целомудрия для всех пример являешь.
Но все же гибнешь ты – ведь с ночи до утра
Спешат тебя стереть горячие ветра,
Тлетворным веяньем направивши усилье
На то, чтоб красоту твою соделать пылью,
И Солнце, распалясь, ревниво мечет зной,
Ругаясь над твой прекрасной белизной,
Потопчет пешеход походкою развязной,
И станет белизна твоя лишь лужей грязной.
Молю я небеса – земная Чистота
Пусть всякой мерзостью не будет облита!
Нередко ведь себя в страстях она теряет,
Нередко ведь она в огне любовном тает,
Нередко ветропрах, оставив грязный след,
Лишит ее того, чего дороже нет.
Ах! Лучше мне в аду ужасном очутиться,
Чем, Целомудрие, тебя навек лишиться,
Уж лучше не вкусить услады никогда,
Чем страстью пламенеть, не ведая стыда;
Чем жить мне промыслом развратным и опасным,
Уж лучше к мертвецам причислиться бесстрастным,
Поскольку, Чистота, позорно и грешно
Поставить на тебе малейшее пятно.

Нимфа – так поэт обращается к снегу (по-французски женского рода).

La Neige

Élégie

AIMER LA CHASTETÉ

Douce laine du ciel, belle fleur des nuées
Beau lis, qui de l'hiver méprise les gelées,
Neige qui te nourris au milieu des deux airs,
Epanche tes trésors sur ces tristes déserts ;
Donne-nous largement ces feuilles argentées,
Qui te sont chaque jour par l'aquilon portées ;
Ouvre tes beaux palais et donne un vêtement
A nos champs dépouillés de tout autre ornement.
On dit que cet argent que tu jettes en lames
Renferme dans son sein quelques esprits de flammes ;
Que tu n'as de froideur que pour l'attouchement,
Et que la terre en toi trouve son aliment ;
Que lui pressent le flanc de tes eaux tempérées,
Tu remplis de pur sang ses veines altérées ;
Viens donc, riche toison, rare essence de l'eau ;
Inonde nos guérets d'un fertile ruisseau.
Ah ! Nymphe, je te vois, qui d'une main d'ivoire
Ouvre à nos désirs les pompes de ta gloire ;
Je vois qu'en te jouant tu fais de pelotons,
Que de ton beau métal tu forges des jetons,
Que prodigue sur nous à l'instant tu les sèmes,
Faisant voir par tes dons à quel point tu nous aimes.
Ah, tout l'air est rempli de papillons perlés ;
Partout on voit blanchir ces fantômes ailés.
Comme leur danse est belle ! Et comme leur albâtre
Virevolte par l'air roulant d'un pas folâtre !
Comme ils vont se heurtant, sans se faire nul mal !
Comme en frères parfaits ils se traitent d'égal !
Comme sur le terrain l'un à l'autre s'abouche !

http://www.plavmost.org/?p=15446&fbclid=IwAR0cBbns6k2nwJXvAu40cK4hO8iNMTt2DdMgH3J0Gs-nLaRYg-ePPIVjvjM Рецензия на нашу с Антоном Черным антологию поэзии Великой Войны

Жан де Ла Жессе (ок. 1550 – ок. 1600)
Jean de La Gessée (Jessée)

К себе самому

Чело потупив, книгу изучаю,
Печален я, усидчив, одинок.
От тяжких дум почти я изнемог,
Жизнь или смерть уже не различаю.

Чем слог трудней, тем меньше я скучаю,
Тем больше знаю, чем длинней урок;
Но думая, как жребий мой жесток,
Я сам себе терзанья отягчаю.

Ах, почему же я – не ловкий плут,
Любовник льстивый иль веселый шут?
Не знал бы я печали и сиротства.

«В почете ложь и в небреженьи честь» –
Вот высшая из тайн, что в свете есть.
Безумный мир! Вселенной сумасбродство!

De soi-même

D’un pâle front, l’œil collé sur le Livre,
Et solitaire, et triste, et studieux,
Ici je pense à mes maux odieux :
Vivant mi-mort, et mourant pour revivre.

Moins je m’êmpetre, et moins suis-je délivre,
Plus je m’instruis, plus je suis curieux :
Et si le sort (ô sort injurieux !)
En tel repos un pire assaut me livre.

Las ! que ne suis-je ou quelque heureux joueur,
Ou gai bouffon, ou fin amadoueur ?
J’échapperais le méchef qui me lie.

Être aujourd’hui plus rusé que discret,
C’est des secrets le souverain secret :
Ô monde fol ! ô mondaine folie !

Сэр Генри Ньюболт (1862 - 1938)
Sir Henry Newbolt

СМЕРТЬ-АДМИРАЛ

Поднимем стаканы, выпьем до дна
(Услышьте, что ветер шептал…),
Крепкого, ясного выпьем вина…
Да здравствует Смерть-Адмирал!
На сотнях судов обошел он мир,
Сотен расцветок носил он мундир,
Всем кораблям в морях командир,
Зовется он – Смерть-Адмирал!

Службу хотите сыщу я для вас?
(Услышьте, что ветер шептал…)
Правила три – нетрудный наказ
Дает вам Смерть-Адмирал:
Держись, коли шквал налетает шальной,
В сраженьи всегда до последнего стой
И на приказ отзывайся любой:
«Так точно, Смерть-Адмирал!»

Но где его встретить? Попробуй найди…
(Услышьте, что ветер шептал…)
В сиянии звезд у него на груди
Явится Смерть-Адмирал.
По лбу, на котором старинный шрам,
По крику, что громок подобно штормам,
По самым добрым на свете глазам
Узнается Смерть-Адмирал.

А где же бывалых найти моряков?
(Услышьте, что ветер шептал…)
Костьми полегли у чужих берегов,
Покоит их Смерть-Адмирал.
Да! Любили его и старик, и юнец,
С ним шел не салага, а бравый боец,
Но кончился бой, и рассказу конец –
Упокоил их Смерть-Адмирал.

Admiral Death

Boys, are ye calling a toast to-night?
(Hear what the sea-wind saith)
Fill for a bumper strong and bright,
And here's to Admiral Death!
He's sailed in a hundred builds o' boat,
He's fought in a thousand kinds o' coat,
He's the senior flag of all that float,
And his name's Admiral Death!

Which of you looks for a service free?
(Hear what the sea-wind saith)
The rules o' the service are but three
When ye sail with Admiral Death.
Steady your hand in time o' squalls,
Stand to the last by him that falls,
And answer clear to the voice that calls,
'Ay, Ay! Admiral Death!'

How will ye know him among the rest?
(Hear what the sea-wind saith)
By the glint o' the stars that cover his breast
Ye may find Admiral Death.
By the forehead grim with an ancient scar,
By the voice that rolls like thunder far,
By the tenderest eyes of all that are,
Ye may know Admiral Death.

Where are the lads that sailed before?
(Hear what the sea-wind saith)
Their bones are white by many a shore,
They sleep with Admiral Death.
Oh! but they loved him, young and old,
For he left the laggard, and took the bold,
And the fight was fought, and the story's told,
And they sleep with Admiral Death.

Посвящается памяти Д.Н. Смирнова (1948 – 2020) - композитора и поэта-переводчика, участника форума “Век перевода”, скончавшегося сегодня в больнице г. Уотфорд (Великобритания) от последствий COVID-19.

Джеймс Шерли / James Shirley (1596 – 1666)

Песня (из пьесы «Купидон и смерть»)

Не похваляйся, человек,
Могуществом своей державы;
Покорил ты всякий брег,
Всюду слышен рокот славы –
Но все равно
И королю погибнуть суждено;
Забытые останки властелина
Смерть подмешает в прах простолюдина.

Чума, и Голод, и Война –
Есть трое слуг у Смерти,
Но много и других – она
Подыщет их, поверьте, –
Мгновенно
Нас умертвят притворство и измена;
Улыбка, поцелуй, любовный взгляд
Своим коварством сердце нам пронзят.

Song (from “Cupid and Death”)

Victorious men of earth, no more
Proclaim how wide your empires are;
Though you bind in every shore
And your triumphs reach as far
As night or day,
Yet you, proud monarchs, must obey
And mingle with forgotten ashes when
Death calls ye to the crowd of common men.

Devouring Famine, Plague, and War,
Each able to undo mankind,
Death's servile emissaries are;
Nor to these alone confined,
He hath at will
More quaint and subtle ways to kill;
A smile or kiss, as he will use the art,
Shall have the cunning skill to break a heart.

Лоран Дреленкур (1625 – 1680)

О радуге

Светило днéвное во чреве грозной тучи
Цветную живопись негаданно творит –
И вдруг стремительно сей труд от нас сокрыт,
Взор больше не прельщен картиною плывучей.

Взял облак для холста художник сей могучий,
Для кисти – яркий луч, что, отражен, блестит,
Для красок – золото, огонь и лазурит;
Сей образ довершит всклубленный пар летучий.

Сиянья хрупкие, чей слабый блеск – обман,
Превратные красы, вас породил туман;
Непостоянство благ рисуйте нам в полете.

Одними красками, палитрою одной
Вы страх внушаете, надежду нам даете,
Войну пророчите и славите покой.

Laurent Drelincourt (1625 – 1680)

L'Arc-en-ciel

Le bel astre du jour dans le sein de l'orage
Nous forme tout-à-coup ce lumineux tableau,
Et, tout-à-coup, aussi, le couvrant d'un rideau,
Il dérobe à nos yeux son inconstant ouvrage.

De ce peintre brillant, la toile est le nuage ;
Ses rayons réfléchis lui servent de pinceau ;
Il prend pour ses couleurs, l'or, l'azur, le feu, l'eau,
Et la vapeur commence à finir cette image.

Fragiles ornements, éclat faible et trompeur,
Passagères beautés, filles de la vapeur,
De faux biens d'ici-bas vous peignez l'inconstance.

Par les mêmes couleurs et par les mêmes traits,
Vous imprimez la crainte, et donnez l'espérance,
Vous annoncez la guerre, et vous marquez la paix.

Сезар де Нотрдам (1553 – 1629)
César de Nostredame

Коварство, злоба, месть, жестокость, лжеученья,
Губительный совет, насилия, бичи,
Гордыня, злато, ложь, лобзанье и мечи,
Удары, посохи, глумление, мученья,

Издевки, терние и титлом нареченье,
Вервь, путы и плевки, боль, пытки, палачи,
Венец, порфира, скиптр и ужасы в ночи,
Столп, плети, мрак, рассвет, петух и отреченье,

Знамена, факелы, солдаты, острия,
Крест, гвозди, лестницы, суды и судия,
Пот, уксус, желчь, копье, млат, клещи и зубила,

Еврей, грек, римлянин, разбойники, привал,
Светила, звезды – всё на погребеньи было
Того, Кто, смерть прияв, смерть смертию попрал.

Envie, cruauté, rancœur, faulses Doctrines,
Conseil meschant, gent dure, implacable fureur,
Or impur, félonie, orgueil, malice, erreur,
Baisers, glaives, bastons, sacrilèges, rapines,

Mespris, buffes, soufflets, roseaux, titres, espines,
Coqs, cordages, crachats et ministres d'horreur,
Bandeaux, sceptres, bassins, ténèbre, ombre, terreur,
Piliers, verges, fouets, infâmes disciplines,

Trompes, cors, estandars, falots, torches, fanaux,
Clous, escheles et crois, sentences, tribunaux,
Suye, vinaigre, fiel, marteaux, lances, tenailles,

Hébreux, Grecs et Romains, larrons, cartes et sort,
Astres, Lune, Soleil estoient aux funérailles
De celuy qui mourant fut vainqueur de la mort.

Жан Оврэ (ок. 1590 – ок. 1630)
Jean Auvray

Кровавые ручьи по древу ток струят;
О бахрома огней, о реки из коралла!
Не огнь, коралл иль кровь – бальзам целебно-алый,
Чьи капли на кресте рубиново горят.

Карбункулы, Царя Царей бесценный клад,
Манящие к себе сверкающие лалы,
Приемлю в душу я их отсвет небывалый –
Коснуться вас перстом законы не велят.

Кровь, из священных ран волной пурпурной брызни,
Омой меня, очисть от гнусной скверны жизни,
Грехи мои топи в безбрежности своей…

О нет, пусть мой Господь напрасно кровь не тратит!
На грешника поток не расточай, не лей –
Чтоб сто миров спасти, одной лишь капли хватит.

Sacrés ruisseaux de sang qui baignez ce saint bois,
Beaux fleuves de corail, riches frangeons de flamme
Non flamme, corail, sang, ains salutaire bâme,
Qui coulez aujourd'hui de l'arbre de la croix.

Escarboucles sanguins, trésor du Roi des rois,
Saints rubis dont l'éclat d'un beau désir m'enflamme,
Ça, que je vous adore et reçoive en mon âme,
Puisqu'il ne m'est permis vous toucher de mes doigts.

Jaillissez donc, beau sang, de ces plaies sacrées,
Lavez-moi, purgez-moi dans vos ondes pourprées,
Pour noyer mes péchés faites un large étang.

Non, Seigneur, arrêtez ces précieuses ondes,
C'est trop pour un pécheur prodiguer votre sang,
Il n'en faut qu'une goutte à sauver mille mondes.

Жан де Ла Сеппед (ок. 1548 – 1623)
Jean de La Ceppède

Во ад сойди, Господь, в душе моей царящий,
Душа моя есть ад духовной слепоты –
Сто угрызений там, укоры их разящи,
Там бесов семеро, и тяжки их кнуты.

У ада моего особые черты,
Отличны от того, где вечный огнь палящий:
Там ждут лишь вечных мук, бескрайней черноты,
А я жду милости, ко мне благоволящей.

По милосердию сойди, Христе, в мой ад,
Усилия мои пусть бесов победят,
Чтоб завтра вознестись, готов страдать сегодня,

Пусть буду я идти, вздыхая о грехах,
Пусть буду с трепетом я ждать суда Господня –
К спасению ведет благочестивый страх.

Fais, mon Sauveur, descente en l'enfer de mon âme ;
Mon âme est un enfer tout noir d'aveuglement,
Que l'acéré tranchant de cent remords entame,
Que sept traîtres démons traitent journellement.

D'un seul point mon enfer le nom d'enfer dément,
Dissemblable à l'enfer de l'éternelle flamme :
C'est qu'on n'espère plus en l'éternel tourment,
Et dans le mien j'espère et ta grâce réclame.

Descend donc par ta grâce, ô Christ, dans mon enfer ;
Fais-moi de ces démons désormais triompher ;
Pour te suivre là-haut, fais qu'ici je pâtisse.

Fais que j'aille toujours mes crimes soupirant ;
Et fais qu'en mon esprit je craigne ta justice,
Car le salut consiste à craindre en espérant.