Двѣ мысли вокругъ литературы:

1. Толстой интереснѣе Достоевскаго. Восемнадцатилѣтній я плюнулъ бы мнѣ нынѣшнему въ лицо за эти слова, но Достоевскій, во-первыхъ, понятенъ — его идеи это мономанія, не проникнуть въ которую послѣ достаточно массированнаго чтенія невозможно, во-вторыхъ, несомнѣнно вѣрующій (какъ говоритъ Анна: «Если книга пересказываетъ Библію, то она не нужна, а если нѣтъ, то ее можно сжечь»). У Толстого нѣтъ Христа, у него есть жажда, и, конечно, бóльшая художественная живость, чѣмъ у говорящихъ головъ Достоевскаго.

2. Въ который разъ удивлялся сегодня живучести русской поэзіи. Не сломленной, въ общемъ-то, ни XX вѣкомъ (см. изъ «молодыхъ» Арс. Тарковскаго, С. Петрова), ни XXI (М., Л., К., С. — этотъ списокъ можно вести не безъ скромной надежды на продолженіе, гдѣ-то выше я упоминалъ имена полностью). Это явленіе исключительное. Британская поэзія умерла съ Хаусменомъ, американская — съ Фростомъ, французская — съ Валери, немного подергавшись еще въ Жене, нѣмецкая, навѣрное, съ Готфридомъ Бенномъ (выводъ тутъ простой — это все поэты достаточно долго прожившіе, «осколки», кромѣ Жене — но тотъ уже позволяетъ себѣ вольности непозволительныя). А русская не умерла и не умираетъ.

Если, кстати, кто-нибудь сможетъ мнѣ подсказать современныхъ западныхъ поэтовъ, пишущихъ въ классическихъ формахъ хотя бы спорадически (кромѣ Уэльбека), я буду сугубо признателенъ.

Прочиталъ наугадъ «Анну Галдину» Полонскаго. Очень совѣтую современнымъ литературовѣдамъ — исторія о томъ, какъ патріархатъ, церковь, полицейское государство и колдуны загубили молодую провинціальную дѣвку (на самомъ дѣлѣ нѣтъ).

Вообще, нашъ «послѣ-пушкинскій» XIX вѣкъ, кажется, недооцѣненъ. Не говоря о Тютчевѣ съ Фетомъ, Полонскій, А.К. Толстой, Майковъ, Григорьевъ — поэты, можетъ, не равнозначные, но очень большіе, а мнѣніе о томъ, что по смерти Лермонтова есть только Большой Русскій Романъ, конечно, миѳологично.

То, что русская поэзія дальше пошла по тютчевской линіи малыхъ формъ — это въ какомъ-то смыслѣ деградація (но неизбѣжная — крупныя формы повсемѣстно не пережили послѣдствій романтизма). Традиціонныхъ сюжетныхъ поэмъ съ обиліемъ быта никто, кромѣ Блока — у котораго подъ конецъ была сильная личная установка на такую традиціонность — кажется, толкомъ не писалъ, да и у него не хватило дыханія окончить «Возмездіе». Послѣ мнѣ на умъ приходитъ только «Чудо со щегломъ» Тарковскаго, но это уже совсѣмъ въ видѣ счастливаго исключенія. Ходятъ легенды о поэмѣ «Азъ» Петрова (вотъ тутъ отрывокъ и хорошее предисловіе), но она все равно не «бытовая» (что не уменьшаетъ, разумѣется, ея значенія).

Такого поэта, который былъ бы въ силахъ умѣстить поэтическій геній въ простыхъ вещахъ, можетъ, современность намъ и давала, но такого, который бы еще и хотѣлъ сдѣлать это въ поэмѣ — нѣтъ (вѣроятно, это и вовсе мертворожденная идея, какъ пытаться писать романъ въ стихахъ, жанръ исчерпанъ). Впрочемъ, остальнымъ литературамъ она не сохранила и лириковъ.

Тутъ все ясно.

Еще по поводу литературы: мой міръ не рухнетъ, исчезни вся русская художественная проза. Исключеніе тутъ составляютъ только «Капитанская дочка», «Темныя аллеи», «Герой нашего времени» и, можетъ, «Даръ». Гоголя я не люблю, Достоевскаго разлюбилъ, а Толстой слишкомъ вреденъ en masse, чтобы жалѣть его даже ради сотни прекрасныхъ страницъ.

Примѣрно по тому же маршруту завтра можно будетъ встрѣтить и меня. Планы на конецъ широкой Масляницы: кулачный бой, стопки блиновъ, чай душистый. А потомъ и на аукцiонъ заходите, и въ Листву. А въ понедѣльникъ ужъ не забудьте въ баню — и читать Бунина.

Хорошая замѣтка. Немного и о безнадежномъ в.п.с.

Да, но лучше бы не «Русскій языкъ», а «Словесность».

Господа!

Я ищу себѣ въ качествѣ подработки учениковъ. За плечами бакалавріатъ Каѳедры классической филологіи МГУ; ОТИМК гимназіи 1514; въ 2015 выигранный «Всероссъ» по литературѣ и еще какія-то олимпіады; двѣ книги стиховъ и множество всяческихъ гуманитарныхъ трудовъ разной степени полезности.

Могу вести латынь и древнегреческій — какъ на начальномъ уровнѣ (въ т.ч. помощь въ подготовкѣ къ экзаменамъ), такъ и читать съ вами тексты. Могу подготовить къ олимпіадамъ по литературѣ (особенно ко «Всероссу»). Могу вести общіе курсы по исторіи литературы (или помочь со школьной программой), читать и комментировать съ вами поэзію на парочкѣ языковъ и (вдругъ) наставить въ традиціонной орѳографіи.

Встрѣчаться можно какъ очно, такъ и удаленно. Опытъ преподаванія есть — и малымъ дѣтямъ, и подросткамъ, и взрослымъ.

Буду сугубо признателенъ за распространеніе!

P.S. на картинкѣ я извлекаю камень глупости. Какъ свои глупости я вкладываю на его мѣсто въ кадръ не вошло.

Александръ Саньковъ

о. Андрей словами Ероѳеева: «Всю дрянь, что во мнѣ была, я выблевалъ при помощи двухъ пальцевъ — русской поэзiи и святого Евангелiя»

https://news.1rj.ru/str/listva_books_msk/1758

Уже завтра — заключительная лекція В.Г. Хандорина изъ замѣчательнаго курса «Листвы» по исторіи Бѣлаго Движенія, посвященная судьбамъ бѣлыхъ послѣ Гражданской войны — какъ эмигрантамъ, такъ и оставшимся въ совѣтской Россіи. Хандоринъ отличный лекторъ и каждая лекція прекрасно воспринимается даже внѣ рамокъ курса.

Сидимъ со Станиславомъ въ Листвѣ. Какъ хорошо, что Собчакъ помогла намъ найтись на политическихъ координатахъ.

Невольный Waldgang и вспомнилось:

...Порой фотографъ-ротозѣй
Забудетъ снимкамъ счетъ и пленкамъ
И сниметъ парочку друзей
На Капри, съ бѣленькимъ козленкомъ. —
И тутъ же, пленки не смѣнивъ,
Запечатлѣетъ онъ заливъ
За пароходною кормою
И закопченную трубу
Съ космою дымною на лбу.
Такъ сдѣлалъ нынѣшней зимою
Одинъ пріятель мой. Предъ нимъ
Смѣшались воды, люди, дымъ
На негативѣ помутнѣломъ.
Его знакомый легкимъ тѣломъ
Полупрозрачно заслонялъ
Черты скалистыхъ исполиновъ,
А козликъ, ноги въ небо вскинувъ,
Везувій рожками бодалъ...
Хоть я и не люблю козлятокъ
(Ни итальянскихъ пикниковъ) —
Двухъ совмѣстившихся міровъ
Мнѣ полюбился отпечатокъ:
Въ себѣ видѣнья затая,
Такъ протекаетъ жизнь моя.