ДЖЕЙМС БОНД
Между надписью «Ленка кривая пиздося»
И старательным граффити «Love you my blond»
Объявленье висит о пропавшем барбосе,
Ну и я притаился тут, местный Джеймс Бонд.
Я хотел обнаружить с химозой закладку,
Чтоб понюхать, как в фильме про Брюгге и дно,
Но, похоже, меня развели на десятку,
И хожу я опущенный, как Мимино.
На кирпичной стене трепыхается листик,
Лист бумажный «Найдите собаку скорей»,
Знаю я, что в посёлке какой-то фашистик
Убивает и мучит домашних зверей.
Я стою очень злой, ожидаю фашиста,
Потому что химозины не получу.
На душе беспокойно, противно, и мглисто,
И фашиста я очень отпиздить хочу.
Поскорей бы прошёл он с несчастным котёнком,
С собачонком, за лапки держа существо,
Я бы йобнул с размаху его по печёнкам,
И без устали пиздил и пиздил его.
Между надписью «Ленка кривая пиздося»
И старательным граффити «Love you my blond»
Объявленье висит о пропавшем барбосе,
Ну и я притаился тут, местный Джеймс Бонд.
Я хотел обнаружить с химозой закладку,
Чтоб понюхать, как в фильме про Брюгге и дно,
Но, похоже, меня развели на десятку,
И хожу я опущенный, как Мимино.
На кирпичной стене трепыхается листик,
Лист бумажный «Найдите собаку скорей»,
Знаю я, что в посёлке какой-то фашистик
Убивает и мучит домашних зверей.
Я стою очень злой, ожидаю фашиста,
Потому что химозины не получу.
На душе беспокойно, противно, и мглисто,
И фашиста я очень отпиздить хочу.
Поскорей бы прошёл он с несчастным котёнком,
С собачонком, за лапки держа существо,
Я бы йобнул с размаху его по печёнкам,
И без устали пиздил и пиздил его.
👍2
На этой неделе отмечает день рожденья поистине шампанский поэт Алексанр Вулых. Не скрою, его герои и мотивы часто кочуют из его стихов в мои - и наоборот. Саша, живи долго и радуй вечно!
ПИАНИСТ
- Я сразу решила отдаться тебе
За то, что так классно играл на рояле!
(А.Вулых)
К любимой мчался я в ночи,
Вжимал и отпускал педали.
"Да что случилось? Не кричи!
Что? Кто играет на рояле?"
Сквозь слезы и поток словес
Я еле уяснил детали:
Обидел милую балбес,
Игравший где-то на рояле.
Когда, почуяв в нем звезду,
Та подошла к рояльной деке,
Он взял в ладонь ее ...(о-ё)
И произнес: "Я твой навеки".
И все б, наверно, ничего,
Ну, пьяный, взял пилотку в горстку,
Но этот смачный жест его
Увидел весь кабак приморский.
И над возлюбленной моей
Смеялся весь бомонд курортный,
И потому летел я к ней,
Чтоб дать люлей свинье животной.
Шумело море за бортом
Кабацкой баржи на причале.
"Не может конченный гандон
Играть так классно на рояле", -
Подумал я, услыша как
Под дивной дланью пианиста
Смешались "Битлз" и блатняк,
Ллойд Вебер и капризы Листа.
На палубу поднялся я,
Божественной игрой ведомый,
И произнес: "Привет, свинья,
Я врач, лечу от аденомы".
"От аденомы? От какой?" -
Пролепетал толстяк в жилете.
"Да от любой!" - Мой взмах рукой -
И он летит на табурете.
И окружили в тот же миг
Меня ценители искусства.
Моей девчонки дикий крик
И юшка, хлынувшая густо
Из пятачины кабана,
Остановили взмах штиблета.
"Мужик, ты чо?!" - "Не он, не на..!
Не надо бить его, не этот!"
Я мутным взором обежал
Толпу курортников вальяжных.
"А кто тебя тут обижал?" -
"Не он!" - "А кто?" - "Уже не важно!
Отстань, придурок, от него". -
"Эй, стоп, не ты мне щас звонила?" -
"Звонила, да, и что с того?
Ну да, по пьяни затупила.
Короче, не бузи, урод!" -
"Ах, вот как ты заговорила!" -
И ахнул в ужасе народ,
Когда я в ухо въехал милой.
"Я знаю, сука, это он!
Так ты его уже простила?!" -
Я топнул каблуком в ладонь,
Ту, что пилотку ухватила.
"Эй, люди, он или не он?!" -
"Он, он!" - все в страхе закивали.
И я сказал: "Какой гандон.
Но как играет на рояле!"
ПИАНИСТ
- Я сразу решила отдаться тебе
За то, что так классно играл на рояле!
(А.Вулых)
К любимой мчался я в ночи,
Вжимал и отпускал педали.
"Да что случилось? Не кричи!
Что? Кто играет на рояле?"
Сквозь слезы и поток словес
Я еле уяснил детали:
Обидел милую балбес,
Игравший где-то на рояле.
Когда, почуяв в нем звезду,
Та подошла к рояльной деке,
Он взял в ладонь ее ...(о-ё)
И произнес: "Я твой навеки".
И все б, наверно, ничего,
Ну, пьяный, взял пилотку в горстку,
Но этот смачный жест его
Увидел весь кабак приморский.
И над возлюбленной моей
Смеялся весь бомонд курортный,
И потому летел я к ней,
Чтоб дать люлей свинье животной.
Шумело море за бортом
Кабацкой баржи на причале.
"Не может конченный гандон
Играть так классно на рояле", -
Подумал я, услыша как
Под дивной дланью пианиста
Смешались "Битлз" и блатняк,
Ллойд Вебер и капризы Листа.
На палубу поднялся я,
Божественной игрой ведомый,
И произнес: "Привет, свинья,
Я врач, лечу от аденомы".
"От аденомы? От какой?" -
Пролепетал толстяк в жилете.
"Да от любой!" - Мой взмах рукой -
И он летит на табурете.
И окружили в тот же миг
Меня ценители искусства.
Моей девчонки дикий крик
И юшка, хлынувшая густо
Из пятачины кабана,
Остановили взмах штиблета.
"Мужик, ты чо?!" - "Не он, не на..!
Не надо бить его, не этот!"
Я мутным взором обежал
Толпу курортников вальяжных.
"А кто тебя тут обижал?" -
"Не он!" - "А кто?" - "Уже не важно!
Отстань, придурок, от него". -
"Эй, стоп, не ты мне щас звонила?" -
"Звонила, да, и что с того?
Ну да, по пьяни затупила.
Короче, не бузи, урод!" -
"Ах, вот как ты заговорила!" -
И ахнул в ужасе народ,
Когда я в ухо въехал милой.
"Я знаю, сука, это он!
Так ты его уже простила?!" -
Я топнул каблуком в ладонь,
Ту, что пилотку ухватила.
"Эй, люди, он или не он?!" -
"Он, он!" - все в страхе закивали.
И я сказал: "Какой гандон.
Но как играет на рояле!"
ГУДЕРМЕС
Мотал я перцем в караоке,
Хлебнув литруху вискаря,
Но девки были там жестоки,
Не дали. Я разделся зря.
А ведь надеялся на что-то,
Особенно, когда одна
Запела, сунув пальчик в шорты:
«Я одинокая Луна».
Да, ты Луна, а я ракета,
Подумал я и подмигнул,
И, скинув галстук и штиблеты,
Стакан шотландского махнул.
Ещё полташка, сотка, двести -
На мне ни пиджака, ни брюк.
Спою-ка песню о невесте.
Эй ты, Луна, давай спою-к!
Луна куда-то убежала,
И остальные звёзды с ней.
Напрасно выдвигал я жало
И убеждал, что не еврей.
Зато смеялись до усрачки
Из Гудермеса пацаны.
По мне б всю жизнь такие скачки,
Лишь только б не было войны.
Мотал я перцем в караоке,
Хлебнув литруху вискаря,
Но девки были там жестоки,
Не дали. Я разделся зря.
А ведь надеялся на что-то,
Особенно, когда одна
Запела, сунув пальчик в шорты:
«Я одинокая Луна».
Да, ты Луна, а я ракета,
Подумал я и подмигнул,
И, скинув галстук и штиблеты,
Стакан шотландского махнул.
Ещё полташка, сотка, двести -
На мне ни пиджака, ни брюк.
Спою-ка песню о невесте.
Эй ты, Луна, давай спою-к!
Луна куда-то убежала,
И остальные звёзды с ней.
Напрасно выдвигал я жало
И убеждал, что не еврей.
Зато смеялись до усрачки
Из Гудермеса пацаны.
По мне б всю жизнь такие скачки,
Лишь только б не было войны.
ПИПИСОЧНИК БИТЦЕВСКИЙ
Когда моя дочка младенцем была
И в Битцевском парке гуляла в коляске,
Творились веселые в парке дела -
Дела, чудеса, приключения, сказки.
Суровый мужик в долгополом пальто
Топтался на зимних и летних аллеях,
Едва приближался из дамочек кто -
Свою красоту обнажал, не жалея.
И дамы, увидя его красоту,
Неслись от мужчины, коляски толкая,
И долго им снилось, как бьется во рту
Его красота, нежно гланды лаская.
"Пиписочник битцевский" звали его
Мамаши, девицы и старые тетки,
И часть из них были не против, того...
В ответ демонстрировать мех на пилотке.
Но грозный пиписочник был оскорблён,
Когда вдруг открылась в ответ молодуха,
Пропал, растворился, покинул район,
И стало на на время там скучно и глухо.
А через полгода явился маньяк,
Вот этот серьёзно за дамочек взялся,
Догонит - и бритвой по горлу ..як.
Не сразу, не сразу ментам он попался.
Пиписочник битцевский, где ты сейчас?
Растаял как снег, словно искра во мраке,
Твой сказочный факел поник и угас,
Кругом живодеры, садисты, маньяки,
Всем хочется резать, насиловать, бить,
Всем хочется крови и слез неподдельных,
А вот красоту бескорыстно дарить -
Уж нету натур простодушных и цельных.
(2015)
Когда моя дочка младенцем была
И в Битцевском парке гуляла в коляске,
Творились веселые в парке дела -
Дела, чудеса, приключения, сказки.
Суровый мужик в долгополом пальто
Топтался на зимних и летних аллеях,
Едва приближался из дамочек кто -
Свою красоту обнажал, не жалея.
И дамы, увидя его красоту,
Неслись от мужчины, коляски толкая,
И долго им снилось, как бьется во рту
Его красота, нежно гланды лаская.
"Пиписочник битцевский" звали его
Мамаши, девицы и старые тетки,
И часть из них были не против, того...
В ответ демонстрировать мех на пилотке.
Но грозный пиписочник был оскорблён,
Когда вдруг открылась в ответ молодуха,
Пропал, растворился, покинул район,
И стало на на время там скучно и глухо.
А через полгода явился маньяк,
Вот этот серьёзно за дамочек взялся,
Догонит - и бритвой по горлу ..як.
Не сразу, не сразу ментам он попался.
Пиписочник битцевский, где ты сейчас?
Растаял как снег, словно искра во мраке,
Твой сказочный факел поник и угас,
Кругом живодеры, садисты, маньяки,
Всем хочется резать, насиловать, бить,
Всем хочется крови и слез неподдельных,
А вот красоту бескорыстно дарить -
Уж нету натур простодушных и цельных.
(2015)
Психоанализ
Поклонницы психоанализа
меня порою достают
и, отводя мой хрен от ануса,
вопросы часто задают:
как я подглядывал за мамочкой,
какой был перец у отца,
когда впервые пипку женскую
увидел близко от лица?
Ну да, я говорю, подглядывал,
ну, в бани общие ходил,
в мужской папаша перцем радовал,
и в женской было ничего.
Но только дыры волосатые
меня нисколько не влекли -
тела корявые, пузатые
и сиськи чуть не до земли.
А вот когда с трехлетней Инночкой
я раз в песочнице сидел,
ее пилоточку изящную
я с интересом разглядел.
Я Инну полчаса уламывал
(а было мне тогда лет шесть)
снять с попки штаники и трусики,
пописать рядышком присесть.
Сокровище трехлетней Инночки
меня, признаться, потрясло.
С тех пор про девочек и трусики
пишу стихи я всем назло.
Ну ладно, говорит поклонница
психоанализа опять,
ну а когда ты был подросточком,
куда, во что любил кончать?
Куда угодно: в руку, в голову.
В какую голову? В свою!
На фоотографии журнальные,
в речную теплую струю,
а начитавшися Есенина,
к березкам членом припадал,
ломал я ветки им в неистовстве,
а после плакал и страдал.
Тут девушка отодвигается
чуть-чуть подальше от меня.
Да ладно, говорю, расслабься ты,
твой Фрейд - занудство и фигня.
Психоанализ - штука древняя,
и он не катит молодым,
он нужен лишь нацистам, гомикам
и академикам седым.
И если ты не любишь в задницу,
то папа вовсе не при чем.
Давай, любимая, расслабимся,
до сраки хрен доволочем.
Тут крошка быстро одевается
и порывается бежать,
а я, схватив ее за задницу,
вдруг начинаю соображать,
что если б я читал внимательно
фрейдистский романтичный бред,
то фильтровал слова бы тщательно
и выражался б как поэт,
и про анальное соитие
вещал бы нежно и светло.
Короче, Фрейд хороший дедушка,
за Фрейда всем порву хайло
Поклонницы психоанализа
меня порою достают
и, отводя мой хрен от ануса,
вопросы часто задают:
как я подглядывал за мамочкой,
какой был перец у отца,
когда впервые пипку женскую
увидел близко от лица?
Ну да, я говорю, подглядывал,
ну, в бани общие ходил,
в мужской папаша перцем радовал,
и в женской было ничего.
Но только дыры волосатые
меня нисколько не влекли -
тела корявые, пузатые
и сиськи чуть не до земли.
А вот когда с трехлетней Инночкой
я раз в песочнице сидел,
ее пилоточку изящную
я с интересом разглядел.
Я Инну полчаса уламывал
(а было мне тогда лет шесть)
снять с попки штаники и трусики,
пописать рядышком присесть.
Сокровище трехлетней Инночки
меня, признаться, потрясло.
С тех пор про девочек и трусики
пишу стихи я всем назло.
Ну ладно, говорит поклонница
психоанализа опять,
ну а когда ты был подросточком,
куда, во что любил кончать?
Куда угодно: в руку, в голову.
В какую голову? В свою!
На фоотографии журнальные,
в речную теплую струю,
а начитавшися Есенина,
к березкам членом припадал,
ломал я ветки им в неистовстве,
а после плакал и страдал.
Тут девушка отодвигается
чуть-чуть подальше от меня.
Да ладно, говорю, расслабься ты,
твой Фрейд - занудство и фигня.
Психоанализ - штука древняя,
и он не катит молодым,
он нужен лишь нацистам, гомикам
и академикам седым.
И если ты не любишь в задницу,
то папа вовсе не при чем.
Давай, любимая, расслабимся,
до сраки хрен доволочем.
Тут крошка быстро одевается
и порывается бежать,
а я, схватив ее за задницу,
вдруг начинаю соображать,
что если б я читал внимательно
фрейдистский романтичный бред,
то фильтровал слова бы тщательно
и выражался б как поэт,
и про анальное соитие
вещал бы нежно и светло.
Короче, Фрейд хороший дедушка,
за Фрейда всем порву хайло
ДОРОЖНАЯ ПЕСНЯ
Мне в дороге не бывает скучно,
я все время думаю о бабах,
говорю, всегда неравнодушно,
все о них, доверчивых и слабых.
За рулем ли трассу рассекаю,
еду ли в засаленном плацкарте --
каждую глазами обласкаю,
вечно молодой, всегда в азарте.
Вот бабуля с хищным птичьим носом,
в порыжевшей кремовенькой шляпке.
Посмотри, задайся, брат, вопросом:
ведь резвился кто-то же на бабке?
Ох, любила бабушка военных,
и гражданских, может быть, жалела:
вспомни всех их, канувших и бренных.
Лето ты свое не зря пропела.
Вот с башкой всклокоченной подруга,
на своих не смотрит спиногрызов,
от детей устала, от супруга,
но какой в глазенках дерзкий вызов!
Девочка с рабочего поселка --
пирсинг, тени, глянула неробко,
встала сумку притулить на полку,
выгнулась и показала попку.
Вот еще девчонка, гимназистка,
с книжечкой сидит, не остолопка;
книжку уронив, нагнулась низко --
неплохая, тоже, в общем, попка.
Ну а коль в купе или в полете
мужики в попутчики попались,
побеседуй -- но не о работе! --
как, и где, и с кем вы кувыркались.
Пусть они свистят, как попугаи,
пусть они выдумывают что-то,
никогда я их не осуждаю,
пусть хоть помечтают, обормоты!
Я же с гимназисткой пофлиртую,
попке звякнуть дам по телефону,
в тамбуре мамашу зацелую,
ну а бабку -- бабку я не трону!
Мне в дороге не бывает скучно,
я все время думаю о бабах,
говорю, всегда неравнодушно,
все о них, доверчивых и слабых.
За рулем ли трассу рассекаю,
еду ли в засаленном плацкарте --
каждую глазами обласкаю,
вечно молодой, всегда в азарте.
Вот бабуля с хищным птичьим носом,
в порыжевшей кремовенькой шляпке.
Посмотри, задайся, брат, вопросом:
ведь резвился кто-то же на бабке?
Ох, любила бабушка военных,
и гражданских, может быть, жалела:
вспомни всех их, канувших и бренных.
Лето ты свое не зря пропела.
Вот с башкой всклокоченной подруга,
на своих не смотрит спиногрызов,
от детей устала, от супруга,
но какой в глазенках дерзкий вызов!
Девочка с рабочего поселка --
пирсинг, тени, глянула неробко,
встала сумку притулить на полку,
выгнулась и показала попку.
Вот еще девчонка, гимназистка,
с книжечкой сидит, не остолопка;
книжку уронив, нагнулась низко --
неплохая, тоже, в общем, попка.
Ну а коль в купе или в полете
мужики в попутчики попались,
побеседуй -- но не о работе! --
как, и где, и с кем вы кувыркались.
Пусть они свистят, как попугаи,
пусть они выдумывают что-то,
никогда я их не осуждаю,
пусть хоть помечтают, обормоты!
Я же с гимназисткой пофлиртую,
попке звякнуть дам по телефону,
в тамбуре мамашу зацелую,
ну а бабку -- бабку я не трону!
Садись на лицо мне, глубинный народ,
Хошь Фейсом, хошь Цоем, бляебаныйврот!
Хошь Фейсом, хошь Цоем, бляебаныйврот!
РУССКАЯ И НЕРУССКАЯ ЗООФИЛИЯ
Ослики и курочки не в моде:
Басмачи, хачи и китаёзы
Любят пар спустить в живой природе,
Но животным в этом нет угрозы.
Русские любили склизких тварей,
В древности прошли мы эту фазу:
Змей у нас царевен в сказках жарил,
Царский сын вдувал лягушке сразу,
С первого свиданья на болоте
Русский парень жабою пленялся –
И от них пошли такие тёти,
Что и змей им вдуть бы постеснялся.
Правда, и принцесс у нас без счета.
Но затеял речь я не об этом,
Даже не приплел, что наш Садко-то
В море рыбьим тешился минетом –
Это всё так мило, извините,
Это так прелестно и невинно.
Тут один американский житель
Из яичка вылупил павлина.
Гордый птах возрос и оперился,
И, когда однажды хвост раскинул,
Фермер-папа так в него внедрился,
Что издохла бедная скотина.
Говорят, что фермера судили.
Поделом! А вот норвежский фермер –
Этого вдруг осы возбудили,
Свившие гнездо на свиноферме.
Он свиной навоз месил в раздумье,
Ждал, пока гнездо достроят осы.
Локки, бог лукавый, надоумил
В шар шершавый сунуть крендель босый.
Он воткнул, и как свинья визжал он,
И визжали розовые хрюшки:
«Ты куда, дурак, засунул жало?
Чем же плохи мы, твои подружки?»
Всем районом деда хоронили,
Дед распух, что просто нуте-здрасьте –
Бегемот улегся б в той могиле.
Вот какие в мире нынче страсти!
Под Москвой, в Твери и Ярославле
В парках дети весело играют:
Вот девчонки ужика поймали,
Пацаны лягушек надувают.
Как? Вставляют в попки им соломки
И усердно раздувают щеки.
А в трусах отчаянной девчонки
Шевелится ужик одинокий.
(5 июня 2013г.)
Ослики и курочки не в моде:
Басмачи, хачи и китаёзы
Любят пар спустить в живой природе,
Но животным в этом нет угрозы.
Русские любили склизких тварей,
В древности прошли мы эту фазу:
Змей у нас царевен в сказках жарил,
Царский сын вдувал лягушке сразу,
С первого свиданья на болоте
Русский парень жабою пленялся –
И от них пошли такие тёти,
Что и змей им вдуть бы постеснялся.
Правда, и принцесс у нас без счета.
Но затеял речь я не об этом,
Даже не приплел, что наш Садко-то
В море рыбьим тешился минетом –
Это всё так мило, извините,
Это так прелестно и невинно.
Тут один американский житель
Из яичка вылупил павлина.
Гордый птах возрос и оперился,
И, когда однажды хвост раскинул,
Фермер-папа так в него внедрился,
Что издохла бедная скотина.
Говорят, что фермера судили.
Поделом! А вот норвежский фермер –
Этого вдруг осы возбудили,
Свившие гнездо на свиноферме.
Он свиной навоз месил в раздумье,
Ждал, пока гнездо достроят осы.
Локки, бог лукавый, надоумил
В шар шершавый сунуть крендель босый.
Он воткнул, и как свинья визжал он,
И визжали розовые хрюшки:
«Ты куда, дурак, засунул жало?
Чем же плохи мы, твои подружки?»
Всем районом деда хоронили,
Дед распух, что просто нуте-здрасьте –
Бегемот улегся б в той могиле.
Вот какие в мире нынче страсти!
Под Москвой, в Твери и Ярославле
В парках дети весело играют:
Вот девчонки ужика поймали,
Пацаны лягушек надувают.
Как? Вставляют в попки им соломки
И усердно раздувают щеки.
А в трусах отчаянной девчонки
Шевелится ужик одинокий.
(5 июня 2013г.)
👍1
Садись на лицо мне, глубинный народ,
Хошь Фейсом, хошь Цоем, ебись оно в рот,
Вокруг меня Кругом погуще насри,
Дудём с Киселёвым меня подотри.
Хошь Фейсом, хошь Цоем, ебись оно в рот,
Вокруг меня Кругом погуще насри,
Дудём с Киселёвым меня подотри.
выходит подлинный медведев
и говорит что деньги есть
и больше смысла нет держаться
за эту ёбаную жизнь
© Вороныч
и говорит что деньги есть
и больше смысла нет держаться
за эту ёбаную жизнь
© Вороныч
Валентинка
Я с тобой поступал иногда как скотина,
и намерен и впредь так с тобой поступать,
но поздравить тебя нынче с днем Валентина
я обязан, и ты не ругай меня, мать.
Пусть совсем ты не мать мне, а я не детина,
а скорее по возрасту в папы гожусь,
ты прими поздравленье в честь дня Валентина,
а иначе в хламину я нынче нажрусь.
В моем сердце готова давно каватина,
в ней я славлю твой ум и твою красоту,
а еще мне охота в честь дня Валентина
вспомнить то, как ты держишь мой бумбо во рту.
Ах, как ты это делаешь, просто картина!
И не верится мне, что такой я один.
Разреши пожелать тебе в день Валентина
сотворить много добрых и нужных картин!
Я с тобой поступал иногда как скотина,
и намерен и впредь так с тобой поступать,
но поздравить тебя нынче с днем Валентина
я обязан, и ты не ругай меня, мать.
Пусть совсем ты не мать мне, а я не детина,
а скорее по возрасту в папы гожусь,
ты прими поздравленье в честь дня Валентина,
а иначе в хламину я нынче нажрусь.
В моем сердце готова давно каватина,
в ней я славлю твой ум и твою красоту,
а еще мне охота в честь дня Валентина
вспомнить то, как ты держишь мой бумбо во рту.
Ах, как ты это делаешь, просто картина!
И не верится мне, что такой я один.
Разреши пожелать тебе в день Валентина
сотворить много добрых и нужных картин!
Нашу срань опять накрыла сказка,
Снова над посёлком снегопад.
Ты пришла ко мне, золотоглазка,
Рада ты, и я безумно рад.
За окном березы кружевные,
Ели словно замки и дворцы.
Ты покажешь трусики смешные
И на стол поставишь голубцы.
Мне же голубцы нужны не эти -
Под тугой капустною листвой:
Не сменяю ни на что на свете
Пирожок твой маленький живой.
Всеблагая русская природа,
Что творишь, как балуешь меня!
Пирожок и снежная погода -
Как прекрасны наши ебеня!
Снова над посёлком снегопад.
Ты пришла ко мне, золотоглазка,
Рада ты, и я безумно рад.
За окном березы кружевные,
Ели словно замки и дворцы.
Ты покажешь трусики смешные
И на стол поставишь голубцы.
Мне же голубцы нужны не эти -
Под тугой капустною листвой:
Не сменяю ни на что на свете
Пирожок твой маленький живой.
Всеблагая русская природа,
Что творишь, как балуешь меня!
Пирожок и снежная погода -
Как прекрасны наши ебеня!
ГУДЕРМЕС
Мотал я перцем в караоке,
Хлебнув литруху вискаря,
Но девки были там жестоки,
Не дали. Я разделся зря.
А ведь надеялся на что-то,
Особенно, когда одна
Запела, сунув пальчик в шорты:
«Я одинокая Луна».
Да, ты Луна, а я ракета,
Подумал я и подмигнул,
И, скинув галстук и штиблеты,
Стакан шотландского махнул.
Ещё полташка, сотка, двести -
На мне ни пиджака, ни брюк.
Спою-ка песню о невесте.
Эй ты, Луна, давай спою-к!
Луна куда-то убежала,
И остальные звёзды с ней.
Напрасно выдвигал я жало
И убеждал, что не еврей.
Зато смеялись до усрачки
Из Гудермеса пацаны.
По мне б всю жизнь такие скачки,
Лишь только б не было войны.
Мотал я перцем в караоке,
Хлебнув литруху вискаря,
Но девки были там жестоки,
Не дали. Я разделся зря.
А ведь надеялся на что-то,
Особенно, когда одна
Запела, сунув пальчик в шорты:
«Я одинокая Луна».
Да, ты Луна, а я ракета,
Подумал я и подмигнул,
И, скинув галстук и штиблеты,
Стакан шотландского махнул.
Ещё полташка, сотка, двести -
На мне ни пиджака, ни брюк.
Спою-ка песню о невесте.
Эй ты, Луна, давай спою-к!
Луна куда-то убежала,
И остальные звёзды с ней.
Напрасно выдвигал я жало
И убеждал, что не еврей.
Зато смеялись до усрачки
Из Гудермеса пацаны.
По мне б всю жизнь такие скачки,
Лишь только б не было войны.
Максим Жуков (с)
Я помню, как идёт под пиво конопля
И водка под густой нажористый рассольник.
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник.
Заканчивался век. Какая ночь была!
И звезды за стеклом коммерческой палатки!
Где я, как продавец, без связи и ствола,
За смену получал не больше пятихатки.
Страна ещё с колен вставать не собралась,
Не вспомнила про честь и про былую славу.
Ты по ночам ко мне, от мужа хоронясь,
Ходила покурить и выпить на халяву.
Я торговал всю ночь. Гудела голова.
Один клиент, другой – на бежевой девятке…
Вокруг вовсю спала бессонная Москва,
И ты спала внутри коммерческой палатки.
Я знать не знал тогда, что это был сексизм,
Когда тебя будил потребностью звериной.
…К палатке подошёл какой-то организм
И постучал в окно заряженной волыной.
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Ты навещать меня давно не приходила…
Я не отдал ему из кассы ни рубля,
А надо бы отдать… отдать бы надо было.
Я помню, как идёт под пиво конопля
И водка под густой нажористый рассольник.
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник.
Заканчивался век. Какая ночь была!
И звезды за стеклом коммерческой палатки!
Где я, как продавец, без связи и ствола,
За смену получал не больше пятихатки.
Страна ещё с колен вставать не собралась,
Не вспомнила про честь и про былую славу.
Ты по ночам ко мне, от мужа хоронясь,
Ходила покурить и выпить на халяву.
Я торговал всю ночь. Гудела голова.
Один клиент, другой – на бежевой девятке…
Вокруг вовсю спала бессонная Москва,
И ты спала внутри коммерческой палатки.
Я знать не знал тогда, что это был сексизм,
Когда тебя будил потребностью звериной.
…К палатке подошёл какой-то организм
И постучал в окно заряженной волыной.
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Ты навещать меня давно не приходила…
Я не отдал ему из кассы ни рубля,
А надо бы отдать… отдать бы надо было.
Картинка для тех, кто не придумал, как сегодня скоротать вечерок.
ПИСЬМО ПОЭТА В.СТЕПАНЦОВА РОСКОМНАДЗОРУ О ТОМ, ЧЕМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СТОИТ ЗАНЯТЬСЯ В СЕТИ
Вот и выходит в тираж поколение первых любительниц селфи,
Новые куры на смену им в сеть прибегают толпой:
Ножку одну на носочек, другую согнув в треугольник,
Курицы смотрят на вас, как бы смущаясь слегка.
Много теперь по сетям молодого куриного мяса,
Только и старые квочки позиций сдавать не хотят,
Лыбятся в камеру крашеных губ силиконом,
И татуажем забили себе на мослах целлюлит.
Девы-подростки вовсю стримят прямые эфиры,
Глазками хлопают, носики морщат смешно,
Птицы постарше, за ними пытаясь угнаться,
Напоминают мне старых эстрадных педрил.
Те же у них индюшачьи понты и повадка,
Хвост распушают, трясут индюшачьей соплей:
Вроде и нету сопли, а вот в камере видно,
Взять бы тебя за неё - и башкой приложить об асфальт!
Раньше дрочили все на фигуристок, гимнасток,
Кто покультурней - на Рубенса жир, на прелестниц Буше,
Было же время, эпоха! Верните мои восемнадцать.
Роскомнадзор, запрети этих пугал, достали ваще!
Вот и выходит в тираж поколение первых любительниц селфи,
Новые куры на смену им в сеть прибегают толпой:
Ножку одну на носочек, другую согнув в треугольник,
Курицы смотрят на вас, как бы смущаясь слегка.
Много теперь по сетям молодого куриного мяса,
Только и старые квочки позиций сдавать не хотят,
Лыбятся в камеру крашеных губ силиконом,
И татуажем забили себе на мослах целлюлит.
Девы-подростки вовсю стримят прямые эфиры,
Глазками хлопают, носики морщат смешно,
Птицы постарше, за ними пытаясь угнаться,
Напоминают мне старых эстрадных педрил.
Те же у них индюшачьи понты и повадка,
Хвост распушают, трясут индюшачьей соплей:
Вроде и нету сопли, а вот в камере видно,
Взять бы тебя за неё - и башкой приложить об асфальт!
Раньше дрочили все на фигуристок, гимнасток,
Кто покультурней - на Рубенса жир, на прелестниц Буше,
Было же время, эпоха! Верните мои восемнадцать.
Роскомнадзор, запрети этих пугал, достали ваще!