Когда Дэвид Чалмерс и Энди Кларк выдвинули гипотезу расширенного сознания, на них сразу посыпались упрёки в том русле, что некорректно рассматривать используемые человеком компьютер или записную книжку в качестве полноценных частей его когнитивной системы.

В своей критике «расширенного сознания» Фрэнк Адамс и Кен Айзава пошли дальше и заявили, что мы нуждаемся в ясно сформулированном признаке когнитивности, чтобы очертить предмет когнитивных наук и обезопасить себя от подобных сумасбродных концепций.

Марко Факчин выделяет ещё два мотива искать признак когнитивности: методологическая раздробленность когнитивных наук и отсутствие единой научной традиции; необходимость экономии интеллектуальных и неинтеллектуальных ресурсов (грубо говоря, чтобы не тратить попусту сил, наводя мосты, например, между когнитивной психологией и биологией растений, если предмет последней не касается когнитивистики).

Многие прислушались к призыву Адамса и Айзавы, и в какой-то момент поиск признака когнитивности был объявлен чуть ли не главной философской проблемой когнитивных наук.
 
В известной мере эта проблема похожа на проблему «сознание–тело». Первая имеет своим предметом познание: в частности, те условия, при наличии которых некоторая система (или совокупность процессов) может быть названа когнитивной. Вторая – отношения мозга и всего того, что принято называть феноменальным: наших ощущений, мыслей и т.п.

Между тем, вряд ли кто-то будет говорить, что без ясного объяснения того, что такое сознание, науки, изучающие нейронные корреляты сознания, обречены на провал. Другими словами, чёткого объяснения сознания нет до сих пор, но на результативности нейронаук это никак не сказывается.

Надо ли волноваться когнитивным учёным? Возможно, правилен как раз нынешний курс: изучать когнитивные процессы, исходя из «парадигматических» проявлений когнитивности, пока предмет исследования постепенно не прояснится сам собой.
 
#мысли
#когнитивные_науки
#философия_сознания
#признак_когнитивности

Христос воскрес.

#праздники

И всё-таки оно «сознание»
 
Мой дорогой коллега Матвей Сысоев не перестаёт удивлять. На днях он заявил, что на самом деле все редуктивные физикалисты – это латентные дуалисты, а сегодня сообщил, что в БРЭ вышла его статья про Mind–Body problem, и последнюю он перевёл как «проблема "разум–тело"». Сама статья классная, к ней претензий нет. Вопросы к предлагаемым Матвеем терминологическим инновациям.
 
В частности, он считает, что под mind «понимаются душа, психика, сознание и другие аспекты ментальности», и потому Mind–Body Problem следует отличать от проблемы феноменального сознания (Phenomenal Consciousness).
 
Насколько я понимаю, Матвей пытается представить mind как зонтичный термин, коим, на мой взгляд, тот не является. Скорее, следует говорить о том, что многие авторы, работающие в рамках аналитической традиции, используют mind, consciousness, intellect, mental, soul и пр. как синонимы. Стало быть, резоннее не вносить правки в устоявшуюся в отечественной литературе терминологию, а подчёркивать факт синонимии и пояснять её мотивы.

Опять-таки, если утверждается, что mind – зонтичный термин, почему бы не признать таким же и body? Коль так, надо отделять его от flesh, physical, brain и пр. понятий, которые в ином случае могли бы быть названы контекстуальными синонимами, и говорить, например, о специальной «проблеме "разум-мозг"». Впрочем, кажется, это уже вообще клиника.
 
Более того, вариант перевода «разум–тело» создаёт у русскогоязычного читателя лишние ассоциации с понятием разума в немецкой классической философии, которое в английских переводах, как правило, передаётся как reason.
 
В общем, великое исправление имён должно иметь под собой веские основания. Одно дело – «Сёрл» вместо набившего оскомину «Сёрля», и другое – «разум» вместо «сознания», что уже не так однозначно. В своё время Mind–Body Problem была переведена как «проблема "сознание–тело"» потому, что обычно под ней понимается вопрос об отношениях феноменального аспекта когнитивных процессов и мозга, и первый в русском языке передаётся именно как «сознание». А потому смысла изобретать терминологический велосипед, на мой взгляд, нет.
 
#дискуссии
#философия_сознания

И ещё об апрельских встречах.

Развиртуализировались в Москве с Алексеем Павловым. Обсудили наши пути к философии. У Алексея он очень яркий.

А ещё — поделились размышлениями о «нравственном кодексе админа философского телеграм-канала». Что стоит публиковать, а что нет.

Мне понравилось, как Алексей определил нашу позицию в философских лагерях: «ходячая система сдержек и противовесов», имея в виду те нюансы наших взглядов, которые невозможно редуцировать к раскручиваемой публичной повестке.

Подписывайтесь на Алексея: он правда очень интересный, самобытный христианский философ, работающий в русле аналитической традиции.

Экзистенциальные основания верить в Бога
 
Когда меня спрашивают, почему я вернулся к вере, я обычно вспоминаю слова, сказанные Христом фарисею Савлу, будущему ап. Павлу, на пути в Дамаск: «Трудно тебе идти против рожна» (Деян. 9:5). Проанализировав, что двигало мною четыре года назад, я обнаружил, что я вернулся к вере не потому, что впечатлился убедительностью какой-нибудь разновидности онтологического или морального доказательства бытия Бога, но потому, что осознал наличие потребности в Него верить.
 
По мнению Клиффорда Уильямса, вера не сводится к работе одного холодного как медицинский скальпель разума. Другой её компонент – эмоции, и говорить о них надо в терминах удовлетворения потребностей.
 
Какого рода это потребности? Уильямс полагает, что все наши нужды можно разделить на те, что направлены на нас самих, и на те, что направлены на других. В контексте религиозной веры к первому типу относятся потребность в безопасности в масштабах всего мироздания (cosmic security), подразумевающая посмертное существование и наличие рая; потребность в объективно существующем благе; в осмысленности жизни; в том, чтобы быть любимым и получить прощение за свои ошибки. Ко второму типу относятся потребности в том, чтобы кого-то любить; чтобы испытывать трепет перед чем-то величественным; в мировой справедливости; в том, чтобы восхищаться добродетелями ближних и никогда с ними не расставаться.
 
Предположим, вера в Бога действительно способна удовлетворить указанные потребности, и потому верить резонно. Сформулируем в виде аргумента:
 

(1) У нас есть определённые экзистенциальные потребности.
(2) Вера в Бога их удовлетворяет.
(3) Следовательно, вера в Бога обоснована (justified).

 
Заметим, что экзистенциальный аргумент Уильямса призван не доказать существование Бога, а обосновать нашу веру в Него. И в этом, видимо, кроется вся его проблематичность. Как из психологической обоснованности веры – или, говоря по-прагматистски, её полезности – следует её метафизическая обоснованность? Где гарантия, что религия не «опиум», не просто анестезия, притупляющая экзистенциальную тревогу?
 
Опять-таки, нетрудно представить себе человека, который или вообще не имеет такого рода экзистенциальных потребностей, или имеет, но считает, что религиозная вера не может их удовлетворить надлежащим образом. Похоже, экзистенциальный аргумент слишком психологичен, полагается на субъективные установки и ожидаемые реакции, которых может и не быть.
 
Впрочем, Уильямс, кажется, точно прав в одном: нередко вера в Бога начинается не с рациональных доводов, а самой потребности верить. Мой случай тому подтверждение.
 
#мысли
#философия_религии

Единство Церкви и человеческая природа
 
Есть такой Роберт Кунс. В соавторстве с Тимоти Пикавансом написал «Атлас реальности» – толстенный handbook по аналитической метафизике, охватом и детализацией рассматриваемых проблем превосходящий даже недавно переведённый учебник Майкла Лакса.
 
Ещё Кунс глубоко верующий христианин. Пару лет назад у него вышла книга «Лютеранский аргумент в пользу католицизма», начинающаяся с рассказа о том, как он, потомственный лютеранин, после тридцати лет напряжённых размышлений перешёл в лоно священной римской церкви.
 
К своей задаче Кунс подошёл со скрупулёзностью, достойной аналитического философа, и потому, если вынести за скобки его прокатолическую аргументацию, более внятного введения в диспуты католиков и реформаторов не найти.
 
Уже на первых страницах философ предлагает аргумент за институциональное понимание догмата о единстве христианской Церкви (и, соответственно, против протестантского учения о невидимой Церкви). Звучит он так:
 

(1) Бог желает (видимого) единства Церкви.
(2) Если Бог желает для X достижения некоторой цели, Он должен желать эффективных средств, сообразных природе X.
(3) Единственное эффективное средство обеспечить видимое единство Церкви – сообразный человеческой природе исторический епископат.
Следовательно, Бог желает исторический епископат.

 
Кунс ссылается на классическое аристотелевское определение человека как социального («политического») животного: если надо создать сообразную человеческой природе Церковь, то она должна представлять собой социальный институт.
 
На мой взгляд, к аргументу не было бы претензий, применяйся он для обоснования догмата о Боговоплощении, но с обоснованием при помощи него единства Церкви дело обстоит не так гладко.
 
Кунс признаёт, что всемогущий Бог мог бы в индивидуальном порядке приводить каждого христианина к правильному исповеданию веры, однако такого рода сверхъестественное вмешательство нивелировало бы социальный характер Церкви, что пришло бы вразрез с особенностями человеческой природы.
 
Едва ли кто-то будет спорить, что одна из задач Церкви – охранение основ вероучения от искажения, и что выполнение этой задачи обеспечивает социальный характер её деятельности. Но разве «социальность» Церкви исчерпывается защитой догматики: литургия, пастырство, духовное попечительство, приходская работа и т.п. не в счёт? И как это исключает возможность сверхъестественного внушения и водительства со стороны Бога? Неужели Кунс и впрямь считает, – хотя это было бы весьма по-католически, – что Церковь в буквально замещает Бога на земле и уполномочена решать определённые вопросы без Его участия?
 
Кроме того, не покидает ощущение, что аргумент грешит формализмом. Реформация усугубила раздробленность Церкви, но сам процесс дробления начался раньше: уже случилась великая схизма 1054 года, расколовшая мировое христианство на православие и католицизм, а ещё раньше – отпадение древневосточных церквей в ходе христологических споров V–VI вв. Получается, следует либо встать на позицию сильного эксклюзивизма, вычёркивающую из христиан всех, кто не подпадает под юрисдикцию Папы, либо признать, что границы Церкви небесной не совпадают с границами церкви земной.

Словом, при помощи апелляции к социальному характеру человеческой природы можно обосновать социальный характер христианства, но, по-моему, этого недостаточно для обоснования третьей посылки аргумента – тезиса о том, что единство верующих должно обеспечиваться унитарным иерархически устроенным институтом типа Католической церкви.
 
#мысли
#экклезиология
#аналитическая_теология

Вошёл в подборку философских Telegram-каналов. Если нажать сюда, можно подписаться на все каналы сразу.
 
@dveri_baptisteria – Италия, Ренессанс, культура и искусство в их взаимосвязи;
 
@Oykumena_Centre – философия и психотерапия: от теории к практике. Ткань живой веры. Диалог Я и Ты;
 
@foucauldochka – философия и теория искусства, советское искусство, некрореализм, киноведение;
 
@Les_lettres_philosophiques – посткапиталистические теории, политическая философия И. Канта, литература ХХ века;
 
@nextturn – социология музыки, видеоигр и всего маргинального;
 
@strongerthanhuman – советская философия, М. К. Мамардашвили и теория фотографии;
 
@methexischannel – практика мышления: диалоги с философами, онлайн-чтения, современная философия;
 
@pavlov_channel – метафизика, философия сознания, христианское богословие;
 
@blue_canvas – русская философия и философская антропология. Трагизм и величие человеческого бытия, реальное и абсурдное в структуре повседневного опыта;
 
@sadrussianphilosphy – русская философия, анархизм, русская эмиграция, политический радикализм.
 
#дружеский_репост

Христианский физикализм и экзистенциализм

Роман Пера Лагерквиста «Варавва» – экзистенциалистская притча о судьбе и духовных исканиях разбойника, отпущенного Понтием Пилатом вместо Христа. В одной сцене Варрава, желая понять, что за странное учение наводнило Израиль, находит знаменитого Лазаря:
 

– Царство мёртвых? – выпалил Варавва и сам заметил, как чуть-чуть дрогнул у него голос. – Царство мёртвых?.. Какое оно? Ты же там был! Расскажи!
– Какое оно? – отозвался тот и посмотрел на Варавву с недоумением. Ясно было, что суть вопроса непонятна ему.
– Да! Что там было? Что ты испытал?
– Я не испытал ничего, – отвечал тот неохотно, будто недовольный настойчивостью Вараввы, – Я был мёртв. А смерть – это ничто.
– Ничто?
– Да. И чем же ещё ей быть?
Варавва смотрел на него, не отрываясь.
– Значит, ты хочешь, чтобы я тебе рассказал о царстве мёртвых? Я не могу о нём рассказать. Царство мёртвых – это ничто. Оно есть, но оно – ничто.
Варавва только смотрел на него, не отрываясь, и покинутое лицо пугало его, но он не мог отвести от него глаз.
– Да, – сказал тот, глядя пустым взглядом мимо Вараввы, – царство мёртвых – ничто. Но для того, кто там побывал, и всё остальное – ничто. Странно, что ты о нём спрашиваешь, – продолжал он. – Другие не спрашивали.

 
В христианском богословии есть проблема промежуточного состояния – проблема того, что происходит с душой в отрезке времени между смертью тела и воскресением.

Её решение, как нетрудно догадаться, зависит от наших взглядов на природу души. Исторически сложилось так, что под влиянием неоплатонизма доминировал субстанциальный дуализм – теория о том, что душа – это отдельная, метафизически независимая от тела субстанция. Дуалист может сказать, что между смертью и воскресением душа подвергается испытаниям (учение о мытарствах в православии), удерживается в определённом месте (учение о чистилище и лимбе в католицизме) или погружается в сон.

В приведённом отрывке промежуточное состояние описано так, как оно понимается в христианском физикализме – теории о том, что душа – это часть физического организма или организм в целом. Из-за этого христианские физикалисты предпочитают термин «личность».

Главный вызов для христианского физикализма – проблема тождества личности: если утверждается физическая природа личности, то встаёт необходимость объяснения того, как некогда умерший и ныне воскрешённый могут быть одним и тем же человеком (ведь тело могло бы успеть полностью разложиться или стать на атомарном уровне частями других тел). В свою очередь, выбранная нами теория тождества личности будет определять наши представления о феноменологии воскресения – о том, как воскресение переживается от первого лица, т.е. самим воскрешённым человеком.

Христианские физикалисты расходятся в объяснении выживания личности, но в общем признают, что физичность личности означает тотальность смерти. Умирая, человек умирает полностью, безостаточно в метафизическом смысле, и лишь по воле Бога возвращается к жизни. В отдельных случаях – буквального из праха, из ничего, если между смертью и воскресением прошло значительное количество времени. А значит, это ещё одно свидетельство тому, что мы должны полностью предать себя Богу.

Любопытно, насколько в этом смысле христианский физикализм мировоззренчески мотивирован не только философским натурализмом, но и экзистенциализмом. Мало того, что эта доктрина буквально предвосхищается в романе шведского писателя-экзистенциалиста, так ещё и подталкивает к выводам в духе Лютера, Кьеркегора и последующей традиции христианского экзистенциализма.

#аналитическая_теология
#христианский_физикализм
#промежуточное_состояние

70 лет могло бы исполниться вечному Капитану Сергею Курёхину. Музыкант, актёр, телеведущий, политик: творческих амплуа – не счесть. За что бы он ни брался, во всём он был гениальным деконструктором и озорным мистификатором. А ещё – сыном своей эпохи. С концом последней смерть Капитана практически совпала.

Курёхин был большим эрудитом и среди прочего питал интерес к философии. Два года назад я уже делал подборку выдержек из его интервью. Читать отсюда и далее.

#музыка

Коллега Евгений Логинов раскритиковал то, как я отличаю аналитическую традицию в современной философии от континентальной. Говорит, я приписываю эту позицию членам Московского центра исследования сознания, хотя он не уверен, что кто-то из них вообще её разделяет.

В своё время я подсёк эту характеристику аналитической философии у Антона Кузнецова. Припоминаю даже, при каких обстоятельствах – на научном семинаре МЦИС, посвящённом книжке Аарона Престона «Аналитическая философия: история иллюзии» (слушать с 55-й минуты). Полагаю, резонно спросить самого Антона, готов ли он подписаться под своими словами спустя шесть лет, и если да, насколько точно я воспроизвожу его мысль.
 
По поводу замечаний Жени. Их принимаю: на мой взгляд, убедительно. Поспорю лишь с тезисом об одинаковой «туманности» аналитических и континентальных авторов: метафоричность Деннета явно не идёт ни в какие сравнения с пренебрежением ясностью у Хайдеггера, Лакана и Деррида, а вопрос о принадлежности к аналитической традиции Витгенштейна ещё более дискуссионный, чем в случае с Расселом.

Единственное, не нашёл в посте, как всё-таки надо проводить грань между аналитикой и континентальщиной. Надеюсь, у Жени есть решение этой животрепещущей проблемы. Счёл бы за честь ознакомиться.
 
#дискуссии
#о_философах

Алексей Кардаш рассказал о случае плагиата в популярном Интернет–издании «Нож». В предмете, прямо скажем, не сильно ориентируюсь, но, насколько понимаю, дело обстоит так. Материал посвящён когнитивному капитализму. Автор сначала ссылается на Мулье-Бутана, который как раз ввёл это понятие, и потом обсуждают идею жизни как бизнес-проекта. Проблема в том, что для Мулье-Бутана такая постановка вопроса нехарактерна. Зато эти концепции пытается увязывать Алексей Соловьёв в своих текстах для проекта «Insolarance Cult».
 
Здесь, вероятно, следует говорить не о плагиате текстов, а о плагиате идей (или даже ходов мысли). Последний доказать труднее, но всё-таки возможно. На мой взгляд, пост Алексея Кардаша эту задачу выполняет.
 
Что в данном случае я порекомендовал бы редакторам «Insolarance Cult»? Думаю, раздувать эту историю до философского баттла, как предлагает Матвей, смысла нет. Материал уже опубликован и, по всей видимости, даже приносит определённую пользу. Надо обратиться к автору и попросить любым доступным способом – в тексте или в виде примечания – добавить ссылку на публикации Алексея. Даже если допустить, что при подготовке материала автор обошёл вниманием публикации Соловьёва (что весьма маловероятно ввиду недостаточной освещённости у нас этой темы), в академической среде не принято замалчивать авторство оригинальных сравнений, постановок и подходов к решению проблем, и т.п. Не откликнется автор – писать напрямую в редакцию «Ножа». Если дорожат своей репутацией в мире науки, то надлежащие меры примут.
 
#дискуссии

Александр Арнольдович Столяров – не побоюсь этого слова – главный исследователь античного стоицизма в нашей стране. Весной он стал руководителем сектора истории западной философии, но не успел проработать на новом посту и полгода: в конце июня его поразил обширный ишемический инсульт, с последствиями которого Александр Арнольдович мужественно борется до сих пор. Сейчас он как никогда нуждается в вашей материальной и психологической поддержке.
 
Далее перепечатка сообщения коллеги Екатерины Марчуковой.
 
Дорогие коллеги и друзья!
 
Вот уже более тридцати лет все философы, филологи-классики и историки нашей страны начинают изучение античной мысли с работ Александра Арнольдовича Столярова. Великолепный знаток древних языков, прекрасный исследователь и прирожденный педагог, Александр Арнольдович взрастил не одно поколение ценителей эллинистической и раннехристианской культур. Сегодня выдающийся ученый и наставник нуждается в помощи своих преданных читателей, единомышленников и учеников. 
 
22-го июня у Александра Арнольдовича случился обширный ишемический инсульт. Вот уже месяц он борется с ужасными последствиями недуга: увы, к параличу левой части тела быстро прибавились осложнения в виде респираторных заболеваний и пролежней, которые, в силу ряда причин, развились в воспалительные очаги. Последнее обстоятельство прервало процесс начавшейся, было, постинсультной реабилитации в Центре мозга ФМБА России и предполагает скорейшую госпитализацию в отделение гнойной хирургии. На сегодняшний день пребывание Александра Арнольдовича в реабилитационных учреждениях или дома не только невозможно, но и опасно для его здоровья. 
 
Часть суммы, необходимой для оплаты реабилитации, уже собрана семьей Александра Арнольдовича. Тем не менее даже эти мизерные накопления тают с каждым днем – по мере возникновения все новых (и существенных) трат на лечение осложнений. Несмотря на оптимистический, в целом, прогноз врачей, несмотря на положительную динамику первого, клинического этапа реабилитации, внушающего уверенность в том, что Александр Арнольдович смог бы не просто оправиться от удара, но и вернуться к работе, – несмотря на это, его жизнь до сих пор находится под угрозой. Постоянное ухудшение его самочувствия, перевод из одного лечебного учреждения в другое и смена одних сопутствующих заболеваний другими забирают и без того скудные (и столь необходимые) моральные и денежные ресурсы семьи. И только мы с вами, друзья, можем их восполнить. 
 
Александр Арнольдович сохраняет ясный ум и присутствие духа. Поэтому каждый из вас в силах не просто поддержать его финансово, перечислив любую денежную сумму на карту его супруги, Ольги Евгеньевны Столяровой (карта Сбербанка привязана к телефону +79169736809), но и направив слова поддержки на адрес olgastoliarova@mail.ru. Александр Арнольдович с особым трепетом и искренней благодарностью реагирует на каждое проявление участия и внимания со стороны коллег и учеников.
 
Всю свою жизнь Александр Арнольдович оставался верен принципу, который неоднократно формулировал в частных беседах и университетских аудиториях: «Человек – единственная цель, не могущая быть инструментом». Только вместе, сообща, мы словом и делом можем разделить с ним его убеждения и на деле помочь ему преодолеть это нелегкое испытание.
 
P.S. Номер карты Сбербанка для помощи А.А. Столярову: 2202206846033392

P.P.S. Комментарий Е.В. Косиловой.
 
#ИФ_РАН
#нужна_помощь